Вероятно, вино все-таки сказало свое слово, и благодаря ему я смог впервые посмотреть на Уту другими глазами. Раньше я как-то не осмеливался останавливать на девушке свой взгляд, считая это бестактным, – сейчас я смотрел на нее и видел светлокожую, сильную и уверенную в себе молодую женщину с довольно резкими чертами лица и посмеивающимися черными глазами, так непохожими на холодные, прозрачные глаза Иллари и Эйно. В Уте горел огонь. Без сомнения, он присутствовал и в них, но мужчины тщательно скрывали свои чувства, почти всегда оставаясь недоступными моему пониманию – даже тогда, когда они смеялись…
– Как ты оказалась у Эйно? – напрямик спросил я.
– Почти так же, как и ты, – усмехнулась Ута. – Только это было довольно давно.
"Давно? – поразился я. – Но тогда… сколько же ей лет?"
Мне казалось, что ошибаться я не мог, – девушка выглядела максимум на пять-шесть лет старше меня. Подумав об этом, я вспомнил об актрисах, умеющих скрывать свой истинный возраст даже в самые интимные моменты. Может быть, она также владела и этим искусством? Но нет, уж слишком юной была ее кожа, и, главное, эти глаза, задорные и в то же время серьезные. И, конечно, на ней не было ни капли белил, румян или пудры – всех тех средств, при помощи которых женщина может ввести в заблуждение не слишком опытного ловеласа. В море румяна продержатся недолго, и все тайное тут же станет явным.
– Эйно… – она немного потянулась и снова приложилась к моему вину. – Эйно собирает свой клан. Он что-то такое знает, наш старый, как мир, Эйно, князь Лоттвиц. Скоро, как он говорит, кое-что в Пеллии поменяется, и тогда он выйдет на сцену во всем своем блеске.
– Я ничего не понял, – признался я.
– Еще бы. Видел бы ты меня, когда его старая "Черепаха" выловила меня в море вблизи Галоттских островов. Я тоже мало что понимала…
– Галоттские острова – это где?
Ута неопределенно взмахнула рукой.
– На другом краю мира. Я плыла со своим отцом на его торговом судне, когда на нас напали Белые Шапки. Корабль сожгли, ну а я… я почти сутки болталась на обломке палубы, пока на горизонте не появилась "Черепаха". Сперва Эйно хотел высадить меня в ближайшем же порту, но потом переменил свое мнение. Я об этом не жалею.
– Кто такие Белые Шапки? – взмолился я. – Хоть об этом ты можешь мне рассказать?
– Про них могу. Сперва, лет сто назад, это было просто разбойничье братство, болтавшееся вокруг архипелагов… Потом у них появился вождь, который сумел объединить под своей рукой целый флот, и они вынудили галоттского царя подписать документ, превращавший Галотту в их вотчину. С тех пор мы бесконечно воюем. Стычки то стихают лет на двадцать, то вспыхивают с новой силой. Пеллия предпринимала уже десять, наверное, карательных экспедиций, даже выжигала дотла их города, но в Галотту бегут висельники из нескольких стран сразу, и все начинается сначала.
– Что-то вроде Шахрисара, – подытожил я. – И что же, никто не может справиться с этой проблемой?
– Шахрисар не опасен, – отмахнулась Ута. – Да, они воинственны, да, они готовы драться с кем угодно, но постепенно и до них начинает доходить, что торговать все-таки выгоднее, чем грабить, по крайней мере, при сложившемся порядке вещей. Сейчас тартуш грабят только слабых. Скоро они перестанут грабить совсем и превратятся в самую мощную торговую империю. А Белые Шапки… понимаешь, тут ведь еще и политика: кое-кому в Пеллии – да и не только в Пеллии, существование Галотты в ее сегодняшнем виде очень даже полезно и выгодно.
– Кажется, до меня доходит, – пробурчал я. – Наверное, королевские чиновники воруют даже за порогом всего сущего.
– Да формально они и не воруют, – возразила с усмешкой девушка, – они только берут у воров взятки. Поэтому Галотта – просто золото… о, в Пеллии все так запутано!
