- Именно, - соглашается дворецкий. - Не могу говорить с полной уверенностью, но по некоторым случайным оговоркам - хотя их и было немного за эти годы - он находится где-то в центральном Лондоне. Возможно, рядом с Темзой. Почти наверняка, в доме, а не на плаву.
Я морщу лоб.
Центр, да? Центр - это дорогие исторические дома, магазины, отели… А самое главное - это значит, что Руди и не планировал заражать "лилит" весь Лондон - как бы он тогда продолжал тут жить? А мы, значит, повелись на шантаж, дурачье, чертовы спасители человечества… Еще раз стоп. Самобичевание - это полезно, поскольку разгружает психику, но неперспективно. Отложим. Информация хорошая, своевременная, да только как ее приложить к окружающей реальности и обернуть нам на пользу? Проверять все мало-мальски подходящие дома по такой слабой наводке - безнадежное дело, конечно, но все же это след, это уже определенно след…
Уолтер смотрит на меня с чем-то, напоминающим интерес.
- Если не возражаете, хотел бы спросить - что вы собираетесь делать сейчас, мисс Виктория?
Ага. А ведь и верно, я же еще с ним не закончила.
- Я собираюсь спасти Алукарда, - сообщаю я с уверенностью, которая на самом деле почти полностью является иллюзией. - А также нас всех - за компанию. Если понадобится, то и самостоятельно, но лучше, конечно - совместно с кем-нибудь по-настоящему умеющим. Есть у тебя такие на примете?
Уолтер мерцает слепящим бликом своего монокля и опускает глаза.
У него есть.
* * *
Не думаю, что Руди настолько продвинут технически, что имеет возможность отслеживать перемещения всех служащих организации "Хеллсинг". Деньги у него наверняка имеются - золото нацистов, все такое, а вот возможности все же серьезно ограничены. Вряд ли у него остались выходы на людей, готовых копать под организацию, причем именно здесь, в Лондоне, а новые выходы найти - дело не одного дня и даже года. Да и не любит он людей, насколько можно судить. Любой вампир - в первую очередь социопат, в лучшем случае рассматривающий окружающих как неразумных детей. Но на лучшее я бы в случае с Руди даже не закладывалась. Людей он совершенно явно ненавидит.
Я кстати, тоже к ним особой любви не испытываю. Но от меня этого и не требуется, к счастью.
В общем, несмотря на исчезающе малую вероятность слежки, базу я покинула продуманно, на одной из патрульных машин, договорившись заранее с лысым Фергюсоном в обход Интегры. Секретное задание, типа. А уже этот патруль, доехав до своего блокпоста у Смитфилда, высадил меня, и там я уже сама добиралась.
Вообще, конечно, мне казалось, что оперативный штаб Католической церкви будет располагаться в здании повнушительнее. Ну, например, в Вестминстерском соборе, похожем на смесь пряничного домика и футуристического инопланетного завода. С другой стороны, в незаметности сейчас было куда больше плюсов.
Церковь Сэйнт-Мэри Мурфилдс - это на Элтон-стрит, между ювелирным магазином и небольшим ателье, если не знать, легко пройти мимо. Ни мощного фасада, ни золота и лепнины, ни даже отдельного здания - скромная каменная арка с ангелами, да стеклянная дверь под ней. У нас в таких помещениях располагались сначала художественные музеи, а потом туристические агентства.
Спустившись на три ступеньки - церковь расположена ниже уровня земли - оказываюсь внутри, там меня уже встречает добродушный седоватый мужчина в очках и простом черном пиджаке с воротничком-колораткой. Вот только руки у него неправильные - не бывает у священника таких жилистых, грубых рук. А особенно у него не бывает характерного следа от спускового крючка на указательном пальце правой руки. И оружейным маслом от священников тоже очень редко пахнет.
