Казалось, он не шевелился, но вдруг оказался среди них. Сокрушитель миров ударил, и трое Ультрамаринов взорвались, будто внутри их грудных клеток сдетонировали осадные мины. Удерживаемая одной рукой, ребристая булава качнулась обратно. Дуга снизу вверх. Погибли еще четверо. Их тела врезались в стены с силой, от которой дробились кости. В стали проступили их контуры.
Тархон бросился на него, гладий описывал дугу, направляясь к горлу.
Рукоять Сокрушителя миров отвела клинок в сторону. Тархон нанес удар ногой по бедру, с одной руки стреляя из болтера в грудь. Нагрудник магистра войны перечеркнули разрывы, и янтарное око в его центре раскололось посередине.
Хорус поймал болтер между когтей своей перчатки. Поворот запястья - и оружие переломилось сразу за магазином. Хорус шагнул навстречу защитной стойке Тархона и схватил того за горжет.
Тархон сделал колющий выпад гладием. Хорус почувствовал, как из разреза хлынула кровь. Он поднял Тархона над полом, будто ребенка, и ударил центуриона кулаком в грудь.
Столкновение швырнуло того сквозь его людей, валя тех, словно коса кукурузу. Хорус продолжал двигаться, то убивая булавой, то потроша. Кровь бурлила на его когтях и спекалась на Сокрушителе миров. Капала из треснувшего янтарного ока у него на груди.
Он пробивался вглубь Ультрамаринов. Со всех сторон его окружали воины-транслюди. Благородные бойцы, которые лишь несколько кратких лет тому назад называли бы его повелителем. Возможно, их бы разочаровывали его неприкрытые амбиции или же возмущало, что магистром войны назначили его, а не их собственного примарха, но все же они бы любили и уважали его. Теперь же ему приходилось их убивать. Они кололи и стреляли, не страшась мощи находившегося среди них полубога. На его броне оставляли борозды клинки, рвались заряды болтеров. Магистра войны окружали огонь и ярость.
Такое количество великих воинов могло повергнуть даже примарха. Примархи были функционально бессмертны, однако не обладали неуязвимостью. Люди часто забывали, в чем разница.
В подобном бою мастерство состояло в том, чтобы находить мгновения неподвижности, пространства между клинками и пулями. Мимо головы проплыл цепной меч. Хорус обезглавил его владельца. Заряды болтера срикошетили от набедренной брони. Хорус пронзил когтистым кулаком сердца и легкие воина.
Постоянно в движении. Когти и булава убивали каждым взмахом.
Спустя двадцать три секунды коридор превратился в склеп. Сотни мертвецов, из которых выжали каждую каплю крови, чтобы расписать стены.
Хорус облегченно выдохнул.
Он почувствовал чье-то приближение и сдержал буйную реакцию.
- Фальк, - произнес Хорус. - Дай мне гладий центуриона.
Ведущая на мостик противовзрывная дверь прогибалась вовнутрь. Первый удар обрушился на нее, словно кулак титана. Второй прогнул металл и оторвал верхние углы от рамы. Лорд-адмирал Семпер стоял, вынув из ножен свою дуэльную саблю и расслабленно держа у бедра капитанский двуствольный "Бойер".
Верхний ствол был древним лучевым оружием - волкитом, как его называли некоторые, - а нижний блок представлял собой однозарядный плазмомет. Это убивало космодесантников, но могло ли оно убить примарха?
Будет ли у него возможность выяснить?
Ему повезет, если он сумеет сделать из "Бойера" хоть один выстрел.
Рядом с ним стояло около сотни человек: наблюдатели сканеров, помощники, младший состав, писцы с боевыми техниками, палубные матросы. Боевая подготовка каждого из них ни черта не стоила. Хоть какой-то шанс нанести реальный ущерб был лишь у единственного отделения стрелков с картечницами и девяти таллаксов Феррокс.
Мостик заполняли клубы едкого дыма, единственным источником света служили немногочисленные мигающие лампы. Гололит отказал, из разорванных трубок брызгали гидравлические жидкости. От командной сети ничего не осталось. В воксе трещали вопли.
