– Восемнадцать миллионов монет в год… – медленно, буквально по слогам произнес Франсуа, оценивший производительность мастерской. – Это же больше, чем во всех монетных дворах Испании! Сколько тут человек работает? Полсотни?
– Где-то так. После завершения опытных работ и введения в строй новых станков я планирую увеличить выработку до сорока-пятидесяти миллионов монет в год практически без расширения персонала.
– Поразительно! Это просто чудо какое-то!
– Я потому и показал это место, так как знал, что оно тебе понравится. Уверен, что ты не устоишь и напишешь о нем генералу.
– Конечно! Непременно! Только ради него генерал сам прибудет, дабы засвидетельствовать свое почтение и обговорить все условия нашего сотрудничества. Я могу познакомиться с человеком, который все это придумал?
– Ты с ним знаком, – улыбнулся Петр и чуть поклонился, добивая иезуита.
Глава 4
11 июня 1688 года. Плещеево озеро. Учебно-тренировочный центр "Заря"
Даниэль Монбар выбрался из несколько необычного почтового фургона, который местные называли дилижансом, размял мышцы, затекшие от долгого сидения, и направился к своему невеликому багажу. Для него наступала совершенно новая жизнь. В который раз за его неполные сорок три года. В конце концов не каждый мог похвастаться долгим путем от богатого аристократа до знаменитого пирата, наводящего ужас на испанцев. Бурная судьба.
Но всему свое время и место. Возраст и раны его давно тяготили. Хотелось осесть где-нибудь и спокойно прожить оставшиеся дни, однако найти пристанище ему было негде. Связей, как у некоторых, у него не имелось. Даже в родной Франции, которой он так много помог, его если кто и ждал с нетерпением, то исключительно старая карга – виселица. Оставалось только забиться в глухой угол и сидеть, как мышь под веником, или продолжать озоровать на море, дожидаясь шальной пули или острого клинка.
А тут такое интересное предложение от правителя далекой и дикой страны на самой окраине Европы. Признаться, когда Даниэль первый раз услышал слова голландца, прибывшего специально с этой целью на Тортугу, то сильно удивился и не поверил. Кому вообще нужны престарелые пираты? Но несколько месяцев размышлений и гарантии прибытия в Амстердам инкогнито в конечном итоге перевесили все сомнения. Очень уж "в струю" оказалось предложение Петра Алексеевича. Так что, вернувшись после очередной вылазки, Даниэль Монбар забрал свои сбережения и ушел "по-английски".
"Дикари, – думал тогда Монбар, мягко покачиваясь во вполне удобном фургоне с превосходными стальными рессорами. – Если они дикари, то кто мы?" Он смотрел на проплывающие мерные столбы и дивился дороге. "А ведь таких дорог я в Европе не встречал. Разве что старые римские, но там мощеный камень. А тут… хм… утрамбованный щебень. И возвышение с небольшой покатостью. Канавы для отвода воды. Да уж… дикари".
Даниэля удивляло многое. Например, устройство дилижанса, каркас которого был обшит не ожидаемыми им маленькими тонкими дощечками, а странными листами, которые местные называли фанерой. Причем эта немалая по весу конструкция стояла на весьма легких и крепких колесах со стальным ободом, посаженных на стальную же ось, которая в свою очередь была подвешена на прекрасных рессорах из какой-то совершенно удивительной стали. Благодаря чему дилижанс не только легко шел, ведомый парой коней, но и, мягко покачиваясь, совершенно не утомлял тряской. Скорее убаюкивал. Да и организация их движения со сменой коней и возничего на каждой станции, к слову, прекрасно оборудованной и имеющей не только толковую таверну с постоялым двором, но и магазин и прочее, позволяла отмахивать на дилижансах просто какие-то невероятные расстояния в сутки. Ведь шли они и днем и ночью, пробегая больше восьмидесяти пяти миль…
"Дикая Московия… да, такое мне не могло даже присниться…"
– Все! Приехали! – привычно крикнул возничий, останавливая во дворе очередного форта…
– Здравствуйте, – к Даниэлю обратился молодой человек во все еще совершенно непривычной форме. – Поручик Кирпичев. Могу я узнать, кто вы и куда держите путь?
– Я не говорю по-русски, – с жутким акцентом произнес Монбар единственную выученную фразу и протянул ему небольшое путевое письмо, написанное ему еще в Новгороде. Поручик быстро пробежал по строчкам. Кивнул и жестом показал ему следовать за ним.
– Даниэль Сальваторе? – спросил сидевший в администрации мужчина в годах. Причем на неплохом испанском.
– Да, сеньор.
