Пятнадцать лет назад. 90-е годы. Аэродинамическая Труба Т-128 в городе Жуковский
Гиперзвуковая аэродинамическая труба Т-128 была построена буквально накануне перестройки. Ее создавали, чтобы испытывать поведение самолетов, скорость которых многократно превышала бы скорость звука. Мощные турбины гиперзвуковой трубы создавали внутри нее воздушные потоки, равные 20 МАХам, то есть двадцати скоростям звука. Самолету, летящему с такой скоростью, могло бы понадобиться меньше часа, чтобы облететь весь земной шар.
Однако любой металл при такой скорости подвергался чудовищной нагрузке. Уже через несколько секунд он разогревался до температуры, достаточной для поджаривания на нем яичницы. В случае аварии на таких скоростях самолет разваливается в мгновение ока, превращается в пыль.
Для избегания подобных проблем и была создана труба Т-128. Предполагалось, что она будет работать в три смены. Специально для этого в трубе был спроектирован съемный модуль, который позволял вынимать одну модель после продувки, а вместо нее вставлять новую модель, и так без перерыва.
Советский Союз знал формулу, известную еще со времен римской империи: "Хочешь мира - готовься к войне!" Именно поэтому на военные и перспективные разработки в СССР денег не жалели.
У демократов были другие приоритеты, однако и после перестройки труба не осталась без дела. Предприимчивые чиновники от науки, как только появилась возможность заниматься коммерцией, зарегистрировали фирмочку, которая занялась производством высококачественного паркета. Паркет производился малыми партиями, стоил баснословных денег и, поскольку обладал высокой прочностью и качеством, пользовался большой популярностью у нуворишей. Такое качество стало возможным исключительно благодаря тому, что материал для паркета сушился в гиперзвуковой трубе.
Нет, конечно, основателям фирмы в оригинальности не откажешь. Все-таки, когда вся наука накрывалась в стране медным тазом, их можно было понять. И, тем не менее, использовать трубу для таких целей - это все равно, что компьютером гвозди забивать.
* * *
- Ну что, Яков Модестович, - произнес Анатолий Евгеньевич, прихлебывая кофе из небольшой чашечки, глядя в лицо своему собеседнику. - Просрали мы советскую, самую передовую в мире авиационную науку?
Они сидели в недавно открывшейся кофейне напротив главного корпуса ЦАГИ. Кофейня называлась "Магеллан", у ее входа дизайнеры водрузили штурвал старинной каравеллы. Смотрелось красиво, но напротив центра мировой авиационной науки, в центре города, который был создан знаменитым авиаконструктором, эта кофейня с морской тематикой выглядела как насмешка. Еще большей насмешкой выглядели оранжевые панели модного боулинг-клуба "Лагуна", который был сделан на месте рабочей столовой института.
- Что тут поделаешь, Толя? - Старый еврей вообще-то не собирался дискутировать на давно уже избитые темы. - Мир сошел с ума! Стране больше не нужны самолеты, они хотят ходить по паркету, а не летать, как птицы.
Ему, человеку, который стоял у истоков создания института, который больше половины своей жизни отдал самолетостроению, было больно смотреть на все, что происходит вокруг; но выстраданный веками национальный характер подсказывал ему, что нет смысла кричать на ветер, лучше пригнуться и подождать, когда буря утихнет. Все, что останется после урагана, обязательно даст всходы.
Кстати, именно поэтому он и не отказался от должности начальника трубы, когда в ней стали, по меткому выражению одного из его подчиненных, "жарить деревяшки", а всеми силами старался сохранить на рабочих местах людей, которые были бы способны, если понадобится, провести испытания самолета.
- Да, ничего особенного тут не сделаешь, - Анатолий Евгеньевич нагнулся вперед и шепотом произнес: - И все же я прошу тебя помочь.
- Чем, Толя?
- Ты еще в состоянии продуть в своей трубе одну модельку!
