Он ощущал, наступление ночи. В последнее время его чувства обострились. Вот уже неделю, с тех пор, когда стало сложно скрывать изменения в своем теле, Дамир выбрал заброшенное место, где когда-то был счастлив. У него начал пропадать аппетит, и он пил лишь воду, чтобы избежать обезвоживания, он стал замечать, что способен улавливать отдаленные отголоски чужих эмоций, что сберегли эти стены. Дамирон менялся, медленно, но неотвратимо. Ненавидя и проклиная свою судьбу и в то же время горя желанием пережить все это поскорее и… Покинуть Утлагатус? Но стоит ли это делать? Он не знал, сможет ли… осмелиться ли выбраться отсюда, и чем станет после произошедших с ним перемен. И в то же время осознавал: единственное, что дает ему силу пережить кошмарный период – это воспоминания о темноволосой женщине, сладко спящей в его объятиях, отношения с которой он так грубо и глупо разрушил.
Шания…
– Здравствуйте, генерал, – тоненький голосок миниатюрной женщины с пышными формами заставил его скривиться. Какого черта! Он же приказывал никого сюда не пускать.
– Кима? Что тебе здесь нужно? – грубо поинтересовался он, накинув на голову капюшон и старательно пряча лицо в тени.
– Я думала о вас, генерал. Все эти существа, и страшные люди, которых мы совсем не знаем. Они же преступники, а вы им доверяете.
Она приблизилась на несколько шагов, когда была остановлена грубым окриком генерала. Нервно потоптавшись на месте и не зная, что делать, женщина напомнила себе, что сейчас самый подходящий момент для того, чтобы восстановить их отношения. Генерал свободен. Эта шлюшка удрала с планеты, и тем самым открыла ей, Киме, дорогу.
– Генерал, я беспокоилась, вы исчезли, – Кима опустила глаза изображая печаль, – мы плохо расстались, и это не давало мне покоя. Может быть теперь я смогу…
– Нет, – тихо произнес Дамир, останавливая ее движением руки. – Уходи!
Женщина едва не чертыхнулась. Но ведь это ее шанс! После переселения на поверхность планеты ей досталась сырая маленькая комнатка и соседи, заставляющие презрительно кривить губы. Быдло! Они ей не ровня! С этим пора заканчивать и восстановить свое положение на базе, а отношение с генералом будут приятным дополнением к ее изменившемуся статусу.
– Тебе же нравилось, – она подошла, покачивая бедрами. Его нежелание мириться ее раздражало, но мысль о том, что ей придется вернуться в холодную комнату с тесной односпальной кроватью и зарешеченным окном под самым потолком, придала ей решимости.
– Я сказал, убирайся отсюда! – он почти прорычал, вскочив с кресла. За прошедший месяц никто, кроме Айвана не приближался к нему настолько близко. Но было поздно. Женщина, поднявшись на носки, успела схватить тонкими пальцами капюшон и сдернуть его с головы генерала. Ей хотелось видеть глаза Дамира, возможно так будет легче понять его чувства, повлиять на него…
Она завизжала, когда наткнулась на его тяжелый нечеловеческий взгляд. Ужасное чуждое лицо нависло над ней, а руки, затянутые в перчатки обхватили плечи, чтобы удержать ее на расстоянии. Кима почувствовала, как что-то острое впивается в ее тело через верхнюю одежду и с ужасом поняла, что это когти.
– Чудовище! Монстр! – крикнула она, затем, действуя инстинктивно, она ударила его кулаком в лицо. Его кожа казалась слишком горячей для человека, глаза неестественно светлыми, и весь вид вызывал ужас и желание бежать.
– Убирайся отсюда! Вон! – повторил генерал и со злостью оттолкнул женщину от себя. Кима отшатнулась, упала, затем, вскочив на ноги, прошла несколько шагов. Затем громко вскрикнула, судорожно вздохнув, тяжело осела на пол и замерла.
