- Завтра поем. Не буди меня.
Проснулся Саша поздно, уж солнце высоко стояло. Он посмотрел на часы - одиннадцать. Давно так не спал.
- Пелагея Лукьяновна!
Тишина. Куда хозяйка деться могла?
Саша оделся, умылся. Увидел на столе чугунок с картошкой, огурчики солёные. Он поел - аппетит был волчий.
Стукнула входная дверь, и в избе появилась хозяйка. Одета она была по-зимнему - валенки, пальто на ватине, шаль.
- Полицая нашли, Резаного. Немцы приезжали вместе с полицейскими из управы. Сказали - замёрз пьяный.
- Так и я про то вчера говорил.
Хозяйка поглядела на Сашу странным взглядом - то ли со страхом, то ли с жалостью. А Саша улёгся на кровать и стал считать, какой сегодня день. Выходило - ждать ему шара ещё четыре дня. И на улицу выйти нельзя, всё время дома сидеть придётся. От безделья волком завоешь. Ни радио, ни газет - не говоря уж о телевизоре. По хозяйству помочь бы Пелагее Лукьяновне, те же дрова наколоть - да нельзя, увидят. Вот и бездельничал, ел да спал.
И, что интересно, как очутился здесь, в 1941 году, так о Москве и о своей прежней жизни не вспоминал. Выживал, воевал с немцами - не до того было. А теперь вот маялся бездельем, и воспоминания нахлынули. Как там Антон без него? В аэропорту после взрыва суматоха была, неразбериха. Однако, пусть и с задержкой, но Антон к нему домой приехал. В аэропорту удивился, наверное, что его, Сашки, нет, хотя договаривались, что встретит. Так и квартира заперта. В милицию запросто заявить может о пропаже друга. Хотя нет, заявление от него не примут - он не родственник. И с работы, небось, уволили за прогулы.
Вот появится шар, окажется он дома. Как объяснить друзьям и на работе, где он находился столь долгое время? Ведь даже из больницы позвонить можно, коли ногу сломал.
Саша стал перебирать варианты - что соврать и как выкрутиться, но ничего путного в голову не приходило. Потом засмеялся. Какие мелочи в голову лезут? Он с войны вернётся - живой! Уже счастье само по себе, не всем так везло - а он о работе. Да в Москве всегда работу найти можно, если захочешь, тем более что у него прописка московская, квартира - не гастарбайтер какой-нибудь.
В последний день перед появлением шара он не знал, куда себя деть и маялся. Даже хозяйка заметила.
- Ты не заболел ли часом?
Саша отшутился.
Он вышел сразу, как стемнело. С хозяйкой не попрощался, пообещав вернуться. Ушёл с автоматом и сидором. Случись обыск - ни к чему в избе оставлять опасные предметы.
Через пару часов он был уже на месте, у приметного деревца. Не зря зарубки ставил, нашёл сразу. И мешок выкопал в пять минут.
На часы поглядывал часто, а время тянулось медленно. Он уже подмёрз в телогрейке и сапогах. Наконец часы показали пятнадцать минут двенадцатого. Пора!
Саша вышел из леса, но потом вернулся. Снял автомат, расстегнул ремень - снял кобуру с пистолетом. Повесил оружие на сук. Если он в аэропорту окажется, то как будет выглядеть с оружием? Да ещё после взрыва! Моментально повяжут - и в кутузку. Только нож в чехле во внутреннем кармане остался. Снаружи не виден, а расстаться с ним жалко - уж больно хорош. Конечно, среди пассажиров аэропорта он будет выглядеть белой вороной - в заячьей шапке, телогрейке и кирзачах. Да тьфу на них, лишь бы домой добраться!
Саша забросил мешок с драгоценностями за спину, вспомнил о сидоре с подрывной машинкой. Сидор пристроил рядом с оружием, на суку, и вышел в поле.
Часы показывали 23.40. Сашей овладело беспокойство. Он стоял, как столб в чистом поле, и вертел головой по сторонам. Плохо, если шар появится далеко, придётся бежать. А насколько он помнил, шар появлялся ненадолго - на считаные минуты.
Внезапно на Сашу дохнуло волной тёплого воздуха. Он обернулся. Знакомый зеленоватый шар был от него в полусотне шагов.
