– Когда пойдем? – осведомилась Аня, рассеянно поглаживая динозаврика.
Я неторопливо встал.
– Скоро. Минут через…
Все тот же жуткий трубный рев эхом прокатился в ночи. Обернувшись к озеру, я увидел длинную змеиную шею грандиозного динозавра, черным силуэтом вознесшуюся на фоне звезд и прозрачной туманной дымки, которая некогда станет созвездием Ориона. Издалека сквозь мрак донесся ответный рев.
С озера тянуло прохладным ветерком. Он прояснил мое сознание, словно разогнал окутывавший меня туман.
Я помог Ане встать. Динозаврик у нее на руках почти не шелохнулся.
– Как по-твоему, – спросил я, – Сетх может воздействовать на мое сознание, как его слуги управляют динозаврами?
– В крепости он зондировал твое сознание, – откликнулась Аня.
– Не оттого ли я чувствовал себя таким… – я помялся, мне не хотелось произносить этого вслух, – таким подавленным?
Она мрачно кивнула.
– Он пользуется отчаянием, как оружием, чтобы подточить твои силы и довести тебя до крайности.
Вот теперь все стало на свои места.
– И как только ты это осознала, то нейтрализовала его воздействие.
– Нет, Орион, это ты его нейтрализовал, – откликнулась Аня. – Ты сам.
Разве? Наверно, она сказала это исключительно по доброте. И все же мне было любопытно, насколько большую роль сыграла она в моем душевном исцелении.
Затем, пожав плечами, я отмел этот вопрос. Совершенно не важно, кто это сделал. Я снова чувствовал себя сильным, тоскливое отчаяние оставило меня.
– Тираннозавры крепко спят, – сообщил я. – Мы сможем проскользнуть мимо них, если проявим осторожность.
Но едва я положил руку Ане на плечо, как воды озера бурно вскипели и запенились. Обернувшись, я предполагал обнаружить очередного исполина, вздумавшего поплескаться в воде.
Но вместо этого увидел, как вдали воды озера расступились, будто давая дорогу темной, мощной и грандиозной массе; даже самые большие динозавры казались по сравнению с ней букашками.
Какое-то сооружение неуклонно поднималось из глубин озера. Струи, ручьи, реки воды стекали с башен и зубчатых стен, вздымавшихся бесчисленными ярусами, настолько широкими и мощными, что они заслоняли собой небо. Между балконами стройных минаретов были перекинуты длинные подвесные мостики. В окнах вспыхнули крохотные багровые огоньки, а оно все вздымалось и вздымалось из глубин ярус за ярусом – циклопическое и устрашающее.
Мы с Аней, онемев от изумления, смотрели на грандиозное сооружение, исторгаемое глубинами озера, будто дворец морского божества – гротескный, но прекрасный, ужасный, но величественный. По воде озера разбежались волны высотой по колено, разбились у наших ног и покатились обратно, будто спешили собраться у подножия грандиозного безмолвного замка тьмы.
Одна башня, выше всех прочих, указывала прямо в ночное небо, а над ней, будто маяк, пламенела зависшая в зените багровая звезда.
– Какими же мы были дураками! – послышался из мрака шепот Ани. Ее широко раскрытые глаза пламенели. – Мы думали, что база Сетха находится в неолите, у Нила. Но там лишь один из его лагерей!
– А здесь его штаб, – подхватил я, уловив ее мысль. – Здесь, в этой эре. А он сам внутри своей циклопической крепости дожидается нас.
19
О бегстве нечего было и думать. Сетх затаился в своей устрашающей огромной твердыне. Там же находился и ядерный колодец, достигавший расплавленного сердца Земли, чтобы снабжать Сетха энергией, необходимой для осуществления его планов. Нам тоже нужна эта энергия, чтобы сделать хоть что-нибудь, даже просто сбежать из эпохи динозавров.
Но я думал не о бегстве. Мне хотелось встретиться с Сетхом вновь, выследить его и убить, как он хотел выследить и убить нас. Он поработил моих собратьев людей, он пытал любимую мной женщину, отнял у меня волю к борьбе, волю к жизни. Теперь в моей груди полыхало страстное желание сомкнуть пальцы на его чешуйчатой глотке и выдавить из него жизнь по капле.
