Глава 7
Все выше, и выше, и выше…
П. Герман
Поскольку терять время смысла не имело – иди знай, сколько его вообще осталось? – Леха двинул прямиком к складу боеприпасов. Минер из него, конечно, аховый, но хоть попытается. Если не придумает ничего другого, тупо соорудит простенькую растяжку из запала от "эфки", засунутого в гнездо штатного взрывателя авиабомбы. Ну, а не получится – так не получится, зато не обидно будет.
Без проблем проскользнув мимо часовых, как раз развернувшихся спиной друг к другу, схоронился среди штабелей. Подсвечивая фонарем, осмотрелся, присев за одним из них. С этой стороны немцы складировали в основном небольшие ящики с боеприпасами к авиационным пушкам и пулеметам – надписей Леха прочесть, разумеется, не мог, но вот обозначающие калибр цифры были вполне понятны. "7,92" – это, разумеется, пулемет, стандартный для фрицев калибр. А вот снаряды отчего-то оказались двух типов, калибром пятнадцать и двадцать миллиметров. Ради интереса парень вскрыл пару ящиков, убедившись, что не ошибся, снаряды и на самом деле разнокалиберные, да и длина гильз неодинаковая. Это что же, у них на одном типе самолета разные пушки стоят? Странно как-то, только лишний гемор при снабжении боеприпасами. Ладно, ему-то какая разница? И без того проблем выше крыши. Главное, что для будущей диверсии эти ящички никак не подходят, только взрывом раскидает без толку. Пойдем искать, что помощнее.
Скользнув пробивающимся сквозь пальцы лучиком света по соседнему штабелю, Леха уже собрался было двинуться в глубину склада, но остановился, зацепившись взглядом за непривычные металлические контейнеры, напоминающие небольшие кейсы со сглаженными углами, двумя застежками и проволочной ручкой. Это что еще такое? Какой-то многоразовый контейнер для снарядов? Вряд ли, размеры определенно не те. Минометные мины? Тоже не факт, разве что-то мелкое, калибром миллиметров в пятьдесят. Но откуда им взяться на аэродроме? И зачем? Интересно, что там внутри?
Аккуратно, чтобы ненароком не шумнуть, десантник стащил верхний "чемоданчик" и, отойдя подальше за штабель, уложил его на землю. Надпись на крышке "15 Stielhgr 24 15 Bz 15 Spr. Kaps Nr8 Heeres-Mumtion Gesamtgewicht 15 kg" ровным счетом ни о чем ему не говорила, и Леха без особых колебаний раскрыл контейнер, обнаружив внутри уложенные "валетом" гранаты с деревянными ручками, знакомые ему по кинофильмам о Великой Отечественной. Вот оно что! Ну, фрицы, все-то у вас не как у людей! Неужели нельзя гранаты в обычные деревянные ящики упаковывать, к чему лишний металл тратить? Европейцы, блин…
Вытащив одну из "колотушек", Степанов повертел гранату в руках. Разряжена, разумеется, не совсем же они идиоты, чтобы снаряженными хранить. А запалы, видимо, вон в той картонной коробке. Жаль, времени маловато, чтобы разобраться в конструкции, да и на фиг оно нужно, из подобной гранаты с ее терочным запалом нормальную растяжку сделать не так и просто. В следующий миг до Лехи неожиданно дошло, что именно он нашел, и парень едва не расхохотался. Бывает же, а?! А он-то недавно переживал, мол, гранаты под ногами не валяются! Ну да, не валяются, они в штабеля аккуратненько уложены, видимо, ради удобства советского диверсанта из будущего! Хм, а ведь это, как сетевые литературные "критики" говорить любят, самый настоящий рояль в кустах. Уж теперь-то он точно нормальный заряд соорудит, лишь бы только родная "лимоночка" не подвела да взорвалась, когда срок придет…
Захватив с собой пару контейнеров (второй взял про запас, будет время, разберется, как их снаряжать), Алексей пробрался к уложенным аккуратными рядами авиабомбам, выбрав те, что покрупнее, как навскидку – килограммов под сто. Срезав с болтавшейся над головой маскировочной сети шнур подлиннее, привязал к "эфке" пять немецких гранат. Пока изготавливал связку, обнаружил, что рукоятки откручиваются, что значительно упростило процесс. Эх, ему б немного банального скотча или изоленты, вообще было бы супер! Но вроде и так неплохо вышло, по крайней мере крепко. Запихнув заряд между бомбами, убедился, что ничего не помешает предохранительному рычагу отскочить, освобождая ударник, и соорудил растяжку, используя все ту же бечевку от масксети, которую фрицы весьма к месту натянули над складом. Еще раз все проверив и замаскировав травой, пришел к выводу, что хитрушка вышла что надо. Пожалуй, даже батя бы заценил – сработает в любом случае, и если начнут ворочать укупорки с бомбами, и если кто-то зацепит контрольку ногой, просто проходя мимо штабеля, благо длины шнура хватило перекрыть весь проход. Все, можно отсюда валить. И желательно поскорее.