– Могу я узнать ваше настоящее имя?
– Что? Не понимаю вас.
– У вас вид опытного моряка, причем отнюдь не торгового флота. Старшего офицера. Списки всех старших офицеров английского, голландского, французского, испанского и прочих европейских флотов у нас имеются, включая устные портреты. Не удивляйтесь. Наш Государь Петр Алексеевич очень серьезно относится к любым делам, за которые берется. Так вот. Судя по всему, вы бывший пират. Капитан судна или эскадры. – Монбар напрягся. – Но можете не переживать, Петр Алексеевич обещал всем пиратам, перешедшим на его службу, не вспоминать о их прошлых приключениях.
– И много… эм… пиратов уже служит Государю?
– Тридцать пять человек, – чуть задумавшись, произнес администратор. – Из Франции больше всего. Впрочем, из Лангедока вы первый.
– Лангедока? – еще сильнее напрягшись, переспросил Монбар.
– Сеньор Монбар, наш Государь, как я уже сказал, очень серьезно относится к своим делам. Поэтому, когда решил набирать пиратов на службу, озаботился получением от голландских партнеров устных портретов всех известных представителей вашего братства. Дабы самозванцев отсеивать.
– И как давно меня опознали?
– В Новгороде, когда вы садились в дилижанс, это было совершенно точно известно. Полагаю, что это выведали еще голландцы. Вы ведь через них добирались до нас?
– Верно… на голландском купце… – как-то потерянно ответил Даниэль. – Они ведь обещали анонимность.
– И они ее выполнили. Если верить письму от нашего компаньона из Амстердама, ни одна собака не узнала, кто вы такой. Кроме тех, кому положено было это знать.
– Поразительно… никогда бы не подумал. Так тот голландец на Тортуге тоже ваш человек?
– Не могу знать, – пожал плечами администратор. – Я поручик коллегии государственной безопасности, осуществляющий входящий контроль наемного персонала. О делах внешней разведки мне мало что известно. В любом случае вы здесь.
– Почему голландцы работают на вас? Сколько же вы им платите?
– Немного. Но они кровно заинтересованы в добрых отношениях с нами, так как ряд товаров, что производятся в Преображенском, Семеновском и Измайлово, больше не делают нигде в мире. Листовое стекло, превосходная саржа, серебряная сталь… Ради права торговать этими товарами голландцы душу дьяволу продадут, не то что помогать в такой малости.
– Удивительно… – покачал головой Даниэль.
– Тот, кто работает на нашего Государя, быстро привыкает к тому, что вокруг него творятся удивительные дела. Поговаривают, что его благословил сам апостол Петр. Но то не суть. Итак, сеньор Монбар, вы хотите остаться при своем новом имени?
– Да. Слишком много мозолей я отдавил испанцам. У них тоже довольно длинные руки. Могут достать и тут.
– Как вам будет угодно, сеньор Сальваторе, – понимающе кивнул администратор.
– Благодарю, – кивнул Даниэль. – Как я понимаю, Государь уже в курсе моего прибытия и принял решение? Какую работу мне придется выполнять?
– Петр Алексеевич хочет проверить вас в деле. Для чего, возведя в чин капитан-командора, позволит собрать и подготовить экипажи и на двух быстроходных кораблях выпустить в море, дабы вредить торговле супостатов.
– Против кого конкретно мне придется действовать, где и на чем?
– В вашем распоряжении будут две трехмачтовые гафельные марсельные шхуны.
– Что, простите?
– Вы не знаете, что такое шхуна?
– И знаю, и плавал, но разновидность, названная вами, мне незнакома.
– Никаких принципиальных отличий нет. Раз плавали на шхунах, то и с этой разберетесь. Неделю назад "Анну" спустили на воду. Через месяц завершат достройку и проведут ходовые испытания. Я выпишу вам пропуск и представлю начальнику охраны верфи.
– Но здесь озеро…
– Верно. Закрытое от ненужных глаз. Именно здесь на этой учебной шхуне вам и будет нужно подготовить два полных экипажа. Шхуны для действия на море будут построены по этому образцу позже, с учетом опыта эксплуатации.
– Что-то вы темните.
– На текущий момент эти шхуны должны стать самыми совершенными парусными кораблями в мире. Я не очень в этих делах разбираюсь, но все моряки, которые видели строительство корпуса, приходили в восторг. Многого я вам рассказать не могу, но с нашей стороны условия контракта будут выполнены безусловно.
– Хорошо. Поверю вам на слово, – кивнул Даниэль. – Где мне придется действовать и на каких условиях?
