Сначала я хотел отозвать его в сторонку, чтобы наедине объяснить: жениться совсем необязательно, кроме того, глядишь, и на мачете сэкономим. Но взгляд его был тверд, как металл Древних, и у меня оставалась последняя надежда.
- Скажите, Амсей, может быть, кто-нибудь из ваших людей изъявит желание?
- экономия в этом случае явно не получалась, и потому добавил. - Я бы за нее неплохое приданное дал. В разумных пределах, конечно.
- Да вы что, господин Сорингер! - тот даже руками замахал. - У нас вся жизнь связана с морем, а вдруг она и взаправду мануцила этого вызывает!
Может быть, цена вопроса - десять, или даже пятнадцать мачете, и женитьба сразу же станет не обязательна. Есть, есть у нас некоторый их запас, сделанный еще в Опситалете. Знали мы, что металл на Островах дорог, и теперь я ждал подходящего случая, чтобы выгодно их продать.
- Амсей, предложите им… двенадцать мачете. Скажите, что все они из отличной опситалетской стали, им век износу не будет, а сломать их целая проблема.
Тому явно не хотелось вновь заводить разговор, но под моим настойчивым взглядом, больше ничего не оставалось. И снова несколько минут томительного ожидания.
- Нет, господин Сорингер, они уперлись и ни в какую - только женитьба. И далась же вам эта дикарка! - в сердцах добавил он.
Вижу я, что только этот сморчок и уперся. У вождя, когда он услышал о количестве мачете, глаза загорелись.
- Гвен, выручай, на тебя одна надежда, - едва не взмолился я.
- Нет, капитан, - Гвенаэль так энергично замотал головой, что во мне даже возникли опасения, она оторвется. - Да надо мной же все, кто узнают, смеяться будут, прохода не дадут.
'И в этом он прав, - с тоской подумал я. - Даже в том случае, если он просто скажет - согласен, но не женится. Пальцем в спину будут показывать: 'Это тот самый, который на паурянке женился'. Если взять в жены девицу из портового борделя, и в этом случае позора будет меньше.
Так что же делать? Я не могу вернуться на борт 'Небесного странника' и заявить Николь: 'Милая, придется эту девушку обратно отдать, ничего не получилось'.
Единственное, что приходить в голову: подняться всем на корабль под каким-нибудь предлогом, например - нам необходимо время, чтобы все хорошенько обдумать, а затем взмыть в небо. И уже оттуда, с высоты, сбросить как выкуп десяток мачете.
'Нет, пожалуй, в таком случае хватит и пяти штук. Тот же Амсей говорил, что, когда за девушку дают всего пару стальных мачете, она уже считается богатой невестой. И все же лучше десять, чтобы наверняка. Но какие слухи пойдут о моем корабле по всем Островам! Заранее себе не завидую, но и другого выхода нет'.
И я уже было собрался сказать Амсею, чтобы он передал: 'Нам нужно посоветоваться', когда над нашими головами внезапно раздался ровный бесстрастный голос:
- Я согласен жениться на этой девушке.
Голос донесся с мостика 'Небесного странника' и принадлежал он навигатору Рианелю Брендосу. То, что он находился там вместе с Аднером и Амбруазом, для меня не было секретом. Но как он мог решиться на такое, и чего это решение будет ему стоить?!
Мне ведомо, что Брендос однажды вернется к своей прежней жизни. Он у отца единственный сын, и тот приложит все усилия, чтобы Рианеля признали его законным наследником. Недаром же Рианель получил воспитание при дворе.
И самое главное: каким именно он вернется? Отважным небесным парителем, много видевшим и испытавшим, или женатым на дикарке с далеких Островов, о распутстве которых слагаются легенды? Леди Гармелинта, она - да, вполне подходящая для него партия. И сама она, и ее исчезнувший муж, оба они благородного происхождения. И не потому ли он так мучился, отлично понимая, что бастард и леди, не совсем подходящая пара. И что теперь? Рианель не из тех, что сегодня дает слово, а завтра его забирает, он - человек чести. И если он сказал, что женится на дикарке, то непременно обещание свое сдержит. Я внимательно вгляделся в лицо Брендоса, преисполненное решимости.
