– Почему ты так решил? Я и в самом деле ничего не знаю о тебе, но ведь и ты ничего не знаешь обо мне.
– Если ты заметила, я никогда ни о чем тебя не расспрашивал. Не задавай вопросов – не услышишь лжи. Скажем так, я уважаю твое право на тайну…
– А может быть, эти тайны не надо беречь? Может, следует пренебречь "правом на тайну", как ты говоришь?
– Тайна – это то немногое, что действительно принадлежит тебе. Как и память вообще. Так что не надо спешить отказываться от тайн, они этого очень не любят. И очень часто мстят.
Натс кусала губы, не находя слов для возражения.
За стеклянной стеной ресторана Лабаха закатывалась за горизонт. Детали архитектуры космических кораблей, стоявших примерно в полукилометре от здания космопорта, в закатных лучах низкой звезды выступили вдруг необычно зримо, объемно.
Пауза затягивалась. Наконец, Натс хлопнула ладошкой по столу и проговорила досадливо:
– Болтун, запутал меня… Не могу с тобой спорить… И видеть тебя не могу…
– Пойдем тогда, проводим меня, – опрокинув в рот вторую стопку "потной гориллы", я оттолкнул стул.
Ноги скользили по гладкому хризолитовому полу, захмелевшая Натс висела у меня на локте. Мы оба, должно быть, выглядели здорово напившимися. Неужели так можно набраться за четверть часа?
Уже перед лентой эскалатора, увозившего в зону предполетного контроля, Натс сказала:
– Ты спас мне жизнь. Спасибо! Прежде как-то не довелось поблагодарить.
– Ты тоже спасла меня. Тебе тоже спасибо.
– Возвращайся уж как-нибудь, что ли… – Подбородок у нее вдруг дрогнул, она отвернулась и пошла прочь.
Полагаю, в эту минуту она меня ненавидела.
Я встал на эскалатор, отрешенно размышляя над тем, правильно ли поступаю. Может, не следовало отпускать ее? Схватить в охапку, прижать к груди и держать покрепче, чтоб никому не досталась? Так ли часто на жизненном пути попадаются девушки, чей взгляд переворачивает душу?
Но умудренный немалым опытом внутренний голос бубнил мне что-то откровенно-правдивое и циничное. Мол, зачем тебе девчонки в три раза младше тебя самого? Ты не сделаешь счастливой ее, и не станешь счастлив сам! Тебе семьдесят два года, у тебя заменены почти все органы и некоторые уже не по одному разу… Пройдет всего две недели, она прокатится по местным клубам, найдет себе веселого мачо и забудет тебя. И станет, наконец-то, счастливым человеком.
Я стоял на эскалаторе прямо, по сторонам не смотрел и назад не оборачивался, делал сам себе психологическую накачку. Но подбородок мой временами предательски подрагивал. Совсем как у Натс…
6.
Справедливо говорят: кто курил не ту траву и не те шишки, тому ангелов сегодня вечером не видеть. В моей жизни все уже пошло наперекосяк. Только я, расставаясь с Натс в космопорте Звездного Акапулько, ничего пока что об этом не знал.
Я направил "Фунт изюма" в галактику Игмейриш, где вокруг звезды Кавендиш-Два вращалась любопытная планетка под названием Нерон. Она славилась прекрасными достижениями в области машиностроения и нанотехнологий. Именно там я и решил подкупить с дюжину роботов-терраформеров для начала работ на Компрадоре. Их вполне хватит, чтобы отстроить вполне приличный взлетно-посадочный комплекс.
Я бы назвал Нерон миром вечных оппозиционеров. Заселенный почти пятьсот лет тому назад немцами из первой волны миграции, он дал убежище тем, кто был крайне недоволен интеграцией Европы и связанным с этим строительством военных блоков. Тогдашние поселенцы своим духом сильно напоминали современных донских казаков – плевались при словах "демократия" и "толерантность", не желали видеть рядом с собой представителей иных рас и вероисповеданий, а при неуважительном отзыве о германском народе или истории начинали стрелять по ногам. Не берусь судить хорошо это или плохо – скорее, первое, нежели второе! – но им удалось сравнительно быстро построить индустриально мощное сообщество, поставившее себя в непримиримую оппозицию Земной Цивилизационной Лиге.
Нерон оказался довольно радиоактивным местом. Практически на всей поверхности планеты суммарный фон колебался около ста двадцати микрорентген в час. То есть примерно в десять раз выше радиоактивного фона земной поверхности. Жители Нерона, однако, игнорировали связанные с этим угрозы. Они довольно успешно размножались и, хотя процент дефективных детей оказался здесь достаточно высок, численность жителей все же росла непрерывно. К концу пятого столетия освоения количество жителей уже превысило пятьдесят миллионов. Потомки немцев создали мощный космический флот и построили одну из самых эффективных разведывательных организаций, воровавшую научные достижения и технологические секреты по всей Вселенной.
