– Не здесь. – Верховный маг шевельнул пальцами, и мир вокруг преобразился. Они оказались посреди леса на бережку маленького пруда. – Здесь. Присаживайтесь.
Рядом с кромкой воды лежал на боку длинный менгир, обросший мхом, на который Илиас Фортуна с видимым трудом опустился.
– Вижу, вам больно.
– Боль – чепуха.
У Тобиуса было свое мнение о том, что есть боль, но он придержал его.
Вид с выбранной точки обзора открывался восхитительный, особенным его делали горы, величественно возносившиеся над древесными кронами вдалеке.
– Это ведь Сельвийские горы, верно?
– Они.
– Однако Сельвийские горы находятся в Дикой земле. Короткий, но высокий массив, прилегающий к западным границам Ридена только самым восточным своим концом. Я еще в первый визит удивился тому, что вижу их посреди страны.
– Да. Кто-то из создателей Тонтуна подумал, что выстроить величественную цитадель на фоне гор было бы просто великолепно, и он не ошибся. К счастью, выращивать настоящие горы не стали, а отправились к Сельвийскому хребту и установили там некий артефакт, захватывающий картинку и ретранслирующий на приемный артефакт, спрятанный в лесу. Эта масштабная иллюзия видна только тем, кто находится в Тонтунском лесу.
– Красиво. А еще я заметил, что и сам Тонтун виден лишь тогда, когда оказываешься вплотную.
– Тоже задумка гроганских зодчих. Белая твердыня не видна извне, хотя она так огромна, что ее должно быть видно на сотни лиг округ. Не знаю, зачем это было нужно и кому.
Волшебники немного помолчали, созерцая вид, оставленный им в наследство.
– Он желает получить все.
Сидя у пруда, Илиас Фортуна поведал молодому волшебнику о том, что еще до своего исчезновения Шивариус Многогранник посещал Гильдхолл и имел беседы со многими главами влиятельнейших гильдий, в том числе и с самим Фортуной. Будущий мятежник подбирал сторонников, через которых намеревался распространять свое влияние на Риден. В переговорах с Фортуной он использовал как рычаг главную его мечту – предложил помощь в создании Единого Магического Ковена.
Илиас Фортуна уже много лет продвигал идею централизации управления магическим сообществом Вестеррайха, но поскольку это потенциально урезало полномочия глав каждой отдельной школы, высокопоставленные волшебники, разумеется, не горели желанием прислушиваться к нему. Опять же до недавнего времени верховные иерархи магического сообщества чувствовали себя в полной безопасности за стенами своих школ. Нападение на Гильдхолл показало, что безопасность осталась в прошлом.
В свое время Фортуна от предложения отказался и как мог отбил интерес Шивариуса к Гильдхоллу, но после его разоблачения и бегства из Ривена серый архимаг вновь стал слать к риденцу своих фактотумов с уговорами и угрозами. Он утверждал, что имел исключительное право повелевать, и любой несогласный горько пожалеет.
– Я упорно отказывался становиться его орудием и следил за теми гильдмастерами, которые оказались не столь тверды в принципах, – продолжил Илиас надтреснутым голосом, – и он решил наглядно показать, чем чревато его нетерпение.
Маги вновь погрузились в тишину, наслаждаясь успокаивающим видом пруда, в котором не отражались высящиеся над лесом горы. Тобиус набил драконью пасть трубки, вопреки правилам приличия прикурил от пальца, медленно и глубоко затянулся, задержал дым в легких и выпустил через нос.
– Я позвал вас в Гильдхолл, чтобы лично познакомиться с человеком, который смог выжить при встрече с чудовищем. Теперь он ищет вас…
– И, надеюсь, не скоро найдет. Шивариус великий маг, поглощенный идеей собственного всевластия. Если вы решили что-то против него предпринять, делайте это быстрее. Ряды его сторонников ширятся, тень наползает на Вестеррайх, и страх перед ренегатом сломает слабых духом прежде, чем они заслышат хотя бы эхо его шагов.