'Ну что ж, это твой выбор, - подумал я, пожимая плечами. - И ты сделал его сам, без всякого принуждения и при достаточном времени взвесить все за и против'.
- Ну что, Амсей, вопрос решен. Объяви им, что все улажено, и в мужья их соплеменнице достанется один из лучших людей, которых я повстречал в своей жизни.
Говорить было больше не о чем, и потому я направился на корабль. Не тут-то было: этот сморчок уцепился за мою саблю, знаками показывая, что, мол, разговор был еще и о мачете.
- Не могу, - покачал головой я. - Подарок от хороших людей. Но свои мачете вы получите. А тебе лично… Род, дай-ка мне свою алебарду, - и тот без лишних слов мне ее протянул.
Принимая ее, я поморщился, настолько она была тяжела.
- Вот, возьми, - вложил я ее руки знахарю-сморчку. - Отличная штука для охоты на мануцилов: с одного удара любое чудовище напополам.
Сморчка качнула от ее тяжести так, что он едва не завалился наземь. Забавная картинка, но я даже не улыбнулся, впечатленный решением навигатора.
Уже в полете, я все же поинтересовался у Брендоса:
- Скажите, Рианель, зачем вы на это пошли? В конце концов, мы бы все равно ее выручили, пусть и не совсем честным путем.
Брендос как будто этого вопроса ждал:
- Люкануэль, ведь вы удивились, что я вывел корабль точно на это место, где к дереву была привязана девушка?
Подумав, я кивнул утвердительно: удивился.
- А на само дерево вы обратили внимание?
- Нет, с виду оно вполне обычное, - тут мне даже думать не пришлось. Дерево действительно выглядело вполне обычным, разве что выделялось своей высотой, где макушка торчала над окружающими его джунглями. Ну так здесь полно таких высоченных, даже сейчас, не напрягаясь, я вижу их несколько.
- То, что оно вполне обычное, согласен, - продолжил навигатор. - За исключением того, что это сикомор.
Видя мое недоумение, он пояснил.
- На островах нет сикомор, и не удивлюсь, если этот здесь единственный.
Так вот, - и мой навигатор устремил взор куда-то за корму 'Небесного странника', где давным-давно исчез из виду единственный на архипелаге сикомор. - Когда-то она ведунья предсказала мне, что я встречу свою судьбу под деревом с названием сикомор.
'А она не пояснила, что судьба эта будет дикаркой? Как, оказывается, мало иногда человеку надо, чтобы во что-то искренне верить, даже если он получил воспитание при герцогском дворе'.
- А как вы вообще увидели, что это дерево именно сикомор?
Рианель Брендос улыбнулся:
- Благодаря вашему подарку, капитан, - и он погладил висевшую у него на груди трубу Древних. - И вот мне какая мысль в голову пришла: ничто и никогда не происходит без последствий для чего-либо или кого-либо.
'А то, что мы пользуемся ею вдвоем, так это не значит совсем ничего'.
* * *
За те несколько дней, что мы провели в поселении охотников за жемчугом, мне пришлось немало понырять вместе с ними. Мне очень хотелось найти для Николь раковину с чудесной многоцветной жемчужиной, пусть даже одну-единственную. Нет, задержались мы в Готинге совсем не для этого: Аднер попросил немного времени, чтобы кое-что подправить в своем приводе. В итоге мы пробыли в Готинге почти неделю.
Все мое детство прошло на берегу моря, и потому нырять на глубину когда-то мне было привычно. Помнится, как мы днями собирали на дне раковины. Правда, не жемчужные, такие в окрестностях Гволсуоля не попадаются, но разница лишь в том, что в одних есть драгоценные бусинки, а другие просто очень вкусны.
