Началась вторая. Фаор применил новую тактику: он перестал бить и стал фехтовать. Вместо сильных рубящих взмахов король Инкрустара стал колоть или старался коснуться рук и торса противника вскользь, почти плашмя, отклоняя надолго лезвие от горизонтального положения. Опять это была лишь проверка. Горн выдержал. С фехтованием у него получалось намного лучше, но и на этот раз юноша не помышлял об атаке, он лишь защищался – успешно, но очень пассивно.
Король вновь сменил тактику. Теперь порядка в его технике не было. Фаор и колол, и рубил, мгновенно менял руки, очень быстро переходил от одного приема к другому, начиная серию, не заканчивал ее, а приступал к совершенно новой…
Такого стиля Горн еще не встречал! Он почувствовал себя учеником, восторгающимся мастерством учителя и даже не думающим о том, что может и сам изобразить нечто подобное. Восхищаясь и ужасаясь одновременно, принц выкладывался на все сто процентов, парировал все выпады, уклонялся от всех ударов. Он не видел уже короля – лишь фиолетовый меч, который словно жил своей жизнью, который умел летать и жалить с чудовищной скоростью и без малейшей закономерности или логики. В ушах стоял звон, который заглушал все звуки, кроме ударов сердца, бившегося так сильно, что, казалось, вот-вот проломит грудную клетку и вырвется на свободу. В глазах не было ничего, кроме блеска металла. Сознание руководствовалось не столько зрением, сколько неким чутьем, которому достаточно было малейшей игры света на благородной стали, чтобы предположить, куда и зачем та движется, чтобы понять, как остановить ее или как уйти от смертельно опасной встречи…
И вновь король сделал несколько шагов назад, чтобы передохнуть и посмотреть на противника – словно гурман, разглядывающий на свет бокал с любимым вином. Разогревшийся, с вздувающимися, как у быка, ноздрями, с блестящим от восторга взором, Фаор производил впечатление демона, вырвавшегося из подземного плена и ощутившего себя в родной стихии, где наконец смог почувствовать себя богом. Горн с ужасом понял, что и третий выход короля был всего лишь разминочным, всего лишь пробой. Фаор не дрался еще в полную силу, он ни разу еще не попытался нанести удар по горлу – финальный и самый важный… Отступать было некуда, юноша стиснул зубы и сам пошел навстречу противнику.
Король обрадовался смене сценария. Он позволил Горну какое-то время атаковать, а потом мгновенно вернул себе инициативу, посыпавшись на юношу дождем скользящих и колющих выпадов. И вновь Горн не знал такой техники. Меч Фаора скользил по клинку меча юноши, по эфесу, по рукам и по туловищу юноши. Он словно стал жидким – обтекал и огибал все препятствия, вместо того чтобы врезаться в них, теряя запас энергии и давая противнику время для размышлений…
Вновь Фаор отступил, любуясь. Принц сперва даже не понял чем – ничего серьезного вроде бы не случилось. Заметив на губах короля улыбку, Горн посмотрел на себя: белая тонкая рубашка стала красной и липкой от крови. Торс и руки покрывали многочисленные порезы – неглубокие, но кровоточащие. Фаор многозначительно поднял бровь, намекая, что Горн потерял очко. Юноша побледнел, осознавая смысл своего промаха: защищаясь от опасных прикосновений, он не уделил внимания едва заметным, едва скользящим по его коже касаниям. Теперь, истекая кровью, сочащейся из множества мелких царапин, принц был приговорен к поражению! С этого момента время играло в команде Фаора. Король мог ничего не делать, просто защищаться и ждать, когда противник лишится сил от потери крови!
В следующий же миг Горн понял, что думать нужно совсем не об этом. Фаор не станет ждать, пока враг ослабеет, – это не в его стиле. Пустив принцу кровь, король не заручился победой, он всего лишь показал свое мастерство. Но он не запасся временем, напротив, отнял его у себя, вынуждая завершить поединок намного раньше, еще до того, как скажется заработанное преимущество!