До Кавендиш-Два мне необходимо было совершить два прыжка в восемь и девять мегапарсек. Хронотипический двигатель "Фунта изюма" не позволял осуществлять прыжок более чем на десять миллионов парсек. При необходимости преодолеть большее расстояние, требовалось разбивать его на ряд отрезков. Свободное время, имевшееся в моем распоряжении, я решил провести с толком, то есть, общаясь с пленником в клетке на палубе "Три-А".
Я расковал его. Лориварди Гнук дул на почерневшие руки и плакал, уверяя, что у него непременно начнется гангрена. Я же честно пообещал квалифицированную медицинскую помощь, которая выразится в ампутации предплечий. Правда, до ампутации дело не дошло. Кровоснабжение довольно скоро восстановилось. Я снабдил Лориварди пластиковой коробкой с плотно подогнанной крышкой, которую он мог использовать в качестве параши, а также просунул в клетку бутыль с водой. На этом бытовое обустройство бесповоротно окончено. Кормить пообещал раз в сутки, душ предоставлять – не чаще раза в неделю. Предложил организовать трансляцию текста Нового Завета прямо в клетку – мой бортовой компьютер с огромным удовольствием зачитал бы Лориварди кое-что из священного Писания и святоотеческой литературы! Лориварди отказался. Еще бы! Это ж какие нервы надо иметь, чтобы слушать Евангелие от Иоанна в исполнении Витаса. Нет, все-таки надо изменить моему компьютеру голосовые установки. Летать по Вселенной с компьютером, говорящим голосом мифического певца, значит не уважать мужчину в самом себе.
Подведя к клетке электрическое напряжение, кстати, от того самого разрядника, которым Лориварди намеревался вывести из строя компьютер, я пару раз дал пленнику почувствовать, что такое сто тридцать вольт на собственной шкуре.
– Не мучайте меня, господин Сэмми! Лучше выслушайте! – взмолился он. – У меня есть информация, которая может вас заинтересовать…
– Не нужна мне твоя информация. Меня интересует кое-что другое. Например, каким количеством космических кораблей ты завладел, отравив их хозяев, и где теперь эти корабли находятся?
– Вы были первый!
– Ответ расцениваю как недостоверный! – Я в третий раз подключил к клетке электрический ток. Напряжение увеличил до ста восьмидесяти вольт.
Лориварди ойкнул и подпрыгнул. Из клетки как-то совсем уж скверно завоняло.
– Выслушайте меня, господин Сэмми! Я все объясню, только не включайте больше ток! Я вовсе не занимался ограблением кораблей! И планета Баунти вовсе не была для них ловушкой! Это было всего лишь разовое поручение. Мне было необходимо раздобыть всего один корабль, но именно такой, как ваш…
Я вспомнил, что во время беседы с Гнуком в стеклянном здании тот живо интересовался техническими характеристиками "Фунта изюма" и довольно точно назвал некоторые параметры маршевого двигателя.
– Ну-ну, продолжай, чем же это тебе приглянулся мой корабль?
– Видите ли, мне… то есть не мне, а тому, кто дал мне поручение… нужен был корабль с хорошими разгонными характеристиками и при этом хорошо бронированный. На самом деле это большая редкость. Я говорю о сочетании брони и скорости, – поспешил объяснить Гнук. – Обычные путешественники ставят хорошие двигатели, но им совсем не нужна броня. Перевозчики ценных грузов поступают наоборот – у них хорошо защищенные корабли, но на двигателях они обычно экономят.
– Дело говоришь, – согласился я. – Таких кораблей, как мой, действительно не так уж и много. На нем, правда, нет оружия для сражения в космосе, зато есть вот эта замаскированная палуба и клетка для тебя… А на что тебе нужен был корабль?
– Я выполнял приказ Циклописа Хренакиса. Это руководитель бригады "колумбариев".
Общим термином "колумбарий" принято было называть людей, занимавшихся сбором и исследованием космического мусора. В отличие от классических мусорщиков, отыскивавших среди бесчисленных миллиардов астероидов и комет те, что содержат ценное для переработки сырье, "колумбарии" традиционно игнорировали мусор естественного происхождения. Разумеется, если они случайно натыкались на астероид из чистого натрия или золота, то такую находку арканили и тащили на продажу. Но целенаправленных розысков полезных ископаемых они никогда не вели. Их интересовало кое-что другое, а именно – остатки объектов, брошенных в космосе людьми. В древние времена, когда человечество еще было приковано к Земле, аналогами нынешних "колумбариев" являлись, видимо, грабители могил.