– Азовское, Черное и, по желанию, Мраморное моря. Вам надлежит нанести максимальный ущерб торговле Османской империи в этих водах. Причем Петр Алексеевич собирается выкупать у вас призы. Включая пленников. Вас ведь интересует звонкая монета. Не так ли?
– Верно. Хм. Какая будет моя доля?
– Десять процентов.
– Так мало?
– Надежный тыл и превосходные корабли того стоят, – пожал плечами поручик. – К тому же если вы себя хорошо проявите, то в следующую кампанию станете командовать эскадрой подобных судов в звании контр-адмирала. Кроме того, не забывайте, что команде тоже нужно оплатить риск и удачу, на что Петр Алексеевич собирается выделять еще сорок процентов добычи.
– Хм…
– Ну как, вас это интересует? Контр-адмирал Российского флота, эскадра первоклассных шхун под рукой и право от имени Государя опустошать торговые флоты его врагов…
– Выглядит очень заманчиво, – усмехнулся Даниэль.
– Тогда вам надлежит подписать контракт.
– Сейчас?
– Да, – кивнул поручик, доставая небольшую пачку листов. – Он составлен на русском языке, так что я вам буду помогать, переводить и пояснять.
– О! Это же даже больше, чем брачный контракт королей!
– Что поделать, такова воля Петра Алексеевича. Впрочем, тут больше условностей. Основные моменты обыденны для всех. Во-первых, вы должны будете в трехлетний срок выучить русский язык. Во-вторых, не разглашать государственные секреты. Например, устройство кораблей.
– Но ведь это можно изложить намного короче! Тут же десять листов текста!
– Давайте я вам его сначала зачитаю, а вы подумаете над содержанием контракта. Ведь он заключается и в ваших интересах тоже. Например, одним из условий является то, что Государь обязуется не увольнять вас со службы, если вы будете неукоснительно следовать условиям контракта.
– Хм… Ну что же, давайте почитаем, если дела обстоят именно так…
Спустя неделю. Москва
"Государь, Даниэль Монбар, завербованный нашими голландскими друзьями на Тортуге, под именем Даниэль Сальваторе подписал контракт и получил жалованье за первый месяц.
После осмотра спущенной на воду шхуны пришел в неописуемый восторг. Особенно его впечатлили металлический набор и такелаж, а также всевозможные приспособления, облегчающие работу с парусами. Языком занялся с усердием. Заинтересовался занятиями в морской школе, прежде всего естественно-научными, которые отныне исправно посещает…"
Петр отвлекся от чтения и взглянул на курьера.
– Что просили передать на словах?
– Ничего, Государь.
– Вот как… любопытно. Ладно. Возвращайся. Сообщи им, чтобы за неделю до ходовых испытаний телеграфировали. Хочу присутствовать. Заодно и посмотрим на эту грозу испанцев. Все. Ступай.
Глава 5
2 марта 1689 года. Москва
Еще только начал сходить снег, а армия, собранная Голицыным, уже выдвигалась в поход. Благо что до Воронежа уже было проложено шоссе или, как его в народе называли, "петровская дорога". Тем более что на этой ветке, идущей уже от самой Вологды через Ярославль, Москву и Тулу в Воронеж, на всем протяжении имелись нормальные арочные мосты из кирпича. Так что за тот месяц, что его армия будет ползти до Воронежа, уже и снег сойдет, и земля подсохнет. А там уже и до Азова рукой подать, да еще со снабжением на лодках по реке.
Однако это все не радовало Василия. Он выдвигался с тяжестью на душе, так как чувствовал всем нутром, что над ним и Софьей с каждым днем сгущаются тучи. Да, Голицын приложил все силы к тому, чтобы подготовить этот поход как можно лучше, но надежды все равно было мало. Возможно, Азов он и возьмет. Но что будет дальше? От армии осталось едва ли семьдесят тысяч после позора позапрошлого года, и она была уже несильно-то и лояльна его возлюбленной Софье Алексеевне. Особенно после того, как Петр вместо обещанных пятисот рублей выделил две тысячи. А потом сверх того поставил амуниции на такую же сумму, только безвозмездно. И полковникам помог тканями и прочим для приведения войск в порядок еще на тысячу. В общей сложности – пять тысяч полновесных рублей вместо пятисот. Хотя с него по-хорошему не требовалось и копейки, ибо он сам находился по малолетству на содержании казны и снаряжение армии – не его забота. И ведь помог не тихой сапой, а так, что теперь каждая собака в армии знала о том, кто главный благодетель этого похода, отрывающий от щедрот своих ради благополучия дела ратного.
Голицын поежился, как от пронизывающего ветра.