Полегчавший на треть контейнер Леха вернул на место – и так придется лишние пятнадцать кэгэ с собой тащить, что не слишком удобно, когда передвигаешься в основном ползком, – после чего без проблем покинул территорию импровизированного склада, дождавшись, пока часовые в очередной раз сойдутся-разойдутся. И спустя минут сорок уже подползал к напряженно вглядывающемуся в темноту летуну. Едва слышный шепот Борисов расслышал только со второго раза, когда десантник уже успел мрачно подумать, что если тот заснул, это может стать нехилой проблемой. Попробуй разбуди его тихонько, когда ближайший фриц в тридцати метрах! Дернется, вскрикнет, просто лязгнет пулеметом – и приехали…
Убедившись, что товарищ его заметил и никаких неожиданностей не предвидится, Степанов знаками показал, чтобы тот оставил пулемет на месте и подполз к нему:
– Короче, так, Вася, новостей две, одна плохая, вторая хорошая. А, нет, есть еще третья, так сказать, хрен пойми какая. С чего начать?
– Леша, да начинай с любой, – вздохнул пилот, растирая кулаками слипающиеся глаза. – Вечно ты не по-людски говоришь, все шутишь и шутишь. Сказал бы прямо, что да как…
– Ну, тогда так, летун. Плохая новость – накосячил я серьезно. – Леха кратко пересказал Борисову эпопею с кашеварами. – Так что времени у нас не шибко много, вряд ли до утра спокойно досидим. Но иначе было никак, сам понимаешь. Теперь хорошая: склад я заминировал, ежели все пойдет как нужно, капец этому аэродрому вместе с самолетами и обслугой. Рванет мама не горюй, никто обиженным не останется.
– А третья новость? – К счастью, Борисов не стал выяснять подробности минирования, хоть и бросил на притащенный с собой "кейс" весьма заинтересованный взгляд.
– Третья? – задумчиво хмыкнул Алексей. – Ну, если коротко, тот фриц, что на самолете прилетел, никуда с аэродрома не уехал. У них там, в палатке, похоже, небольшой офицерский междусобойчик. – Заметив на лице летуна непонимание, Леха торопливо пояснил: – Ну, то есть, пьют они. Бухают. Пока наблюдение вел, видал, как какой-то офицеришка помельче им бутылки и закусь притащил. Так что до рассвета точно не улетят. Кстати, Вась, ты, случись что, в темноте взлететь сможешь?
Пилот пожал плечами:
– Наверное. Нет, взлететь-то точно взлечу, полосы хватит, но вот как в темноте ориентироваться, без карты и знания местности? Нас в училище к ночным полетам не готовили, только пилотов ночных бомбардировщиков. Я ж в летно-техническое уже после приказа товарища Тимошенко "ноль-три-шесть-два" попал, который "сержантский период" ввел, может, слыхал? Нет? Ладно, не важно. Но ты не волнуйся, Леш, я справлюсь.
