В дверь стучать не пришлось, провидец уже ждал их, и едва Алексей с товарищами подошёл к двери в его так называемую келью, она распахнулась, и отец Леонид предстал перед гостями. Невысокого роста мужчина, тонкий в кости, с длинными волосами, собранными в пучок, и редкой бородкой. Обильные возлияния и регулярное нарушение заповеди "не чревоугодничай" никак не отражались на фигуре отца Леонида, чему Алексей не уставал удивляться и даже потихоньку завидовать. Если бы он сам в таких объёмах поглощал пиво и разнообразные к нему заедки, любимой из которых у монаха являлись креветки, то через пару недель ощутимо прибавил бы в весе. А через месяц и вовсе стал бы пыхтеть при подъёме на пятый этаж. Приходилось поддерживать себя в форме, изнуряя тело упражнениями в тренажёрном зале три раза в неделю и ежедневными утренними пробежками. Отец Леонид хитро прищурился, от чего стал похож на вождя мирового пролетариата, для конспирации отрастившего волосы и напялившего подрясник. Священник скрипучим голосом поприветствовал всю троицу:
- Ну-с, язычник, за чем пожаловал в обитель Господа? Умы его служителей смущать будешь или помощь нужна? - Глаза монаха улыбались по-доброму. Алексей не сомневался, что отец Леонид знает, за чем пожаловали нежданные гости, но все же счёл нужным ответить.
- Да, батюшка, за помощью. Только не фыркай, отче, не мне помощь нужна. Им. - Алексей мотнул головой в сторону своих спутников. - Они православные, так что помочь им твой долг. Для себя я не ищу у тебя поддержки. Не в этот раз. Но скоро она мне понадобиться, и ты, надеюсь, не откажешь?
- Не откажу, язычник, Господь заповедовал нам спасать даже души заблудших во тьме ереси. Давайте уж, проходите в келью. Не через порог же беседовать. Рассказывайте, что приключилось, и чем смиренный служитель церкви может вам помочь.
Келья не отличалась роскошью, как и положено было жилищу того, кто избрал своей стезёй смирение плоти и отказ от мирской суеты. Простая кровать, застеленная ровно и аккуратно, как в армии. Стол. Два стула, лавка у стены. Полки с книгами. И огромный иконостас, практически во всю стену. С него скорбно смотрели на вошедших лики святых подвижников. Взгляд Спасителя с одного из образов, казалось, прожигал насквозь, выворачивал наизнанку душу и, в то же время, умиротворял. "Непонятная смесь ощущений", - отметил про себя Алексей, не раз бывавший уже в этой келье. Всякий раз ему казалось, что Спас Ярое Око постоянно следит за ним нарисованными глазами, не признавая в нём человека, достойного находиться на святой земле. Но земля эта святая не только для православных. Давным-давно, во времена далёких предков, здесь располагалось капище Перуна. Из-под корней огромного дуба, многие столетия служившего окрестным народам местом поклонения покровителям, бил родник холодный и чистый, струями своими омывая чашу, в которую складывались корни векового исполина. В дуб были врезаны челюсти кабанов, волков, медведей. Бог воинств и героев находил временное пристанище в кроне дуба, а по особым случаям ствол исполина служил ему лестницей с небесной тверди на твердь земную. Волхвы жгли костры вокруг священного дерева, не давая им погаснуть ни на мгновение. Чуть ниже, по склону холма, раскинулась березовая роща. Светлая и привольная. В Купальские ночи в роще горели костры, но уже посвященные другому богу - молодому Яриле. Парубки с девчатами прыгали через костры, пели песни, водили хороводы и гонялись друг за другом в лунных сумерках рощи. С Купальских вечеров до следующего года на ветвях берёз развевались разноцветные ленточки, жертвуемые девушками богу плодородия.
А потом пришли крестители Руси. Огнём и мечём они согнали окрестные племена в новую веру, срубили священный дуб, извели под корень Ярилину рощу. И долго ещё ратились брат с братом, выясняя, чья вера праведна: заповедованная пращурами или принесённая византийскими находниками. В конце концов победила вера новая, молодая. А несогласные ушли в дальние лесные заимки, чтобы жить по прародительским заветам и не держать ответа перед князем или жрецами нового бога, именуемыми пастырями и святыми отцами.