Яков Модестович удивленно поднял брови. Нет, не то, чтобы он забыл, как это делается. Просто, если честно, он уже давно не слышал таких предложений, а в нынешних условиях оно вообще попахивало авантюризмом и насмешкой. И если бы предложение исходило не от Руденко, он бы послал такого просителя далеко и надолго.
- Да, что ты, Анатолий, - Яков Модестович слегка прищурился, - разве это возможно? Ты же знаешь, как сейчас у нас строго. День и ночь паркет греем.
Руденко медленно размешал остатки кофе по дну чашки.
- Ну, ночью - то, пожалуй, труба молчит!
- Ночью труба молчит, твоя правда, - Яков Модестович снова прищурился, - а что за моделька-то? Серьезная вещь или так? Что-то вроде очередной игрушки для нефтяников?
Руденко достал из кейса ноутбук.
- Может и для нефтяников, а может, и нашим ВВС пригодится.
Это была одна из первых моделей портативных компьютеров. Такие были только у особо продвинутых коммерсантов, поэтому Яков Модестович с интересом смотрел на то, как загружается операционная система, и ждал, когда экран компьютера засветится голубым светом. Минут через пять, когда после нескольких нажатий кнопок на экране появились чертежи самолета, Яков Модестович достал из кармана потертого пиджака очки, протер линзы салфеткой и нацепил их на свой мясистый нос.
- Ну-ка, ну-ка, посмотрим, что там ты придумал?
- Да уже не я, а скорее, мои ребята. Моего здесь не больше пяти процентов.
- Не скромничай, Толя, не скромничай. Сейчас это ни к чему.
Рассмотрев чертежи, он откинулся на спинку стула и закрыл глаза. В таком виде он стал очень похож на старого седого филина. Молчал филин около пяти минут. Анатолий Евгеньевич даже заподозрил, что старик уснул.
Наконец, он открыл один правый глаз.
- А ты знаешь, Толя, сколько это будет стоить?
Анатолий Евгеньевич достал из портфеля аккуратную пачку долларов и, положив ее на стол, накрыл ладонью.
- Это задаток. Только нам очень важно, чтобы это испытание не проходило ни по каким бумагам. А то, сам понимаешь, могут приписать все что угодно.
Яков Модестович снова закрыл глаза и ушел в себя. Когда же вернулся, то он уже решил, как они смогут провести испытания самолета таким образом, чтобы это не стало заметно со стороны. Протянув руку, он аккуратно вытянул пачку долларов из-под руки Руденко и, подкинув ее в руке, произнес:
- А помнишь, Толя, как Андрей Николаевич говорил: "Красиво летают только красивые самолеты!"? Может, он прав? А?
- Так вот давай и проверим.
- Ну, что ж, давай!
Десять лет назад. Период перестройки, конец 90-х В начале перестройки проектом Руденко активно заинтересовался генерал Руцкой. На реализацию проекта он смог продавить в военном ведомстве значительные по тем временам средства. Еще до первого дефолта удалось закупить на эти деньги "жидкую сталь", собрать на Рыбинском заводе двигатели и синтезировать на нефтяном заводе в Грозном несколько цистерн специального топлива. Собственно говоря, самые затратные части проекта. Появились реальные перспективы, что первый опытный образец будет доведен до летного образца, но…
Как всегда, вмешалось злополучное "но".
Руденко сообразил, что из военного ведомства больше не будет возможности выбить ни копейки, сразу, как только по телевизору показали репортаж о двух чемоданах компромата. Руцкой решил шантажировать ими кремлевских ребят, но просчитался и был сослан в Курскую область губернатором. За день до этого в институт на субсчет отдела перспективных разработок из Министерства обороны пришли средства на проведение предварительных работ. Анатолий Евгеньевич уже даже заготовил соответствующие платежные документы для перечисления их в Нижний Новгород, где для нового самолета как раз должны были собирать кабину. Посмотрев репортаж, Руденко порвал все бумаги и созвал своих сотрудников на экстренное совещание. Всем отделом было принято решение доводить самолет до летного образца самостоятельно. Несмотря ни на что. Но для того, чтобы сделать два шага вперед, пришлось сначала сделать один шаг назад.