- Мы заставим их за это заплатить, адмирал, - произнес кто-то из экипажа. Семпер не мог разглядеть, кто именно.
Ему хотелось сказать что-то подобающе героическое. Прощальную речь, чтобы вдохновить команду и подарить им финал, стоящий "Стража Аквината". Но его мысли заполняли лишь последние слова, адресованные ему Витом Саликаром.
"Мы - убийцы, жнецы плоти. Вам никогда нельзя забывать об этом".
Наконец, противовзрывная дверь сорвалась с креплений и рухнула на мостик, словно нечестивый монолит, сокрушенный иконоборцами. Показалась громадная фигура, гигант из легенд. Окруженный ореолом губительного огня и мокрый от крови. Плечи бога войны окутывала мантия из одеревеневшего меха. На доспехе цвета ночи блестело пламя гибнущих империй.
Семпер ожидал атаки, очередей выстрелов. Бог бросил что-то к его ногам. Семпер посмотрел вниз. Ультрамаринский гладий, клинок которого покрывал насыщенный багрянец. Рукоять была обмотана красной кожей. Полукруглый тыльник был изготовлен из слоновой кости с инкрустацией в виде номера роты, обрамленного венком.
- Это принадлежало Проксимону Тархону, - произнес бог. - Центуриону Девятого дивизиона Второй боевой группы, Легионес Астартес Ультрамаринов.
Семпер знал, что должен плюнуть изменнику в лицо (или хотя бы поднять оружие). Его экипаж заслуживал, чтобы капитан вел их в последнем бою. Но идея о том, чтобы поднять оружие на столь идеально сотворенное, столь возвышенное существо, представлялась ужасающей.
Он знал, что находится лицом к лицу с предателем, с врагом. И все же Семпер чувствовал себя очарованным его незамутненным величием.
Магистр войны шагнул на мостик, и Семперу потребовалась сила воли, чтобы не преклонить колени.
- Проксимон Тархон и его воины вышли против меня без страха, как их обучал мой брат на Макрагге, и такие люди обладают уникальным умением нести смерть. Однако Проксимон Тархон и его воины не смогли остановить меня.
Семпер попытался ответить магистру войны, но не смог выдержать его взгляд. Казалось, язык налит свинцом.
- Зачем ты мне это говоришь? - наконец выдавил он.
- Потому что ты с честью сражался, - произнес магистр войны. - И ты заслуживаешь знать, сколь тщетно будет растрачивать ваши жизни сейчас в бессмысленном упорстве.
Семпер почувствовал, как парализующее благоговение, которое у него вызывал магистр войны, ослабло перед лицом столь высокомерного заявления. Он пожалел, что у него не будет возможности вернуться на "Кипра Мунди" и увидеть, как возмужает его сын. Пожалел, что противовзрывные заслонки обзорной панели опущены, и он не сможет в последний раз взглянуть на звезды.
Он пожалел, что не сможет стать тем, кто убьет этого бога.
Семпер поднес дуэльную саблю к губам и поцеловал клинок. Его большой палец вдавил активационную скобу "Бойера".
- За Империум! - выкрикнул Семпер, бросившись на магистра войны.
Хорус стоял посреди побоища. Сто одиннадцать человек погибли менее чем за минуту. У ног магистра войны лежал труп, рассеченный на длинные куски диагональным взмахом энергетических когтей.
- Кто это был? - поинтересовался Мортарион. Его голографический образ колыхался над временным парящим дисковым проектором, сооруженным механикумами. За изображением Повелителя Смерти можно было смутно разглядеть Саван Смерти, как призраков следовавших за господином. Диск постоянно держался на расстоянии трех метров от Хоруса. Это было ближе, чем хотелось бы Фальку Кибре - даже применительно к голограмме, - однако для братьев примарха приходилось делать исключение.
- Лорд-адмирал Бритон Семпер, - сказал Хорус.
- Лорд-адмирал, - произнес Повелитель Смерти. - Похоже, ты был прав. Наш отец и впрямь высоко ценит этот мир.
Хорус рассеянно кивнул и опустился на колени у тела Бритона.