Много позже на месте священного дуба и чудной рощи вырос монастырь. Иноки заключили вольно бьющий родник в камень, превратив его в источник со святой водой. Он не возражал, так же, как и сотни лет назад, журчали его струи, даря людям прохладу и свежесть. Правда, теперь разбивались они не о гостеприимную ладонь старого дуба, а о подставленные каменные борта, но святости для таких, как Алексей, не утратили. Частички живой мощи трепетали под камнем, воды родника давали им выход наружу, даруя мир всем верующим. Мир, в котором люди постоянно находили причину для кровопролития. Родник будто пытался объединить непримиримых, указывая на то, что все они - дети одной силы, имя которой - Жизнь.
- Присаживайтесь, гостенечки, - предложил отец Леонид. - Только уж места на всех не хватит, не обессудьте.
- Да чего уж там, батюшка, - пробасил Олег, густо, по-детски покраснев. - Постоим, если что. Мы люди простые.
- Вы уж точно простой, - усмехнулся провидец. - Господин Ефимцев, присаживайтесь. К столу прошу. И вы молодой человек, - обратился он к Сашке. - А этот еретик пусть постоит, - хитро улыбнулся монах и кивнул на Алексея. Тот ни капли не обиделся, привык за годы к такому общению. При каждом удобном случае монах не упускал возможности попенять Алексею на его неверие.
- Откуда ты знаешь Олега? - задал он вопрос уже в спину монаха с болтающейся по ней жиденькой косичкой.
- Так кто ж его не знает? - Ответствовал инок. - Про него газеты пишут, в новостях рассказывают. Милиция, опять же, разыскивает.
- Как разыскивает?! - вскинулся Олег. - За что?
- Да вот, хотят проверить вашу причастность, господин коммерсант, к трагической гибели некоей особы, неудачно упавшей под колеса поезда нынче утром. И пытаются выяснить, нет ли связи между вами, её гибелью и гибелью двух доблестных служителей дорожной милиции, ведь у этих трёх жертв, как на грех, исчезли головы.
- Вот же бля! Ой, простите, батюшка.
- Бог простит, - ответил отец Леонид. - В следующий раз следи за речью.
- Извините, - убито потупился Олег. И, как школьник, пробормотал: - Я больше не буду.
- То-то же, - назидательно воздел перст монах. - Сквернословие есть грех. Так, Лёша?
- Угу, - помычал Алексей, давясь неуместным смехом. Вид притихшего Олега, бандита и крутого бизнесмена, растерявшего враз всю крутость перед тщедушным монахом, был настолько неожиданным, что Алексей не смог удержаться. Собрав волю в кулак, он попытался подавить смех. Правда, не совсем удачно. Пришлось прикрыть рот ладонью и отвернуться к двери, отступив в тень, за предел светового круга, отбрасываемого настольной лампой в зелёном абажуре.
- Можешь даже не рассказывать, язычник, во что ты влип и куда втянул людей. Я и так все знаю. Плохо только, что невинные погибли. А всё остальное… Тоже плохо. Но с Собирателем тебе рано или поздно пришлось бы столкнуться. Он не простил тебе своего поражения. И жаждет реванша. Такова уж его природа. Правильно сделал, что привёз людей сюда, Алексей, - по имени обратился к Фатееву отец Леонид. - Хоть мы и разной с тобой веры, но делаем одно дело. Я могу тебе помочь. И не только словом, но и делом. Я смогу поддержать тебя в бою. Буду защищать твой разум, чтобы ты не попал под влияние Собирателя. Он очень силён в воздействии на разум, это его особенность, поэтому он особенно опасен. В прошлый раз тебе помог наш брат во Христе. В этот раз я помогу тебе. Так что ступай с Богом, язычник. Да прибудет с тобой милость Всевышнего и Богородицы, - стал выпроваживать Охотника отец Леонид.
- А как же "защитить разум"? - изумился Алексей.
- Обещал и сделаю. Мне для этого ритуалов бесовских творить не надо. И нечего на меня зыркать! Ступай себе, говорю! О людях я позабочусь. Нечего тут тебе, еретику, рассиживаться! Прочь иди!