Я снова стал Орионом Охотником – сильным и неустрашимым.
А ехидный внутренний голос вопрошал меня об источнике столь внезапной отваги. Неужели Аня управляет мной? Или я просто действую в соответствии с впечатанной в мое сознание программой? Золотой бог частенько разглагольствовал передо мной, утверждая, что дал мне и моим сородичам инстинкты кровожадности и мстительности. Действительно, человечество тысячелетиями страдало из-за этих стремлений. Мы созданы ради убийства, и благородный фасад цивилизации, который мы возвели, лишь лакированная маска, под которой бушуют кровожадные страсти.
"И что же с того? – с вызовом ответил я сам себе. – Несмотря ни на что, люди выжили и вытерпели всех богов, свалившихся на их головы. Теперь я должен предстать перед воплощением дьявола, и человеческие инстинкты – единственная моя защита. Мне снова предстоит пустить в ход искусство охотника – изобретательность, силу, умение действовать исподволь и, прежде всего, терпение".
– Надо пробраться внутрь, – проговорила Аня, по-прежнему не отрывая взгляда широко распахнутых глаз от замка Сетха.
Я кивком выразил согласие.
– Однако сначала надо выяснить, что затеял Сетх.
А это означает, что мы должны скрываться и наблюдать, не попадаясь на глаза прислужникам нашего врага. Аня признала такую стратегию разумной, хоть ей это было и не по вкусу. Она предпочла бы взять крепость штурмом. Вдвоем. Понимая, что это пустые фантазии, она согласилась дождаться подходящего часа – хоть и весьма неохотно.
Забрав у нее динозаврика, я двинулся в лес, держась подальше от тираннозавров, спавших на изрядном расстоянии друг от друга. Маленькая динозавриха казалась тяжелее, чем прежде, – то ли я устал, то ли она быстро набирала вес.
Стараясь не издавать ни звука, мы пробирались сквозь плотные заросли. Наша подопечная не просыпалась, как и затаившиеся поблизости тираннозавры.
– Твоя детка создаст нам массу проблем, – раздвигая свободной рукой ветви кустов и листья папоротников, шепнул я пробиравшейся следом Ане.
– Вовсе нет, – откликнулась она. – Если ты научишь меня ею управлять, она может стать нашей разведчицей. Разве может быть в этом мире что-нибудь более естественное, чем бегающий по кустам маленький динозавр?
Я не мог не признать, что она хотя бы отчасти права. Впрочем, сомнительно, что утконосые динозавры ходят поодиночке. Они животные стадные, как и многие другие травоядные, которых спасает многочисленность.
Остановились мы рядом с толстой поваленной пальмой, упавшей на валун, доходивший мне до подбородка. По другую сторону ее ствола росли непроходимые кусты, а здесь плотной стеной стоял тростник. При помощи копий мы выкопали в песке продолговатую яму – такую, чтобы вытянуться во весь рост. Сверху нас прикрывало толстое бревно, сбоку валун, а заросли скрывали от чужих взглядов, так что в нашем укрытии оказалось довольно уютно. Сквозь пучки тростника и вайи папоротников можно было незаметно следить за озером и берегом.
– Пока мы здесь, об огне придется забыть, – заявил я.
– Будем есть сырую рыбу, а заодно попробуем ягоды и плоды с других кустов, – улыбнулась Аня.
Так мы начали многонедельную слежку за озерным замком. Каждое утро он погружался на дно – все циклопическое сооружение медленно уходило в бурлившие воды, будто боялось лучей восходившего солнца. А каждую ночь замок поднимался снова – темный и мокрый, будто ушедший в раздумья злобный великан.
Пока замок находился под водой, мы охотились и занимались рыбной ловлей, избегая тираннозавров, бродивших по здешнему лесу и по открытой равнине за его опушкой. Правду сказать, они вроде бы нас и не искали – как раз напротив. Они не обращали на нас внимания.