- Бессмысленная смерть, - сказал он.
- Он пытался вас убить, - заметил Фальк Кибре, встав по правую руку от магистра войны.
- Он не должен был этого делать.
- Разумеется, должен, - произнес Кибре. - Вы знаете, что он был должен. Возможно, он бы и впрямь сдался, если бы не то, что вы сказали в конце.
Хорус выпрямился во весь свой огромный рост.
- Думаешь, я хотел, чтобы он на меня напал?
- Конечно, - ответил Кибре, озадаченный тем, что магистр войны вообще об этом спрашивает.
- Тогда скажи, зачем я провоцировал лорда-адмирала?
Кибре поднял взгляд на Луперкаля и заметил, что у того чуть приподнят уголок рта. Стало быть, проверка. Аксиманд предупреждал его, что магистру войны нравятся такие игры. Кибре потратил секунду, чтобы выстроить фразу. Быстрые ответы были для Аксиманда или Ноктюа.
- Потому что имя лорда-адмирала оказалось бы навеки опорочено, если бы он сдал свой корабль, - предположил Кибре. - Он упорно сражался и выполнил всё, чего требовала честь, однако капитуляция навлекла бы проклятие на его род с этих пор и до конца времен.
Мортарион ухмыльнулся.
- Что это? Проницательность Головореза?
Кибре пожал плечами, расслышав насмешку.
- Я простой воин, мой повелитель, - сказал он. - Не глупый.
- Вот почему я был доволен, когда Эзекиль выдвинул твою кандидатуру в Морниваль, - произнес Хорус. - Всё стало сложно, Фальк, гораздо сложнее, чем я думал. И гораздо быстрее. В такие времена хорошо иметь рядом с собой простого человека, не правда ли, брат?
- Как скажешь, - проворчал Мортарион, и Кибре улыбнулся. Это выражение было настолько ему непривычно, что поначалу он даже не понял, что делают его лицевые мускулы.
Магистр войны положил ему руку на плечо и подвел к командирскому трону "Стража Аквината". Гололит вернулся к жизни, рисуя мрачную картину будущего Молеха.
- Скажи мне, что видит простой воин, Фальк, - сказал Хорус. - Ты теперь в Морнивале, так что тебе необходимо быть не просто штурмовиком. Простым или каким-либо еще.
Кибре изучил мерцающую сферу Молеха. Он не торопился, потребовалось усилие, чтобы сразу же не предложить штурм всеми десантными капсулами. Как давно ему приходилось использовать что-то помимо прямолинейных тактик прорыва?
- Битва за космос выиграна, - произнес Кибре. - Орудийные платформы наши, а вражеские корабли выведены из строя или захвачены.
- Расскажи мне про орбитальные станции, - попросил Хорус.
- Они перемещаются на новые позиции, однако мы не можем на них полагаться.
- Почему нет?
- Адепты Молеха перенацелят наземные ракетные батареи, чтобы уничтожить платформы. Мы ликвидируем несколько, пока они не начнут стрелять, но станции не проектировались для сопротивления огню с поверхности. В лучшем случае мы успеем дать несколько залпов перед тем, как платформы станут непригодны к использованию.
- Едва ли это стоит усилий, предпринятых для их захвата, - произнес Мортарион.
- Несколько залпов с орбиты стоят целого батальона легионеров, - отозвался Кибре. - Калт преподал этот урок Семнадцатому легиону.
- Он прав, брат, - сказал Хорус, меняя масштаб с орбитальной панорамы Молеха на планетарные зоны. Четыре континентальных массива, лишь два из которых обитаемы или хоть сколько-нибудь укреплены. Один промышленный, второй пасторальный.
Сынам Хоруса и Гвардии Смерти предстояло направить основной вектор своей атаки на последний материк. Основной центр власти Молеха располагался в горной долине, в городе, который в честь Хоруса был назван Луперкалией.
Магистр войны ткнул когтем в Луперкалию и провел через весь континент маршрут: по зеленым равнинам, мимо городов, через горные долины, и, наконец, остановился у разрушенной цитадели на бичуемом бурями острове, который буквально прилепился к побережью.