В принципе, ничего сложного: опускаешься на дно, отягощенный грузом, подобранным таким образом, чтобы погружение не происходило слишком быстро, собираешь, сколько успел вокруг себя раковин, а затем наверх, следя за тем, чтобы не обгонять пузырьки воздуха. Хотя на малой глубине этим можно и пренебречь. Проблема в другом: насколько долго тебя хватит, чтобы продержаться без воздуха?
Но и тут есть одна хитрость. Когда Свэл, тот рыжий ныряльщик, попытался объяснить мне ее, я только рукой махнул: мол, не озабочивайся, сам знаю. Вся хитрость заключается в том, чтобы набирая в легкие воздух, сжать губы настолько сильно, что он попадает туда с огромным усилием. И тогда задержать дыхание получится вполовину дольше.
Ныряя вместе с остальными обитателями Готинга, мне удалось поднять наверх довольно много раковин, в которых оказалось и несколько жемчужин: три самых обычных, розоватая, парочка зеленых и даже одна голубая.
Амсей, осматривая их, улыбнулся:
- Капитан Сорингер, может быть, останетесь с нами? У вас вполне прилично получается. По крайней мере, на пропитание вы себе одной голубой уже заработали. А там, глядишь, и большая удача придет.
Под большой удачей он подразумевал, конечно же, разноцветы.
- Теперь мне известно, чем заняться и к кому обратиться, если придет в голову перемена занятия, - отшутился я.
Этот день начался с того, что мы едва не поругались с Амсеем. Ниала, спасенная нами девушка-паури, в первый раз спустилась с борта корабля на землю. Ее тут же увидел Амсей, и лицо его мгновенно стало кислым.
- Боитесь, что она вызовет мануцила? - напрямую поинтересовался я.
- Вы знаете, капитан Сорингер, в нашем деле поневоле приходится быть очень суеверным.
В чем-то он прав, слишком уж много опасностей поджидает ныряльщиков на глубине. Это и медузы, некоторые из которых обжигают, стоит к ним только прикоснуться. И крохотные рачки, размером с ноготь мизинца, но чей укус вызывает мгновенный, пусть и непродолжительный паралич. Но много ли времени надо под водой, чтобы опуститься на дно уже неподвижным телом? Ну и, конечно же, акулы, их тоже хватает.
- Сезона не обходится без жертв, - рассказывал все тот же Амсей. - И повезет, если единственной.
Нет, эти хищники не бросаются сразу же, как только увидят ныряльщика под водой, но стоит им только почувствовать кровь… Сложность в том, что на дне хватает кораллов и порезаться о них пара пустяков.
- При желании, Ниала могла бы его вызвать даже с борта 'Небесного странника'. Чего уж проще: он стоит чуть ли не на берегу, до моря и полусотни шагов не будет. И вообще, ей что, теперь даже на землю ступить нельзя?
Мне не удалось удержаться от легкой насмешки: нам, парителям, тоже приходится быть суеверными, но и занятие у нас во много раз опаснее. Но не до такой же степени! Амсей продолжал кисло улыбаться, и мне пришлось его заверить, что Ниала даже близко воде не подойдет.
Поначалу с Ниалой через него мы все и общались. Затем она и Николь удивительно быстро начали друг друга понимать, и переводчик уже не потребовался.
Когда Ниала пришла в себя после пережитого, и перестала быть постоянно напуганной, она показалась мне намного более привлекательней, чем в тот миг, когда я увидел ее впервые. Стройными фигурками девушки-паури славились всегда, и Ниала не была среди них исключением. И зубы у нее оказались нормальными, ровными, а не выступающими вперед, как мне показалось, когда она прикусила губу, а лицо ее было искажено от страха. Да и само лицо Ниалы выглядело симпатичным, и даже красивым своеобразной красотой. И когда Николь нарядила ее в свое платье, то самое, от которого я все мечтал избавиться, все ахнули от восторга. И только Брендос остался невозмутим…
- Николь, проследи, пожалуйста, чтобы Ниала не подходила к воде, - попросил я, видя, что все три девушки собрались погулять по берегу.