- Я могу вам помочь? - интересуется он вполне доброжелательно. - Служба закончилась, а причастие было рано утром, извините, мы ориентируемся на молодых работающих католиков, так что…
- Хотелось бы повидаться с отцом Андерсоном, - сообщаю я. - Я из "Хеллсинга".
Священник, который не священник, в легком раздумье.
- Я должен доложить, - наконец, решает он, полностью плюнув на маскировку, после чего ловко вбивает короткое сообщение в телефон, почти сразу получает ответ и расслабляется.
- Вы можете пройти, - сообщает он.
- Семь благословений тебе, добрый человек, - киваю я, шмыгая мимо.
Церковь красива. У нас тоже есть соборы, в которых мне нравится, но они как-то про другое, что ли. Они больше величественные, яркие, монументальные - в них и заходить-то боязно, вдруг что не так сделаешь, старушки зашипят, осудят, заплюют. А здесь, такое впечатление, ты просто зашел к кому-то домой. Кому-то богатому, могущему себе позволить мраморные арки, колонны, висячие люстры и статуи по углам, но никак не в обитель бога на земле. Нет такого впечатления. Может, это и неправильно, конечно. Но мне нравится.
А еще тут акустика отменная - незаметно не подкрадешься.
Александр Андерсон сидел за одной из многочисленных, по их традиции, лавочек, развернутой так, чтобы было удобно протянуть длинные нескладные ноги, и читал, уткнувшись в ноутбук. Телефон, с которого он поминутно отбивал сообщения, лежал рядом. А дальше, где, наверное, располагался алтарь, расселись какие-то рослые ребята в наушниках, перебрасываясь негромкими фразами. Наверное, и еще кто-то тут был, но увидеть больше не получилось. Я крутила головой, не стесняясь, рассматривая внутренности церкви. Раз на меня не обращают внимания, так чего время терять?
- Присаживайся… Виктория Серас, - машет Андерсон рукой, не отрываясь от экрана. - Я сейчас.
Я сажусь. Скамейки неудобные, видимо, специально такими сконструированы, чтобы верующим жизнь малиной не казалась. Сделали бы уже как у нас - только стоячие места, нечего путать посещение храма господня с дружескими посиделками. Я некоторое время развлекаюсь, прикидывая, насколько удобно держать в таком месте оборону против подступающих упырей. Выходит, что довольно удобно - окон мало, двери узкие, стены каменные, плюс дополнительные выходы в наличии. Вот только никакие упыри сюда не полезут, очень уж это мелодраматично, а значит, невозможно. Тут, в этой реальности, все довольно грязно и подло. Примерно как в жизни.
Щелкнув напоследок по клавишам, Андерсон закрывает ноутбук и сосредотачивается на мне.
- Итак, - в его зеленых глазах нет того веселого помешательства, что я помню по аниме. А вот тяжелый, небритый подбородок есть, и шрам на щеке тоже. Боевой такой поп. Или пастор. Или святой отец, я не очень знаю, как они у католиков правильно называются. - Учитывая, что твоему появлению не предшествовало уведомление от организации, рискну предположить, что ты сейчас действуешь самостоятельно и не представляешь никого, кроме себя самой. А учитывая, что ты обратилась не к самому очевидному союзнику - я имею в виду Влада, конечно - а практически к незнакомому человеку, можно сделать вывод, что ситуация, по твоему мнению, отчаянная. Или… - он немного напрягается, - или с ним что-то случилось?
На произнесенном имени меня немного дергает, но потом доходит, что это он про Алукарда. Ну да, они же тут чуть ли не лучшие друзья-товарищи. А насчет причин моего прихода это он верно подметил, да. Черт возьми, настоящий Шерлок Холмс.
- В общем-то, - внутри меня действуют какие-то смешанные чувства. И облегчение, что я наконец добралась до понимающего человека, и благодарность за его готовность выслушать, и понимание, что описать проблему будет куда сложнее, чем мне казалось, а решить - куда сложнее, чем описать. И еще почему-то хочется расплакаться. Настоящий коктейль эмоций, на любителя, смешать, но не взбалтывать. - В общем-то, наверное, все вместе.
