И Колян сразу зажмурился – так там было светло. Ну, может, не так и светло, сколько непривычно после темноты. Колян постоял с закрытыми глазами, после ещё пощурился, и только уже после этого стал смотреть на свет.
Свет по-прежнему был очень ярким и слепил. Свет был над самым столом, над банками. А по обеим сторонам от банок были видны две головы – одна Генералова, а вторая, Колян её сразу узнал, была голова Моргалы. Моргало сидел боком к свету и покуривал. А Генерал, а он держал в руке стакан, поднял этот стакан ещё выше и стал через него смотреть на Коляна. Колян смутился и сказал:
– Дело у меня серьёзное. Я двоих пришил. Сегодня.
– За что? Кто такие? – спросил Генерал.
Он уже убрал стакан и теперь прямо смотрел на Коляна. Да Колян и так сразу всё понял. И сказал:
– Не понравились они мне. Незнакомые, с оружием. Ну, я их и грохнул. Не звал я их к себе! А они вдруг вон куда прошли! Я же их уже возле запруды встретил. Ну, и стали разговаривать, они стали мне нести, что заблудились.
– Так, может, они это и вправду так, – улыбаясь, сказал Генерал.
– А как они тогда меня узнали? А то сразу говорят: Колян! А как твоя Милка, Колян?!
– Га! – засмеялся Генерал. – Вот ты их за что! За Милку!
– Да что Милка! – махнул рукой Колян. – Они же роберты, зачем им бабы.
Генерал сразу помрачнел и уже вполне серьёзным голосом спросил:
– Откуда знаешь, что роберты?
– Так я им головы поотбивал! – сказал Колян. – И из них сразу провода полезли.
– О! – сердито сказал Генерал и посмотрел на Моргалу. Моргало кивнул. Генерал опять повернулся к Коляну и сказал:
– Удивляюсь я на тебя, Хобет. Какое же это мокрое дело, если это были роберты? Роберты не в счёт, ты что, не знаешь?!
Колян молчал.
– Роберты – не человеки, – медленно, по складам продолжал Генерал. – Вот если бы ты санитара грохнул, тогда да, тогда мокруха. А так только зря шумишь. Стыдно мне за тебя, понял? Перед гостями стыдно. Подумают: каких я сверчков к себе в отряд беру. Очень стыдно это, понял?!
Колян кивнул, что понял. Он-то понял, подумал Колян, а вот Моргало ничего не понял. Генерал же стакан поднимал и через него смотрел! Поэтому Колян и нёс пургу, оттого что так было приказано, а настоящий разговор будет потом, когда Моргало со своими свалит. А пока Колян молчал.
– Ладно, – сказал Генерал, усмехаясь, а он был, видно, крепко выпивший. – Завтра за это ответишь. А пока…
И он опять посмотрел на Моргалу. Моргало опять кивнул.
– В ногах правды не бывает, – продолжил Генерал. – Да и Виктор Леонардович у нас в гостях сегодня, и он не против. Так что садись, Хобет, лови момент, отведай городских даров. Опять же Виктор Леонардович с товарищами постарался. Подломил курьерский. Так, Витёк?
Моргало, он же Виктор Леонардович, он же Витёк, хищно усмехнулся, кивнул и затянулся фабричкой. А Генерал уже сердито приказал:
– Садись!
Колян подошёл к столу. Генерал указал пальцем, куда надо садиться – в дальний угол, к сундуку. Говорили, подумал Колян, что за сундуком стоит, прикрытое шинелью, радио. Смешно! Тогда всякий мог бы руку протянуть и проверить. Значит, радио в другом, в надёжном месте спрятано, и это правильно.
– Садись! – строго напомнил Генерал.
Колян сел. И только теперь, когда Колян оказался ниже света, он увидел, что на столе стоят консервы – говяжьи, как и с вертихвоста! Ну, и горючка, конечно, была на столе, Генерал ничего кроме неё не пьёт, и ещё были сухарики с перцем, остаток круга колбасы, с полдесятка крашеных яиц, кое-где уже облупленных, и соль в жестяной крышке, и, наверное, что-то ещё, чего Колян просто не успел ещё заметить. Но главное, это, конечно, консервы. Одни стояли ещё целые, а другие были уже вскрытые, початые. Початых было пять. Зачем им двоим столько, подумал Колян. И ещё окурки на столе, здоровенные окурки, между прочим. И просто рассыпанный табак. Но и опять консервы! С верхтихвоста такие бросали, с точно такой же этикеткой. А Моргало говорит, что они брали курьерский. А как же! Коляну стало смешно, он даже чуть не засмеялся.