– Я тоже понимаю ситуацию именно так, и теперь, в ранге верховного, руки мои развязаны. Сегодня я встречусь с послами других школ, прибывшими для выражения соболезнований. Пользуясь новыми правами, я объявлю о созыве Великого Волшебного Собора.
Если бы Тобиус не придерживал трубку рукой, она выпала бы изо рта.
Первый Великий Волшебный Собор, на котором были приняты основные законы относительно нового положения волшебников бывшей империи в Вестеррайхе, стал событием эпохальным, и за прошедшие одну тысячу пятьсот тридцать лет его еще не раз созывали, когда приходили беды, затрагивавшие весь Вестеррайх, и для решения которых необходимо было единство Церкви, магического сообщества и светских владык. Великий Волшебный Собор созывали во времена войн Некромантов, во времена Пламенных походов, во времена Пегой кобылы и войн Красной Листвы. И вот вновь появилась опасность, столь великая, что один из верховных магов Вестеррайха решил бросить клич.
– На новом Соборе я поставлю вопрос о создании Единого Магического Ковена, который будет существовать вплоть до тех пор, пока ренегат, еретик, заговорщик и узурпатор Шивариус Многогранник не взойдет на костер. Вы первый, чар Тобиус, кому я открываю это свое решение. Что думаете – я безумен или я безумен сверх меры?
– Вы вполне приемлемо безумны, – задумавшись, ответил Тобиус. – Мне, право, трудно охватить весь масштаб вашей затеи, но, кажется, из объединения всех школ может что-то получиться.
Серый маг затянулся и скосил глаза на рвавшегося в бой Фортуну.
– А теперь скажите наконец – чего вам надо лично от меня?
– Вы проницательны, – рассмеялся архимаг, хотя это причиняло ему боль. – Вообще-то изначально я хотел доверить эту важнейшую миссию Штербену, но когда прознал, что вы в Ридене, понял, что у вас намного больше шансов преуспеть. Видите ли, у меня есть один старый друг. Мы вместе состояли в Безумной Галантерее, путешествовали, нанимались на службу, сражались и выполняли разные задания…
– Вы состояли в одном из знаменитейших наемных отрядов Вестеррайха? – уточнил Тобиус.
– Не только Вестеррайха, чар. Безумную Галантерею прекрасно знают и на Правом Крыле, в Вольных Марках, Армадокии, Протектории Аримеада, на самом архипелаге Хвоста, и еще много где. У отряда многовековая история, так что нечему удивляться.
Оставив службу в Безумной Галантерее, Илиас Фортуна пробился к вершинам здесь, в Гильдхолле, а его соратник укоренился среди профессуры Мистакора. Долгое время они поддерживали крепкую связь, помогали друг другу делом и советом, но с недавнего времени эта нить оборвалась. Неназванный друг без явных причин отгородился от Фортуны, перестал выходить на связь и отсылал без встречи его посланников. Более того, у него начались проблемы с архаддирскими властителями.
– Теперь же, когда я стал верховным, еще важнее связаться с ним. Штербен – мое доверенное лицо, но сейчас он не способен помочь, а потому я прошу вас передать послание моему другу. Вас он примет хотя бы из интереса. Возможно, его окружают опасные личности, возможно, его связь с миром фильтруется. Если я прав, вы сможете пробиться через барьер. Прошу вас, это важно.
Тобиус слушал вполуха, больше размышляя о том, откуда Фортуне стало известно о его намерении отправиться в Архаддир. Многие ли знали об этом? А кто из знавших мог стать источником для верховного мага? Высшие представители светской власти, не иначе.
– Разумеется, если вы окажете мне эту услугу, я не останусь в долгу, и вы всегда сможете рассчитывать на поддержку Гильд…
– Ловлю на слове. Я действительно намерен отправиться в Архаддир через некоторое время, и я попытаюсь вам помочь. Кому вы хотите передать послание, декану какого-нибудь факультета? Или профессору какой-нибудь кафедры?
