- Хороший человек. Слишком хороший. Думаю, потому-то Луперкаль и держал его при себе так долго перед тем, как отправить обратно к нам. Восс не сделал ничего плохого, однако мы не могли оставить его в живых. Хорус знал об этом, знал, что убийство ляжет тяжким грузом на того, кто взмахнет клинком, кем бы он ни был. И, как говорит Алтай, секреты имеют обыкновение выплывать наружу. Чем они больше, тем вероятнее, что они проявятся именно тогда, когда ты этого не хочешь.
- Какое отношение Соломон Восс имеет к Мерсади?
Круз нагнулся над столом, опершись на него руками.
- Чтобы не было никакого недопонимания, я собираюсь говорить очень прозрачно, - сказал он. - Горстка нас направляется обратно, сразиться с магистром войны. Шансами на то, что мы вернемся живыми, можно буквально пренебречь. Я подумал, что ты заслужил узнать, что она еще жива. Хотя бы перед уходом.
Локен с каменным лицом откинулся назад.
- Лорд Дорн убьет и ее?
- Полагаю, он об этом думал.
- Что же его остановило? - спросил Рубио.
- Это ты малефикарум, - сказал Брор Тюрфингр. - Ты нам и скажи.
Рубио бросил на Брора раздраженный взгляд, но ультрамарская добродетельность удержала его от обмена оскорблениями с фенрисийцем.
- Сострадание, - произнес Завен, откладывая меч, - не то качество, которого я бы ожидал от Владыки Кулаков, но, возможно, он не настолько каменный, как мы все думали.
- Казнь Соломона Восса причинила примарху больше боли, чем вам известно, - сказал Круз. - Очередная отметка в мясницком списке Луперкаля. Новая кровь на его руках.
Они погрузились в молчание, пока Локен не вынул футляр, что ему дала Мерсади. Положил его на стол и подтолкнул к Крузу.
Вполуха заметил это и настороженно оглядел коробочку.
- Что это?
- Не знаю. Мерсади сказала, чтобы я передал тебе.
Круз не притронулся к коробке.
- Ради Трона, открой ее, - произнес Варрен. - Проклятье! Не томи.
Круз раскрыл футляр и озадаченно нахмурился. Он вынул оттуда спрессованный диск затвердевшего красного воска, прикрепленный к длинной полоске пожелтевшей бумаги.
- Клятва Момента, - сказал Тубал.
- Она моя, - произнес Круз.
- Конечно, она твоя, - отозвался Брор. - Локен только что тебе ее отдал.
- Нет, я имею в виду, что она моя, - сказал Круз. - Я ее сделал в свое время. Я увидел и узнаю собственную печать.
- К какому поступку она тебя понуждает? - поинтересовался Тубал Каин.
Круз покачал головой.
- Ни к какому. Она пуста. Я ее сделал в дни перед исстванской кампанией, однако так и не дал клятву на то сражение.
- Ты отдал ее Мерсади? - спросил Локен.
- Нет, она была в моем арсенале, - сказал Круз, вертя печать своими узловатыми руками. - Госпожа Олитон говорила что-нибудь о том, зачем это должно быть у меня?
- Она велела напомнить тебе, что ты уже не Вполуха, что твой голос прозвучит громче, чем чей-либо еще в Легионе.
- Что это значит? - спросил Арес Войтек.
- Будь я проклят, если знаю! - отозвался Круз. - Гарвель? Что еще она сказала?
Локен не отвечал, глядя на стоящий в тени призрак фигуры в капюшоне, которую, как ему было известно, не увидит никто из остальных. Фигура медленно покачала головой.
- Ничего, - произнес он. - Больше она ничего не сказала.
Глава 14
СТРЕЛА АПОЛЛОНА. МАШИНА УНИЧТОЖЕНА. КОМПЛЕКС ЭЛЕКТРЫ
Офир принадлежал Гвардии Смерти. Его перерабатывающие заводы, мельницы и прометиевые скважины теперь повиновались воле Мортариона и когорт механикумов магистра войны. Пламя локализовали, повреждения устранили, и через десять часов после начала атаки XIV легиона инфраструктура Офира уже полностью функционировала.