– Типичный разговор лавеллера, – услышал я голос Эйно, неожиданно вышедшего во двор. – Не слушай ее, парень: у них на островах есть национальная идея: лавеллер спит и видит, как он поражает железного пеллийца с тазиком для бритья на голове…
Я недоуменно пожал плечами и вернулся к своему вину. Эйно тем временем вытащил из кармана пистолет весьма необычной конструкции, положил его перед собой на стол и полез в другой карман. Таких пистолетов я еще не видел: сперва я решил, что это какая-то странная двухствольная конструкция, но потом понял, что трубка, которую я сперва принял за нижний ствол, на самом деле предназначена не для стрельбы. К тому же я не видел ничего похожего на замки, только литой крючок сверху причудливо изогнутой рукояти, а еще – скобу с каким-то колечком, закрывавшую собой курок. Не глядя на меня, Эйно извлек из кармана пригоршню латунных цилиндриков с торчавшими из них коническими пулями, в которых я безошибочно узнал пеллийские патроны центрального боя, и, взяв в руки пистолет, принялся ловко запихивать их в трубку через темную выемку на казеннике. Такого я еще не видел! Как же они попадут в ствол? Засунув в трубку с десяток патронов, Эйно положил пистолет на левую ладонь и вставил средний палец правой руки в колечко на скобе. Раз! – скоба разомкнулась, проскочила вдоль оси оружия, и вернулась на место. Тогда Эйно взял со стола еще один патрон и деловито всунул его в выемку, оснащенную, как я успел заметить, защелкой, предохранявшей от пыли и влаги.
– Вот это да, – восхищенно произнес я. – Это что такое?
– "Вулкан" называется, – буднично ответил Эйно. – Их недавно делать начали. Дорогая, в общем-то, штука, но с твоими не сравнишь.
– Я думаю! Одиннадцать раз подряд! А подержать можно?
Пока я разглядывал удивительную пеллийскую машинку, Эйно хлебнул из кувшина и сгреб лишние патроны обратно в карман.
– Давай, – сказал он, протягивая руку. – Вернемся в Пеллию, купишь себе такой же… хоть десять.
В этот момент снова заскрипели ворота, и во двор ворвались Каррик и его золоченый раб. У обоих был взмыленный и озабоченный вид.
– Корабль, – прошипел Каррик, едва спрыгнул с лошади, – в порту был корабль, и он ушел – почти сразу же.
– Не дождался?.. – недоуменно вздернул брови Эйно.
– Нет… купцы девичьих рядов рассказали мне, что там был еще один, четвертый – одетый по-гайтански, но они сразу поняли, что в нем что-то не так: он умчался, едва сдохли те трое.
– Вы не могли их не убить, – скрипнул зубами Эйно, обращаясь к нам с Утой.
– Увы, – она помотала головой. – Я была уверена, что их там не трое, а Маттер – разве он мог не стрелять?
– Н-наверное, мог, – немного пьяно возразил я, но Эйно гневно махнул рукой:
– Хватит! У нас все равно нет времени отслеживать все их ходы. Я должен доложить обо всем Монфору, – теперь он говорил уже с Карриком, – и чем скорее это произойдет, тем лучше. Принимать решение будет он!
Каррик заметно побледнел, и мне показалось, что он испытывает жгучее желание склониться в поклоне.
– Я всегда к услугам его милости, – негромко произнес он.
Часть вторая
Пеллия
Глава 1
Переход через Великий Океан, длившийся почти два с половиной месяца, я провел в постоянной работе. Боцмана гоняли меня по вантам, Перт и Тило обучали основам навигации и сложной науке управления кораблем, а Ута и, реже, Иллари, занимались со мной пеллийским языком – в скором времени я научился сносно читать и погрузился в немалую библиотеку моего предшественника, умершего корабельного доктора.