- И на том спасибо, батюшка, - насмешливо поклонился Алексей, прижав руку у груди. - Олег, вот, возьми. Может пригодиться. Мало ли что. От Охотника не убережёт. А от мелочи всякой может помочь… Он достал из-за ремня пистолет, проверил обойму и передал его другу. - Как пользоваться, сам знаешь. Пули там серебряные, заговоренные. Так что…
- В обители Господа не место оружию! - проговорил монах, неодобрительно разглядывая чёрный угловатый пистолет в руках Алексея.
- А… - начал было Олег, но осекся под суровым взглядом монаха.
- Но в этот раз, язычник, я думаю, Господь попустит. Не грех защитить себя и ближнего, если жизни, дару Его, угрожает опасность. Иди уж.
- Да, пойду. Ещё до Москвы добираться. - Алексей развернулся и взялся за ручку двери. - Отец Леонид, пригляди, пожалуйста, за этими двумя хорошенько. Не хочу, чтоб из-за меня ещё люди гибли. Сделай милость.
- Пригляжу, Алексей, пригляжу. Постой минуту, послушай, что скажу. Тот дом, где ты был. Завтра же, утром, нам с тобой надо там побывать. Те, кто долгие годы копил там злобу, все души невинно убиенных и их убийц - они очень опасны. Ты разбудил эти силы, и теперь стоит поторопиться с их успокоением, долго твои заговоры их не удержат. Один ты не справишься. Я помогу тебе подчистить. Так что завтра на рассвете мы должны быть там.
- Спасибо, отче. Я очень рад, что хочешь помочь. Вот только, как быть с охраной этих людей?
- Переждут завтрашний день в храме. У мощей Преподобного с ними ничего не случится. Там намоленное место. Нечисти туда хода нет. Хоть самому Вельзевулу.
- Лады, так и быть, рискнем. Я буду ждать. - Алексей нажал ручку и вышел.
Обернулся ещё раз через плечо, как будто никак не хотел расставаться, и сказал:
- Удачи вам, ребята. Надеюсь, увидимся ещё, - и, закрыв дверь, пошёл по коридору. Когда он был уже у лестницы, дверь кельи с треском распахнулась, и в коридор выскочил Олег.
- Лёха, ты там поосторожней! Себя побереги! Мне дохлый друг на фиг не нужен! - проорал он, презрев тишину обители. Эхо, будто ужаснувшись святотатству, заметалось по узкому коридору, шарахаясь от стенок.
Алексей остановился и, обернувшись, приложил палец к губам: "Тихо". Молча кивнул головой и так же молча стал спускаться вниз.
* * *
В машине Алексей сел за руль и свесил ноги из кабины. Порылся в бардачке в поисках сигарет и, ничего не найдя, вспомнил о своём намерении вести здоровый образ жизни, раскаялся в содеянном. Курить хотелось зверски. Не потому, что он был заядлым курильщиком, нет. Просто в жизни каждого человека бывают моменты, когда мучительно охота чего-то, а чего - не ясно. Может, даже дешёвую сигарету. Сейчас был тот самый момент. Мелкорубленные табачные листья, завёрнутые в бумагу, казались желаннее всего на свете. Ну вот хоть бери и тащись до ближайшей палатки за пачкой.
Идти никуда не хотелось. "Если быть честным, - подумал Алексей, - то ходить неохота вообще". Хотелось влезть в горячую ванну, взять в руки хорошую книгу и откупорить бутылочку холодного пивка, обязательно светлого. Рядом не было, однако, не то что ванны, даже и пивной не пахло. Но стоит ли ехать в столицу для того, чтобы забывшись на пару часов тревожным сном в холодной постели, потом вскакивать ни свет ни заря и снова гнать машину в Лавру, чтобы забрать отца Леонида. Разумнее поискать гостиницу на месте и заночевать в ней. Эх, жаль, забыл спросить у монаха о ближайшем приюте путников. Но время было ещё не позднее, и можно отыскать гостиницу с помощью местных. Хотя этих самых местных ещё тоже надо было найти.