– Ректору, Осмольду Дегероку.
Паршивый сукин сын, подумал Тобиус, выдыхая стайку дымных мотыльков, ты следишь за мной давно и внимательно.
– Давайте ваше послание.
– Решили, оно у меня при себе?
Тобиус раздраженно взыграл желваками:
– Я знаю , что оно у вас при себе, господин Фортуна.
В его протянутой руке появился запечатанный свиток, намотанный на основу – нефритовую палочку. Воспользовавшись Истинным Зрением, маг отметил солидный набор защитных чар, которые открыто сулили мучительную смерть чужаку, сломавшему печати. Пальцы левой руки сжались, татуировка на ладони неярко вспыхнула, и свиток исчез.
– Спасибо за оказанное доверие, – сказал серый магистр, поднимаясь с менгира и отряхивая плащ сзади. – Кстати о доверии, как там ваш помощник? Когда я вытаскивал его из Сердцевины, он неважно выглядел, мне даже показалось, что он перегорел.
– Штербен выжил и сейчас окружен лучшими целителями Гильдхолла. Я и сам только-только встал на ноги, а за всеми делами совершенно не было возможности наведаться к нему.
– А вот я бы не отказался. Хочу показать ему один любопытный артефакт.
Фортуна пожал плечами и обошелся парой слов для провеса портала. С такой легкостью на памяти Тобиуса этого еще никто не делал.
– Чар Тобиус, подумайте на досуге о том, что, помогая мне, вы участвуете в написании истории. Возможно, именно ваша помощь окажется критически важным фактором, который сформирует будущее этого мира.
Серый маг спрятал трубку в сумку, зажал одну ноздрю и совершенно беспардонно высморкался через другую.
– Слишком большие авансы для того, кто и собственную историю не способен писать. Всего наилучшего, господин Фортуна.
Тобиус перешел из леса прямо в одну из четырех вершинных башен, и его появление насторожило нескольких волшебников с эмблемами "Любимцев Фортуны" на одеждах. Назвавшись посланцем верховного, он задал им несколько наглых вопросов и решительно двинулся в указанном направлении. Вскоре Тобиус встретился с очень толстым длинноносым волшебником, чей выбритый череп покрывала запутанная вязь охряных завитушек. От него пахло лекарственными травами, а теплая успокаивающая аура выдавала сильного целителя. Пришлось немного настоять, чтобы толстяк пустил его к пациенту, который, как оказалось, еще не очнулся.
Штербена поместили в каменную ванну, наполненную изумрудно-зеленой жидкостью. В процедурной сильно пахло смесью различных трав бальзамирующего свойства. Магистр пододвинул к ванне табурет, уселся, прикрыл глаза и раскинул вокруг бесчувственного сеть своих диагностических чар.
Когда Тобиус вытаскивал их с Вороной из Сердцевины, Штербен уже потерял сознание от перенапряжения. Он очень глупо поступил, проведя второе поднятие без ритуалов, хотя, возможно, этим и спас всех. Серый маг со стыдом вспоминал, какая безрассудная решимость владела им тогда, как он готов был рискнуть всем ради жизни… кого? Девки, чью голую задницу хлестал дубовым веником в бане? Если кто-то узнает об этом, то он, Тобиус, самовоспламенится от стыда.
Серый волшебник вздрогнул и открыл глаза, стал опасливо озираться. В помещении, где кроме него и бесчувственного некроманта никого не было, чей-то взгляд приласкал кожу Тобиуса призрачным, почти неосязаемым касанием. Травяной запах уступил набирающему силу трупному зловонию. Магистр вскочил и занял оборонительную стойку – столь резкая смена обстановки могла свидетельствовать о присутствии рядом некой сущности, которую даже глаз мага не мог распознать, но, усилив приток крови к глазным яблокам, Тобиус все-таки увидел.