Очевидно, он был человеком образованным и разносторонним. Среди десятков его книг я обнаружил множество романов, хроники с описаниями различных битв и путешествий, и даже пару научных трудов: один был посвящен астрономии, а второй, что удивило меня больше всего, – традициям пеллийского театра. Его я раскрыл, полистал, и… не стал читать, уж больно непонятными показались мне описания странных правил сценического искусства, принятых в далекой и пока незнакомой мне стране. Позже, конечно, я познакомился с этой книгой поближе…
Тило, знавший карту ветров как свою ладонь, маневрировал столь умело, что за весь переход нам ни разу не пришлось разводить пары: барк уверенно шел под парусами, и тратить драгоценный уголь не было необходимости. В целом переход прошел вполне безмятежно. В Саскии Тило удалось закупить достаточное количество продовольствия, и мрачным предсказаниям Эйно о сухарях с гнилой солониной не суждено было сбыться. И вот, одним поздним вечером, когда я привычно сидел в своей каюте над книгой, меня вызвали на мостик. Задув масляную лампу, я поспешно набросил на плечи куртку и покинул каюту.
Наверху, в ярком свете нескольких больших фонарей, стояли Эйно, Ута и Тило. В руках они держали бокалы – рядом с ними я заметил пару корзин с вином и снедью.
– Маяк! – блестя глазами, возвестил Эйно и протянул мне серебряный бокал. – Впередсмотрящие увидели маяк! Это остров Лаэ… Тило и на этот раз вывел нас домой точно, как по нитке.
Я сразу вспомнил карту, которую изучал в штурманской рубке у старика Тило. Лаэ был большим островом, первым в цепи островов, с которых, собственно, и начиналась Пеллия. Значит, мы наконец прибыли! Дрожа от нахлынувшего возбуждения, я залпом выпил вино. В этот момент барк начал поворот, и через несколько мгновений все мы увидели, как по левому борту загорелись две далекие белые звездочки – низко, едва возвышаясь над темнеющим горизонтом. Я знал: теперь мы пройдем проливами, чтобы пристать к материку. Наверное, уже завтра я смогу сойти на берег.
Четверть часа спустя, когда барк приблизился к острову, обходя его справа, мы увидели далекие россыпи огней портового города. Всех охватило ликование. Мои спутники много месяцев не были дома, и зрелище родных берегов вызвало у них приступ буйного веселья. За борт то и дело порхали пустые бутылки. Разошлись мы, наверное, за полночь. Лаэ остался далеко за кормой, рулевые вели судно к материку.
…И после завтрака, поднявшись на мостик, я смог наконец увидеть Пеллию.
"Бринлееф" приближался к берегу. Сперва на горизонте появились далекие еще горы, густо поросшие темно-зеленым лесом. Прихлебывая вино, я не отрывал глаз от мощного морского бинокля – и вскоре увидел темные башни огромного города, привольно раскинувшегося на берегах широкой, усеянной мачтами бухты. Ветер был хорош. Наш барк стал терять паруса, снижая скорость, рулевой покатил его нос вправо. Я развернулся на левый борт.
Я никогда не видел таких судов – стремительные силуэты многомачтовых кораблей, заполонившие бухту, подминали собой немногочисленные, как мне казалось, шхуны и рыбачьи баркасы. Их, этих удлиненных, казавшихся приземистыми, парусных гигантов здесь было не менее сотни. Барк шел к левой оконечности бухты, где возле высоких каменных причалов стояли несколько явно военных кораблей, несущих вдоль бортов десятки темных пушечных портов. По мере приближения к суше мое внимание целиком переключилось на открывающийся передо мной город.
Он буквально тонул в зелени. Среди пышных садов и искусственных парков возвышались необычные ступенчатые дворцы и здания поскромнее – тяжеловесные и в то же время преисполненные своеобразного зловещего изящества, словно дракон, вставший на дыбы. У некоторых самых высоких строений я насчитал до десятка этажей! Прямоугольные, узкие, словно воздетый к небесам палец, башни удивительным образом перетекали в легкие многоэтажные конструкции с острыми, часто сверкающими на солнце крышами, которые, в свою очередь, увенчивались миниатюрными "беседками" со шпилями поверху.