Степанов тоже помолчал, размышляя над вертящейся в голове мыслью. Собственно, мысль эта пришла ему в голову уже давно, но возможность спокойно ее обдумать нашлась только сейчас. Улететь-то, скорее всего, не проблема: часовые по курьерскому – или какой он там? – самолету до последнего стрелять не станут, сначала от непонимания происходящего, затем – боясь повредить. Да и чего Васька боится? Можно подумать, на борту компаса нет. Можно и вовсе тупо лететь на восток. Как по нему, так гораздо сложнее будет найти подходящую для посадки площадку. Но дело даже не в этом: уж больно не хотелось улетать просто так! Ну вот никак не идет у него из головы пассажир этого "Шторьха" – и все тут! Не просто ж так он прилетал? Почему никуда не уехал с аэродрома? Ждет кого-то? Или получил какие-то документы и дожидается утра, чтобы вернуться в тыл? Или как раз этих самых документов ждет? Вопросы, вопросы – и ни одного ответа. С другой стороны, на фиг ему ответы, собственно? Захватить бы этого хрена, запихнуть в самолет – троих-то он всяко поднимет – и вперед, к нашим. Глядишь, и к нему меньше вопросов возникнет, когда к местному контрразведчику "на беседу" попадет. Главное, по времени все рассчитать правильно, чтобы приземляться если не засветло, то хоть на рассвете – на Ваську надежды мало, с его-то уверенностью к своим летным способностям. А вообще, пора что-то решать, поскольку времени впереди отнюдь не вагон, а скорее та самая маленькая тележка, что обычно вместе с этим самым вагоном поминается.
– Короче, слушай сюда, товарищ Василий, – приблизив губы к уху летуна, сообщил Алексей. – Я так меркую, сейчас мы с тобой сменим позицию и засядем во-он там, поближе к самолету. Когда срок придет, ты до него за полминуты добежишь, а как добежишь, сразу мотор заводи, или как там это у вас называется. А я прикрою, немцев отвлеку. Добро? Вот и хорошо, сиди тут, я за пулеметом и шмотками сползаю, и сразу перебазируемся.
На новой лежке просидели почти два часа. Никакой подозрительной активности на аэродроме не было – пропажу кашеваров пока не обнаружили, чему Леха оказался несказанно рад. Летуны и обслуга дрыхли, часовые патрулировали, херры-офицеры уже с час как угомонились, завершив недолгий сабантуй. Чем занимаются на своих позициях зенитчики, парень не видел, но догадывался, что тоже потихоньку давят на массу, поскольку ночной бомбардировки ждать не приходилось, да и зенитных прожекторов у них не имелось, а без них скорострельные пукалки бесполезны. Что ж, похоже, им с Васькой везет: повара или вообще ночевали отдельно, или никто из деливших с ними палатку камрадов не обратил внимания на отсутствие двух человек. Вполне вероятно, как раз второе: умаялись за день, готовя самолеты к вылетам и разгружая боеприпасы, вот и дрыхнут без задних ног.
Спать хотелось просто отчаянно, глаза слипались, сказывалось напряжение нескольких крайних суток, но Леха держал себя в руках. Летун столь стойким не был и минут с двадцать назад задремал-таки, ткнувшись лбом сложенные перед собой руки. Будить товарища десантник не стал: пусть хоть немного покемарит, ему еще самолет вести. Чтобы хоть чем-то себя занять, разобрался, хоть и не сразу, с трофейными гранатами, снарядив пяток. Все оказалось не столь и сложно, спасибо нашедшейся на внутренней стороне крышки контейнера схеме. Хотя, конечно, сумрачный тевтонский гений – это такой тевтонский гений, что мама не горюй. Каждая граната комплектовалась не только запалом, хранящимся в деревянном пенале, но еще и воспламенителем (эти, видимо, для разнообразия, упаковывались в металлическую коробочку, проклеенную по стыкам водонепроницаемой лентой), и для приведения "колотушки" в боевое состояние все это пиротехническое добро следовало совместить. Остальные гранаты Леха так и оставил в контейнере, запихнув его подальше под куст: случись что, ему и пяти штук с головой хватит.