Саша бросился к нему, бежал - как на кроссе в армии. Перед шаром встал, обернулся, глубоко вдохнул, успокаивая дыхание, и вошёл. Шар стал бледнеть, и Саша неожиданно увидел перед собой стены аэропорта, лежащих на полу убитых и раненых людей, чёрный дым; до него донеслись крики о помощи. Видение страшной картины побледнело и исчезло. На секунду перед Сашей появилось зеленоватое свечение и - темнота. Просто кромешная. И холодно. Где он?
Саша вытянул перед собой руки. Он что - в преисподней или где-то в подвале? Удивился, что не чувствует тяжести мешка с ценностями, присел, пошарил вокруг себя руками. Никакого мешка не было.
Ощупывая пространство перед собой, он осторожно двинулся вперёд. Под ногами что-то хрустело, и явственно ощущался запах - запах тления и горелого. Саша споткнулся о какую-то железку, но устоял. Впереди смутно белел дверной проём.
Едва он вышел, как почувствовал под ногами ступеньки. Спустившись, он обернулся посмотреть, и из груди едва не вырвался звериный рык - это была сгоревшая заброшенная мельница, где погибли его друзья, где он принял свой последний бой и откуда исчез в зелёном шаре.
Саша в полный голос стал материться. Даже сам удивился, как много матерных слов и оборотов он, оказывается, знает. Его обещали вернуть в его время, в будущее, в Москву. А вернули сюда! Обманули, сволочи! Мешок-то с ценностями получили, и всё! Кому ты нужен, лох и чмо!
Саше было плохо, как никогда - даже закружилась голова и затошнило. Он уселся на ступеньки мельницы и обхватил голову руками. Похоже - в Москву, в своё время ему вернуться не суждено.
Разочарование его было столь сильным, что хотелось напиться или застрелиться, а с собой - ни водки, ни пистолета. Вот когда Саша пожалел об оставленном на дереве оружии и сидоре! Из оружия нож, еды - никакой. Придётся ждать утра, а там идти на базу.
За десять дней его не забыли, и вопросов возникнет много. В первую очередь - где группа, и почему его не было десять дней? Почему он без оружия? Надо срочно придумывать хоть какую-то версию.
Сначала рассказать правду о мельнице - как полегла группа. Про шар молчать, конечно, всё равно никто не поверит. Сказать, что из мельницы удалось сбежать? Тогда вопрос - а где пропадал все дни?
Пока Саша раздумывал, стало светать. Он замёрз от неподвижности и вошёл внутрь мельницы. Стены, пол, потолок были закопчены от пожара. Здесь же лежали его погибшие товарищи, вернее - не тела даже, а головёшки. Небольшие, обугленные, прижавшие руки и ноги к телу, как будто они хотели спрятаться от огня, свернувшись в клубок. И оружие рядом валялось - закопченное, с оплавленными ручками.
У Саши на глаза навернулись слёзы. Похоронить бы их по-человечески надо. А с собой - ни лопаты, ничего. "Ладно, - решил он, - пойду в отряд, вернусь с партизанами и лопатами, похороним ребят".
Снег в Белоруссии ещё не выпал, но лёгкий морозец уже был. Деревья стояли с пожухлыми листьями, не успев их сбросить.
Прячась от немцев, идя по лесным тропинкам, Саша добрался до отряда.
И здесь его ожидал ещё один удар. Схрон был взорван, от деревянной баньки остались одни головёшки, вокруг - россыпи стреляных гильз. Немцы на отряд наткнулись или предатель привёл? Сразу на память пришёл Янек. Он на мельницу не явился, вместо него немцы нагрянули. Теперь вот и отряд разгромлен. Не предатель ли он? И вдруг испугался. Ведь таким же предателем могут считать его! Группу сгубил, сам исчез. А может - и расположение отряда выдал! В гестапо даже сильные люди иногда не выдерживали - у немцев мастера пыточных дел были. Таким образом, подозревать могут не только Янека, но и его! Вот дела! Всего десять дней, а столько плохих новостей. Вдобавок ко всему крышу над головой искать надо и оружие. Диверсант без оружия - как голый на улице, среди прохожих.
