– Ты объявил себя Тираном. Фиг ли тебе какие-то обвинения?
– Во-первых, я стараюсь избежать напряженности там, где ее только можно избежать. Во-вторых, твое лицо уже примелькалось в высших эшелонах власти и к тебе люди привыкнут быстрее. А в-третьих, как ты справедливо заметила, я Тиран, и я своих решений не обсуждаю.
– Деспот.
– А то. Кроме того, для Изабеллы я приготовил более тяжелую работу.
– Да ну? – изумилась Изабелла. – А почему я о ней ничего не слышала?
– В УИБ ты не вернешься, – заявил Клозе. – Я намерен держать тебя подальше от генерала Краснова.
– Кстати, – перебила его Пенелопа, – я так толком и не поняла, что случилось с Винсентом. В новостях объявили, что он стал одной из жертв восстания, но я точно знаю, что он его пережил. Так что же…
– У нас появились небольшие неприятности уже после официального объявления об успехе, – уклончиво заявил Клозе. Потом он все-таки решил быть откровенным и добавил: – Честно говоря, я его застрелил.
– Ты? Почему? Ты сошел с ума?
– У меня были причины. – Клозе не хотелось еще раз вдаваться в подробные объяснения. Он был не в восторге от своего решения, но все равно считал его правильным. – Скажем, он не захотел меня поддержать. На все сто процентов.
– Винсент? Но это же он все устроил…
– Все устроил генерал Краснов, – сказал Клозе.
– Но генерал же был в коме со времени теракта в Лувре…
– Это официальная версия.
Очевидно, сестре Юлий о Краснове ничего не рассказал. И правильно сделал, потому что, рассказав о генерале, пришлось бы заодно поведать ей и о роли их отца в событиях, повлекших за собой смерть Виктора Романова и еще почти тысячи человек.
– Краснов пришел в себя гораздо раньше, чем мы объявили, просто это не афишировалось. И план по устранению Рокуэлла принадлежал именно ему. Винсент являлся лишь проводником его идей и напоследок попытался добавить кое-что от себя. Мне это "кое-что" не понравилось.
– Понятно, – сказала Пенелопа. – Старые добрые интриги, да?
– Что-то в этом роде.
– Так что там по поводу моей работы? – поинтересовалась Изабелла.
– А… – Клозе прошелся по комнате и остановился перед ней. Совершенно неожиданно для обеих женщин Тиран опустился перед Изабеллой на одно колено и вытащил из кармана коробочку, предназначенную для ювелирных изделий. – Не знаю даже, как сказать… ты не выйдешь за меня замуж?
– Оч-чень оригинально, – прокомментировала Пенелопа. – И до жути романтично.
Клозе открыл коробочку. На бархатной подкладке лежало кольцо. Простое кольцо с не самым дорогим из драгоценных камней.
– Оно принадлежало моей матери, – объяснил Клозе. У него было несколько братьев, и обручальное кольцо матери досталось старшему. Остальные довольствовались изделиями попроще. – Это своего рода традиция.
– Мне казалось, ты не стремишься связывать себя семейными узами, – сказала Изабелла.
– Я изменился, – сказал Клозе. – И прежде чем ты ответишь мне отказом, я хотел бы привести тебе некоторые аргументы.
– Попробуй, – улыбнулась Изабелла.
– Аргумент первый. Это будет правильный политический шаг. Люди доверяют семейным правителям куда больше, чем убежденным холостякам. Аргумент второй. Свадьба правителя, даже не очень пышная по причинам военного времени, внесет немного положительных эмоций в жизнь подданных. Пусть они видят, что, несмотря ни на что, жизнь продолжается и мы не утратили надежды.
– Это не совсем то, что хочет услышать в такой ситуации любая женщина, – заметила Пенелопа.
– В ответ на это у меня есть третий аргумент, – сказал Клозе. – Самый важный, и мне, по сути, плевать на первые два. Изабелла, я тебя люблю.
– Даже больше, чем пилотировать истребители? – уточнила Изабелла.
Клозе сделал вид, что задумался.