Специально для этого была зарегистрирована фирма "ЖАРР", которая поначалу стала заниматься оптовыми поставками канцелярских товаров. Первые средства для закупки первой партии позаимствовали как раз из последнего денежного вливания Министерства обороны.
Как ни странно, но дела у фирмы с первых дней пошли успешно. Компания весьма удачно и вовремя вышла на российский рынок, а к концу перестроечного периода фирма уже превратилась в крупный и многопрофильный концерн, вся прибыль которого шла на создание и доведение самолета.
В итоге, первый и пока единственный образец самолета шестого, а, может быть, даже и седьмого поколения, был собран и подготовлен к летным испытаниям к концу ельцинского правления.
Часть 1
Глава 1
10 мая 2008 года. Город Петляков. Баня-сауна "Фонда развития боевого самбо" при спортивном клубе "Стрела" профсоюза ОКБ им. Петлякова. 20–00
…В комнате отдыха при бане находилось четверо: Анатолий Евгеньевич Руденко, профессор Российской академии наук и президент корпорации "ЖАРР", Виктор Иванович Иванов, мэр города Петлякова, и Вадим Вадимович Чертков, президент "Фонда развития боевого самбо". Друзья называли его "Чертом". Более точно о роде его деятельности могли бы сказать весьма характерные рисунки в виде перстня на пальце и паука на запястье.
Четвертым был представитель следующего поколения бойцов, один из учеников Руденко, мастер спорта по самбо, бывший младший научный сотрудник отдела перспективных разработок ЦАДИ Ринат Регулаев, а ныне - вице-президент корпорации "ЖАРР", отвечающий за связи с общественностью.
Они только что вышли из парилки и потому имели умиротворенный и благостный вид. Все четверо были обернуты белыми простынями на манер римских патрициев, и если бы не стандартный набор заядлого российского парильщика: несколько бутылок "Жигулевского", пачка томатного сока, фисташки, вяленая рыба, - можно было бы подумать, что действия происходят не в заброшенном городе на окраине Московской области, а где-то в окрестностях Рима во времена расцвета Священной Империи.
Виктор Иванов вышел первым и, сев за стол, принялся разливать пиво по кружкам. Вслед за ним вышли Руденко и Регулаев, последним был Чертков. Виктор Иванов, не отрываясь от ответственного занятия, спросил у Руденко:
- Ну что, Толь? Хватит светиться как пряник. Говори, по какому поводу собрание.
Анатолий Евгеньевич, затянутый по пояс простыней, устало плюхнулся на промятый и уже видавший виды диван, отхлебнув из кружки пенного напитка, и обратился к Регулаеву:
- Ринат, давай, показывай!
Потом повернулся к остальным товарищам.
- Сейчас увидите.
Ринат полез куда-то под стол и достал из кейса ноутбук. Расчистил на столе место, поставил ноутбук на стол и включил его. После загрузки операционной системы открыл несколько папок на рабочем столе и запустил видеофайл.
В тишину парилки ворвался шум океанского прибоя, и все четверо увидели запись, сделанную на камеру мобильного телефона с борта авианосца, как золотая богиня высоко поднимает в небо свой меч и обрушивает его на американский крейсер. Несмотря на нечеткость изображения, камера отлично запечатлела всплеск сходящейся воды и крики матросов. Затем камера повернулась, и пожилой мужчина в офицерской фуражке прокричал в камеру что-то вроде "О, мой бог! Спаси Америку!" Запись была короткая. Не более тридцати секунд. Когда она закончилась, Ринат ее прокомментировал:
- По нашим каналам прислали через пять минут после событий. Ни в Интернете, ни в официальных СМИ больше никаких намеков на событие. Все молчат как рыба об лед. Переваривают…
На какое-то время в комнате отдыха воцарилась тишина, которая нарушалась только хрустом воблы.
