- Во-первых, Коллекционер. Потрудись запомнить, - проскрипело существо в кресле. - Во-вторых, не будем тыкать пальцем в уродов. Все относительно, Охотник. На моей стороне бытия редкостный урод как раз ты. И в-третьих, по началу разговор будет очень приватным. А немного погодя прибудут гости, которых ты, вероятно, будешь рад видеть. Как минимум, одного.
- Понятно. Так ты не один припёрся? С компанией? Кого приволок, расскажешь или мне грызть ногти, сгорая от любопытства?
- Терпение, человек. Спешить некуда. У меня в запасе вечность, чтобы пополнить коллекцию таким прекрасным экспонатом, как ты. Жаль, что вы, люди так недолговечны. Ты знаешь, что большинство экземпляров моей коллекции начинают портиться спустя пару столетий? И при этом отвратительно воняют. Приходится от них избавляться. Выбрасывать на свалку. Пустая трата времени, скажешь? Отнюдь. Есть упоение в преследовании жертвы, которая должна занять место очередного протухшего экспоната. Ваши наркоманы испытывают нечто подобное, приняв дозу.
- Ха. Так ты ещё и торчок, а не просто урод? - усмехнулся Алексей и смачно сплюнул под ноги демону, стараясь угодить в коготь. Не попал, ноги существа, как и все тело, находились в постоянном движении. - Лечиться не пробовал, наркоша? В комнате становилось все холоднее, Алексей уже начал подумывать о том, чтобы на футболку надеть блейзер.
- Нет. Не пробовал. И не хочу, если по правде. Подобное положение дел меня устраивает. Заставляет ответственнее относиться к своим обязанностям.
- Обязанностям? - удивился Фатеев. - Каким?
- Объясню. Как думаешь, что случается с душами тех, кто становится экспонатом в коллекции? Моей и мне подобных.
- Да хрен же вас, наркоманов, поймёт.
- Так вот, человек, души - прибежище вашей сути - собирают другие. Их всего двое. Нам, стоящим ниже них в иерархии, но выше просто Собирателей, разрешено коллекционировать тела. Собирателям - части тел. Каждый из нас надеется стать тем, кому высочайше дозволят собирать…
- Души? - высказал предположение Алексей и потянулся за свитером.
- Нет. Не души. А лишь их слепки. Ауры, как вы их называете. Тех, кто может собирать души, всего двое. От создания мира это число неизменно. Сказать, как их зовут?
- Не стоит, - вмиг пересохшими от внезапной догадки губами прошептал Алексей.
Захотелось придержать челюсть руками, чтобы не брякнулась об пол.
- Так вот, для того, чтобы приблизиться к этим двум и стать от них по правую руку, надо очень упорно работать. Собирать тела, освобождая души. Чтобы двое, сидящие на тронах, каждый на своём, могли пополнить коллекцию. И дать право приблизиться к ним на ступеньку как верным поставщикам. Некоторых устраивает их положение. Но не меня. Признаюсь, я тщеславен. Никто не может рассчитывать стать Самим. Это невозможно. Но занять место подле, по левую руку от моего Князя - вот моя мечта. Ты, Охотник, твои душа и тело могут приблизить меня к её исполнению. Если мне удастся подготовить твою душу к тому, чтобы она заняла достойное место в коллекции моего господина… В этом случае мне обещано изменение статуса. Я стану Антикваром - тем, кто может собирать ауры. Они не пропадают с течением времени, в отличие от телесных оболочек. А только ярче светятся, запертые в коллекционных витринах. Чем дольше душа занимает место в коллекции моего господина, тем ярче аура. Излучая цвет муки и страдания. Страха и ужаса. Безнадёжности и отчаяния. Я видел такую коллекцию. Восхитительно…
- Псих, - выплюнул Алексей пересохшим ртом. Облизал губы шершавым, как палка, языком. - Чокнутый урод.
- Нет. У вас это называется сделать блестящую карьеру. Я ведь молод. Гораздо моложе тех, кто уже давно стали Коллекционерами, но ни на шаг не приблизились к тому, чтобы стать Антикваром.