Генерал, усилием воли подавив гнев и раздражение, медленно подошел к лежащей женщине. Он не мог ее слишком сильно ранить, хотя, ему было сложно рассчитывать свои новые силы.
– Кима! – позвал он, склоняясь над ней. Женщина не шевелилась.
Дамир забеспокоился и, наплевав на то, что пугает ее до смерти, повернул лицом к себе. Глаза Кимы были широко открыты, губы искривлены в безмолвном крике, а ее руку и плечо покрывали странные темные тонкие линии, повторяющие рисунок вен и мелких сосудов. Они переместились к шее, затем поднялись к щекам.
– Невероятно! – Айван появился как всегда из ниоткуда. – Никогда не думал, что Становление когда-нибудь коснется человека!
– Что? – убитым голосом спросил Дамир. Он успел пощупать пульс на шее Кимы чтобы убедиться в том, что понял и так: она мертва.
– Мне очень жаль, генерал, но, похоже, ваши страдания обусловлены двумя причинами, роковым образом совпавшими по времени: мутация и период Становления.
– Ее можно спасти? – не обращая внимание на слова хаа-рашса, потребовал ответа генерал.
– К сожалению, это невозможно. Женщина отравлена. Ваш организм оказался для нее токсичным. Такое бывает. У хаа-рашсов. Не могу поверить, что стану свидетелем подобного.
– Я тоже. Иначе ни за что бы не сопротивлялся помещению в саркофаг, – Дамир опустился перед женщиной на колени и схватился за голову.
– Вы не виноваты. Она не должна была здесь появляться.
– К сожалению, ее неосторожность не отменяет того факта, что именно я ее убил.
Генерал мрачно наблюдал, как темный "узор" добрался до глаз уже мертвой женщины. Мгновение и они полностью окрасились в черный цвет. Дамир закрыл глаза и крепко сжал кулаки, не замечая как когти впиваются в кожу, раздирая плоть.
3
Я отложила фалькату в сторону и села на пол, устало вздохнув. Рядом со мной опустился Вонг. После спарринга, мою футболку можно было выжимать, у него же даже дыхание было ровным, а лицо расслабленным.
– Ты все еще медлительна. И зла, – мой учитель не тратил время на похвалу, а сразу же обговаривал недостатки. – Рука и плечо быстро устают, ты излишне напряжена. Ярость мешает тебе сосредоточиться и оценить противника. Твои сегодняшние ошибки могли бы стоить тебе жизнь. С десяток жизней.
– Я учту твои замечания, – я откинула голову и растерла виски. Еще на корабле Вонг настоял на том, чтобы мы возобновили наши занятия, прерванные с моим пленением. На возражение, что я не собираюсь вызывать своих врагов на дуэль, он совершенно невозмутимо ответил, что дуэль происходит у меня в голове, каждое мгновение моей жизни. А умение владеть собой, держать удар поможет мне в моей борьбе. Так как свободного времени было много, я не отказалась. Разумеется, мне было далеко до профессионалов, да и до уровня Вонга я вряд ли когда-нибудь смогу подняться. Но наши занятия мне помогали. Как это ни странно, медленно, шаг за шагом я познавала себя и свои способности. К тому же, в последнее время я почти перестала бояться потерять контроль над собственным фантомом.
– Ты так и не научилась владеть собой, хотя хорошо скрываешь свои мысли, – продолжал Вонг, – это место тебя нервирует, а ситуация бесит. Достаточно просто посмотреть тебе в глаза. Они многое могут сказать собеседнику.
– Я приму это к сведению. Спасибо, – кивнула я.
– "Рука Возмездия найдет того, кто в Пурпуре цветет, но мститель, пусть он справедлив, убийцей станет, отомстив" – тихо произнес Вонг. Я резко повернулась к нему и увидела, что он сидит с закрытыми глазами.
– Красивые слова.
Жаль, что запоздали.