Собирались соединения танкеров, заполненных драгоценным топливом для отрядов "Лендрейдеров", "Носорогов" и боевых танков, которые грохотали по растрескавшимся площадкам из пермакрита. Десять тысяч воинов легиона были готовы выступать на запад, к полям сражений, однако мешала одна проблема.
Девять тысяч километров густых джунглей.
Девять тысяч километров скалистых утесов, волнистых холмов, ребристых хребтов и отвесно обрывающихся бассейнов рек. Генералы Молеха полагали, что джунгли Куша, как и Арденнского леса Старой Земли, совершенно непроходимы, и потому от нападения с этого направления защищала лишь старая куртинная стена. Местные называли ее Общинной чертой. Орбитальные авгуры засекли на ней пренебрежимо малое имперское присутствие.
Генералы Старой Земли оказались неправы, но молехские справедливо считали джунгли непроходимой преградой. Ландшафт сам по себе был плох, однако во влажных от пара глубинах обитали смертоносные звери: бродячие стаи ажджархидов, имеющие свои индивидуальные участки маллагры или же хищные группы ксеносмилусов.
И все это были лишь самые мелкие из громадных чудовищ, которые, по слухам, жили в мрачном сердце джунглей.
От сотен машин Гвардии Смерти, грохотавших на границе джунглей, отделился один "Носорог". Он ничем не выделялся внешне, старый корпус покрывали рубцы повреждений. На башенке отсутствовали болтеры, и было похоже, что символика Гвардии Смерти выгорела в бою за захват Офира. Он проехал между высоких башен, возведенных для наблюдения за джунглями, и скрылся из виду.
Одинокая машина следовала по старой охотничьей тропе, некогда использовавшейся домом Нуртенов, пока последний из этого рода не погиб, когда самец маллагры в сезон гона порвал его рыцаря на части. Заросшая и неудобная для любого транспорта, кроме гусеничного, тропа была едва проходима.
Шумы и вибрация двигателя не могли не привлечь внимания. За "Носорогом" следовала стая колючих ксеносмилусов - помесь саблезубого тигра с крокодилом, - обладающих мимикрирующей шерстью, мускулистыми телами и неуемным аппетитом.
Вожаком стаи был чудовищный зверь, шины которого напоминали копья, а клыки - мечи. Он был столь же крупным, как "Носорог". Его шкура рябила от пестрых теней джунглей и мимолетных колонн солнечного света. Когда "Носорог" двинулся по тропе вдоль края скалистого склона, стая захлопнула ловушку. Три зверя подбежали сбоку. Они врезались в "Носорог", скребя по корпусу и бороздя металл пожелтевшими когтями.
Вожак выпрыгнул из укрытия, и его похожие на кувалды лапы снесли машину с тропы. Она опрокинулась набок и покатилась по склону туда, где когда-то располагался бассейн реки.
Теперь же он стал местом для убийства.
Остальная стая атаковала, раздирая перевернутый "Носорог" и отрывая его броню, словно бумагу. Прежде чем они успели полностью разрушить машину, на борту распахнулся увеличенный люк, и в высохшую пойму вышла громоздкая фигура.
Закованная в герметичный экзоскафандр для внутреннего обслуживания плазменных реакторов - предшественник терминаторских доспехов - фигура оказалась в челюстях вожака.
Крючковатые зубы в глубине челюстей зверя вгрызлись в слои адамантия и керамита. Тяжеловесные пластины застонали, но чудовище не ощутило вкуса плоти. Взревев от злобы, ксеносмилус махнул головой и швырнул фигуру на каменный откос. Скала раскололась, но броня выдержала.
Пассажир "Носорога" плавно поднялся, будто для него не имело никакого значения, что громадные хищники бросают его, как тряпичную куклу. Стая оставила в покое "Носорог" и встала кругом. С челюстей капала едкая слюна.
Облаченный в броню воин поднял руки и расстегнул сложную последовательность стопорных болтов и вакуумных затворов. Он снял шлем и бросил его наземь. Показавшееся лицо постоянно перетекало между жизнью и смертью. Между вздохами кожа успевала сгнить до состояния мертвечины и восстановиться.