Ладно, оружие-то он добудет, не впервой - отберёт у любого немца вместе с жизнью. Но вот куда пойти?
Для начала он решил наведаться в соседнюю деревню. Если везде гильзы валяются, наверное - в деревне слышали стрельбу, и, может быть, знают подробности. Рискованно, конечно, без оружия в деревню соваться, наверняка полицаи есть, а может быть, и немцы. Но всё-таки пошёл.
Ещё не доходя до деревни, Александр встретил деда, ведущего на верёвке козу.
- Здравствуйте, - поприветствовал его Саша.
- Добрый день, милок.
- Деда, не слыхали ли вы, что здесь произошло?
- А ты кто, что интересуешься?
- Прохожий.
Дед хитро прищурился.
- Тоже из этих? - дед показал рукой на лес.
- Из этих, - не стал скрывать Саша.
- А где же твоё ружьё?
- Дед, ты если знаешь что, расскажи, - обозлился Саша.
- Так я ведь почти не видел ничего. С неделю назад, может - поболее чуть, в деревню приехали два грузовика, солдат полно. Жители сперва подумали - облава. А немцы в лес пошли. Потом слышим - стрельба! Да долго, едва ли не на полдня. Стихло всё, потом немцы грузовики к лесу подогнали, покидали убитых партизан в один грузовик, своих убитых - в другой. Грузовики уехали, а немцы давай лес прочёсывать цепью.
- И сколько немцев было?
- Много, кто их считал? Может, полсотни, может - поболе.
- И что, сразу с машин - и в лес?
- Ага. Офицер у них за главного был. А ещё паренёк с ним рядом, из наших.
- Почему так решил, деда?
- Так немцы все в форме, а этот в цивильном.
- Ты его видел? Как он выглядит?
- Издалека, да и глаза уже подслеповаты. Молодой, невысокий, в телогрейке.
"На Янека похож, - подумалось Саше, - ну прямо всё в цвет! И на мельницу немцев навёл, и на базу. Будь ты проклят, предатель!"
- Из наших уцелел кто?
Дед только руками развёл.
- Ты, вьюнош, в село не ходи, там полицаи. Как кто незнакомый - сразу в район, в управу ихнюю тащат.
- Спасибо.
- Не за что, иди с Богом!
Саша скрылся в лесу. Под впечатлением от услышанного плохо помнил, как добрался до схрона. Картину он увидел ужасающую.
В схрон явно гранаты кидали - стены посечены осколками, лаз полуобвалился. Печь под навесом разрушена - тоже, небось, гранату в топку сунули. База перестала существовать, но даже если бы она и сохранилась, оставаться здесь нельзя - ведь немцы знают её местонахождение, и наверняка полицаи периодически будут сюда наведываться.
Он надеялся на базу, на партизан, но оказалось - зря. Прямо чёрная полоса в его жизни пошла. Что делать теперь? Пробиваться в Полоцк, выходить на подполье? Удастся ли? И ещё: после потери группы на мельнице и разгрома партизанского отряда у подполья возникнут свои вопросы. Почему все погибли, а он остался в живых? Где пропадал всё это время? И даже если он докажет свою невиновность, сомнения останутся, и ему могут не доверять.
Саша вздохнул. Было жалко молодых парней, полёгших здесь, на своей земле. Разве полутора десяткам слабо обученных и плохо вооружённых партизан возможно было устоять перед опытными вояками, в три раза превосходящими их числом? Таким образом, Полоцк отпадал, а больше податься было некуда. Хоть шалаш строй в лесу или землянку рой. В деревне - даже другой, не этой, что рядом с отрядом - не спрячешься, полицаи заметят. К своим пробиваться? Далеко, до фронта километров четыреста, а может, и поболее. А впереди зима, холода, снег. На снегу все следы видны, много не повоюешь - немцы по следу в лес сразу нагрянут. И костёр для обогрева или приготовления пищи только ночью развести можно, днём дым издалека виден. Партизанскую войну в тёплое время вести хорошо, а зимой попробуй в снегу несколько часов в засаде пролежать - все причиндалы отморозишь.
В голову пришла мысль об Олесе, живущей под Пинском. Почему, он и сам объяснить не мог. Вспомнилось вдруг, и всё. Зимние месяцы у неё переждать можно, а с весны - тем более летом - он в лесу не пропадёт. Интересно, как там Мыкола и брат его? Живы ли?