Алексей надел куртку. В комнате было очень холодно. На мебели появился иней. Изо рта клубился пар. Мокрые волосы сосульками повисли у лица. Существо в кресле зашлось противным трескучим смехом. Впечатление было такое, будто демон подавился мокротой и сейчас пытался прокашляться.
- Я заболтался с тобой, человек. Пора встречать гостей! Приготовься! - взвизгнул он, давясь смехом.
И воздел руки, как балаганный фокусник. По ним побежали злые серые искры. Мир вокруг поплыл, словно вся комната вмиг погрузилась под воду. Алексей схватил пистолет и кинулся к сумке, у другого конца дивана, ставшего вдруг необъятным, как футбольное поле.
Демон, заливаясь булькающим сухим смехом, хлопнул в ладоши. Серые искры брызнули с когтистых лап.
- Прошу! - провозгласил он, как профессиональный мастер конферанса.
И исчез, растаял…
Растянувшись в немыслимом прыжке, Алексей успел подцепить сумку до того, как мир вокруг него окончательно изменился.
И рухнул в пыль, толстенным слоем покрывавшую пол номера.
Встал на ноги и осмотрелся, не выпуская из рук пистолета и сумки. Вся обстановка стала… слов подобрать он не мог. Складывалось впечатление, что он оказался в далеком будущем, где провинциальная гостиница развалилась от старости и запустения. На полу, прямо под ногами, ровным квадратом, занимавшим все пространство комнаты от стены к стене, лежала бурая труха, некогда бывшая ковром. Огромный диван кособоким инвалидом перевалился на один бок. Дерматин высох и потрескался. Из дыр торчали пружины и какая-то непонятная волокнистая набивка. На окнах не было штор. В некоторых тускло поблескивали уцелевшие стёкла, в пыли и копоти. Остальные были просто заколочены чем придётся. В ход пошли ржавые листы железа, обрезки досок, куски мебели.
Где-то капала вода. И ещё раздавался противный скрип. Как будто вилкой водили по ржавой сковороде.
- Ни фига себе! - сказал Алексей удивлённо и поднял руку, чтобы почесать в затылке. Больно врезал по нему рукояткой пистолета и коротко выматерился. В помещении было сыро и зябко, но не холодно, как за мгновение до этого. Волосы стали оттаивать, и вода холодными струйками потекла за шиворот. - Ну и где обещанные гости? - просто, чтобы заглушить постоянный раздражающий скрип вилки о сковородку, вопросил Алексей. Голос звучал глухо, как в тумане. Фатеев присел на краешек дивана, опасаясь пружины, которая могла в любой момент прорвать ветхую обшивку и вонзиться в зад. Поставил рядом сумку и потянул на себя молнию. Надо было рассортировать её содержимое и разложить в порядке экстренной необходимости.
Первыми из сумки на свет, если можно было назвать светом серое марево, сочащееся через пыльные стёкла, появились две запасных обоймы. Коробка патронов. Пачка обыкновенной поваренной соли, пузырьки и склянки с отваром и вытяжками из различных трав. Два пузырька Алексей отставил в сторону и стал сосредоточенно распихивать содержимое сумки по карманам и кармашкам.
Надел пояс и щёлкнул пряжкой. Достал со дна боевой нож с лезвием зеленоватого оттенка. Попытался пристроить его на пояс и, не найдя свободного места, просто достал из сумки скотч и примотал ножны к правому плечу рукоятью вниз. Проверил, легко ли выходит из них клинок, и удовлетворенно кивнул.
Из бокового кармашка сумки достал подвеску замысловатой формы из янтаря и надел на шею. Достал несколько костяных фигурок, причудливо изукрашенных затейливой резьбой, и сунул их в карман куртки. На запястье правой руки намотал широкую льняную ленту.
Затем, разворошив ногой труху, некогда бывшую ковром, сел прямо на пол, откупорил один из пузырьков и выпил содержимое. Посидел, прислушиваясь к ощущениям, и начал нараспев проговаривать фразу на давно забытом языке. Откупорил второй пузырек и стал втирать его содержимое в одежду, кожу, волосы. Очень тщательно натёр пистолет и нож. Затем поднялся на ноги и попрыгал на месте, проверяя по привычке, не бряцает ли снаряжение.