– Да, – сказал он. – Так каков будет ответ?
– Не соглашайся, – посоветовала Пенелопа, но глаза ее смеялись. – Быть первой леди – чертовски тяжелая работа. Лучше подожди, пока он выиграет войну и сложит с себя полномочия, как обещал. Ты не представляешь себе, какой груз он пытается на тебя свалить.
– А с другой стороны, у меня в жизни больше не будет шанса выйти замуж за Тирана, – улыбнулась Изабелла. – Пожалуй, я соглашусь. И посмотрим, что из этого получится.
Они выпили шампанского, отмечая радостное событие, после чего вернулись к обсуждению текущих проблем.
– Адмирал Круз был очень удивлен, когда ты затребовал подкрепление, – заметила Пенелопа. – Он считает, что Земля и так неплохо защищена. Ты ждешь каких-то неприятностей?
Клозе поделился с ними своей параноидальной теорией о связи исследований Вайсберга и предыдущей атаки таргов на Землю. Когда он выкладывал свои соображения вслух, они показались ему полным бредом, но… цена ошибки могла оказаться очень высокой.
– Может быть, нам стоит перенести комплекс Вайсберга под землю? – предложила Пенелопа.
– Во-первых, я не думаю, что мы успеем перетащить все его оборудование, не отодвинув сроки окончания работ, – сказал Клозе. – А во-вторых, главный калибр имперского линкора способен проделать в поверхности любой планеты воронку до полутора километров глубиной. Не говоря уже о дредноутах или МКК. Полагаю, так глубоко, чтобы это оказалось безопасным, мы Бо закопать не сможем. Если мы уступим таргам орбиту, то расположение целей на поверхности или под ней не будет иметь никакого значения.
– А ты вообще уверен, что между Вайсбергом и нападением таргов есть какая-то связь? – уточнила Пенелопа.
– Не уверен, и лучше бы никакой связи не было, – сказал Клозе. – Потому что если она есть, то в течение ближайших дней нас ожидает еще одна атака.
– Зато, если она последует, ты точно будешь знать, что не ошибался, – сказала Пенелопа. – Насколько я понимаю, присланными адмиралом Крузом кораблями ты собираешься прикрыть небо над Лондоном?
– Правильно понимаешь.
Все зависело от того, какими силами тарги будут атаковать. Там, где двести кораблей почти добились успеха, четыреста точно его добьются. Если тарги понимают всю важность исследований Вайсберга, они могут ударить всеми силами. И тогда никакие дополнительные заслоны их не удержат. Против лома нет приема, окромя другого лома, но другим ломом Империя не располагала. Клозе не мог себе позволить стянуть в Солнечную систему весь человеческий флот, руководствуясь при этом одной только интуицией.
Все, что он мог, он уже сделал. Но Тиран не был уверен, что этого будет достаточно.
– Я не могу отделаться от ощущения, что ты сделал мне предложение именно сейчас, потому что опасаешься будущего, – сказала Изабелла. – Точнее, опасаешься, что никакого будущего не будет – не только для нас, но и для всего человечества. Генрих, скажи, какие у нас шансы победить в этой войне?
– Не буду врать, шансы невелики, – согласился Клозе. – Но я все же надеюсь на победу.
– Или просто хочешь умереть женатым?
– Тебе не хватает того, что я тебя люблю?
– Хватает.
– Может быть, ты совершаешь величайшую ошибку в жизни, – сказал Клозе. – Если мы победим, то нас назовут героями. Но найдутся люди, которые объявят нас преступниками и навешают всех собак. И возможно, что они будут правы. Я преступник. Я ничем не лучше генерала Краснова. Я перебил кучу народа.
– Хорошо, что ты не стал рассказывать Пенелопе всех подробностей, – сказала Изабелла.
– Рано или поздно она все равно их узнает, – сказал Клозе. Узнает правду о генерале Краснове и о своем отце.
– Интересно, от кого?