– Впусти их в свое сердце… чтобы его не лишиться.
Вонг удалился как всегда бесшумно, оставив меня одну. Окно было открыто и я вдохнув свежий горный воздух, резко выдохнула и встала. Впереди много дел.
Я едва не налетела на хаа-рашса в коридоре. Номер был огромным, пространства хватало всем, однако Коган обладал свойством делать помещение тесным одним своим присутствием.
– Извини, – я подняла взгляд и наткнулась на голую бронзовую грудь инопланетянина едва прикрытую широким черным плащом, совершенно не напоминающим одежду ортегов. Мышцы бугрились, а на коже выступили капельки пота, – ты откуда?
Меня удивило то, что хаа-рашс по всей вероятности выходил из номера. А, учитывая его состояние одежды, точнее, ее практически полное отсутствие под длинным плащом, выходил с необъяснимой целью.
– Это не должно тебя касаться, Шания, – мягко проговорил он. Звучало так, будто он ставит на место надоедливого ребенка.
– Коснется, если тебя кто-то заметит, – возразила я.
– Та, с кем я был, вряд ли сможет вспомнить все подробности нашего свидания. К тому же, она стояла ко мне спиной, – довольно распутная улыбка, исказившая полные губы Когана заставила меня поморщиться. Вот кобель! Хотя, чего я ждала? Он же мужчина… то есть самец… То есть, ну хаа-рашс мужского пола. Я совершенно запуталась и смутилась еще больше. Задержавшись рядом со мной и совершенно не торопясь уходить, хаа-рашс словно невзначай подался ближе, к моей шее и вдохнул, чуть прикрыв глаза. Мне потребовалось собрать волю в кулак, чтобы не отшатнуться, лишь молча его обошла, и, давя в себе злость, прошествовала мимо, чувствуя спиной его взгляд.
Услышав, что дверь его комнаты закрылась, тут же направилась к Виларду. Нет, не жаловаться. Но необходимо было многое прояснить.
Решившись войти, внезапно подумала, что Вилард в общем-то свободный мужчина и имеет право на личную жизнь, которую я могу невольно нарушить. Но, плюнув, постучалась. Дождавшись ответа, резко вошла. К счастью (для него) он был совершенно один и, в отличие от Когана вполне одетый.
– Меня тревожит хаа-рашс, – начала я без предисловий, – он совершенно неконтролируемый, делает что хочет, не боится, что его могут раскрыть. А вместе с ним и нас. Только что он был с женщиной. Пойми, мне плевать на его личную жизнь. Но как можно скрывать принадлежность к своей расе настолько сближаясь с людьми? Да еще теперь, когда Крейг начнет действовать. Коган видит во мне слабую капризную самку, да еще разного с ним вида. Он не воспринимает мои слова всерьез. Глупо дожидаться, что обстоятельства заставят его задуматься и поумнеть.
Я не стала уточнять, что для Когана я лишь один из источников насыщения, о чем он каждый раз дает мне понять. Что же касается его взаимоотношений с человеческими женщинами… Когда-то для его расы подобные эксперименты кончились трагично.
– Что ты предлагаешь? – невозмутимо поинтересовался Адриан, устраиваясь поудобнее в кресле и закуривая. Нечасто я видела, как он курит. Может быть, волнуется? Кивком головы предложил мне сесть, и я осторожно присела недалеко от выхода. Привычка…
– Не знаю. Но меня не оставляет чувство, что однажды в номер ворвутся безопасники и скрутят нас всех. И для этого достаточно одной ничтожной ошибки.
Я отвернулась. Ему незачем знать о моих страхах и кошмарах, не дающих заснуть каждую ночь. В них меня тащат по бесконечным коридорам на очередной допрос, и я знаю, что в этот раз не выдержу. Я сдамся и заговорю, и все будет кончено.