Дверь номера, раньше блестящая свежим деревом, теперь потрескалась и рассохлась так, что открыть её было невозможно.
Алексей от души саданул по ней ногой. Рифлёная подошва с грохотом впечаталась в посеревшую поверхность. Натужно взвизгнул дверной косяк, брызнули в стороны щепки, и Фатеев, едва не пропахав носом пол, вылетел в коридор. Сама дверь оказалась на удивление прогнившей. Хотя, когда он пробовал открыть её рукой, ему так не показалось.
Пристроив сумку за спиной наподобие рюкзака, он двинулся по коридору к регистратуре. На ходу проверил патроны в обойме, пощёлкал курком, заглянул в ствол. Пушка, вроде, не состарилась, а вот патроны выглядели более тускло.
Коридор был таким же мрачным и запущенным, как и номер. Толстый слой пыли, сухие листья в кадках вместо растений, украшавших ранее коридор. Рассохшиеся двери номеров кое-где отсутствовали, кое-где были плотно закрыты. Одна, в дальнем конце коридора, была распахнута и ходила ходуном, издавая громкий скрип, как будто кто-то дёргал её за верёвочку, привязанную к ручке, или порывы ветра не давали заслуженной пенсионерке дожить век спокойно. Однако в стоялом затхлом воздухе не ощущалось ни малейшего дуновения ветерка.
В маленьком холле, где всего полчаса назад азартно болели любители футбола, тоже было пусто. Не было даже мебели, на которой восседали болельщики. Зато был телевизор, стоящий прямо на полу и заросший пылью. Но он работал, хотя и не показывал картинки. На экране крупными хлопьями плясал снег помех. Звука не было. Но вот стала проявляться картинка, не чётко, как на старой затёртой плёнке. Изображение дёргалось, фигура человека на экране рывками перемещалась, двигалась к какому-то забору. Алексей присмотрелся и понял, что смотрит ту плёнку, которая была снята камерой Ольги. Последние секунды.
Вот черно-белая фигура подошла к парапету моста, постояла мгновение, как будто принимая решение, и перевалилась через перила. И тут же неизвестный оператор кинулся будто вдогонку за Ольгой. Обогнал её и развернулся объективом навстречу падающей. Изображение резко увеличилось, прыгнув в экран. Алексей увидел лицо жены. В глазах застыл страх, не страх даже, а безграничный ужас. Губы же были растянуты в радостной улыбке, как будто она падала не в серую холодную воду, а бежала навстречу любимому человеку, которого не видела много дней. Волосы растрепало ветром. Картина была душераздирающей.
Изображение пропало. И снова кадры с того момента, как Ольга установила камеру на перилах моста. И снова шаг в бездну, полёт, лицо крупным планом. Но на этот раз оно было перекошено гримасой безумного хохота. Экран опять померк. И Ольга во второй раз шагнула с моста. Теперь лицо её было маской олицетворенного ужаса. Страх плескался в глазах, свёл судорогой скулы, перекосил губы, которые что-то беззвучно шептали. Картинка остановилась, но не исчезла. И Алексей мог рассмотреть лицо во всех подробностях: широко распахнутые глаза, зрачки расширены так, что не видно радужки. И губы, шепчущие что-то. Сначала Алексей подумал даже, что молитву. Но нет, не переставая, она шептала одно лишь слово. Повторяя его вновь и вновь. И это было его имя. Она произносила его так, как шептала ему в минуты близости, прижимаясь к его груди.