- Да уж, ребята! Вы дали. Такое учудить. Впечатляет. Машка твоя, Толик, просто красавица, - Виктор Иванович оторвал голову леща и принялся очищать его от чешуи. - Хотя, не скрою: кажется, с Родиной-матерью вы переборщили.
Регулаев открыл пачку сока и налил себе полный стакан.
- Не переборщили, Виктор Иванович! Все тонко рассчитано. Это намек, что разработка из России. Скоро будет очередной авиакосмический салон в Жуковском и Ле-Бурже, и я думаю, мы на нем уже сможем показать нашу "Жар-птицу" во всей красе. И потом, на самом деле ведь никто не пострадал. Это ведь было всего лишь массовое воздействие на подсознание, программа "Золотое перо".
Регулаев покосился на Руденко.
- Ну, если не считать двух "Рапторов" и пилотов, которым пришлось немного помокнуть. Впрочем, они сами виноваты. Нечего было лезть на рожон.
Чертков с грустью посмотрел на своего старого приятеля и покачал головой.
- И вы думаете, что америкосы их вам простят? Они после кризиса за каждый доллар трясутся.
- Простить, конечно, не простят, но и виду не покажут, - проговорил Руденко, не отрываясь от разделки воблы. - Сейчас другие времена. Если им предложить купить технологию, то они ее купят. Как пить дать.
- А ты собираешься ее продавать? - слегка удивленно переспросил Чертков академика.
- Да, собираюсь.
- Кому?
- Американцам, китайцам, арабам, тому, кто больше предложит. Сейчас рынок, и нам нужны деньги, чтобы вернуть вложенные инвестиции. Тут не до патриотизма.
- А нашим?
- А нашему государству ничего не нужно. Весь проект за свои деньги потянули.
Чертков усмехнулся.
- Так уж и за свои.
- Ну, не за свои. За народные.
- Украденные.
- Нет, одолженные. И, между прочим, ты сам помогал нам их одалживать.
Руденко оскалился, и хотел было что-то возразить, но его остановил Иванов. Он всегда мирил старых спорщиков.
- Стоп, стоп, стоп, ребята. Накладываю мораторий на темы о политике и о деньгах, - прервал своего приятеля Виктор Иванович. - Как мне все это надоело. Коммунизм, капитализм. Разборки, страховки, инвесторы. На работе житья от этого нет. РМН совсем обнаглели, уже с чемоданом нала ко мне в кабинет приходят. Только бы я подпись поставил под этим гребаным обращением в кабинет Министров.
Он махнул с досады рукой и, немного помолчав, продолжил:
- Не о том мы сейчас должны говорить! Не о том! Толь, помнишь, как в студенческие годы мы мечтали о покорении космоса, о том, что поведем в дальние миры суперсовременные ракеты, и ведь ты сделал это….
- Сделал, Витя, а что толку? - поддержал тему Руденко, уводя ее со скользкой дорожки. - Мы всегда думали, что космическое пространство откроет перед нами безграничные возможности. Что мы найдем во Вселенной братьев по разуму. Но там ведь никого нет. Мы одни во Вселенной! Мы - дети обезьян и наша земля для нас клетка.
Виктор Иванович встрепенулся.
- Ну, ты не прав, Толя. Может быть, конечно, мы и дети обезьян, но только с одной стороны. По папе или по маме, а с другой стороны к нашему появлению приложил руку кое-кто другой.
- Бог, что ли? - задал встречный вопрос Регулаев. - В смысле, "… и сотворил Бог землю за семь дней".
Виктор Иванович подбоченился и принял позу оратора.
- Может быть, и Бог. Вернее, тот, кого мы так называем.