В очередной раз взглянув на часы, десантник улыбнулся – еще от силы час, и начнет светать. Неужели повезло и удастся спокойно досидеть до утра? Не удалось: между палатками замаячили тени, заскользили по земле желтоватые лучи слабеньких фонарей. Несколько человек двинулись в лес, остальные остались на месте. Ну, вот и все, началась движуха… Сразу поднимать тревогу фрицы не стали, видимо, не посчитав пропажу кашеваров чем-то слишком уж экстраординарным. Понять можно: на аэродром никто не нападает, не стремится уничтожить самолеты или поджечь заправщики, часовые тоже наверняка отрапортовались, что все тихо-мирно. А повара? Ну, так мало ли что. Перепились да уснули где-нибудь неподалеку. Отыщутся – пойдут под трибунал. Да и то не сразу, нужно ж кому-то накормить личный состав завтраком?
Растолкав товарища, Леха в нескольких словах обрисовал обстановку. После чего добавил:
– Все, Вася, работаем. Наблюдай внимательно за обстановкой, главное, не засни. Как начнется – бегом к самолету, заводишь эту летающую шарманку и ждешь в кабине. Если поймешь, что меня зажали или убили, – улетай немедленно. Не спорь! – осадил он готового начать спорить летуна. – Считай, что это приказ. Мне ты в любом случае ничем не поможешь, а так хоть до своих доберешься да отомстишь, когда снова в истребитель сядешь. Все равно сдаваться я не собираюсь, ежели совсем хреново станет, подорву себя гранатой. Или до склада добегу и все здесь в воздух подниму, так что со взлетом не тормози, когда склад бабахнет, тут одна воронка останется и… – Леха вовремя осекся, едва не закончив фразу словами прапорщика Казакова из второй серии кинофильма "ДМБ" про "одни мокрые вонючие комочки". – Короче, вопросы есть?
Борисов с мрачным видом покачал головой, пряча взгляд.
– Вот и ладушки. Тогда я пополз. Ранец с собой возьму, все равно мне запасные ленты не в чем таскать, второй тебе оставляю. С карабином поступай как хочешь, только учти, в кабине с ним хрен развернешься. Все, бывай, летун, не кашляй.
Отчего Леху столь сильно манило подобраться поближе к палаткам, он и сам не знал – то ли снова чуйка прорезалась, то ли еще что. Но вот тянуло – и все тут. Потому позицию он выбрал из расчета, чтобы держать под прицелом и лагерь, и стоянку "лаптежников", и площадку с автотехникой. Последнюю, правда, частично закрывали крайние палатки, но с этим придется смириться, иначе придется располагаться вовсе уж в невыгодных с точки зрения маскировки условиях. С другой стороны, достаточно поджечь всего один заправщик, дальше само полыхнет, стоят они кучно, словно о пожарной безопасности фрицы слыхом не слыхивали. Заодно и светлее станет, стрелять удобнее. Из минусов – оба затаившихся в кустах секрета располагались по флангам, но если долбануть сначала по ним, то не критично.
Едва слышно тикающие на запястье "Штурманские" отсчитали полчала, когда все и началось. К этому времени небо над головой постепенно утратило ночную глубину и четкость, звезды поблекли и размылись, предвещая скорый рассвет. Сначала к штабной палатке, освещая путь узенькими лучиками света, пробивающимися сквозь цели в затягивающих фары маскировочных чехлах, подкатила вчерашняя легковушка. Пискнули тормоза, хлопнула дверца, легкий ветерок донес едва различимые голоса – выскочивший из авто офицер с пухлым портфелем в руке, о чем-то докладывал высунувшемуся из палатки камраду. Кивнув, тот сделал приглашающий жест и вместе с гостем скрылся за пологом, а выбравшийся из кабины водила, по извечной шоферской привычке попинав скаты, оперся задом о капот и закурил. Вот тебе и знаменитый немецкий орднунг, вряд ли наш шоферюга такое бы себе позволил! Хотя кто его знает, чей это автомобиль и чей это шофер?..