- Фульгуритовый путь, - произнес Хорус. - Вот та дорога, по которой я должен пройти, и мы начнем возле этой цитадели.
- А остальная часть Молеха? - спросил Мортарион.
- Выпускай своего Пожирателя Жизней, - распорядился Хорус. - Опустошай.
Локен двигался по коридору. Слева от него шел Брор Тюрфингр, справа - Арес Войтек.
Он крепко держал картечницу, глядя сквозь непривычный железный прицел и плавно заходя в двигательный отсек. Он не пользовался подобным оружием со времен пребывания в ауксилии скаутов, однако стрельба из болтерного оружия на борту боевых кораблей с тонкой обшивкой обычно осуждалась.
"Тарнхельм" был невелик, так что когда Бану Рассуа сообщила Локену, что во время финальных расчетов переноса Мандевилля засекла неавторизованный биосигнал, не потребовалось много времени, чтобы сузить круг потенциальных укрытий, где мог прятаться безбилетник.
Пока остальные следопыты охраняли передние части корабля, Локен, Тюрфингр и Войтек прочесывали его по направлению к двигателям.
- Кто-то из той мрачной крепости на орбите Титана? - спросил Войтек. В его верхних серворуках пощелкивали наручники. - Та девушка Олитон, которую ты видел?
Локен покачал головой.
- Нет. Это не она.
- Значит, тварь варпа? - предположил Тюрфингр. - Нечто, извергнутое малефикарумом магистра войны?
Бывший Космический Волк отказался от картечницы в пользу своего боевого клинка и плетеной кожаной перчатки-цеста. Ее когти цвета ночи постукивали по броне на бедре, отбивая ритмичную дробь.
Никто не ответил на вопрос Тюрфингра. Всем им было известно слишком много, чтобы с легкостью отметать подобное предположение. Двигательный отсек был единственным оставшимся на корабле местом, где кто-то действительно мог спрятаться, но пока они ничего не нашли.
Двигательные помещения имели эллиптическое сечение. Приподнятый пол и подвесной потолок с боков ограничивали два громадных цилиндра, гудевших от едва сдерживаемой мощи. Суженные части основных двигателей окружали скрученные кабели, а встроенные сервиторы-калькулусы, мерцая глазами, бормотали бинарный хорал.
Центральный проход завершился алтарем единения, возле которого стояла неподвижная фигура безымянного адепта Механикум, чья единственная функция заключалась в надзоре за работой двигателя.
Перед алтарем, скрестив ноги, сидел бородатый татуированный воин в лишенной украшений броне Странствующих Рыцарей. Он собирал разложенные на полу части болтера.
Локен опустил картечницу, а воин поднял глаза и разочарованно покачал головой.
- Что ты делаешь? - спросил Локен.
- Мне стало скучно ждать, пока вы меня отыщете, - отозвался Севериан.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
СЫНОВЬЯ
Глава 11
КРИКИ. ОТВЕТСТВЕННОСТЬ. ВТОРЖЕНИЕ
Молех кричал.
Он истекал магмой из множества ран, нанесенных рухнувшими с орбиты обломками. Он обгорел дочерна там, где макроснаряды пробились сквозь атмосферу и рассекли кору пылающими каньонами. Ночь была изгнана. Свет лун мерк рядом со шлейфами двигателей приближающихся боеголовок и взрывами тех, которые оказались перехвачены.
Я уже бывал здесь раньше, но не помню этого.
Маленький Хорус Аксиманд наблюдал, как останки флота лорда-адмирала Бритона падают, словно постоянно разделяющиеся метеоры. Они чертили в небе болезненно-яркие параболы, заливая десятки тысяч километров пылающими обломками. Южный горизонт представлял собой размазанное огненное пятно далеких пожаров и жарко пылающих тормозных двигателей. Ландшафт был придавлен покровом дыма, озаренного апокалиптическим светом горящих городов.