- В смысле? - переспросил Ринат.
- Вот ты когда-нибудь задумывался, почему теория Дарвина, несмотря на свое вековое существование, так и осталась теорией?
- Почему теорией? Разве мало при помощи селекции выводилось новых видов собак там, или кошек?
- А вот обезьяну, - радостно воскликнул Иванов, - которая стала бы говорить, так и не удалось вывести.
- К чему вы клоните?
- Лично я склоняюсь к идее, что в свое время произошло удачное кровосмешение с инопланетной и более развитой расой. И именно эта раса до сих пор нами управляет. Кстати, могу легко это доказать.
Он оглядел всех присутствующих и, не увидев возражений, продолжил:
- Ну, это выглядело примерно так. На заре цивилизации, когда по земле еще бегали динозавры, и только-только начали появляться обезьяны, к нам прилетели инопланетяне, человекоподобные особи. Приземлились они, скорее всего, в Тибете. Как известно, именно там зародилась самая древняя религия. В результате аварии (видимо, посадка была не мягкая - горы всетаки) их корабль сломался. Они послали сигнал о помощи и принялись ее ждать. Помощь не пришла. Им пришлось обживаться и приспосабливаться к новым условиям жизни. Может быть, и даже не может быть, а наверняка, для сохранения рода кто-то из первых поселенцев согрешил с обезьяной, передав обезьянам часть своих генов. В конце концов, по законам генетики (вот тут Дарвин угадал) это кровосмешение как раз и привело к созданию "человека разумного". Но…
Виктор Иванов поправил простыню на плече (она висела у него на манер римской тоги) и поднял вверх указательный палец.
- Генами они нас наделили, а вот всех знаний об истинном положении вещей нам с вами никто передавать не собирался. Их передавали только своим: высшей касте жрецов и правителей, голубой крови. Полукровкам же давали только фрагментарные знания. Только физику.
Он показал рукой на Руденко.
- Или только лирику.
Перевел руку на Черткова.
- Так легче нами управлять было, делать из нас рабов, слуг.
Но это я уже вперед забегаю. С гор пришельцы перебрались на равнину. В район Нила. При помощи своих знаний они подчинили себе первобытные племена полулюдей-полуобезьян и заставили их строить пирамиды, первые обсерватории для наблюдения за небом. А вдруг к ним прилетит помощь? И помощь прилетела, но приземление также было неудачным. Удар о землю был такой силы, что земная ось наклонилась, и случился Великий Потоп. Помните, Ною никто не верил, а он предупреждал. А откуда он мог знать? Видимо, был один из этих, из потомков инопланетян. Но к тому времени информация, знания об истинном положении вещей, передаваемая от одного поколения инопланетян к другому, уже потеряла практический смысл. Дети, рожденные на Земле, пусть даже и чистых кровей, считали ее своим домом. И не верили.
Кстати, это не такой уж и долгий процесс. Максимум три поколения. Цари, верховные жрецы, прямые потомки пришельцев, продолжали смотреть на звезды, на небесные светила, но уже не всегда понимали "зачем". Вот, чтобы они не забыли этого, после потопа и была придумана держава - макет, модель земного шара, глобус. Как память и одновременно символ власти. С тайным смыслом. Тот, кто держит в руке державу, тот и держит в руке мир. Вот тут, кстати, еще вопрос на засыпку. Когда стало известно, что земля круглая?
- Ну… Когда Магеллан обогнул на своем корабле земной шар.
- Вот, а что было раньше: Магеллан со своей кругосветкой или держава?
- Держава, конечно. Это древнейший символ власти.
- Что и требовалось доказать: пока мы, "человеки разумные", доходили до всего своим умом, кто-то уже все отлично знал.
- Красиво слагаешь, Виктор. Понятно, почему тебя с твоими взглядами не взяли в МАИ, - Анатолий Евгеньевич прищурился. - Но вот только царей-то и жрецов уже давно нет.