Так и случилось. Дав Горну до конца осознать, что его ждет, король бросился в наступление. Теперь он не просто бил, он атаковал с театральностью и изяществом, король чувствовал свое явное преимущество и хотел немного сыграть на публику. Но даже так, выбирая между произведенным на публику эффектом и реальным результатом, Фаор казался заметно сильнее.
Горн защищался с отчаянием обреченного. Однако с таким настроением он и в самом деле был обречен! Когда понимание этого простого факта дошло до сознания юноши, принц вспомнил, каким образом одерживал все свои гладиаторские победы. Он стал меньше следить за мечом Фаора, больше прислушиваться к своим предчувствиям. Вот тогда и сказалась разница между королем-Избранным и подневольными гладиаторами! Горн четко видел, что произойдет через мгновение, но он не находил ни одного способа повернуть событие в нужную сторону! Провидение позволяло узнать его планы, но оно не хотело уходить с прямой линии, по которой твердо ступал могучий король Фаор!..
Потратив некоторое время в бесплодных попытках переломить ход сражения, Горн заметил, что его тревога растет с каждой минутой. Это могло означать только одно – момент страшного финала неумолимо приближался. И вот предчувствие стало принимать форму инстинктивного ужаса, теперь оно не только не помогало, но даже сковывало движения, делая удары принца менее точными и более слабыми. Горн все явственнее видел, как все закончится. Но он ничего не мог предпринять: Фаор не только сам не допускал ошибок, он не интересовался ошибками принца, не желал умалять заслуги своего мастерства и намеревался взять победу не везением, а искусством.
И вот наступил момент, когда страх начал леденить кровь принца, расползаясь от сердца по всему телу, – Фаор приступил к завершающей серии ударов. Глаза Хонтеана, до этого безучастно взиравшего на бой Мастеров, сверкнули привычной чернотой в сознании юноши. Горн увидел, как через секунду обрушится на его шею меч Фаора, всем ударом – от замаха до остановки. И в этом движении существовал один-единственный миг, в который Фаор потеряет из виду противника, когда свет прожектора отразится от фиолетового клинка и ослепит глаза короля. Не размышляя ни мгновения, не дожидаясь, пока увиденное событие случится на самом деле, Горн нырнул в спасительную "слепую зону", увидел и в самом деле незащищенный торс противника и, не задумываясь, нанес Фаору удар в живот. Король рухнул на колени! В истерическом состоянии, еще не сознавая спасшего его чуда, Горн начал прием, который в Школе отрабатывали до автоматизма – прием, отводивший в сторону меч врага, вырывающий миг для секущего взмаха и завершающего все отсечения головы.
Ошеломленный внезапной болью и непониманием, когда и в чем допустил ошибку, Фаор тут же разгадал намерения юноши. Силы быстро покидали короля. Он не мог вскочить на ноги, не мог быстро взмахнуть клинком. Предсмертный ужас заставил Фаора схватиться за спасительную соломинку. Король вспомнил о браслете на правой руке. Левая рука короля устремилась к браслету, но меч Горна уже летел к совсем незащищаемой шее…
Зеленый меч достиг цели; жуткая боль ударила Горна; рука принца дрогнула и ушла в сторону. Горн упал без сознания от болевого шока. Король Фаор упал мертвым…
В зале наступила зловещая тишина, через миг разорвавшаяся визгом и криками. Силовую стену отключили. Диск арены стал опускаться. Хамовники, биоинженеры, охрана – все бросились к королю и его противнику.
Ваним, который оказался подле Фаора одним из первых, первым понял, что произошло самое страшное. Он перехватил Эльнору, мешая королеве посмотреть на сраженного мужа. Женщина пыталась вырваться, но у Хамовника была железная хватка, а его взгляд гипнотически успокаивал с силой внутривенной инъекции.
– Пусть его скорей вылечат! – вырываясь, кричала Эльнора. – Даже если мальчишка отсек ему голову, пусть скорее пришьют на место! Мальчишка безродный! Бой был ненастоящим!