Нечто бестелесное, почти несуществующее находилось над Штербеном и соединялось с ним в области шеи, будто смыкая на горле некроманта руки. Сие тощее, "костлявое" существо наблюдало за серым магом фосфорными огоньками, то и дело грозя полностью растаять, если он хоть на миг отведет взгляд. А потом оно вдруг оставило Штербена и, став порывом сквозняка, прошло сквозь Тобиуса. Его тело наполнилось свинцовой тяжестью и могильным холодом, смрад ворвался в ноздри и разлился вкусом гнили на языке. Это продлилось недолго, и то, что едва ли было тенью тени, полностью растворилось где-то в слоях мироздания, а Тобиус, шатаясь, сдерживая рвотные позывы, убрался прочь.
Все пошло как-то не так.
Маг висел в темном безмолвии, и казалось, что длится это вечность, что пора уже начать сходить с ума, но Тобиус не спешил. Он знал, что это может продолжаться сколь угодно долго, если у его мучителя останется хотя бы самая малая надежда на успех. Шепчущий и не нуждался в чем-то большем, нежели маленькая трещина в ментальной броне, чтобы через нее начать разъедать разум и сильнее подтачивать волю.
– Я уже начал скучать по тебе, Тобиус. С тех пор как твоя рука перестала болеть, ты почти не видишь кошмаров, и это не облегчает моей участи.
Волшебник молчал. Он решил присовокупить к своей слепоте еще и немоту, сопротивляться и внушать Шепчущему мысль о его собственном бессилии. Мучаясь кошмарами и болями на протяжении прошлых лет, Тобиус справлялся с настырными увещеваниями, угрозами и посулами, а значит, теперь тем более мог держать защиту.
– Я следил за тем, как ты едва не погиб недавно. Тебя спасла женщина с острой железкой в руке. Позор, ничего не скажешь! Если бы я был с тобой, ты бы смог решить ту проблему одним усилием воли, но нет, ты продолжаешь упорствовать!
Тобиус молчал.
– Прячешься от тех, кого мог бы одолеть, ищешь знания, до которых подать рукой. Ты стал ничтожен, и довела тебя до этого глупость. Когда же ты одумаешься и примешь мой дар?
В безграничном мраке зажглись и быстро приблизились красные глаза, но волшебник не проронил ни слова. Шепчущий же покружил вокруг него, как акула вокруг раненого ныряльщика.
– Думаешь, что я не смогу тебя задеть, волшебник? Ты ведь не знаешь, что я вижу… все твои сны.
Тобиус молчал, но что-то в нем предательски встрепенулось.
– Как ты мог предпочесть ее мне? – За обиженным тоном последовал лающий хохот, сиплый и неестественный. – У тебя дурной вкус, она и на женщину-то едва похожа! Но зато она стала твоей маленькой слабостью…
– И что же ты можешь ей сделать, забытый страх древнего мира, незримый и неслышимый ни для кого, кроме кучки волшебников?
Шепчущий не ответил, лишь вновь тихо засмеялся, ибо добился своего. Его очи погасли.
Волшебник очнулся в своих покоях в Ардегране под присмотром целителей и гвардейцев. Выяснилось, что Тобиуса обнаружили Вадильфар из Криксенгорма и Вилезий Вильтгрин, отправленные на поиски, когда маг не присоединился к отъезжающему в Аллерхас королю. Сначала его даже сочли мертвым, но с этим, к счастью, ошиблись.
Тобиус, к слову, и чувствовал себя мертвым. Ну или, по крайней мере, настолько паршиво, что смерть сошла бы за лучшее. Помимо общей слабости, головной боли, тошноты и вкуса тухлятины на языке имело место расстройство зрения. Глазные яблоки болели, будто под веки сыпанули горячих углей. Лекари, следившие за обоими его телами, материальным и астральным, толком не пытались ничего объяснять, а на просьбы передать показания диагностических чар качали головами, попросту беся Тобиуса. Пришлось грозить проклятием кровавой рвоты, чтобы получить желаемое.