В облаках искрили странные молнии, неизбежное побочное следствие огромного объема металла, пронзающего атмосферу. Разрушенные звездолеты падали по всему Молеху, в основном на промышленный массив суши по другую сторону океана. Прибрежные погрузочные сооружения, космопорты и базы Армии лежали в руинах, плотность сброса радиационных бомб Гвардии Смерти на столетия сделала большую ее часть непригодной для жизни.
Из этого района подкрепления уже не придут.
Катуланские Налетчики обеспечили безопасность посадочной зоны "Грозовой птицы" - бичуемую ливнями гавань с подветренной стороны от частично обрушенной башни. Волны гремели о причал, взметая стены пенящейся воды.
Двигаясь впереди основных сил вторжения, магистр войны оказывался неприкрыт и уязвим. Малогарст и Морниваль напоминали о покушении на Двелле как о достаточной причине, чтобы не спускаться на этот северный остров, кусок вулканической породы под названием Дамесек.
Хорус не потерпел никаких возражений.
Это он должен был стать первым, кто ступит на поверхность Молеха.
Луперкаль стоял у подножия башни, положив голую руку на светлый камень опоры. Его голова была склонена, а глаза закрыты.
- Как думаешь, что он делает? - спросил Граэль Ноктюа.
- В свое время Луперкаль тебе скажет.
- Иначе говоря, ты не знаешь, - проворчал Кибре.
Аксиманд не стал утруждать себя ответом Головорезу, но Абаддон для порядка отвесил тому подзатыльник. Магистр войны задрал голову, чтобы взглянуть на верхний край башни. Аксиманд поступил так же и понадеялся, что буря опрокинет ее в море.
Хорус ухмыльнулся и вернулся к Морнивалю, кивая, словно в ответ на немой вопрос. Его боевому доспеху вернули лоск, янтарный глаз на груди вновь стал целым. Не будь Урци Злобный занят в блокаде на Марсе, он бы отыскал в ремонте изъяны, однако Аксиманд не мог обнаружить ни единого. Его рука невольно поднялась к рассеченной эмблеме Морниваля на собственном шлеме. К разделенному на четыре части полумесяцу.
- Море, понимаете, - произнес Хорус. - Я помню его запах. Соль и слабая примесь серы. Я знаю, что помню это, но воспоминание как будто принадлежит кому-то другому.
Он развернулся, вновь посмотрев на башню, словно пытался представить, как та могла выглядеть во времена своего расцвета.
- Вы, конечно же, знаете, что это? - спросил Хорус.
- Разрушенная башня? - предположил Кибре.
- О, Фальк, это гораздо большее, - отозвался Хорус. - Мне почти жаль, что ты этого не чувствуешь.
- Это башня с карт Курца, - сказал Аксиманд.
Хорус щелкнул пальцами.
- Именно! Курц и его картомантия. Я ему говорил, что связь с арканами ни к чему хорошему не приведет, но вы же знаете Конрада…
- Я не знаю, - произнес Аксиманд. - И считаю, что мне повезло.
Хорус согласно кивнул.
- Он мой брат, но я бы не выбрал его своим другом.
- Сэр, зачем мы здесь? - спросил Ноктюа. - Я не понимаю, почему мы высадились на этом острове, если на материке есть множество плацдармов, лучших с точки зрения тактики. Нам следовало десантироваться прямо на Луперкалию.
Хорус позволил своей руке скользнуть к рукояти Сокрушителя миров.
- Ты хорошо оцениваешь тактическую необходимость, Грааль, - произнес Хорус. - Именно поэтому Маленький Хорус и выдвинул твою кандидатуру, однако тебе нужно еще много узнать о людях и том, почему они совершают свои поступки.
- Я не понимаю, сэр.
Хорус подвел Ноктюа к башне и приложил руку своего сына из Морниваля к камню.
- Потому что он был здесь. Император. Все, что я узнал на Двелле, было правдой. Мой отец явился сюда давным-давно и ушел возле этой самой башни.
- Откуда вы знаете, сэр? - спросил Абаддон, изучая башню так, словно она могла выдать свои тайны, если всмотреться достаточно пристально. Скальп Первого капитана теперь был гладко выбрит, покаяние длилось до сих пор.