Время вечерних сериалов ещё не пришло, но на улицах было уже как-то… пустынно, что ли. Вечная судьба маленьких российских городков, постигающая их каждый вечер. Пустеют улицы, зажигается свет в окнах, и после девяти на улице уже трудно кого-либо отыскать, за исключением припозднившегося алкаша. Да и тот будет спешить домой, не желая нарваться на патрульных и провести ночь в холодной. Осенний ветер лениво перебирал листву на тротуарах, вдали залаяла собака, где-то заорала автомобильная сигнализация. И все.
"Да и пошли они со своей гостиницей!" - в сердцах подумал Алексей. Раздражённо убрал ноги в салон и шарахнул дверью так, что тяжеленная машина заходила ходуном. "В крайнем случае, смогу перекантоваться в машине", - решил он и повернул ключ в замке зажигания.
Двигатель железного коня отозвался добродушным урчанием, как будто человеческий гений запихал под железный капот не пару сотен лошадиных сил, а одного добродушного обожравшегося кота, вздумавшего помурлыкать на коленях у хозяйки. Послушная воле водителя импортная агрегатина тронулась с места, шурша щебнем. "Интересно, почему маленькие япошки делают такие вместительные тачки, - вдруг подумалось Алексею. - А кто их загадочную восточную душу поймет, - решил он. - Поеду, все же поищу гостиницу".
Изрядно поплутав по городу, распугав стайку прогуливавшихся в осенних сумерках девиц и выспросив дорогу у едва державшегося на ногах аборигена, он подъехал-таки к искомому месту. Здание на вид было так себе. Не "Уолдорф Астория", но выбирать не приходилось. На вывеске жёлтыми по чёрному буквами было указанно, видимо, с целью отпугнуть тех, кого не смутил вид застиранных штор и висящих на проводах лампочек, наглых, как выставленная в окно задница извращенца, что это - гостиница третьей категории. Что означало примерно следующее: "Оставь надежду всяк, сюда входящий". За порогом следовало оставить надежду на душ, чистое постельное белье и одноместный номер без храпящего и отравляющего воздух вонью дешевой колбасы и пива соседа-командировочного.
К огромному удивлению Алексея, гостиница оказалась уютной и чистой. Может, оттого, что номеров в ней было не больше десятка, а может, потому что номера одно- и двухместные, располагались в одном крыле здания, а номера, в которых заселялось от трёх до десятка постояльцев, находились за поворотом коридора в стороне, противоположной номерам "для нормальных", как окрестил их Алексей. Он на полном серьёзе полагал, что отдохнуть и тем более хорошо выспаться в номере, где соседей больше одного, не получится.
Такая предубеждённость жила в нем со времен студенческой общаги - сумрачного пятиэтажного дома на границе городских новостроек и частного сектора, с полутемными коридорами, маленькими комнатушками на пять человек и перманентно неработающими общими удобствами. Он до сих пор не мог понять, за каким бесом его понесло жить в гостиницу, когда всего в пяти станциях метро и нескольких минутах на трамвае жили его родители в уютной, пусть и двухкомнатной, квартирке. Вероятно, захотел свободы, а родители не стали препятствовать причудам отпрыска. Дежурной за стойкой регистратуры не оказалось. "Понятно, - подумал Алексей, - постояльцев здесь не ждут". Он вдруг почувствовал, как усталость минувшего дня вдруг навалилась непомерным грузом. Охотник отошел от стойки и опустился в огромное зелёное кресло, стоявшее в фойе. Кресло с протестующим выдохом приняло на себя его вес.
Алексей откинулся на спинку и прикрыл глаза…
В следующий момент он услышал негромкое покашливание, будто кто-то хотел обратить на себя внимание, но не знал, как. В огромном зелёном кресле, около маленького журнального столика, густо уставленного комнатными растениями, сидела пожилая женщина. Она почему-то показалась Алексею знакомой. Так бывает - смотришь на человека и кажется, что ты его знаешь, но не можешь вспомнить, кто он такой.
- Извините, не подскажете, где персонал? - поинтересовался он у старушки. - Ужинают, наверное, - безразлично произнесла она. - Ты, милок, вон в ту дверь постучи, там они, - ткнула она во вторую по счету дверь рукой, сморщенной, как куриная лапка.
- Спасибо. Сейчас постучу.