– В этом-то и проблема, ваше величество! – тяжело дыша от потрясения, произнес Ваним. – Короля уже не вернуть!
– Почему?!! – женщина завизжала, с ужасом наблюдая, как расступаются с опущенными руками люди, только что спешившие оказать Фаору срочную помощь.
– Мальчишка попытался, но не смог сделать все, как положено, – мрачно признал Ваним. – Он не Избранный – наивно было надеяться…
– Что вы говорите?! – нетерпеливо перебила Эльнора.
– Меч юноши дрогнул. Он не отсек голову короля. Он… рассек ее и повредил мозг. Вам лучше не видеть этого!
– О небо! – Королева отшатнулась, едва не теряя сознания.
– Что нам делать? – капитан, командовавший караулом, спрашивал и у королевы, и у Ванима, поскольку не знал, кого сейчас считать главным.
– Есть закон, – напомнил Ваним. – Безродный, покусившийся на жизнь короля, должен быть осужден и приговорен к смерти!
– Но его величество сами изволили… – усомнился офицер.
– И все же этот бой нельзя считать Поединком Крови: в нем участвовал непосвященный! – возразил Хамовник. – В любом другом случае, вне зависимости от побуждений, убийца короля – преступник, заслуживающий кары.
– Прикажете увести его?
– Разумеется, капитан!
– Да, но что мы скажем народу? – спросил подоспевший помощник Ванима, Лорсен.
– Еще не знаю, – признался Ваним. – Здесь столько свидетелей, что скрыть правду сложно.
– Невероятно! – прошептал Лорсен. – Избранный пал от руки безродного! Первый случай в истории! Что скажет Священный Синод?
– Одно из двух, – тяжело вздохнул Глава Ордена. – Либо мальчишка и в самом деле был Избранным, но мы знаем, что это не так; либо Провидение решило наказать Фаора за святотатство – король Инкрустара слишком часто играл судьбой, подаренной ему свыше… Но ты прав: в любом случае у нас серьезные неприятности!
Глава 15
– Я расследую убийство короля, – объяснил Лорсен, усаживаясь в кресло напротив Хонтеана. Оба находились в комнате, предоставленной Жрецу Времени во дворце Фаора до завершения расследования и суда над Горном.
– Хотел бы поговорить с вами. Вы были тренером этого парня?
Хонтеан слабо улыбнулся с таким отрешенным видом, словно разговаривал сам с собой:
– Не совсем тренером. Скорее учителем…
Хамовник нахмурился, вглядываясь в монаха. При всем своем таланте читать в душах людей, Лорсен положительно не видел перед собой никакого внутреннего мира, одну заурядную физическую оболочку.
– Учителем чего? Фехтования?
– Духовным наставником. Я не учил Горна драться. Когда мы встретились, юноша уже умел пользоваться холодным оружием.
– Где и когда вы встретились?
– На "Айсберге" – это рабовладельческая космическая станция. Город рабов и Хозяев. Юноша прибился ко мне, ему не хватало моего спокойствия, мне – его жизнелюбия. Мы сдружились.
– Чему же вы его учили?
– Переносить лишения. Жить в гармонии. Не чувствовать себя изгоем.
– Он рассказывал вам о себе?
– Говорил, что отпрыск благородной семьи.
– Что он – принц Горн? Вы верили?
– Я разумный человек. Я верю лишь в то, что знаю.
– То есть не верили?
– Верил и не верил. Как вы сейчас. Он мог быть принцем, мог и не быть им. И первое, и второе утверждение требует доказательств, не так ли?
Лорсен вздохнул, приходя к выводу, что зря тратит время. Этот человек не хотел или не мог оказать ему помощь.
– Но вы были близко знакомы, – продолжал допрашивать Хамовник. – Вы замечали за юношей нечто такое, что выходило бы за рамки нормального и привычного?
– Был ли этот парень странным? Не более, чем вы или я. А в рамки он, конечно, не вписывался, раз побеждал во всех поединках.