- Стайные хищники? - произнес Игнаций Грульгор. - Досадно. Я надеялся на более крупных зверей.
Ксеносмилусы не атаковали. Они учуяли в добыче порчу, и их шипы встали дыбом. Даже падальщики не трогают плохого мяса.
Первыми погибли высокие камыши, окружавшие Грульгора. Расходящаяся волна смерти покрыла землю черной сгнившей растительностью. Он выдыхал токсины, болезни, бактерии и штаммы вирусов, которые некогда были запрещены, но уцелели благодаря человеческой алчности.
Каждый его вздох превращал воздух в смертельное оружие.
Вожак стаи рухнул, откашливая омертвелые комки растворяющейся ткани легких. В мгновение ока плоть растаяла на костях, словно с ускорением запустили замедленную пикт-запись процесса разложения. Стая умерла вместе с ним, а Грульгор расширял зону охвата Пожирателя Жизни. Его сила нарастала по экспоненте с каждым вздохом, который не был вздохом.
Окружавшие его джунгли умирали. За период времени, равный одному удару сердца, деревья падали, превращаясь в разлагающийся перегной, реки сворачивались, становясь прахом, а растительность - насыщенной газом слизью.
Он был отправной точкой, нулевым пациентом и всеми мыслимыми переносчиками.
Его прикосновение означало смерть. Его дыхание означало смерть. Его взгляд означал смерть. Там, где он ступал, джунгли гибли, и им уже не суждено было вырасти вновь.
Игнаций Грульгор был Пожирателем Жизни, получившим разум, ходячей пандемией. Богом чумы, способным поспорить с Нозоями, освобожденными безрассудством Пандоры, или ужасным Морбусом романиев.
То, что когда-то было непроходимыми джунглями, таяло, будто лед перед огнеметом. Тысячи гектаров оседали и растекались вокруг перерожденного сына Мортариона, словно плавящийся воск.
Игнаций Грульгор подобрал свой шлем и вернулся к "Носорогу", который теперь покоился в болоте пораженной раком растительности. Пропитанное варпом тело с легкостью смогло перевернуть машину, и траки ударились о влажный ковер гнойной материи.
Там, где он раньше едва мог видеть на десять метров в любом направлении, теперь горизонт уходил все дальше, по мере распространения им своей буйной порчи до самого дальнего предела.
Игнаций Грульгор вновь забрался в "Носорог" и продолжил путь на запад по чумной гнилостной пустоши.
В пятидесяти километрах позади за ним следовала Гвардия Смерти.
Пол "Галена" Ноамы Кальвер был залит кровью, которая перетекала из стороны в сторону с каждым маневром, который приходилось совершать пилоту. "Гален" был построен на увеличенной базе "Самаритянина", и внутри него был оборудован полноценный хирургический комплекс и двадцать коек для пострадавших.
Комплекс был переполнен, каждую койку занимали двое раненых. Около трети солдат здесь были мертвы. Кьелл не прекращал уговаривать Ноаму избавиться от трупов, но она скорее сама выпрыгнула бы с кормы, чем вот так бросила своих мальчишек. Ее форма хирурга-капитана должна была быть светло-зеленой, однако от груди и ниже пропиталась кровью. Рубиновые капельки испещряли кожу оттенка красного дерева, что была слишком бледна от нехватки сна и переработок на медицинской вахте.
Глаза, видевшие гибель слишком многих мальчиков, отяжелели от скорби и помнили каждого из них.
Мобиле медикус "Гален" представлял собой тяжелую гусеничную машину длиной и шириной со сверхтяжелый танк. Однако, в отличие от всех прочих известных ей сверхтяжелых танков, двигатель этого оставлял желать лучшего. Обычно он мог вывезти раненых в безопасное место, но было и множество другой техники, способной двигаться гораздо быстрее.
Она не могла с этим ничего поделать и поэтому сосредоточилась на насущном деле.
В девяноста километрах от Авадона они с лейтенантом Кьеллом вытащили солдата из обломков "Гибельного клинка", у которого взорвался двигатель. Согласно нашивкам, его звали Никс, а его юные глаза напоминали ей о собственном сыне, который нес службу за пределами планеты в 24-м полку Молехских Огненаследников.