– Бояться это нормально, – я отвлеклась и не заметила, как он встал и оказался рядом со мной. Слишком близко. Вилард присел на корточках у моего стула и пытливо заглянул в глаза. По спине прошел холодок, а ведь он не собирался причинить мне вред. – Ты слишком многое пережила, а это не проходит бесследно.
Заметив мое нервозное состояние, Вилард встал, обошел меня сзади. Я почувствовала, как он провел пальцами по спинке стула, не прикасаясь к моей спине.
– Я поговорю с Коганом. В конце концов, он у меня на службе. В крайнем случае, если его либидо настолько велико, мы попробуем это решить, не рискуя и он сможет воспользоваться помощью профессионалок не выходя из номера.
– Благодарю, – я встала и поспешила выйти, стараясь не думать, что только что подала Виларду идею устроить в номере бордель.
Все-таки, это было моей ошибкой: собрать вместе столько совершенно разных людей и нелюдей. Да еще надеяться, что ситуацию можно держать под контролем. Верх глупости. Нужно было рассчитывать только на себя и не позволять другим настолько сильно влиять на мою жизнь. Особенно теперь, когда на кону так много.
Адмирал Крейг связался с нами ближе к вечеру. Теперь, когда благодаря "внушению" Когана у него прибавилось страха, а также исчезла жажда постельных утех, он стал выглядеть немного другим. Задумчивым, осторожным и напуганным.
Я находилась в рабочем кабинете Адриана, заняв кресло чуть дальше от него. Над нами висела голограмма с изображением адмирала, всячески демонстрировавшего желание быть полезным.
– Я успел встретиться только с двумя. Из правительства. Они явно ничего не знают, хотя, возможно умеют хорошо скрывать.
– Они выполняли приказы об уничтожении Дельты-2? – уточнил Адриан.
– Нет, но через них проходило большинство документов. К сожалению, один из секретариата внезапно погиб. Не думаю, что это имеет отношения к нашему расследованию.
При слове "нашему" я скривилась. Хотелось схватить адмирала за толстую шею и сдавить ее покрепче, чтобы раздался хруст шейных позвонков. Я поймала себя на том, что мои пальцы сгибаются и разгибаются, и я совершенно их не контролирую. Поэтому, загнав злость подальше, постаралась не выпустить фантом.
– Дальше, – поторопил, запнувшегося было адмирала Вилард.
– Я переслал вам файл. Линия защищена, никто не узнает, – изображение адмирала дрогнуло и потускнело, пошло рябью, раздался крик, быстро перешедший в протяжный хрип. Затем голос собеседника смолк.
Адриан поспешил прервать соединение, и встревожено обернулся ко мне.
– Думаешь, его раскрыли? Адмирал мертв?
– Уверен.
– А нас?
– Не торопись собирать вещички. Вряд ли сигнал смогут отследить, – усмехнулся Вилард.
– Если его не сразу уничтожили, они узнают, что я жива, – все шло совершенно не так, как предполагалось вначале. Пресловутый человеческий фактор, обстоятельства, да и просто невезение. Мне казалось, что я зря трачу время. Что нужно действовать не так… Решительнее? Не знаю… Не хотелось глупо рисковать собой и остальными, пока это ничего не даст. Пока цель слишком далека.
– Не узнают. Хаа-рашс над ним поработал. Не забывай, Крейг давно должен был умереть. Еще до того, как мы его перевербовали.
– Запугали до полусмерти, – возразила я. – Человек не может жить в постоянном страхе. Рано или поздно, он сорвется и выдаст себя. Видимо, это и произошло.
– И все же, наша тактика нам помогла. Пусть ненадолго.
– Мне интересно, чей больной разум мог придумать механизм самоуничтожения человека, срабатывающий не на определенную фразу или слово, а на эмоции, ощущение боли. Ведь простая случайность, авария, болезнь, и они могли потерять своего сообщника.
Я невольно вспомнила, как по чистой случайности в ночь нашего проникновения в резиденцию адмирала, хаа-рашс решился воздействовать на Крейга страхом. В тот раз он не ошибся.