– Чего пялишься? Бери! – уже очень сердито сказал Генерал. – А не хочешь жрать, так и скажи, я денщику отдам.
– Кому? – переспросил Колян, садясь.
– Денщику, у меня раньше был денщик, – ответил Генерал. – Это когда я в Америке служил, когда там была война. И этот мой денщик был индеец, вот как! Значит, из Индии. А жил в Америке.
Говоря это, Генерал стал наливать горючку в стоявшую перед Коляном кружку и при этом ещё показал на кувшин. В кувшине, Колян знал, была запивка – простая вода. Налив Коляну, Генерал повернулся к Моргале. Но Моргало закрыл свою кружку рукой.
– А! – с досадой сказал Генерал. – Не тот нынче народ пошёл. Вот даже ты, Виктор Леонардович, закрываться начал. А раньше всегда был открытая душа.
И он опять повернулся к Коляну. Колян выпил горючку и стал поспешно запивать её водой. Внутри всё горело. При прежней жизни, рассказывал Байщик, никто чистую горючку не пил, а её ещё на специальном заводе разводили чистой хлорированной водой, подкрашивали чаем и добавляли сахар по вкусу.
– Чего консерву не берёшь? – спросил Генерал. – Или что, думаешь, я тебе отраву подсунул?
Колян взял одну вскрытую банку, оторвал от неё крышку, согнул и зачерпнул ею немного, подумал, что с одного раза большой беды не будет, и начал осторожно пробовать. Вкусная была зараза, ничего не скажешь, не то что собачатина вонючая, с досадой подумал Колян. И ещё сразу подумалось: а эти городские суки каждый день могут такое жрать, и жрут, между прочим, и разбавленной горючкой запивают, жиреют и дохнут. Вот так! Бог, как Байщик говорит, порядок держит. А мы пьём берёзовую брагу, или даже мухоморовку, и ничего, живём. И вертихвост нас её берёт. А робертам по кумполу, по кумполу! Когда Генерал крепко напьётся, он тогда срывает с себя кепи (а у него кепи, а не кепка, со значком), бросает её об пол и кричит: они все капитулировали, падлы, а он нет! Обычно это означает, что банкет пора сворачивать.
А тут Генерал ничего не кричал, а очень даже смирно, необычно тихо для себя сидел и время от времени внимательно поглядывал на Коляна. А Колян, уже опомнившись, отвернулся от своей консервы и смотрел на Генерала.
И вдруг Моргало сказал:
– Так ты, Колян, говоришь, что они к тебе пришли и уже сразу знали, как тебя звать?
– Нет, – осторожно ответил Колян, – это не они ко мне пришли, а это я их засёк. Я тогда вышел силки проверять, я на собак их ставлю. И вот иду и вдруг вижу: а вот эти сидят! Ну, и я тогда…
– Ладно! – сердито перебил его Генерал. – Самое обычное здесь дело, если спокойно разобраться. Их, этих робертов, с верхтихвоста тебе скинули, а ты занервничал. А что называли по имени, так это сколько же у них стукачей по больничкам! Вот кто-то на тебя и стукнул. Ведь так? – И, не дав Коляну ответить, уже сразу продолжал: – Но ты лучше нам вот что скажи. Тут Виктор Леонардович к нам же по делу прибыл, а не просто чтобы тебе консервов приволочь. Есть у него одна задумка завалить одно местечко, а проходов туда он не знает. А ты в прошлом году как раз там был. Крепко тебя там тогда обварило!
– Это про Крыльцово, что ли, разговор? – спросил Колян. – Про тамошний блокпост?
– Ну! – быстро сказал Моргало. – Ты там был?
– Га! – громко воскликнул Колян. – Был! Да я думал, что я там навсегда останусь, вот какое это место.
– И что у них там такого особенного? – спросил Моргало.