Эти самые глаза умоляли ее спасти ему жизнь, но Ноама не знала, сможет ли это сделать. Ему вспороло живот раскаленным докрасна осколком снаряда, а обожженная прометием кожа сползала с груди, будто сырая глина.
Однако его должно было убить не это. Такая честь могла достаться рассеченной брюшной артерии.
- Он не выкарабкается, Ноама! - закричал Кьелл, перекрывая рев двигателей. - Мне здесь нужна помощь, и этот действительно может выжить.
- Заткнись, лейтенант, - огрызнулась Ноама, наконец, ухватив извивающуюся артерию. - Я его не потеряю. Я смогу справиться.
Блестящий кровеносный сосуд вилял у нее в руке, словно враждебная змея. "Галенус" качнуло, и ее хватка на долю секунды ослабла.
- Проклятье, Ансон! - заорала она, когда артерия скользнула обратно внутрь тела солдата. - Держи нас ровно, Троном клятый идиот! Не заставляй меня к тебе подниматься!
- Пытаюсь, мэм, - отозвался Ансон по воксу, - но трудновато ехать с такой скоростью по всем этими пробкам.
Сотни машин спасались от резни в Авадоне, направляясь в укрепленный лагерь, который формировался в шестистах километрах к югу вокруг Луперкалии. Полки с баз на границах степей Тазхар и восточных окраинах около Общинной черты уже собирались в Луперкалии, и с каждым днем подходили все новые.
Все прекрасно. Если исходить из того, что они так далеко продвинулись.
Слухи, формируемые из обрывков фраз, услышанных при переговорах по воксу, из разговоров раненых свидетельствовали: преследователями были вражеские титаны. Ноама мало верила подобным разговорам, полагая их не более чем слухами, сплетнями, порождением типично солдатского пессимизма. По крайней мере, она на это надеялась.
- Нам удастся, капитан? - спросил Кьелл.
- Не задавай мне таких глупых вопросов, - бросила она. - Я занята.
- Сыны Хоруса собираются нас перехватить, да?
- Если это случится, я точно дам тебе знать, - сказала Ноама.
Она слышала от человека без рук и ног, что титаны трех Легио идут их спасти, но не знала, была ли это фантазия умирающего или правда. Учитывая, что ей было известно о вещах, которые мужчины и женщины говорили в мгновения наивысшей боли, Ноама склонялась к первому варианту.
- Вернись сюда, скользкий маленький ублюдок, - произнесла Ноама, вдавливая пальцы в тело солдата. Она нащупывала артерию. - Я чувствую эту мелкую сволочь, но она заставляет меня потрудиться.
Ее пальцы сомкнулись на разорванном кровеносном сосуде, и из медицинской перчатки выдвинулись тонкие, как волос, зажимы для шва, чтобы запечатать его.
- Попался, - произнесла она, вдавливая артерию на место при помощи искусных движений кончиков пальцев. Ноама выпрямилась и, удовлетворившись тем, что жизни мальчика ничто пока не угрожает, подозвала субвокальную команду имплантированного санитарного сервитора.
- Залатай его и покрой ожоги антисептическим гелем, - сказала она. - Я не собираюсь останавливать кровотечение только для того, чтобы он умер от проклятой инфекции, ясно? Так, еще следи за его кровяным давлением и дай мне знать, если начнутся скачки. Понятно?
Сервитор подтвердил распоряжения и приступил к работе.
Ноама перешла к следующему, ужасно израненному солдату.
- Так, - произнесла она. - Повоевали, да?
Два "Полководца" Легио Фортидус вышли из мрачных пещер Бездн Занарка плечом к плечу. За ними следовали последние из их Легио. Силы принцепса Уты-Дагона насчитывали два "Полководца" и четыре "Пса войны". На большинстве полей сражений этой огневой мощи с легкостью бы хватило, чтобы выиграть бой.
Против силы, видимой на предупреждающем ауспике Уты-Дагона, это было все равно что плевать в око бури.
Когда дошли вести о гражданской войне на Марсе, Ута-Дагон предположил, что его братья по Титаникус будут в самом сердце схватки, встав рядом с теми, кто верен Императору. Лишь впоследствии, когда появились подробности о катастрофе, охватившей Красную планету, вскрылась правда.