Это была Пеллия, которую мне предстояло узнать и, очень скоро – полюбить…
На корабле началась суета. Матросы поволокли на палубу какие-то тюки и ящики, я услышал резкий голос Иллари, приказывавшего быть поаккуратнее с сундуками командира. Вскоре с высоты мостика я увидел Эйно, с трубкой в зубах и в шляпе, который подошел к правому борту и в глубокой задумчивости уселся на вытащенный из трюма сундук с толстыми серебряными оковами. К нему приблизился Иллари; я не услышал их короткого разговора, но сумел уловить тревожные нотки в голосе князя. Иллари вскоре спустился вниз. Эйно продолжал сидеть, наблюдая за приближающимся берегом. Перт, мастерски маневрируя, подвел барк почти к самому причалу – между кораблем и серым влажным камнем оставалась лишь узкая полоска воды. Загрохотали заранее приготовленные якоря. Нас протащило еще несколько сот локтей, и "Бринлееф" наконец плавно остановился.
Не зная, что мне делать, я спустился на палубу и обратился с этим вопросом к Эйно.
– Собираться, – устало произнес он, не поднимая на меня глаз. – Мы прибыли.
Меня удивило его состояние – князь выглядел не столько задумчивым, сколько измученным, словно некий червь точил его изнутри. Пожав плечами, я поспешил к себе в каюту и принялся укладывать свой нехитрый скарб. Когда я, неся в руках лекарский ящик и тючок с одеждой, поднялся на палубу, с корабля уже были переброшены сходни, а на пристани стоял большой, похожий на чемодан черный экипаж, запряженный четверкой рослых флегматичных коней. Матросы с "Бринлеефа", покрикивая на суетившихся рядом портовых грузчиков, переносили к нему множество окованных железом сундуков и ящиков. Первым меня заметил Иллари.
– Сейчас подойдет карета, – сказал он, – поедешь вместе с Утой, она знает дорогу.
– Поеду – куда? – немного растерянно поинтересовался я.
– В замок, разумеется, – махнул рукой Иллари. – Это там, почти на горе…
Я окинул долгим взглядом палубу "Бринлеефа". Чисто вымытый металл, кое-где, в особенности ближе к полубаку, обшитый полированными красноватыми досками, радостно сверкал на солнце. В окошках надстроек поигрывали веселые золотые блики. На секунду мне стало грустно. Улучив момент, когда сходни оказались пусты, я перебрался на берег и остановился возле экипажа, в который грузчики запихивали пожитки Эйно.
Вскоре к кораблю подъехала наемная карета, и возница, одетый в нарядный коричневый костюм и широкополую шляпу с пером, вежливо поинтересовался у меня, кого он должен везти.
– Меня, по-видимому, – ответил я, – и еще молодую даму.
– Давайте ваш багаж, господин, – кучер спрыгнул с козел и помог мне погрузить ящик и тюк в специальное отделение меж осей экипажа. – Далеко вам ехать?
– Я, признаться, не в курсе…
Но по сходням уже спешила Ута, два матроса несли вслед за ней ковровые чемоданы и короткий футляр на пару карабинов. Когда кучер закончил размещать наш багаж, она протянула ему серебряную монету и скомандовала:
– Наверх, в Альдоваар!
Изнутри карета была обита хорошей светлой кожей. Устроившись на широком диване, я приготовился насладиться зрелищем неведомого мне города, но Ута вдруг задернула темные шторы на окнах.
– Потом, – непонятно сказала она.
Лошадки резво взяли с места, и мы помчались по лабиринту улиц. Четверть часа спустя я почувствовал, что дорога идет вверх. Ута, сидевшая спиной к вознице, раскрыла какой-то лючок и громко приказала:
– К замку Лоер, любезный!
* * *
Замок, принадлежащий Эйно, князю Лоттвицу, мог бы потрясти мое воображение. Я говорю "мог бы" – потому что в книгах покойного судового доктора я видел множество превосходно выполненных рисунков и гравюр, изображавших картины из пеллийской жизни, и был как-то подготовлен к тому, что мне пришлось увидеть. У меня на родине любой принц крови счел бы за честь просто погостить в таком имении; все начиналось с огромных кованых ворот, за которыми шел парк.