Тяжелых аномалий не оказалось, только нарушение энергооборота за счет слишком сильной нагрузки на зрительные нервы. Иными словами, Тобиус перенапряг свои глаза, пытаясь увидеть незримое, что ударило по ним и расстроило работу системы энергопроводящих потоков астрального тела, что, в свою очередь, ударило по телу материальному.
Тобиус прописал себе покой и медитацию – это все, что он мог сделать с таким недугом. Вскоре своего незадачливого опекуна навестила принцесса Хлоя. Успокоив ее, волшебник вернулся в медитативное состояние, в котором, манипулируя энергиями, возвращал свою сущность к порядку. Шли часы, а он лежал с завязанными глазами, пытаясь разобраться с путаницей в астральном теле.
Перед внутренним взором вспыхнуло нечто, в чем Тобиус не сразу узнал контур сигнария Талбота Гневливого. То был первый опыт дальней ментальной связи для него, так что волшебник стал неуверенно тянуться к сигнарию мыслью, пока не услышал знакомый голос:
– Значит, ты все-таки выжил в этой гильдхоллской заварушке.
– Вы не спешили в этом убедиться, ваше могущество.
– У меня не было оснований волноваться, Тобиус, я верил, что уж кто-кто, а ты-то сможешь защитить свою жизнь, – своеобразно похвалил Гневливый. – Что может убить того, кто вырвался из когтей Шивариуса?
– Я бы не хотел этого узнать, – пробормотал серый маг.
– Так что произошло? До нас доходили обрывочные слухи – нападение на Гильдхолл, многочисленные жертвы.
– Это был саботаж, подстроенный, как считает Илиас Фортуна, Шивариусом в отместку за нежелание сотрудничать. У врага возрос аппетит, единичных случаев ренегатства ему теперь мало, хочет подчинить себе целую магическую школу.
Тобиус подробно рассказал своему в прошлом наставнику о том, что творилось в Гильдхолле в день финальной битвы за Кубок Гильдий.
– Да, тучи сгущаются над нами. Бьюсь об заклад, что Фортуна прав, те двое служат предателю. Громадного урода зовут Двухголовый Дектро, а тот, кто работал с сердечным контуром, – наверняка Ибехей Поработитель. Крайне опасные ублюдки.
– Кто они?
– Преступники, Тобиус, одни из тех, кого Шивариус освободил.
Серый магистр мысленно вернулся в прошлое, в подземелья Академии Ривена, в тюрьму, по которой успел пройтись ураганом архимаг-ренегат, и к множеству пустых клеток, в которых должны были сидеть самые опасные магические преступники Вестеррайха.
– Как я слышал, эти двое явились в Вестеррайх с юго-восточных морей, они пираты, отправленные на поиски экзотических рабов. Не знаю, чем думал тот, кто их посылал, но явно не головой.
– Почему не подвергли Полному Усмирению ?
– Сначала хотели, да потом расхотели. Уж больно любопытные экземпляры попались. Урод, которого сначала приняли за простого смертного, оказался интуитивным магом, он убил волшебника, пытавшегося его схватить, и еще два десятка простых солдат, просто ударив в них сырой силой, при этом используя резонанс .
– Невероятно. Неужели брат-близнец…
– Поглощенный им в утробе матери, способен входить в состояние резонанса со своим большим братцем. Получилось, что Дектро – два волшебника в одном теле, и он способен резонировать.
– Невероятно, – повторил Тобиус. – А что второй?
– Ибехей Поработитель своих близнецов в материнской утробе не глотал, но мразь это такая, что Дектро ангелом покажется. Слышал когда-нибудь о магической школе Бейш-Кувара?
– Нет, ваше могущество.
– И не странно – это крошечная школа, расположенная в Зелосе. Слышал о таком городе?