Они были всем, что осталось от Легио Фортидус.
Впрочем, в конечном итоге это ничего не меняло.
Молех воевал, и перед ним был тот, кто погубил его Легио.
Ута-Дагои плавал внутри своего амниотического саркофага, в головной секции "Красной мести" - титана класса "Полководец", который он пилотировал на протяжении восьмидесяти лет и который переименовал после яркого сна наяву в манифольде. Его сестра-принцепс Уту-Лерна также была вынуждена сменить имя своей машины - "Полководца", который теперь назывался "Кровавая подать".
На службе Легио Ута-Дагон уже давно пожертвовал своими природными глазами, но авточувства "Красной мести" воспринимали небо ярко-красным.
<Славное небо для смерти,> произнесла Уту-Лерна, прочитав его мысли через манифольд, как она часто делала. Они были близнецами, чьи пуповины были перерезаны под дождями Паке Олимпус, и их рождение восприняли как знамение. Так и оказалось, когда обоих в детстве забрала Коллегия Титаникус.
<"Красная месть" и красное небо.>
<За Красную Планету,> закончила Уту-Лерна.
Небо прочерчивали полосы от горящих звездолетов. Видели ли его братья на Марсе подобное небо перед смертью? Он надеялся на это, ведь именно под таким небом и родился Легио, сражаясь в долине Дизан против возродившегося клана Терраватт.
<Я вижу их, брат>, сказала Уту-Лерна. Боевое зрение "Кровавой подати" было острее, чем у "Красной мести", и Ута-Дагон привык доверять тому, как его близнец интерпретирует восприятие своей машины.
Спустя считаные мгновения Ута-Дагон тоже увидел их. Пятнадцать машин на затянутом помехами горизонте, шагающих на юг и преследующих выживших из Авадона. У ног титанов роилась огромная колонна бронетехники. Падальщики, следующие за высшими хищниками.
Через три минуты, если не меньше, вражеские титаны смогут достать отступающих из имперских сил. Погибнут тысячи, если только преследователям не дать более соблазнительную цель.
Ута-Дагон услышал позади себя вдох и повернул свое иссохшее тело в заполненном жидкостью саркофаге. Ур-Намму тоже их увидела, ее почти человеческое лицо было озарено приглушенным свечением предупреждающего ауспика. Как и Ута-Дагон, разжигатель войны принадлежала к Механикум. Она не могла управлять машиной, однако решила умереть вместе со своими братьями и сестрами.
<Тебе не следует бояться, Ур-Намму,> произнес принцепс. <Сегодня мы присоединимся к нашим братьям в смерти.>
- Я не боюсь смерти, мой принцепс, - сказала Ур-Намму, прежде чем одернула себя и отразила ответ в манифольде. <Я боюсь, что в грядущем бою не смогу помочь вам.>
<Твое присутствие здесь - честь для меня,> произнес Ута-Дагон. <Ты - та, кого другие в Титаникусе именуют, как экзекутор фегиал, поскольку можешь свободно переходить из одного Легио в другой. Тебе нет нужды умирать в моей машине.>
<Где же еще мне желать умереть?> спросила Ур-Намму, и простая откровенность ее кантирования не нуждалась в ответе.
Принцепс вновь обратил свое внимание на надвигающуюся боевую обстановку. В интерфейсе внутри его черепа выстраивались векторные контуры и особенности рельефа. Записи манифольда быстро идентифицировали машины предателей.
"Разбойники": "Волна ужаса", "Рука погибели" и "Мирмидон Рекс" из Легио Мортис; "Безмолвие смерти" и "Паке Асцербус" из Легио Интерфектор, прозванного Богами убийства после Исствана III. "Пасть ночи" из Легио Вулканум.
"Псы войны": "Кицунэ" и "Кумихо" из Легио Вульпа, "Венатарис Мори" и "Карнофаге" из Легио Вулканум.
И, наконец, "Полководцы": "Лик погибели", "Талисманик" и "Награда злобы", тоже из Вулканум. "Меч Ксестора" и "Владыка призраков" из Легио Мортис.