Существовали четко разграниченные виды деятельности. Одни "колумбарии" вели розыск обломков космических кораблей, потерянных или разрушенных в космосе; другие – занимались тем же, но только на поверхности планет и астероидов; третьи – специализировались на захватах или похищениях космической техники, исправно работавшей в автоматическом режиме. Украсть новейший исследовательский зонд, какой-нибудь гамма-детектор или станцию-транслятор, а затем продать за полцены какому-нибудь правительству, не признающему власть Земной Цивилизационной Лиги – идеальный бизнес в понимании "колумбариев" последней разновидности. Конечно, сие выглядело несколько аморально, но на фоне повсеместного официально разрешаемого клонирования, торговли рабами и разделки людей на органы такой промысел выглядел почти респектабельно. Надо сказать, что деятельность "колумбариев"-воров зачастую пересекалась с пиратской, поэтому первых нередко ставили на одну доску с космическими "каперами", отчего и те, и другие всячески открещивались в силу обоюдного презрения.
Традиционно все бригады "колумбариев" имели хорошие отношения со спецслужбами тех планет, на которых базировались. Следовало признать, что простым обывателям, а также бизнесменам и промышленникам их промысел был совсем неинтересен. Заинтересованными потребителями того товара, что предлагали "колумбарии", традиционно выступали только две инстанции – разного рода научные центры и спецслужбы. Причем последние оплачивали заинтересовавшие их находки куда щедрее. Можно сказать, что обе стороны оказывались заинтересованы в поддержании и развитии отношений, представлявших немалый обоюдный интерес. Это вовсе не означало, что тайные полиции содержат анархичные и безрассудные бригады "космических гробокопателей", но довольно часто обе стороны – спецслужбы и "колумбарии" – действовали согласованно.
Поэтому, услыхав о некоем Циклописе Хренакисе, признаюсь, совершенно мне незнакомом, я не мог не насторожиться.
– А что, этот самый бригадир "космических гробокопателей" не имеет своего корабля? – я задал глупейший вопрос, дабы подтолкнуть Гнука к более полному объяснению.
– Циклописа поймали власти Рапахи и засунули на Даннемору…
– Ого! Да Циклопис просто везунчик! Есть такие люди, если падают, то непременно мордой в лужу. И окружающим потеха, и самим нескучно…
Рапаха являлась довольно известной и богатой планетой Земной Цивилизационной Лиги. Подобно прочим демократическим планетам, ее власти отказались от постройки тюрем. Всех осужденных за уголовные преступления члены Цивилизационной Лиги ссылали на так называемые планеты-тюрьмы. Всего таких планет в обжитой части Вселенной существовало три – Даннемора, Матросская Тишина и Содом. Все три принадлежали Земной Цивилизационной Лиге, поскольку только такая богатая организация могла раскошелиться на то, чтобы провести полный цикл терраформинга и отдать готовую к заселению планету во власть отбросов общества. Те планеты, что не признавали власти Цивилизационной Лиги, помещали своих преступников либо на орбитальных станциях, либо в классических тюрьмах на своей поверхности.
– Уж не то слово, – согласился со мной Гнук. – Застрял Циклопис в Даннеморе. И чтобы вытащить его оттуда, нужен корабль с хорошей броней, желательно керамической.
– А толку? Над всеми планетами-тюрьмами висят на стационарных орбитах вооруженные станции. Ни сесть на планету нельзя, ни взлететь. Как ты собирался своего приятеля вытаскивать?
– Не знаю. Эту часть операции разрабатывал не я. Моя задача – отыскать подходящий корабль. У нас такого не было…
– "У нас" – это у кого?
– Наша бригада называлась "кумоду"…
– А что это слово означает?
– Кусай Мамашу – Она Дурная. Сокращенно – кумоду.
– М-м, я бы иначе расшифровал: Когда Уроды Моют Душу. Ладно, "кумоду", так "кумоду"!.. И ты, стало быть, решил меня отравить.
– Циклописа отправили на Даннемору всего неделю назад… Ваш корабль был первым, кто сел на Баунти. Но не это главное…
– А что же?
– Нашего бригадира надо вытащить с Даннеморы во что бы то ни стало. Дело в том, что он знает, где находится "торпиллер", – Гнук понизил голос, словно опасаясь, что его кто-то услышит.
– Ты уже второй раз употребляешь слово "торпиллер". Объясни, что это?
Гнук напряженно задумался и засопел:
– На самом деле никто не знает, что это такое. И вот это-то самое непонятное в истории с Циклописом.
– Так что ты мне тут впариваешь! – засмеялся я. – Хрень, о которой никто ничего не знает!