- Хорошо, Люк, - давно заметил, что, когда она мне так улыбается, я всегда забываю, о чем идет разговор. - Только ты и мне обещай…
Я кивнул: все, что угодно милая.
- … что не будешь погружаться слишком глубоко, - тут она вздрогнула всем телом. - Я вчера видела плавники, много плавников и, по-моему, акулы подходят все ближе к берегу.
- Косяки рыбы подходят ближе, и они вслед за ними. И не беспокойся: когда у них столько вкусной еды, зачем им я?
Я нырял с лодки рыжего Свэла. В лодке нас было четверо. Наверху оставались по очереди все, кроме меня, ведь случись что, необходимо будет сделать все очень быстро, а для этого необходимо знать, что и как делать в первую очередь. Но я и не возражал: чужой труд - чужие правила.
Свэл, по каким-то своим соображениям, каждый раз выбирал новое место. Иногда почти у берега, иногда мы заплывали так далеко, что 'Небесный странник' едва был виден на фоне серых скал побережья. Глубина была примерно везде одинакова, что у самого берега, что вдали от него: юг Кораллового моря никак не может ею похвастаться. И жемчужные раковины попадались везде, так что все его действия можно было принять за блажь. Хотя и сами мои ныряния тоже походили именно на нее.
На этот раз в лодке остался сам Свэл. Двое других ушли уже под воду, когда я решил, что отдохнул достаточно.
- Ну, капитан, сейчас вам точно повезет, - хлопнул он меня по плечу.
'Повезет, не повезет, но это мое последнее погружение, хватит, - подумал я, берясь за связанную из веревки ручку на камне и запасаясь воздухом сквозь плотно, до боли, сжатые губы. - Видимо не судьба мне найти разноцвет. Да и корабль мой совсем скоро забудет о своем владельце и капитане, видя его только по ночам. Но когда бы мне еще удалось вот так отдохнуть и развлечься?'
Раковину на дне я увидел издалека, когда до нее было еще грести и грести, и сердце екнуло в предвкушении: неужели?! У разноцветов и раковины отличаются внешне: они более темные, почти черные, по крайней мере, мне так рассказывали. Но под водой все иначе, и потому я мог ошибаться. Да и лежала она в щели между обросшими кораллами камнями. Извлечь ее оттуда и не поцарапаться будет проблема, иначе…
И я закрутил головой, пытаясь увидеть смутные тени зубастых хищниц.
Оставалось всего несколько гребков, когда где-то сбоку мне показалась одна такая тень. Против моего желания нож оказался в руке, хотя чего может стоить маленький кусок железа против акулы, когда некоторые из них способны одним укусом разделить человека напополам? Уже затем я увидел, что акулы нет, а есть Лиоран, младший брат Свэла, судорожно пытающийся освободить застрявшую между камней ногу. Лиоран был неопытен, иначе бы он знал, что в такой ситуации хуже нет потерять голову. Ведь когда сердце начинает биться в бешенном ритме, воздух в легких расходуется значительно быстрее. А может, и знал, но ничего не смог с собой поделать.
Я греб к нему изо всех сил, видя его обезумевшие глаза и искаженное гримасой лицо, почти скрытое пузырями выходившего из него воздуха. А снизу, из-под державших его камней, поднимались клубы крови, на цвет кажущиеся почему-то бурыми.
Глава 11
Леди Гармелинта
Когда я подплыл к Лиорану достаточно близко, чтобы помочь ему освободиться от подводной ловушки, первым, что он сделал - ударил меня в грудь свободной ногой так, что едва не вышиб весь воздух. Ударил, конечно же, ненамеренно, он вообще ничего не видел и желал единственного: выплыть наверх. Туда, где светит ласковое солнышко, легкий ветерок наносит с берега запах зелени. А главное, там есть воздух, много, бесконечно много воздуха. Им можно дышать, дышать и он никогда не закончится. И до него всего каких-то пара десятков гребков.