Я начал обучать Аню управлять динозавриком, быстро переросшим младенческий возраст. Моя подруга назвала свою питомицу Юноной, а когда я поинтересовался почему, она лишь загадочно рассмеялась.
– Это шутка, Орион, которую могут оценить лишь творцы.
Я знал, что творцы иногда принимают имена античных богов. Золотой называл себя то Ормуздом, то Аполлоном, то Яхве. Ане в свое время поклонялись и ахейцы, и троянцы, знавшие ее под именем Афины. Очевидно, среди творцов есть и Юнона, так что Ане показалось забавным назвать неповоротливую, толстозадую динозавриху ее именем.
Лишь много дней спустя я начал замечать, что крепость Сетха поднимается из воды с каждой ночью чуточку позже, но каждое утро задерживается на пару минут дольше. Поначалу я был озадачен, но меня больше интересовал сам поднимавшийся и опускавшийся замок, чем время его всплытий и погружений. А в предрассветных сумерках гораздо отчетливее стало видно, что там происходит и как.
Всякий раз, когда сооружение появлялось из воды, из ворот в его стене, будто змеиный язык, выдвигался длинный узкий трап, опускавшийся на берег недалеко от нашего укрытия. Из ворот неизменно появлялись прислужники Сетха, такие же красношкурые и обнаженные, как и в каменном веке. Пройдя по трапу, они спускались на песчаный берег и направлялись в лес.
Там их уже поджидали тираннозавры, собранные к озеру неведомой силой. В темноте ночи или сером предрассветном сумраке рептилии отбирали десяток чудовищных ящеров и направлялись прочь от озера.
Мы почти сразу поняли, что каждый ящер Сетха способен управлять лишь одним тираннозавром. Каждая группа рептилий собирала стаю хищников и уводила их исполнять какую-то миссию. Много дней спустя они возвращались. Рептилии уходили в замок, а тираннозавры неизменно отправлялись в болота – видимо, естественную среду их обитания.
– Они созывают кровожадных чудовищ сюда, а затем используют их с какой-то целью, – подытожила Аня наши наблюдения как-то раз поутру, когда воды озера снова сомкнулись над замком.
Мы возвращались с берега в свое укрытие, неся в руках копья, а динозавриха, уже достававшая мне до пояса, пыхтела и похрюкивала позади. У меня через плечо была перекинута связка из трех рыбин – наш завтрак.
– Использовать тираннозавров можно лишь с одной целью, – заметил я, припомнив кровавую бойню, которую они учинили в гнездовьях утконосых динозавров. – Но это лишено всякого смысла.
Аня полностью разделяла мое мнение и мою точку зрения.
Ну по крайней мере я выяснил, почему замок с каждым днем появляется все позже. Он всплывал лишь тогда, когда багровая звезда была почти в зените. И погружался, когда она склонялась к горизонту. Я поделился своими наблюдениями со своей подругой, но она поглядела на меня с сомнением.
– А ты уверен?
– Свет звезды настолько силен, что она скоро будет видна и в полдень, – отвечал я. – Тогда замок начнет всплывать при свете дня, это определенно.
– Значит, Сетх вовсе не пытается ни от кого спрятаться, – задумчиво произнесла Аня.
– А от кого ему тут прятаться? От нас?
– Тогда почему же замок погружается в воду? Почему не оставить его на виду?
– Не знаю, – признался я. – Но есть более существенный вопрос: почему он всплывает, лишь когда видна кровавая звезда?
Аня так и разинула рот, замерев, где стояла, среди густой листвы возле нашего гнездышка. Потом, обернувшись, посмотрела. Багряная звезда почти коснулась горизонта, по глади озера пролегла мерцавшая багровая дорожка бликов, нацеленная в нас, будто клинок стилета.
Понаблюдав еще две ночи, мы убедились, что замок поднимается из воды, когда чужая звезда находится почти в зените. Теперь он задерживался и после рассвета, но погружался, как только звезда склонялась к горизонту.
– Ты прав, – сказала Аня. – Он связан с этой звездой.
– Но почему? – хотел я знать.
– Должно быть, Сетх родом с планеты, вращающейся вокруг этой звезды, – догадалась моя любимая. – Наверно, там его родина.