– Вы не видели, как именно он это делал?
– Меня туда не приглашали.
– Но вчера вы были свидетелем странной гибели его величества?
– Не назвал бы ее странной. – Хонтеан сделал глубокомысленное лицо. – Двое мужчин в исступлении лупили друг друга острыми стальными предметами. Что странного, что один из них пострадал?
Лорсен подозрительно заглянул в глаза монаха – там жила тьма, лишенная малейших эмоций.
– Вы намеренно прикидываетесь дураком? – сурово спросил Хамовник. – Разве вчера вы не заметили, что король Фаор на голову превосходит вашего друга?
– Да, конечно. Но победил более слабый. Такое случается.
– Когда Провидение того хочет, – согласился Лорсен. – Но Провидение всегда было на стороне Избранных! Раса королей возникла не сама по себе: мы долгие годы отбирали лучших из лучших, одареннейших из одаренных, удачливейших из удачливых! Первые вставшие у руля истории не были случайными победителями – их показало нам само Провидение!
– Про это я ничего не знаю, – признался Хонтеан.
– Про это знаем мы, служители Ордена, – кивнул Лорсен. – Скажу вам больше. Мы почувствовали, что что-то пошло не так. Мы заметили помутнение в сознании. Почувствовали дисгармонию. Вмешательство… Понимаете?
– Если честно, то нет.
– Мы почувствовали, что кто-то намеренно подтолкнул судьбу Фаора к финалу!
– Это я понимаю, – признал Хонтеан. – Юноша подтолкнул. Он ударил Фаора мечом в живот. Один удар изменил ход всего поединка.
Лорсен стиснул зубы, едва сдерживаясь. У него складывалось впечатление, что раб попросту насмехается.
– Я говорю не об этом! – сердито объяснил Хамовник. – Какая-то сила вмешалась в ход событий. Внешняя сила!
Хонтеан внимательно посмотрел на Лорсена, словно слова Хамовника заставили его задуматься над чем-то очень серьезным.
– Вы хотите посмотреть на вчерашнее происшествие через призму своего вероучения? – понял монах. – Вы думаете, ваша вера подскажет вам ответ на вопрос, почему в природе происходят странные вещи?
– А вы что думаете?! – теряя терпение, воскликнул Хамовник.
– Пока ничего, – задумчиво покачал головой Хонтеан. – Мне нужно время… Можно только попросить вас?
– О чем же?
– Если найдете ответ, поделитесь со старым философом. Мне было бы очень любопытно узнать, была ли победа моего друга случайной или же исход поединка – закономерность, предначертанная нам свыше.
Лорсен вновь посмотрел на "тренера". Он чувствовал, что старик издевается, но тон, слова, взгляд – все держалось в рамках приличия. Что Хонтеан думал и чувствовал на самом деле, было сокрыто в такой глубине его темных глаз, что Хамовнику не хватало внутренних сил, чтобы проникнуть туда. Ему оставалось только передать смысл разговора Главе Ордена. Однако едва ли стоило заострять внимание на старом философе. Если бы Ваним думал, что причина странного поворота истории в самом деле известна учителю и другу убийцы, он наверняка захотел бы встретиться с Хонтеаном сам, а не поручал бы такое важное дело своему менее талантливому помощнику.
– Могу ли и я задать вам один вопрос? – поинтересовался Хонтеан.
– Спрашивайте?
– Я заперт в этой комнате или могу чувствовать себя свободным?
Лорсен задумался.
– Вопрос сложный, – признался он. – Я не готов сам на него ответить. Дворец принадлежит теперь королеве Эльноре. Ходить по нему – привилегия, а не право. Что касается вашей свободы в глобальном смысле, вы принадлежали королю Фаору, теперь короля нет. Нужно ли думать, что и вы переходите в распоряжение Ее Величества? Рабства как такового в Инкрустаре не существует. Есть обязательства служащего перед господином. Ваши обязательства мне не ясны. Не знаю, с какой целью король Фаор привез вас в столицу.