Сердце предательски споткнулось, волна злобы, бешеной, омыла его сознание. Алексей поднял руку, направил её в сторону телевизора и нажал курок. Грохот выстрела почти слился с хлопком взорвавшегося экрана. Изображение исчезло, разлетевшись сотнями блестящих кусочков. И в каждом были губы Ольги, шептавшие его имя. Непонятно откуда появился звук. Тихий шёпот заполнил помещение. Голос, такой близкий и родной, ставший вдруг далёким и безжизненным, с механическим безразличием шептал его имя. Издалека раздался смех. Смех Ольги. Сначала звонкий и радостный: так она смеялась, когда Алексею удавалось удачно пошутить. Потом он превратился в безумный истерический хохот, перемежающийся всхлипами и стонами. Алексей попытался зажать уши - не помогло. Голос звучал в голове, гулко отдаваясь внутри черепа, не находя места. Послышались и другие голоса. Были среди них такие, которые невозможно забыть - голоса родных людей. Они успокаивали, не давали разуму ускользнуть. Других, неизвестных - было больше, они что-то требовали от него, заходились в безумных воплях и истеричных криках. И фоном всему звучало его имя.
Алексей почувствовал, как пол уходит из-под ног, ухватился свободной рукой за покрытую ржавыми потеками стену. Сжал пальцы и, ощутив лишь пустоту, полетел куда-то во мглу.
Падение оказалось недолгим, но приземление выбило воздух из лёгких и свело горло в мучительном спазме. В лицо сыпануло крупным песком. Алексей упёрся руками и попытался встать. Ладони погрузились в песок, но не глубоко. Крупный кварцевый песок приятно холодил руки. Слышался шум прибоя. Песок был влажным. Прибой набегал, казалось, со всех сторон одновременно.
Охотник поднялся, тряхнул головой, провёл по лицу рукой, очищая его от песка, и открыл глаза. Кругом стояла такая темень, что хоть глаз выколи. Алексей запустил руку в один из кармашков и достал армейский фонарик. Нажал кнопку. Лампочка вспыхнула ослепительно ярко. Так, что Фатееву снова пришлось зажмуриться. Когда в глазах перестали прыгать лиловые круги, он попытался осмотреться. Несмотря на яркость, фонарь не давал света! Лампочка исправно горела, рефлектор отражал свет… и все. Казалось, что луч был обрезан на уровне небьющегося стекла. Алексей видел светящийся круг, но рассмотреть, что было под ногами, не мог. Фонарь не помогал разглядеть окружающее, а наоборот, делал Алексея превосходной мишенью для тех, кто мог притаиться в темноте. "Как в тире", - подумал Фатеев, выключая фонарь и пряча его в кармашек.
Он опустился на чуть влажный песок, поджав под себя ноги, сел на пятки. Сунул пистолет, который умудрился не выронить в падении, в кобуру под мышкой, но не закрыл её. Положил руки на колени ладонями вверх и сплёл пальцы левой руки в знаке Mannaz, а правой в знак Wunjo, заставляя себя прозреть в темноте, пытаясь раздуть в себе частицу света Прадеда Солнце, данную каждому от рождения. В такой связке древние руны он использовал впервые, но знал, что именно эта комбинация должна помочь ему увидеть мир вокруг, тонувший во мраке. Он плотно зажмурился, ведь смотреть он собирался не глазами. Направил потоки сил, струившихся в жилах, в ладони и, когда закололо пальцы, сплетённые в древние знаки, сложил ладони лодочкой, зачерпнул что-то из темноты и сделал движение, будто омывал лицо.
С глаз спала пелена. Очертания окружающего мира проступили из темноты. Изображение было немного странным, жёлто-серо-чёрным, как на приборе ночного видения. Но, тем не менее, чётким и резким. Размотав льняную ленту с запястья, Алексей плотно завязал глаза, чтобы не открыть их случайно и не ослепнуть перед лицом врага. Мир, который он увидел новым зрением, не был особенным, хотя и странным. Ни циклопических башен, пронзавших небо, ни невообразимых страшилищ, рыскающих вокруг в поисках обеда, здесь не было. Но не было и людей. Хотя здания и их расположение вызывали какие-то смутные ассоциации. То ли он был уже тут, то ли видел где-то. "А может, так лучше? - подумал Алексей. - Там, где люди, всегда опасность". Хотя чего ждать от мира, лишённого жизни, он тоже не представлял. Алексей посмотрел под ноги. Там действительно был песок. Крупный, светлый песок.