– Народ там живёт очень поганый, – ответил Колян. – И в Крыльцово, и в других соседних деревнях все как один стукачи. Любой застукает!
– Чего это они так?
– А им там за это платят вдвое, чем в других местах, и ещё паёк усиленный, вот они и стараются.
– А ты как туда попал?
– А я, это знаючи, запасов всяких взял с собой, чтобы там ни к кому не соваться. Ну, и стерёгся. И дошёл до самого поста.
– И ещё даже фугас пронёс! – прибавил Генерал.
– Да, – сказал Колян. – И фугас. Да там ограды никакой. Но везде всякие заманухи, растяжки. А вообще там только сбоку малость лесу, а остальное всё поле и поле, на поле бугор здоровенный…
– Холм! – поправил Генерал.
– Холм, – повторил Колян. – В него два хода. Там у них землянки.
– Блиндажи! – уже строго сказал Генерал.
– Блиндажи, – повторил Колян. И продолжил: – Что там у них в этих блиндажах, не знаю, а снаружи только люки, люки железные, при люках часовой. А снизу, под холмом, дрезинная дорога, одна линия туда, вторая к нам. И вот там сам пост и его будка. Там часовых уже четыре, а то и пять, и даже, бывает, восемь собирается. А сбоку, слева от поста, вертихвостая площадка, и там тоже всегда часовой. И это всё.
– А домики? – спросил Моргало.
– Так домики, это уже не блокпост, – сказал Колян.
– А что?! – насмешливо спросил Моргало.
– А кто его знает! – ответил Колян. – Один человек нам говорил…
– Что за человек? – тут же спросил Моргало.
– Про это говорить нельзя, – сказал Колян и замолчал.
Генерал тоже молчал. Моргало подождал, после сказал:
– Ладно, давай без того человека. Что дальше?
– Так, вот, – сказал Колян, – нам было сказано, что эти домики всегда пустые. Ну, только иногда, если ихнее начальство наезжает, тогда оно там живёт, в тех домиках. Как в деревенских! Ну, там, конечно, чище, богаче, и там водопровод, как в городе, радио, электросвет и всякое такое прочее. И это начальство там живёт. А чтобы им было веселей, возле второго домика есть ещё яма с водой, здоровенная такая яма, там в ней рыбки водятся, они их удочками ловят. Или просто лежат на земле, на солнце греются. Или в деревню ходят, через лес, и берут там куриные яйца и молоко.
– Им что, из деревни принести не могут? – недоверчиво спросил Моргало.
– Они так хотят! – сказал Колян. – Сами хотят взять, понятно?!
Моргало подумал и кивнул, что да, понятно.
– И вот там, – сказал Колян, – на той дороге через лес, я и думал их перехватить. И фугасом рвануть!
– А откуда ты узнал, что к ним начальство приехало?
– Тот человек предупредил. И я пошёл.
Тут Колян перестал говорить и задумался. Моргало не сдержался и опять спросил:
– А дальше что?
– Что! Что! – в сердцах сказал Колян. – Хорошо, что я фугаску отложил. Спрятал под ёлку, мусором засыпал. А после только вышел на тропу, начал место выбирать, пригнулся… И вдруг как рванёт! Как полыхнёт огнём! И больше ничего не помню. Очнулся, смотрю, уже ночь.
И Колян снова замолчал. Генерал сказал:
– Скорей всего, растяжка там была, и ты за неё зацепился.
– Не было там ничего! – очень сердито воскликнул Колян. – Я что, слепой?!
– Ну, тогда, может, они это по радио, – предположил Моргало.
– А как они узнали, когда это радио включать?
– Так а тот твой человек зачем?! Вот он тебя и стуканул! Сидел там где-нибудь рядом на ветке, когда надо, дал отмашку, они и рванули. По радио.
– Тогда они бы меня после подобрали. Пришли на взрыв и подобрали бы. А так никто не приходил.
– Так, может, и приходили, а ты в бессознанке лежал.
– Вот и подобрали бы, раз в бессознанке!
– Зачем ты им?!
Колян растерялся, молчал. Тогда Генерал сказал:
– Как это зачем? Для опытов.