– Да послушайте же! Наша бригада – "кумоду" – традиционно занималась поисками останков погибших или брошенных кораблей. Нас интересовали и автоматические станции. Любой хлам, что болтается в космосе сто-двести-триста лет, с самого начала эпохи межзвездной экспансии. Даже на старых кораблях, оснащенных морально устаревшей техникой, есть масса интересного для нас, жителей двадцать девятого столетия. Как "железо", то есть техника, так и информация, накопленная в ходе прерванного полета. Понятно, что все мы – "кумоду" – прекрасно знаем историю техники. Поверьте мне, я, не разбирая агрегат, лишь одним только внешним осмотром, могу довольно точно описать его назначение, конструкцию, время и место производства…
– Ну, и к чему ты все это говоришь? Думаешь, я скажу: "Ты классный парень!" и накормлю тебя зефиром? Да я лучше поджарю тебя в этой клетке!
– Сейчас поймете, к чему я… Полтора месяца назад мы работали на двух кораблях в Каппе-Армаггедона. Может, слышали о таком звездном скоплении?
– Нет, не слышал, – отмахнулся я. – Этих скоплений – миллионы. В какой группе галактик находится Каппа-Армаггедона?
– Официальное название – группа галактик Артаумова. Мы же называли ее Сифилитическая Сыпь.
– У вас, похоже, с абстрактным воображением беда. Ну, да ладно, валяй дальше.
– Циклопис Хренакис отделился от нас на одном из кораблей. Как мы узнали позже, он отправился на переговоры с лидером пиратского клана. Мы вообще-то не любим пиратов, как и агентов спецслужб, но волей-неволей приходится иметь дела и с теми, и с другими. Так вот, Хренакис сбегал на встречу и вернулся совершенно невменяемый. Он купил у них "торпиллер"!
– Я третий раз слышу от тебя это слово!!!
– "Торпиллер" – совершенно необычная штука. Длиной примерно в десять метров и диаметром около метра. Разумеется, условно-земных метра, а не пертуллианских… Внутри него – небольшой отсек для сохранения человеческого тела…
– Мумии, что ли?
– Нет, живого тела. Там был такой ложемент… для одного человеческого тела… Аппаратура контроля газовой среды, поддержания температуры, система генерации воздуха для дыхания. И обычный ядерный двигатель – компактный, с тягой до ста километров в секунду. Так, сугубо для межпланетного маневрирования…
– Ясно. Спасательная капсула!
– Угу, хрен вам! – Гнук позволил себе резкость, однако. – В носовой и кормовой оконечностях "торпиллера" были установлены хронотипические ловушки, которые могли формировать гравитационные линзы бесконечной кривизны.
– Ну, это уже полная чушь. Ни один реально существующий двигатель не "прыгает" более чем на тридцать миллионов парсек. А это означает, что создаваемые в момент прыжка гравитационные линзы имеют вполне определенную – и притом не очень большую – кривизну!
– Тем не менее, господин Сэмми, я уверяю вас, что формируемый "торпиллером" "схлоп" мог быть бесконечно большим. Я основываюсь на словах Циклописа, а он, поверьте, очень толковый специалист. Но даже не это поразило его больше всего…
– Ну?
– Циклопис осмотрел компьютер "торпиллера" и некоторые из его устройств. Все они оказались не маркированы. Но это мелочи! Гораздо интереснее другое! Элементной базой бортового компьютера служил… теллур!
Тут я не выдержал. Теллур являлся основой элементной базы компьютеров лет четыреста тому назад! С тех пор человечество давным-давно позабыло об этом материале из-за его полнейшей бесперспективности, последовательно заменив его цезием, биополимерами, а затем и парными биополимерами.
– Что ты мне тут впариваешь?! Какие теллуровые компьютеры?! Ты мне еще про гриль в пещере неандертальцев расскажи!
Лориварди Гнук испуганно поежился:
– Это был нестарый компьютер, понимаете? Это был совсем новый компьютер…
– Хочешь сказать, что кто-то реанимировал древнюю и притом весьма убогую технологию?
– Нет, не реанимировал. Создал заново. Компьютер показался Циклопису на редкость оригинальным. Это было не наше детище, в том смысле, что не нашей цивилизации…
– Э-э, брат, ты мне врешь! Уж я-то знаю, что в нашей Вселенной никаких инопланетян нет! Сказки про инопланетян ты можешь рассказывать незамутненным девушкам, неполовозрелым тинэйджерам, детям-сиротам с церебральным параличом… Но не мне! Я-то по Вселенной полетал! Нет здесь инопланетян. Кроме нас, выходцев с Земли, никого нет! Для Вселенной одних таких уродов, как мы, достаточно…
– Господин Сэмми… Я вам ничего не сказал об инопланетянах. Я вам сказал, что на "торпиллере" оказался компьютер очень интересной… нетипичной архитектуры… на теллуровой элементной базе. Еще я вам сказал, что все оборудование "торпиллера" не имело маркировки, способной пролить свет на время и место ее изготовления. Об инопланетянах я не сказал ни слова!
– Хорошо, Гнук, тогда коротко скажи мне: что такое твой "торпиллер"?