Перед ним шли бодрые ряды солдат, стрельцов, рейтаров, поместного ополчения. Все, что с горем пополам он смог собрать за предыдущий год. В Москве же оставались только потешные части Петра численностью уже под семь тысяч да несколько инвалидных команд из числа стрельцов, неспособных к походам. Тоже, кстати, созданные Петром Алексеевичем для поддержания порядка на улицах города, им снаряженные да поставленные на довольствие. Впрочем, Софья была неумолима, настаивая на том, чтобы Василий не отвлекался на второстепенные задачи. Но он сам понимал, что это – конец. Настоящий. Бесповоротный. И окончательный.
Он обернулся и посмотрел на ее лицо. Такое любимое. Родное. Захотелось плюнуть на все и остаться рядом. Чтобы если уж суждено умереть, то вместе взойти на эшафот. Василий посмотрел ей в глаза, и у него защемило в груди от чувства жалости и бессилия, а на глазах едва не выступили слезы. Потом перевел взгляд на стоящего по правую руку брата и похолодел. Его черные глаза отдавали какой-то бездной, вечностью, пахнувшей на него всем неописуемым ужасом пустоты. Словно не человек перед ним, а нечто невероятное. И в этот момент Петр улыбнулся. Вроде бы по-доброму. Но Голицына словно ошпарило. Он вздрогнул. Отвернулся. И незамедлительно выдвинулся, думая только об одном – чтобы сохранить приличие и не полететь галопом, стремясь поскорее убежать от этих жутких глаз.
"Монстр! Чудовище! Исчадие Ада!" – проносилось в голове у Василия, едва сдерживающегося от нахлынувшего на него ужаса.
Спустя три часа. Кремль
– Государыня, – вошел, поздоровавшись, Франсуа Овен. – Ты звала меня?
– Как продвигаются наши дела? – обеспокоенно осведомилась она. Очень уж странно повел себя Василий.
– Все идет так, как мы и обговорили, – вкрадчиво ответил иезуит. – Я втерся в доверие к твоему брату, и мои люди потихоньку подкладывают яд в его пищу. Но подействует он не скоро. Нужно полгода. Ведь мы не хотим, чтобы кто-то что-то заподозрил? Внезапная смерть здорового и крепкого мужчины вызовет слишком много подозрений.
– Конечно, ты прав. Спешить не нужно, – поспешно согласилась она. – Но как ты смог втереться к нему в доверие? Он ведь довольно подозрителен.
– Все оказалось довольно просто, – с улыбкой ответил иезуит. – У Петра Алексеевича очень много торговых интересов в Европе, поэтому он нуждается в тех, кто смог бы проверять его компаньонов. И я предложил ему эти услуги за определенную плату, разумеется.
– Любопытно…
– Весьма, – кивнул Франсуа. – Признаться, я и подумать не мог, что у него могут оказаться компаньоны даже в Новом Свете. Да не в Картахене или Нью-Йорке, а на самой Тортуге!
– Тортуге? Что это за место? Никогда о нем не слышала.
– О! Это, наверное, самый ужасный остров в мире. Так как на нем обосновались морские разбойники со всей Вест-Индии! Хуже и представить себе сложно.
– И что же его там интересовало?
– Вербовка разбойников, разумеется, – пожал плечами иезуит. – Что еще там может интересовать?
– Погоди-ка… – произнесла Софья. – Ты что, хочешь сказать, что он тут где-то собрал целый рассадник этой гадости?
– На озере. Странно, я думал, что Государыня об этом знает. Петр Алексеевич и не скрывает, что среди его моряков встречаются и те, что в прошлом грабили торговые суда на потребу своей черной душе.
– Все? Хм. И много их там?
– Почитай уже шесть десятков. Большую часть он определил матросов гонять и учить абордажные партии.
– Зачем ему они? Почему добрых моряков не набрал?
– О том Петр Алексеевич помалкивает.
– Это все очень плохо. Просто отвратительно… Кстати, а как у него оказались компаньоны так далеко?
– У голландцев сейчас далеко не самые лучшие годы. А Петр Алексеевич договорился с ними о продаже своих товаров. Несмотря на высокую цену здесь, в Москве, они все равно получают очень хороший навар. А главное – это все быстрее и безопаснее, чем плавать в Ост– или Вест-Индию. В общем, они остро заинтересованы в сотрудничестве с ним и идут на многие уступки.
– У тебя есть контакты этих голландцев?
– Я могу на них выйти, – чуть подумав, ответил Франсуа. – Но зачем они тебе?
– После того как Петр умрет, кто-то должен будет пристраивать товар с созданных им мануфактур. Ты поможешь мне с этим?
– Конечно, Государыня. Конечно…