– Тайна, в которую посвящено больше одного человека, перестает быть тайной, – сказал Клозе. – Я знаю, ты знаешь, Краснов знает, кто-то из его людей знает наверняка. Винсент тоже знал и тоже мог кому-то рассказать. Надеюсь, что к тому времени, как правда выползет наружу, я буду уже далеко от Земли.
– Ты уходишь от ответа на вопрос.
– Вовсе нет. Что за вопрос?
– Мы можем победить?
– Когда я учился в Академии, мы проходили теорию войны. Существует аксиома Лиддел-Гарта, согласно которой целью войны является мир, который был бы лучше довоенного. Хотя бы с точки зрения победителей. В рамках данной теории мы эту войну уже проиграли.
– Я знаю про аксиому Лиддел-Гарта.
– Может быть, ты даже читала Сунь-Цзы?
– Представь себе.
– Забудь все, что прочитала. Сунь-Цзы здесь не катит. Вся его мудрость была ориентирована на войны, которые люди ведут друг с другом. Его положения неприменимы в конфликте между разными цивилизациями.
– Это еще почему?
– "Хорошо уничтожить государство противника, но еще лучше оставить его в целости. Хорошо уничтожить армию противника, но гораздо лучше оставить ее в целости. Хорошо убить солдата противника, но гораздо лучше оставить его в живых", – по памяти процитировал Клозе. – По отношению к таргам я не вижу в вышеперечисленном ничего хорошего, ибо хороший тарг – это мертвый тарг.
– "Любая война любит победу, но не любит продолжительность", – цитатой того же Сунь-Цзы ответила Изабелла.
– А ты неплохо образованна, – заметил Клозе. – "Лучшее – это разбить замыслы противника, затем – разбить его союзы, затем – разбить его войска. Самое худшее – осаждать крепости". Тут нам повезло. Крепостей у таргов нет и союзов, к счастью, тоже. Нам надо всего только разбить их замыслы и войска. Знать бы еще только, какие у них замыслы помимо нашего тотального истребления. Войны, о которых говорил счастливчик Сунь-Цзы, всегда имели своей целью что-то конкретное, что можно пощупать руками, а вовсе не тупое тотальное истребление противника. Поэтому Сунь-Цзы мог позволить себе быть гуманистом. У нас такой возможности нет.
– Плевать на Сунь-Цзы и Лиддел-Гарта, – заявила Изабелла. – Ты победишь таргов?
– Ради тебя – легко. Не забывай, что ты имеешь дело не с кем-нибудь, а с Раптором. Я перебью их при помощи моего "офицерского сорокового" и чувства морального превосходства. А теперь хватит разговаривать, женщина. Твой мужчина хочет любви.
ГЛАВА 6
Перед завершающим этапом работ Бо Вайсберг пригласил Тирана в комплекс своих лабораторий. Клозе с радостью принял приглашение. Ему давно хотелось наведаться в святая святых ученого и посмотреть на оборудование, которое должно было спасти человечество, собственными глазами.
Увы, ничего особенно примечательного он не увидел. В исследовательских корпусах УИБ ему доводилось встречать и более странные вещи.
Бо встретил Тирана и его охранников в большом зале, полностью заставленном всяческими агрегатами футуристического вида. Похоже, большую часть помещения занимали накопители энергии. Клозе читал отчеты и знал, что нуль-перенос пожирает прорву энергии.
Посреди зала находился компьютерный терминал. Вайсберг объяснил, что сама машина очень велика и расположена в отдельном здании. "Электронный мозг" Вайсберга на порядок превосходил тактические компьютеры, используемые в Генштабе ВКС.
– Это мой командный центр, – с гордостью сказал Бо. – Отсюда я управляю процессами нуль-транспортировки.
– Впечатляет, – согласился Клозе. – А где само оборудование для переноса?
– Пойдемте за мной, сэр.
Бо проводил его в соседнее помещение, занятое чем-то средним между ходовым двигателем корабля и машиной времени из фантастической постановки.
– Это наш вариант генератора Нуль-Т. Генераторы таргов более миниатюрны и, видимо, потребляют гораздо меньше энергии, но я пока не в состоянии придумать что-то еще.
– Это неважно, лишь бы оно работало, – сказал Клозе.