Это был настоящий пеллийский парк, в котором совершенно дикие, заросшие лесом участки необыкновенным образом вплетались в удивительный узор вылизанных, подстриженных рощиц, прудов и холмиков, на которых росли восхитительно ароматные хвойные деревья. Пруды соединялись между собой ручьями, через которые были переброшены узкие мостики из хорошо пригнанных камней, обрамленные драгоценными перилами красного дерева. Кое-где посреди прудов находились искусственные островки, на которых, в зарослях пушистого кустарника, темнели изящные беседки. А в глубине этого парка возвышался причудливый, мрачный и элегантный одновременно, замок – ступенчатая семиэтажная громада со множеством галерей, башенок, и узких граненых шпилей.
Наша карета остановилась возле одного из боковых подъездов, и тотчас же по каменному дворику застучали каблуки множества слуг. То ли "Бринлееф" был замечен ими еще до прибытия в порт, то ли кто-то послал в замок скорохода, не знаю – но нас явно ждали.
Молодой парень с тщательно отращиваемыми усиками принял мой багаж и почтительно предложил следовать за ним. Вскоре я оказался на четвертом этаже правой боковой башни, в несколько сумрачных, но все же роскошных, по моим понятиям, апартаментах.
– Здесь ванная и водопровод, господин, – слуга распахнул передо мной тяжелую гладкую дверь. – Горячую воду подадут по первому вашему требованию.
Я оглядел полукруглый бассейн, отделанный светлым камнем, длинные носики медных кранов, и вздохнул. Нечто подобное, как я слышал, было устроено во дворце герцога Геррна, правившего моей родной провинцией.
– Если господину будет угодно помыться с дороги, он может вызвать горничную – шнур звонка висит в вашей гостиной, а также в спальне… если господину будет угодно, чтобы горничная согрела ему постель, он должен только позвонить…
– Я разберусь, – пряча смущение, отозвался я и поспешно выпихнул слугу в коридор.
В моем распоряжении оказались три комнаты – гостиная с камином, где на обитых темным шелком стенах висели портреты суровых мужчин в разнообразных, как правило, вычурно-пышных костюмах, а так же превосходные батальные сцены, спальня с небольшой печуркой и умиротворяющими пейзажами в светлых рамках, и уютный кабинет.
Кабинет освещался высоким окном, напротив которого я обнаружил еще один камин, поменьше чем в гостиной, и главное – множество застекленных шкафов с книгами. Я с любопытством пробежался взглядом по тусклой коже корешков, с ходу отметил пару томов каких-то хроник, и отправился в ванную. Как пользоваться кранами, я догадывался, ибо читал описание системы, при которой слуги по трубам накачивают воду в комнаты господина. И действительно, стоило мне нагнуть надраенный носик, как в ладонь мне брызнула струйка холодной чистой воды.
После умывания, вытершись мохнатым полотенцем, я задумался о том, что будет дальше. Эйно, похоже, не очень торопился прибыть к себе домой – из окон гостиной мне была видна длинная аллея, ведущая к замку от главных ворот, и за все то время, что я бродил по комнатам, до моего слуха не донеслось ничего похожего на стук копыт.
Устав от бесцельного шатания, я привычно сунул за пояс пистолет и в одной сорочке спустился вниз. По дороге мне попался слуга.
– Господин прикажет обед? – суетливо осведомился он. – Вина, служанку?
– Нет-нет, – отмахнулся я. – Я… поброжу по парку.
Но долго бродить мне не удалось: едва я удалился от замка на три сотни локтей, как за моей спиной раздался глухой скрип ворот, чьи-то голоса, приветственные выкрики – очевидно, вернулся Эйно. Не желая, чтобы меня искали, я повернул назад и быстрым шагом вышел на аллею. Хозяин уже стоял возле подъезда, оживленно беседуя с Иллари и несколькими слугами.