Время тянулось медленно, снова захотелось спать, и Леха, не сдержавшись, зевнул. Постепенно светлело, рассвет вступал в свои права, прогоняя ночной мрак. Наконец из палатки, оправляя затянутый портупеей френч, показался прилетевший вчера фриц. Портфеленосец шел следом, на ходу производя левой рукой какие-то хитрые пассы возле запястья правой, в которой держал загадочный "чумадан". Приглядевшись – далековато, конечно, толком ничего и не рассмотришь, – Алексей мысленно присвистнул: елки-палки, так это ж он наручники расстегивает! Ого, ценный, видать, портфельчик, коль даже среди своих такие меры предосторожности… ну, все, теперь он точно без него не улетит! Вот только как именно поступить? В памяти внезапно всплыла очередная мудрость легендарного взводного "Спать Не Придется": "Настоящий десантник должен уметь мгновенно принимать единственно верное решение. Даже если позже командование посчитает это решение ошибочным, настоящий десантник сомневаться не должен, а должен его выполнять. На остальное – посрать. Главное – выполнить!"
Итак, что мы имеем? Фрицам до самолета идти минуты три, Ваське бежать – секунд двадцать. Кстати, вон и пилот нарисовался, торопливо топает к "Аисту", на ходу застегивая летный комбинезон. Значит, его задача какая? Верно: быстренько устроить неслабый шухер, желательно с жертвами и чем-нибудь жарко горящим, например вон тем заправщиком. Возникнет паника? Обязательно, и еще какая. Что станут делать "херры-офицеры"? Разумеется, спасать портфель. А как его спасать? Возвращаться к палаткам? Так ведь по ним лупит неизвестный русский пулеметчик. Значит что? Немедленно улетать, конечно, что ж еще! Одно плохо – Ваське никак сигнал не подашь, надеюсь, он от первых выстрелов не обалдеет настолько, что начнет тормозить? Ладно, сомневаться в боевом товарище перед боем нельзя, это азы. Так что будем считать, что летун не протормозит и не забудет, о чем он ему говорил. Не заснул бы только, но вроде не должен…
Глубоко вздохнув, Степанов приник к пулемету, обхватив шейку приклада левой рукой. Все, сомнения прочь, теперь только "посрать, но выполнить". Успокоив дыхание, десантник поймал в прицел маячащую над кустом голову правого часового и напряг палец, плавно выбирая свободный ход спускового крючка. Света маловато, но промазать вроде не должен, глаза уже привыкли к полутьме. Ну, на счет три…
На счет "три" пулемет послушно бабахнул, долбанув в плечо отдачей, но отчего-то… одиночным. Выругавшись – неужели осечка или патрон перекосило?! Если да – тогда все, туши воду, сливай свет. Леха торопливо дернул спуск еще раз. БАХ! Снова одиночный. Да что за хрень вообще творится?! Мгновенно вспотевший от волнения палец соскользнул с верхней выемки спускового крючка на нижнюю, и "МГ-34" послушно отозвался на движение стрелка, выдав короткую очередь. Ну, твою же мать!!! Это у них так переводчик огня устроен! Жмешь на верхнюю выемку – одиночный огонь, на нижнюю – очередь. Козлы нацистские, все у вас в Европах через жопу! Причем во всех смыслах!
Усмирив зашедшееся в сумасшедшем ритме сердце, Леха поправил прицел и перечеркнул кусты короткой очередью. Один готов. Не теряя ни секунды, повел стволом влево, нащупывая второй пост. Ага, вот он, вижу, немец высунулся из зарослей по грудь и ошалело вертит башкой, но пока еще тупо не понимает, что происходит. Ну, уже и не поймет: вторая очередь прошлась по кустам на уровне живота, и фриц, несколько раз судорожно дернувшись, выпал из поля зрения. Все, и этот тоже спекся. Не расслабляемся, работаем…