Теперь уже Моргало замолчал, заткнулся. После очень сердито сказал:
– Ладно. А что дальше?
– Уполз я оттуда, – нехотя сказал Колян. – Перележал в болоте. А после совсем уполз.
– И они тебя так и не видели? – опять очень недоверчиво спросил Моргало.
– Ну, знаешь! – со злостью воскликнул Колян. – Не веришь, не слушай. Сам сходи и сам проверь на месте.
Моргало молча усмехнулся и повернулся к Генералу. Генерал сказал:
– Вот за этим тебя и позвали, Коляша. Чтобы на месте проверить. Виктор Леонардович, – продолжил Генерал, отворачиваясь от стола и поворачиваясь к этажерке, – Виктор Леонардович для того и прибыл к нам, чтобы мы его надоумили, как туда пробраться, ты же там все входы-выходы знаешь. И можешь начертить чертёж! Диспозицию, так будем говорить, будущих важных ударов.
Тут он опять повернулся к столу и положил на него чистый лист бумаги. А на лист положил карандаш. И приказал:
– Валяй!
Колян начал рисовать чертёж. Это Генерал учил его чертить, говорил, что карты – вот где настоящая наука, и это нужно в жизни, не то что всякая хрень, которой всю бумагу измарали и погубили державу и вообще всю цивилизацию вместе с Китаем и Америкой, хотя этих и не жалко, конечно, но всё равно ведь люди, а не санитары. Смерть санитарам, кричал Генерал, если сильно напивался или его, даже просто трезвого, очень сильно донимали какой-нибудь несправедливостью. А тут он смотрел на Коляна, как тот рисовал чертёж, и одобрительно кивал. Но, правда, иногда и приговаривал:
– Соблюдай масштаб, Коляша. Куда ты наверх полез? А пасеку почему не отметил? Ты же говорил про пасеку!
И Колян, как будто спохватившись, врисовывал на нужном месте пасеку. А вот третий блиндаж на бугре, тот, что с обратной стороны, он так и не врисовал! И Генерал про это не ни словечка не сказал. И про запасной дрезинный путь они оба тоже как будто забыли.
Но зато всё остальное был вычерчено верно, и когда Моргало спрашивал, что это или что вот это, Колян и Генерал охотно ему объясняли. Одним словом, чертёж Моргале понравился. Поэтому как только Колян перестал с ним возиться, Моргало взял чертёж себе, рассмотрел вблизи, улыбнулся, сложил и убрал за пазуху. И уже сразу начал было подниматься из-за стола, но Генерал сказал:
– Э, нет, так не годится! Вот так мы санитарам проиграли, потому что спешили. А надо не спешить! Надо готовиться! И пить до дна! И хорошо закусывать! Садись!
Моргало постоял и сел. Генерал тут же налил ему в кружку. Моргало поморщился, сказал:
– Но это последняя. Мне же ещё людьми командовать.
– А, ну, это да, – сказал Генерал. – Это святое.
И стал молча наблюдать за тем, как Моргало наливает в кружку воду, разбавляет горючку. Разбавлял он очень сильно. Генерал не выдержал, поморщился. И, продолжая морщиться, плеснул себе и Коляну. Колян не решился разбавлять. Моргало поднял свою кружку, посмотрел на Генерала, на Коляна, медленно моргнул и сказал очень серьёзным голосом:
– Сукой буду, если я их не взорву. Но и вы будете суками, если меня подставите – вольно или невольно. Бог же не фраер, как мне моя бабка говорила.
– Это верно, – сказал Генерал.
Они чокнулись и стали пить. А про Коляна не подумали. Но и Колян тоже выпил. Пил и сердито думал: сукой буду, ага, как же, а кто ты и так после того, как три года тому назад на такие вилы нас поставил, когда мы за картошкой ходили. Холодина же была такая, просто ад, а там вдруг почему-то лёд подмыло, да не подмыло, а вы нарочно низом кипяток пустили, лёд истончал, стал лопаться – и мы под лёд! И что? Кто после этого сука? Колян допил, облизнулся и, не дыша, потянулся к кувшину.
– Чего руки дрожат?! – спросил Моргало. – Украл чего-нибудь?