Второй существенный для нас вопрос – зачем нужны смешанные группы рептилий Сетха и тираннозавров – можно было разрешить, лишь последовав за одной из них и проследив за их действиями. Я никак не мог решить, стоит ли нам отправляться за стаей тираннозавров вдвоем или мне следует пойти в одиночку, а Аню оставить у озера для наблюдения за замком.
Она всей душой стремилась пойти со мной, и в конце концов я согласился, что так будет лучше. Мне было страшно оставить ее одну, потому что тогда мы никак не смогли бы связаться друг с другом и, если бы один попал в беду, второй даже не узнал бы об этом.
Итак, одним прекрасным жарким утром мы взяли копья в руки и направились вслед за группой из девяти рептилий, шагавших на солидном расстоянии от девяти исполинских монстров. Мы позволили им скрыться за горизонтом, прежде чем покинули сень леса. Бояться, что они ускользнут от нас, было совершенно излишне – даже близорукий ребенок не проглядел бы чудовищных следов тираннозавров, глубоко отпечатывавшихся в мягкой глине.
Мы шли по следу три дня. Почти все время лил дождь – холодный ливень с пасмурных небес. Тяжелые черные тучи низко нависали над землей – казалось, их можно достать рукой. Землю покрывала скользкая слякоть; мир будто съежился, скрывшись за дождевой пеленой. Ветер продувал насквозь.
Маленькую Юнону скверная погода ничуть не огорчала. Пощипав зелени с кустов, прибитых непогодой к самой земле, она невозмутимо трусила следом за нами, волоча за собой толстый приплюснутый хвост. Она быстро росла, превращаясь в крупного динозавра с навечно отпечатавшейся на морде дурацкой ухмылкой, кривившей мощный костяной клюв.
Из-за грозы наше продвижение замедлилось; мы едва тащились по скользкой земле и остановились вовсе, когда следы затерялись в темноте. На ночлег мы устроились на мокром каменном пригорке, который возвышался на пару футов над морем грязи, окружавшем нас. Едва жаркие лучи рассветного солнца обожгли землю, как она буквально изошла паром, словно торопилась избавиться от пропитавшей ее влаги. Судя по следам, слякоть ничуть не замедлила продвижения тираннозавров. Очевидно, они каждую ночь останавливались на ночлег, как останавливались и мы – голодные, дрожа от холода и сырости, без огня.
"Должно быть, тираннозавры тоже голодны", – думал я. Чтобы с такой скоростью гнать вперед двадцатитонную тушу тираннозавра, его нужно постоянно кормить. Но они все так же ходко бежали вперед, и мы не видели ни костей, ни круживших над падалью птерозавров, которые указывали бы на место охоты.
– Сколько же они могут идти голодая? – не вытерпела Аня.
Согретый солнцем воздух торопился выпить влагу, пропитавшую землю после дождя. Над равниной клубился холодный косматый туман. Я был рад этому – туман скроет нас от врагов.
– Они рептилии, – вслух рассуждал я. – Им не надо поддерживать неизменную температуру тела, как нам. Наверно, они могут обходиться без пищи намного дольше, чем млекопитающие таких же размеров.
– Очевидно, – отозвалась Аня. Она-то как раз выглядела голодной и усталой.
Мы изловили пару динозавров ростом с собаку, гревшихся на солнышке и еще вялых, пока кровь их не прогрелась. Они совершенно не испугались людей, потому что ни разу не видели их прежде. И больше не увидят.
Как мы ни старались развести костер, растительность так промокла после вчерашнего дождя, что нам это не удалось, и в конце концов мы вынуждены были съесть мясо сырым. Пришлось порядком поработать зубами. В лужах и озерцах воды хватало, и мы запили нашу отнюдь не изысканную трапезу.
Когда возникал вопрос о растительной пище, Юнона служила нам дегустатором. Если она отщипывала листок и тут же его выплевывала, мы не прикасались к этому растению. Если же динозавриха продолжала радостно хрумкать листвой, мы тоже отваживались ее попробовать. Практически мы ели первый на Земле салат из мясистых сочных растений, которые с окончанием мелового периода вымрут, как и питавшиеся ими динозавры.