– Оборудование работает, – сказал Бо. – Хотя и не так, как у таргов. Мы можем перебрасывать предметы через нуль-пространство из передаточной камеры в камеру приемную. Мы используем стационарное оборудование, а тарги – мобильное. В этом они нас обогнали.
– Зато у них нет гипердрайва, – заметил Клозе.
– Верно, хотя этот факт меня несколько удивляет. С научной точки зрения гипердрайв куда проще и дешевле, чем Нуль-Т, и нет ничего удивительного в том, что мы открыли его раньше. Потом, у гипердрайва меньше ограничений.
Оборудование таргов мобильно и потребляет меньше энергии, зато ограничивает их в дистанции прыжка. На что способно оборудование Бо, пока известно только самому Бо. Гипердрайв покрывает меньшее расстояние, зато более маневрен и дешев в использовании.
Тиран и молодой гений продолжили экскурсию.
– Вот камеры приема и передачи, – сказал Бо Вайсберг.
– Похожи на здоровенные сейфы, – заметил Клозе. Камеры были сделаны из космической брони, и толщина стенки заставила бы побледнеть от зависти даже дредноут последнего поколения. – Они взаимозаменяемы?
– Нет. Камера передачи предназначена только для передачи и принимать материю не в состоянии. Все дело в фокусировке…
– Попозже вы прочитаете мне подробную лекцию, – сказал Клозе. – Сейчас я хотел бы услышать не о способе нуль-перехода, а о методе, которым мы можем его предотвратить.
– Способ довольно простой, – сказал Бо. – Я бы даже сказал, примитивный. Варварский. Он доступен нам именно благодаря несовершенству нашего оборудования. Я рассчитываю отправить кое-что через нуль-пространство… и не получить.
– В смысле – вы отключите приемную камеру?
– Не совсем так. Скорее дело в более тонкой регулировке… Я могу показать вам теоретические выкладки.
– Не надо. – Разбираться в мегабайтах информации у Клозе не было ни желания, ни времени. Ни способностей, если быть абсолютно честным. – Что именно вы собираетесь потерять в нуль-пространстве?
– Не потерять, а отправить и не получить, – поправил его Бо.
– Не вижу разницы. Так что это?
– Бомба.
– Бомба?
– Бомба. Ядерная. Согласно моим расчетам, ее взрыв в нуль-пространстве должен вызвать резонанс, который… э… не позволит никому использовать нуль-пространство для перехода.
– Зашибись, – обалдело сказал Клозе. – Если я правильно понимаю, эта ваша ядерная бомба должна сдетонировать в нуль-пространстве? В момент перехода?
– Конечно.
– И если ваши расчеты окажутся неверны, то в приемной камере мы можем получить полноценный термоядерный взрыв?
Стенки камеры уже не показались Клозе такими прочными.
Забавно, но до настоящего момента он так и не пытался выяснить, насколько радикальный способ разработал Бо Вайсберг. Все совпало так, что на это вечно не хватало времени.
Бо сообщил о своем открытии Юлию, после чего последовала атака таргов на Солнечную систему. Потом Юлий умер, Клозе уволили, разжаловали и отправили к черту на кулички, где у него было полно свободного времени, зато не было доступа к необходимой информации. Потом Клозе триумфально вернулся на Землю, заодно вернув Бо в его лабораторию, и… Собственно, с тех пор прошла всего пара дней, и Клозе все время был занят.
Какой идиот разместил взрывоопасную лабораторию рядом с главным городом столичной планеты Человеческой Империи? Ах да, это же было до меня. И даже до Юлия. Вайсберг возродил исследования, заброшенные по причине бесперспективности больше века назад. Он не строил своих лабораторий и не завозил оборудование, а пришел на готовую техническую базу.
Когда строили этот комплекс, никто не думал передавать с его помощью термоядерные заряды.
– Какой мощности будет взрыв? – уточнил Клозе.
– Порядка двадцати килотонн.
На нашу долю хватит, решил Клозе. Отправлять Вайсберга с его оборудованием и его идеями на Луну или в пояс астероидов уже не оставалось времени.