- А я думаю, не тревожил бы ты людей, мил-человек. Пускай себе кушают. А мы пока побеседуем. Ты, я вижу, человек занятой, всё бежишь куда-то, торопишься. Оно и понятно: ответственность на тебе большая за людей, тебе доверенных, за людей, которые о тебе и слыхом не слыхивали, за всех. Но сейчас остановись хоть на минутку, порой это необходимо…
"Почему бы и нет? - подумал Алексей. - Все равно ведь ждать придётся, пока они там наобедаются."
- А и посижу бабушка, поболтаю. Всегда приятно с пожилым человеком, жизнь повидавшим, пообщаться.
- Ну вот и славно, вот и уважил. Мне помочь тебе хочется, мил-человек. С женой твоей большое несчастье случилось. Да и ты сам стоишь на пороге важного испытания. Алексей вздрогнул, будто из сиденья кресла в него ударило током. "Она меня знает!"
- Откуда знаете? - прошептал Алексей.
- Я, милок, многое знаю. Если веришь - дальше слушай. А не хочешь, иди вон, людям ужинать мешай. - И озорно, как молодая, сверкнула глазами, перекинула через плечо толстенную косу темно-русых волос, подёрнутых сединой.
- Верю, наверное… - помолчав, сказал Алексей. - Продолжайте… Пожалуйста.
- Так вот, беда с ней. Душа её в большой опасности. И тебе, касатик, решать, спасется твоя любимая, или нет. Самому тебе в её терзаниях точку поставить придётся. Там, где все это началось, там и закончиться должно. Закон такой у мироздания, соколик. Выход там же, где и вход. Только порой разглядеть его ой как трудно. Ты не глазами смотри. Ты душой ищи, сердцем слушай. Они не подводят. Завтра, как поедешь туда, будь осторожен, не рассчитывай на помощь того, кто обещал. Жди помощи от того… кого знаешь с детства.
Старушка неуловимым движением придвинулась к Алексею, будто и не было разделяющего их стола, и мягко, по-матерински накрыла его сжатые в кулаки кисти своими маленькими тёплыми ладошками. Фатееву вмиг стало тепло и уютно, как в детстве, когда маленького мальчишку-сорванца гладила по голове ласковыми руками мать. Его окружил запах свежей травы, душистого мёда, разогретой летним солнцем земли. Алексей погрузился в нахлынувшие на него ощущения. Растворился… Ему показалось, что листья всех растений на столике повернулись вслед за старушкой, как будто ловя свет Солнца.
- От Олега? Да как он поможет? - удивился Алексей. - Ему ж самому помогать надо! Того и гляди…
Алексей внимательно вгляделся в лицо пожилой женщины. В нем отражалась спокойная, величественная красота прожитых лет. И вновь она показалась ему знакомой. Видел ведь, тысячу раз видел. Вот только где?
- Всё, что должно произойти, завтра произойдёт. Не страшись злых, не доверяй добрым. Верь только себе и своему другу. И ничего не бойся: того, что ты не сможешь преодолеть, не может с тобой и случиться, - сказала загадочная старушка. Алексей сидел, схватившись руками за голову.
- Сложную дорогу ты себе выбрал? Как считаешь? Думаешь, что не легкую. И прав ты, касатик, только не ты дорогу выбрал, она сама тебя нашла. Если бы ты не мог пройти по ней до конца, то вряд ли когда увидел бы её начало. На такой путь просто так не встать. И не сойти с него так просто. Не тебе уже решать - достоин или нет, выдержишь ли? Не сломаешься ли? Все уже решено. Давно. За много лет до твоего рождения.
- Не понял? - ошалело спросил Алексей. - Как до рождения?
- А как же! Думаешь, случайно ты бересту ту отыскал? И прочесть смог. До тебя её расшифровать пытались лучшие умы - да не возмогли. А ты смог! А все потому, что не всем ту грамотку читать можно. А бабка твоя, зря, думаешь, тебя каждый год к себе на каникулы забирала да по лесам с собой за травами да кореньями таскала? Легенды тебе рассказывала, травы учила различать, голоса леса слушать. Хочешь, скажу, что за свиток на бересте тебе в руки попал?
- Хочу, - тяжко выдохнул Алексей и сглотнул.