Подумав: 'Если нога как-то вошла между камней, значит, также должна и выйти', я дернул ее раз, другой, третий. Тщетно. Затем уперся своим в край камня, крепко ухватился чуть ниже колена, потянул на себя, распрямляясь. И снова безрезультатно. В отчаянии огляделся вокруг, увидел свой нож, подхватил его и застучал рукояткой по камню часто-часто. Звук в воде разносится намного лучше, чем на поверхности, так что Хруст - третий ныряльщик в лодке Свэла, непременно должен услышать стук. Вдвоем мы сможем вырвать Лиорана из природного капкана, пусть с ней, с ногой, чтобы с ней не случилось, главное, он останется жив. Пройдет еще совсем немного времени, и даже Николь, обладающая даром искусной целительности, не сможет вернуть его к жизни.
Хруст, а этого долговязого худого парня с вечно сонным выражением лица прозвали так, потому что он при ходьбе громко хрустел коленом, показался из-за густо разросшихся водорослей. Ему хватило одного взгляда, чтобы оценить ситуацию, но когда я жестом показал ему плыть к нам, на помощь, он помотал головой, ударил ладонью в грудь, после чего показал вверх.
'Воздуха хватит только на то, чтобы всплыть', - понял я его. - Что же делать? Мне самому его хватит совсем ненадолго. Несколько мгновений и все, придется бросить Лиорана'.
Оставалось единственное: отхватить ему ножом ступню, и в этом был весь его шанс. А затем быстро наверх, чтобы он не успел изойти кровью, перетянуть рану у меня уже не хватит воздуха.
'Ну-ка, еще разок!', - и я дернул ногу Лиорана так, что внизу, между камней, раздался какой-то нехороший, похожий на треск звук.
Но главное, мне удалось выдрать ногу из западни, и теперь наверх, наверх как можно быстрее: легкие от недостатка воздуха жгло уже нестерпимо. Я лихорадочно работал ногами, помогая свободной рукой, прижав к себе безжизненное тело Лиорана. Вот она, темная тень от дна лодки, казалось бы, совсем близко, но как же медленно мы приближались к ней.
Было видно, как плывущий вверху Хруст перевалился через ее борт. Прошло пара мгновений, и к нам навстречу устремился брат Лиорана, Свэл.
'Быстрей, быстрей, - молил я его, - Иначе придется поднимать наверх сразу два тела'.
Смутные тени я увидел краем зрения.
'Акулы! - мелькнула паническая мысль. - Их привлек запах крови из раны Лиорана!'.
И я не ошибся. Откуда-то со стороны моря, из-за нагромождения кораллов, появились три хищницы, разрезая воду с особым изяществом, если не понимать, что они несут смерть. Я взглянул наверх, на Свэла: даже братская любовь не сможет перебороть в нем инстинкт самосохранения, как мне самому до ужаса хотелось отпустить тело Лиорана. Тогда акулы устремятся вслед за ним, истекающим кровью, и у меня появится шанс.
Свэл действительно завис в воде, глядя в сторону морских убийц, и вдруг те, будто внезапно чего-то испугавшись, метнулись туда, откуда только что и показались.
* * *
Я лежал на спине, слушая как волшебную музыку скрип уключин и крики чаек над головой, борясь с глупой счастливой улыбкой: мне удалось остаться в живых. Лежал и вдыхал морской воздух, пропитанный запахом соли и йода, медленно так вдыхал, наслаждаясь. Саднило ободранный о борт лодки бок, когда я в нее взбирался, но какие это мелочи в сравнении с тем, чего мне удалось избежать!
'Мы никогда не ценим то, чего очень много, что дается нам бесплатно, как например, воздух, - размышлял я. - И только в такие моменты как сейчас начинаешь понимать, чего он действительно стоит'.
С берега доносились тревожные возгласы, а на самом крае прибоя собрались все обитатели Готинга, и еще команда моего 'Странника'. Ничего, уже успел помахать всем им рукой, показывая, что все в порядке.