– Тебе его жаль? – Адриан склонился ко мне и пытливо всмотрелся в выражение лица.
– Разумеется, нет, – зло ответила я, – но теперь придется начинать все сначала.
Я встала и прошлась по комнате пытаясь успокоиться. С такими нервами не мстят, а отдыхают в лечебнице для душевнобольных. Загнав совесть поглубже, я напомнила себе, что всегда желала этому человеку смерти. И то, что я фактически стала ее причиной не должно так на меня влиять.
Ты привыкнешь. Должна привыкнуть. Или сойдешь с ума.
Они явились, когда их никто не ждал. Ближе к ночи. Партнеры по бизнесу Адриана, которых в светском обществе было принято называть друзьями. Их визит не считался mauvais ton, и был вполне обычным явлением. Когда Виларду доложили о гостях, он лишь тихо выругался, и швырнул об стену бокал с дорогим лионийским вином.
– Твою мать! – он не скрывал злости. Когда прошелся по комнате, остановился у двери, затем вернулся, и замер возле меня.
– Мой двойник, как я погляжу, вел бурную светскую жизнь. Да еще договорился на сегодняшнюю ночь. Будет странно, если я выставлю их без видимой причины. К тому же, они захотят узнать, что за женщина меня сопровождает. Раньше я никогда не придавал этому значения и был совсем не жадным.
– Ты хочешь сказать, что твои… любовницы обслуживали всех твоих друзей? – я высокомерно задрала бровь. Ну чего еще ждать от такого типа?
– Что? – он удивленно на меня взглянул, затем рассердился, – Да как ты… Хорошо же ты обо мне думаешь… Просто когда мои очередные пассии понимали, что я слишком крепкий орешек для них, находили себе более удобных и щедрых покровителей. Ими почти всегда оказывались кто-то из этой троицы. Ничего странного. Они одни из самых богатых людей Союза.
– Как ты понимаешь, я не ищу их покровительства, и совершенно не жажду оказаться в их обществе.
– Полностью разделяю твою точку зрения. Думаю, тебе не следует выходить сегодня ночью их своей комнаты. А, лучше всего, запереть дверь. Коган будет начеку. Нужно немного потерпеть, затем я придумаю как от них избавиться, чтобы не вызывать подозрений.
Не могу сказать, что меня сильно встревожили гости Виларда. В конце концов, он взрослый мальчик и сам знает, что делает. И если известный в Союзе повеса резко станет отшельником, нам это дело не облегчит, и лишь добавит ненужный интерес. На этой здравой мысли я приняла душ, переоделась в ночнушку и легла в кровать, своими размерами превышающую комнату, в которой я жила обучаясь в Академии. Одинокую, холодную кровать. Я повернулась на бок и подтянула ноги к груди. Захотелось себя пожалеть, но я быстро подавила в себе это недостойное чувство. Образ Дамира пришел внезапно, и я не смогла изгнать его, как дела это до сих пор. Душа болела, на глазах выступили слезы. Я шмыгнула носом и уткнулась в подушку. Не хочу сейчас думать о нем. Зачем, когда и так невыносимо!
Что я вообще делаю? Зачем я здесь? На что надеюсь? Разве не эти вопросы мне стоило задавать себе намного раньше. До того, как я прилетела на Хаумею, до того, как приняла помощь Виларда и Когана. До того, как решилась на месть. Иногда мне казалось, что от ярости, что сжигала меня изнутри, я сгорю вся, без остатка. И только мысль о том, что убийцы моей семьи должны понести наказание, не позволяла мне окончательно погрузиться в безумие.
На грани сна и яви я почувствовала, как у двери в мою комнату кто-то стоит. Я перевела сонный взгляд на ручку, и мне показалось, что она шевельнулась. Затем раздался какой-то шум, чей-то приглушенный вскрик, а после наступила тишина.