– Тогда я сформулирую вопрос уже: могу ли я встретиться с Горном? Я помогал юноше в менее тяжелые для него моменты, с моей стороны было бы невежливо оставить его сейчас.
– Слова благородные, – признал Лорсен. – Пожалуй, я запрошу для вас пропуск.
Горна поместили за пределами экосистемы с белокаменным дворцом Фаора, в камере, среди помещений специального назначения, которых на космическом корабле-дворце было великое множество. Камера охранялась электронной системой слежения и тремя кольцами патрульных, собранных из различных родов войск и подразделений, что должно было гарантировать невозможность подкупа. Камера была обыкновенной стальной коробкой с толстенными стенами. Из мебели в ней присутствовала лишь кровать, из удобств – только унитаз и кран с питьевой водой.
После боя с королем Горну была оказана медицинская помощь, поэтому порезы его больше не беспокоили. Зато беспокоили мысли. Юноша был в полубреду и практически уже не различал, где явь, а где только его фантазии.
Первым Горна навестил тот же Лорсен.
– Почему я здесь? – спросил гостя принц.
– После того, что вы сделали… – Лорсен только развел руками.
– Сделал? – Горн сдвинул брови, разбираясь в своих воспоминаниях. – Я победил Фаора.
– Вы убили короля Фаора, – подняв палец, наставительно уточнил Хамовник.
– Убил? – Горн покачал головой. – Мы сражались. Я победил. Это не убийство!
– Если простолюдин убивает короля, его ждет наказание! – напомнил Лорсен.
– Это Фаор так сказал?
– Король не может говорить. Король умер!
– Если короля убивает простолюдин, – уверенно заявил Горн, – его оживляют. Если вы говорите, что Фаор умер, значит, признаете, что его сразил Избранный?
– Я говорю, что король умер, потому что последним своим ударом вы повредили мозг его величества. Короля могли оживить, но это был бы уже не Фаор – наука и религия против таких операций.
– Разве я не отсек ему голову? – не смог вспомнить юноша.
– Нет. – Лорсен нахмурился, удивляясь хладнокровию Горна: – Вы не только совершили убийство, но еще и так спокойно говорите об этом?
Горн устало вздохнул:
– Я не совершал убийства. Я сражался Мечом Избранного. Король Фаор мог безнаказанно убить меня; я же, победив короля, стал преступником?
– Боюсь, что так.
Горн испуганно вскинул глаза на Хамовника, осознавая, что его участь давно решена:
– Что меня ждет?!
– Вас будут судить, Горн.
– Когда?
– Через неделю.
– Суд – звучит не так страшно. Есть надежда, что меня оправдают?
– Нет!
– Говоря иначе…
– Вас ждет смертная казнь.
Горн побледнел. Он прекрасно знал, что полагается убийце короля по закону, но слова Хамовника, обращенные лично к нему, прозвучали слишком зловеще!
– Вы не верите, что я принц? – спросил юноша.
– Исключено. Мы еще раз проверили биокод. Вас нет в базе правителей космоса.
– Я не знаю, что там с базой, – стараясь говорить как можно спокойнее, чтобы убедить единственного человека, который пришел его выслушать, заговорил юноша. – Но я и в самом деле принц Горн! Вы можете расспросить меня. Я знаю всех друзей отца, знаю всех членов королевской семьи, всех высших сановников Восточного Ордена! Я учился в Школе Избранных! Я знаю и умею многое из того, чего не может знать и уметь ни один простой человек!
– Но это не делает вас принцем! – остановил его Лорсен. – Идентификация с помощью индивидуального биологического кода до сих пор считается совершенной. Мы не можем просто поверить! Других документов, подтверждающих личность, при вас нет. Нам остается лишь ограничиться проверкой биокода по базе!
– Пошлите запрос в Веридор! – умоляюще простонал принц. – Они подтвердят! Они пришлют к вам кого-нибудь с самым быстрым галактическим лайнером!