И Саша пошёл на юг. Компаса и карты у него не было, но направление он знал. Ножны с ножом на пояс повесил - проверил, как лезвие из ножен выходит. Слабоват нож против пистолета, а против автомата шансов вообще нет, но другого оружия у него и не было.
Он обошёл Лепель восточнее, ночевал в заброшенной избушке - вроде лесного кордона. Есть хотелось просто ужасно. "Надо идти в деревню, разжиться едой, - решил Саша, - а то просто сил дойти не хватит". Уже третий день во рту не было ни крошки.
К полудню он вышел на опушку леса. За небольшой речушкой виднелось село. Саша решил понаблюдать, а потом пойти к избам.
Глава 8
ОЛЕСЯ
Немцы в деревне были - Саша это увидел сразу. По улице проехал мотоциклист. Немец остановился у единственного кирпичного здания, скорее всего - бывшего здания правления колхоза. Потом, когда Саша передвинулся по опушке левее, откуда село было лучше видно, он заметил два грузовика. Здесь явно квартировало небольшое тыловое подразделение. Сашу это устраивало. Он уже решил, что обзаведётся в селе оружием и едой.
Обошёл село по периметру, осмотрел. Из него вела одна грунтовая дорога с мостом через реку - на нём стоял пост из двух солдат. Ха, бутафория! Разве тот, кому надо проникнуть в село, пойдёт по дороге? Практически от леса огороды деревенские начинаются, за ними - дома.
В обеденное время немцы собрались у длинного здания, наверняка - бывшей сельской школы. А теперь там расположилась столовая. Вот с неё он вечером и начнёт свой набег на село. По крайней мере, хлебом точно разживётся, а может - и чем посущественнее.
Догадка его подтвердилась, поскольку немцы заявились сюда на ужин. Было их около сорока - два взвода. Интересно бы узнать, чем они тут занимаются? От фронта далеко, для фуражиров - слишком много. Вывели с фронта для отдыха? Наверное, могли найти место получше.
Саша решил не строить догадки, а выяснить всё ночью.
Когда на окрестности опустилась ночь, он двинулся в село. Сначала шёл в полный рост, потом - пригнувшись. Сразу направился к зданию школы. По причине позднего времени она была закрыта. Конечно, ведь повара встают рано, к завтраку пищу приготовить надо. Чего им здесь в это время делать?
Недалеко от длинного здания Александр улёгся за плетень и замер. Столовая - не воинский объект, не склад, но часового здесь поставить немцы вполне могли бы. Хотя что там охранять - котлы да ложки?
За плетнём Саша пролежал не менее получаса - никакого движения вокруг. Был бы часовой, он бы уже себя выдал - шумом шагов, покашливанием, металлическим стуком оружия.
Александр направился к задней части здания - туда, где обычно располагается служебный вход. Обычно там двери похуже и запоры.
Однако вопреки его ожиданиям дверь оказалась добротной, и замок - тоже. Ломать замок было нечем, да и шуметь нельзя.
Но рядом Саша увидел небольшое оконце.
Он стянул с себя телогрейку, приложил её к стеклу и ударил локтем. Стекло треснуло, осколки попадали внутрь, зазвенели. Но снаружи, да ещё сквозь прикрытое телогрейкой окно звон слышался приглушённо.
Саша раскачал и вытащил из рамы крупный осколок стекла, бросил его внутрь. Прислушался. Тихо. Он подпрыгнул, подтянулся на руках и, перевалившись через подоконник, ударился обо что-то. Темновато.
Найдя на ощупь дверь, он открыл её. Перед ним был обеденный зал: длинные столы, скамейки. Толкнулся в другую дверь - она была заперта на внутренний замок.
Саша надел телогрейку, которую до этого держал в руке, в два прыжка разогнался и выбил плечом дверь, сорвав замок. Ни черта не видно - комната не имела окон.
Саша вытянул вперёд руки, сделал шажок, другой. Руки наткнулись на стеллажи. Он двинулся вдоль стеллажа, почувствовал запах. Александр давно не ел, и обоняние обострилось, как у собаки. Пахло хлебом. Он слепо пошарил рукой и наткнулся на армейский кирпичик хлеба. Схватив его, он впился в горбушку зубами, отхватил изрядный кус и стал жевать. Желудок тут же ответил голодным спазмом.