Колян отпил пару глотков, отставил кувшин, повернулся к Моргале и ответил как можно спокойнее:
– Нет, не украл, а это я так сильно за тебя переживаю.
– Переживать, – строго сказал Моргало, – за меня не надо. Я ещё всех вас переживу.
И засмеялся нехорошим смехом. А после опять встал, уже стоя достал из нагрудного кармана фабричку, прикурил её, пустил дым и сказал:
– Рад был свидеться, товарищ гвардии герой.
– Взаимно, – со смешком ответил Генерал. И тоже встал, сказал Коляну: – Я выйду, провожу гостей. Сиди, ничего не трогай. Понял?
Колян кивнул.
– Руку к козырьку! – прикрикнул Генерал.
Колян отдал ему честь.
– Вот так-то! – довольным голосом сказал Генерал и пошёл следом за Моргалой.
Они вышли. Колян сидел за столом и прислушивался. Но ничего толком не выслушал. Да он хотел только одно услышать – в какую сторону Генерал повёл Моргалу. Генерал же, говорили знающие люди, выкопал в своей землянке, правильнее, в блиндаже, кроме главного ещё два выхода: один секретный, а второй ещё секретнее, на случай чрезвычайных происшествий. И не в землянке, да, а в блиндаже, Генерал всем говорил, что у него блиндаж, а если слышал, что его всё равно называли землянкой, то очень сердился и кричал, что, может, вы её ещё избушкой назовёте, сволочи, где вы видели избушку с таким потолком в пять накатов, да я прямого попадания авиабомбы не боюсь, да мне здесь термоядерный удар не страшен! Ну, и так далее. А за сундуком он прячет радио. Там, под шинелью. И слушает Город! Зачем ему это нужно? Он что, вызнаёт их какие-нибудь важные секреты? Или он, наоборот, получает ихние команды? Так это сейчас легко проверить! Надо только протянуть руку, откинуть полу шинели, нажать на кнопочку…
Но ничего этого Колян не сделал, потому что послышался шум, после открылась дверь, вошёл Генерал, посмотрел на Коляна и сказал:
– Ушли скотины. Ну и ладно. Хотя, – продолжил он, возвращаясь к столу, – они никакие не скотины, а наши верные боевые товарищи. Или даже так, – сказал он, уже садясь за стол, – они верные товарищи, а это мы скотины. А что! А вот сейчас проверим. Рассказывай, зачем пришёл. Что там у вас на самом деле сотворилось? Ну?!
И Генерал очень внимательно посмотрел на Коляна – прямо ему в глаза. И Колян стал отвечать:
– Да чего тут говорить! Противно! Профукал я их вчистую. Сижу на крыльце, вдруг вижу: идут двое от болота. И говорят: привет, Колян, как дела? Представляешь?! Все заманухи мои обошли!
– А! – сказал Генерал, усмехаясь. – Твои заманухи только слепой не обойдёт.
– И что, – задиристо спросил Колян, – только глухой не услышит, как меня зовут?
– При чём здесь глухой? – сказал Генерал. – Я же уже говорил: у них, знаешь, какая картотека на нас всех?!
– Чего они тогда нас всех не переловят через эту картотеку?!
– Потерь боятся, – сказал Генерал. – А у них отчётность. И вдруг потери выше нормы. Им за это сразу звёзды посрывают.
– Чего? – спросил Колян.
– Ну, это, – сказал Генерал. – Довольствие уменьшат. Понизят в должности. Переведут в другое место, ещё худшее. Вот они к нам и не лезут, а ждут, когда мы сами передохнем. Я так это понимаю. Ну, ладно! Давай дальше. Что там у вас было? Вот они подходят, говорят: привет, Колян, как дела? А ты сразу за заточку! Так?
– Не совсем, – сказал Колян. – Я же вначале подумал, что это и вправду люди, настоящие. Похожие они же очень сильно. И ещё говорят, что они от Петровича.
– Петровича? – переспросил Генерал. – От нашего, что ли, Петровича?
– Вот то-то и оно! От нашего! – ответил Колян даже как будто с гордостью. – Вот как! И говорят: это Петрович им про все мои засады рассказал. И ещё велел, чтобы я их принял, как родных, и научил, как идти дальше, на Новую зону. Через Сивое болото, срочно!