– Я понимаю, что вас беспокоит, – сказал Бо.
– Надеюсь, что понимаете, – искренне сказал Клозе.
– Но это совершенно напрасно, – сказал Бо. – Мы уже "потеряли" в нуль-пространстве три локационных буя. В порядке эксперимента, так сказать.
– Локационные буи в случае неудачи не имеют обыкновения взрываться и разрушать целые города, – сказал Клозе.
– Все будет нормально, – сказал Бо. – Мы рассчитали процесс передачи и детонации до тысячной доли секунды. Взрыв не может произойти раньше или позже. Он останется в нуль-пространстве.
– Допустим, – сказал Клозе. – И сколько времени продержится резонанс, блокирующий попытки таргов перемещаться посредством Нуль-Т?
– Две тысячи восемьсот пятьдесят три секунды, – гордо сказал Бо Вайсберг. – Естественно, это округленные данные. Время резонанса рассчитано нами до мельчайших долей…
– Около сорока семи минут, – подсчитал Клозе. – Меньше часа. А что потом?
– Потом надо будет отправить следующую бомбу.
– Э… И так постоянно?
– Боюсь, что да. Понимаю, что это весьма дорогостоящий способ, ведь помимо ядерных зарядов потребуется большое количество энергии на их перемещение…
– Сколько зарядов у вас уже есть?
– Два. Но профессор Снегов заверил меня, что на Луне налажено чуть ли не поточное производство… Я собирался попросить вас отдать распоряжение о доставке…
– Когда же вы были намерены?
– Во время сегодняшней экскурсии.
Снегов, значит, в курсе. Краснов тоже, такое большое количество потенциально опасного материала вблизи от Лондона не могло укрыться от внимания УИБ. Почему же мне никто ничего не сказал?
Потому что они думали, что ты знаешь, сообразил Клозе. Кто дал распоряжение обеспечивать Вайсберга всем необходимым, что бы он ни попросил?
– Вы понимаете, что будет, если вы ошиблись в расчетах?
– Я не ошибся, сэр.
– Хорошо бы. И когда вы готовы запустить эту хреновину?
– Не раньше, чем с Луны доставят запас термоядерных зарядов, дабы обеспечить непрерывность блокады.
– А если не принимать во внимание этот фактор? Когда вы подготовите все оборудование?
– Завтра к двадцати ноль-ноль.
Осталось двадцать восемь часов, прикинул Клозе. Мы успеем доставить запас бомб, и да поможет нам… хотя бы кто-нибудь.
– Чудесно, – сказал Клозе. – Вы понимаете, что не можете ничего сделать без моего приказа?
– Да, сэр.
– Момент удара я определю позже, – сказал Клозе. – Лично.
– Есть еще кое-что, что я хотел бы с вами обсудить, сэр. – Голос Вайсберга стал куда менее уверенным, чем когда он говорил о технических деталях. – Существуют вопросы этического характера.
– Этического? – удивился Клозе. – Вы испытываете неловкость перед таргами?
– Э… нет. Не перед таргами.
Клозе вздохнул.
– Поясните.
– Вселенная бесконечно велика, сэр, и, если в обозримом секторе пространства не существует иных разумных рас, кроме нас и таргов, это не означает, что их нет где-либо еще, – сказал Бо. – Если таковые расы существуют и если они используют нуль-пространство в своих целях, то последствия наших действий обрушатся и на их головы тоже.
– И что? – спросил Клозе.
– Вот я и подумал, насколько этично втягивать их в наши войны?
Вот он, образ мыслей настоящего ученого. Тот факт, что он собирается каждые сорок семь минут взрывать термоядерные бомбы в непосредственной близости от густонаселенного города, его никоим образом не волнует. А гипотетические негативные последствия, которые могут коснуться инопланетян, существующих лишь в его теории, инопланетян, о которых мы ничего не знаем, его беспокоят настолько, что он решил обратиться с этим вопросом к первому лицу Человеческой Империи.
Забавно до колик.
У Клозе запищал личный комм.