Второпях съел полбуханки.
Держа в левой руке хлеб и откусывая от него, он стал медленно продвигаться вправо, пока не наткнулся ногой на мешок с какой-то крупой. Каши бы сейчас сварить да поесть горяченького! Он провёл левой рукой по стеллажу и обнаружил на нём банки. Чёрт! А у него - ни мешка, ни сидора. Рисковать головой из-за булки хлеба - неразумно. Надо забрать продуктов сколько можно.
Он вышел в обеденный зал. Что бы приспособить? Из окон - лишь тусклый свет полной луны. Хлопнул себя по лбу. Идиот! С голодухи голова совсем не работает. В кладовой мешок с крупой на полу стоит.
Он вернулся, высыпал крупу на пол. Покидал в мешок консервов, туда же отправил четыре буханки хлеба. Полный мешок набивать нельзя, не вещмешок - нести тяжело и неудобно.
Из разбитого окна спустил на землю мешок, выбрался сам и прежним путём отправился в лес. Зайдя за деревья, он поставил мешок с добычей на землю. Желудок сыто урчал, сил прибавилось. Вот теперь можно и оружием заняться.
Через огороды Саша выбрался на улицу. Куда направиться? Судя по всему, часовые могут стоять у кирпичного здания или там, где стоят грузовики.
Саша повернул налево. Здание должно быть недалеко - метров сто. Он лёг на землю и пополз.
Часовой обнаружил себя сам. Под его ногами поскрипывал гравий, он шумно сопел и что-то тихо напевал себе под нос. Однако не стоял на одном месте, прохаживался вдоль здания. Это плохо, подобраться трудно.
Саша дождался, когда часовой уйдёт к дальнему углу и ползком, быстро, как ящерица, заполз за ближний к нему угол. Здесь сразу встал в полный рост и вытянул нож из ножен. Однако часовой всё не шёл. Что он там - уснул?
Наконец послышались неторопливые шаги - немец приближался. Вот он дошёл до угла, развернулся и пошёл в обратную сторону.
Саша сделал шаг из-за угла. Спина немца была в трёх шагах. Он преодолел этот путь в один прыжок и ударил часового сверху, над ключицей. В таких случаях клинок попадает в аорту.
Немец стал валиться вперёд.
Саша вцепился рукой в ворот его шинели, чтобы тело при падении не наделало шума. Стянув с плеча часового ремень карабина, он расстегнул на нём пояс с подсумком и застегнул его на себе. И, не мудрствуя лукаво, заторопился мимо здания к лесу. По дороге чертыхнулся на немецкое начальство - могли бы часовому автомат дать. Теперь тащи эту дуру, а толку с неё немного. Но с оружием он почувствовал себя увереннее.
В лесу бросил взгляд на часы - было два часа ночи. Часового придут менять в четыре утра. Тогда поднимется тревога. У немцев всё по часам, строго. Стало быть, два часа у него в запасе есть.
Однако полчаса из этих двух он потратил бездарно, отыскивая в ночном лесу мешок с провизией. Бросать драгоценную добычу не хотелось, в его положении еда - способ выжить.
Найдя мешок, он схватил его за узел, закинул за спину и тут же двинулся от села подальше. С немцев станется: обнаружив убитого часового, могут устроить личным составом облаву в лесу или вызовут кинолога с собакой.
Саша шёл до утра. Прошёл по встреченному ручью с полкилометра - на всякий случай, и уже в предрассветных сумерках уселся на поваленное дерево и развязал узел мешка. Чего он там добыл?
Банки оказались рыбными консервами - тунец в томате. Саша предпочел бы тушёнку. Может, она там и была, но только как без света увидишь?
Он обтёр лезвие ножа о пожухлую траву и вскрыл банку. Ножом цеплял куски рыбы, заедая её хлебом. Пожалуй, вкусно, но мало.
Саша открыл ещё банку, утешая себя тем, что нести мешок будет легче. Съел содержимое и этой банки, доев остатки буханки хлеба. Почувствовал прилив сил. Еда для солдата - большое дело.