Путь наш лежал в гору. Земля здесь стала темней и суше, чем в раскинувшихся на пути болотах. Мы по-прежнему шли вперед по следам тираннозавров, но теперь стали попадаться и отпечатки лап других динозавров, топтавших твердую голую землю в неисчислимом множестве.
– Должно быть, это маршрут миграций, – заметила Аня. Ее не оставляло все возраставшее возбуждение.
– Не стоит идти слишком быстро. – Я устремил взгляд к возникшим впереди холмам. – А то можно напороться на стаю хищников.
Я настоял, чтобы мы держались подальше от широкого тракта, проторенного мигрировавшими динозаврами. Нам во множестве попадались следы карнозавров, более мелких, чем тираннозавры, но и следов последних по-прежнему было хоть отбавляй.
Очевидно, утконосые и другие травоядные динозавры ежегодно отправлялись в путь, спасаясь от зимних холодов. Я не обнаружил явных перемен погоды, но последняя гроза продолжалась дольше, чем прежние, а по утрам, как мне казалось, стало чуточку холоднее.
И снова путь к месту назначения нам указали птерозавры. Целыми тучами кружили они в небесах, высматривая что-то по другую сторону холмов. Охваченная безрассудным пылом, Аня устремилась к гребню, горя нетерпением посмотреть, что там происходит. Рванувшись следом, я покинул Юнону, галопом мчавшуюся где-то позади.
Слышавшееся оттуда мычание, хрипы, рев и визг исходили явно не от крылатых ящеров, паривших в недосягаемой высоте. Эти звуки были полны предсмертного ужаса.
Аня достигла вершины гребня и ошеломленно застыла. Догнав ее, я остановился рядом и заглянул в лежавшее под нами длинное ущелье.
Там бурлила кровавая схватка.
20
Тысячи травоядных ящеров подверглись нападению сотен тираннозавров. Поле боя простиралось на целые мили, голая каменистая земля побурела и стала скользкой от крови.
По тесному длинному ущелью прибойной волной катилась битва. Утконосые динозавры, трицератопсы и более мелкие ящеры отчаянно пытались прорваться сквозь горловину ущелья на простор, а тираннозавры буйствовали, уничтожая их, круша своими жуткими зубами хребты, разрывая тела острыми когтями-ятаганами.
Это напоминало морской бой в дни парусного флота – будто могучие смертоносные дредноуты громили строй неуклюжих галеонов. Будто стремительные летучие отряды верховых воинов рассекали на части богатый караван.
Визг и рев издыхавших травоядных жутким эхом метался между каменными стенами ущелья. Даже наша Юнона, жалобно мыча, прижималась дрожа к Ане.
Слуг Сетха нигде не было видно. Они не показывались, но я знал, что они здесь – спрятались среди скал или, как мы, наблюдают с гребня ущелья, заставляя тираннозавров учинять кровавое избиение мигрирующих стад.
Впрочем, избивали не только они. Троица трицератопсов набросилась на тираннозавра и, опрокинув его на землю, снова и снова бодала его длинными острыми рогами. Мелкий динозавр, покрытый крепким панцирем, как броненосец, заковылял прочь от крови, запекшейся в пыли, и вырвался на открытую местность.
Но тираннозавры все убивали, убивали и убивали, разрывая ужасными зубами и когтями гадрозавров, рогатых трицератопсов и неисчислимое множество прочих.
– Должно быть, рептилии Сетха привели сюда тираннозавров, чтобы устроить засаду на мигрирующих динозавров, – холодным тоном врача, констатирующего смерть, сказала Аня.
Меня охватил гнев. Разыгрывавшаяся внизу бессмысленная бойня зажгла в моей груди яростное пламя.
– Давай-ка найдем кого-нибудь из этих рептилий, – бросил я и крадучись пошел вдоль гребня, крепко стискивая в правой руке копье.
Аня торопливо шагала следом, а Юнона припустила за ней, хотя избранное нами направление пришлось ей явно не по душе. Маленькая динозавриха хныкала, как ребенок.
– Орион, что ты собираешься?..