Впрочем, учитывая новую особенность зрения, песок мог быть и красным, и зелёным. В следующий момент Охотник вдруг осознал, что не увидел волн, накатывающих на берег, чей шум был первым, что он услышал, попав в это странное место. Волны не накатывали. Они просто… громоздились огромными торосами, застывшими барханами пены вздымаясь над берегом. Это было то, что называли цунами. Огромная, чудовищных размеров волна в обрамлении бурунов поменьше застыла, нависнув над берегом, грозя в любой момент обрушиться многотонной массой воды и смерти вперемежку с грязью и обрывками водорослей. Вот-вот упадёт, ломая пальмы, смывая крохотные, как игрушки, бунгало.
- Пальмы?! Бунгало?! Мать-перемать! Где же я!
Такие перемены в окружающем мире не сулили ничего хорошего, к гадалке не ходи. Знать бы только, к чему готовиться. К чему-то просто плохому или же такому поганому, что просто туши свет. Алексей решил, что в любом случае, немедленная гибель ему не грозит, и ладно. Не в обычаях Собирателей - Коллекционеров просто глушить жертву страхом, а потом убивать. Нет. Душа будущего экспоната должна была как следует промариноваться в пережитом ужасе. В обстановке постоянного нервного напряжения и изматывающего душу ежеминутного ожидания смерти. И потом, в планы его старого знакомца, как понял Алексей, входил поединок. Но состояться он должен был не здесь и не сейчас. Сейчас то, что происходило вокруг, было всего лишь приготовлением маринада соответствующего вкуса. Потом должно последовать погружение в маринад. А после уж извлечение и разделение на части. Тело нам, душа вам.
"Хрена тебе в обе руки, а не душу в коллекцию, козлина рвотная, - злобно подумал Алексей. - Только покажись - разорву в клочья". Душа вдруг закипела злобой и яростью за то, что сейчас происходило. За ссору с Ольгой. За его глупую драку не пойми с чем около дома. За гибель Олеговой секретарши. Да даже за тех ментов на дороге. Ярость, вызванная цепочкой абсолютно не связанных друг с другом событий, которые оказались просто ловко расставленной ловушкой у него на пути. Однако в эту ловушку попался бы кто угодно, пришла в голову Алексею утешительная мысль. Не в силах человеческих, даже если они и несколько превосходят силы простого смертного, предусмотреть и просчитать ловушку, устроенную одним охотником другому.
Но, пожалуй, стоять на одном месте не стоило. Надо было двигаться. Куда - другой вопрос. Если всё происходит именно так, как Алексей представил себе, то в этой ловушке должна быть и подсказка. Знак, указывающий, куда идти и что делать. Указующий перст, если угодно. Не даст ведь Коллекционер накрыться медным тазом своему лучшему, как он сам сказал, экспонату? Или даст? Нет, выведет. Промаринует как следует - и выведет.
Невдалеке виднелись домики-бунгало, на которые должен был обрушиться девятый вал, превращая крохотные аккуратные постройки в груду строительного мусора. Думать нечего, двигаться стоило именно к ним. Искать подсказку на пустынном берегу глупо. Прикажете песок просеивать? Или в воду нырять? То-то же. Алексей направился к крайнему домику, просто потому, что он был ближе остальных.
Может, там, а может, в другом или в следующем бунгало найдется подсказка-выход. Насколько ужасна она может быть, Алексей предпочитал не думать. Что толку ломать голову, пытаясь проникнуть в ход мыслей существа, у которого с человеком столько же общего, сколько у карася с раскаленной сковородкой.
Неспешно шагая к домику с плетёной в виде циновки, как он уже успел разглядеть, дверью, Алексей осматривался. И всё больше и больше проникался мыслью, что его занесло на побережье Малайзии, всего пару лет тому назад смытое огромной приливной волной. Когда-то курорт - теперь просто свалка, так и не отстроенная. Но сейчас катастрофа ещё не произошла. До неё остались считанные мгновения… Домик приближался. Ноги уверенно топали по песку. Куртка на плечах начинала уже мешать - было жарко, как и положено в тропиках. Алексей даже принялся абсолютно беззаботно что-то насвистывать.