* * *
- Понимаю, - вежливо говорит Андерсон, когда я заканчиваю свой не слишком связный рассказ. Он ни разу меня не перебил, только несколько раз открывал ноутбук, чтобы сделать какие-то запросы, да еще отстучал один раз сообщение на телефоне. - А что именно вызывает у тебя особое беспокойство?
Ну, приехали. Это тонкое издевательство у него такое? Или мне повторить все сказанное на бис? Или это просьба сделать выжимку из вышесказанного? Будем исходить из последнего, чтобы окончательно уже не потерять веру в человечество.
Итак, что там от меня требовал в свое время седенький профессор на кандидатском экзамене? "Мария, умение говорить коротко и по сути - главное оружие толкового ученого. Лить воду может любой вор или политик".
- Первое - потеря Алукарда, который под воздействием аргументов Руди стал, в лучшем для нас случае, фигурой пассивной, а в худшем - перешел на сторону врага. Второе - сохранение за Руди основного козыря - угрозы активировать всех упырей. Третье - пассивная позиция руководства "Хеллсинга" в решении указанных проблем. Четвертое - наличие в организации вражеского "крота", годами сдававшего Руди критическую информацию. У меня все.
- Лихо, - оценивает Андерсон. - Превзошла мои ожидания. Я-то рассчитывал на три пункта. Обычно стараются уложиться в три. Отвечаю: потери Алукарда, насколько я понимаю, не произошло, он жив, дееспособен и не находится под чужим контролем. Думай о нем, как о козыре в рукаве, своего рода "засадном полке". Соответственно, руководство ваше действует обдуманно и трезво, беспокоиться о нем не стоит. Важность "крота", этого твоего Уолтера, тоже нельзя переоценивать, скорее всего, он и правда сдавал какую-то малозначимую информацию - а быть может, и прямую дезинформацию. Думаю, Интегра давно в курсе этого маленького предательства и использует его в своих целях.
Я молчу. У меня нет слов. А у Андерсона еще есть.
- Остается один действительно важный пункт - угроза взрывообразного роста числа упырей при помощи, предположительно, имеющегося у Руди устройства, которое мы условно назовем детонатором. Однако, как ты правильно отметила ранее, находясь в Лондоне, Руди вряд ли рискнет совершить полномасштабную диверсию - ему здесь станет некомфортно. А с небольшими вспышками мы с вами, полагаю, справимся. Есть средства.
Я кое-что вспоминаю. "Признаться, Dame Integra, натура у меня такая - люблю рисковать. И это обычно окупается - некоторые ваши друзья могут подтвердить."
Руди игрок. Он выбирает парадоксальные, неочевидные решения - и раз за разом выигрывает у, казалось бы, многократно превосходящих сил. Это стоит обмозговать. Но сначала закончим с отцом Александром.
- Вот как, - стараясь оставаться спокойной, говорю я. - И что, вас, получается, не беспокоит сложившаяся ситуация?
- А должна? - вежливо интересуется Андерсон. - Оттуда, где я стою, она не выглядит… критической. Сложной, запутанной - да, возможно. Но впадать в уныние, как мне кажется, совершенно незачем. Да и вообще, уныние - смертный грех, должен заметить.
Спасибо за бесплатный выпуск "Слова пастыря", отче.
- А что именно удерживает вас от впадения в уныние, если не секрет? - меня уже немного потряхивает. Ну, получается, что сотни смертей по всей стране, десятки, как минимум, вампиров, упырей, плюс неизвестно сколько потенциальных носителей "лилит", да еще полуразрушенная организация, призванная с этими существами бороться - это не повод для печали.
Отец Андерсон серьезен.
- Работа по локализации главы "Миллениума" ведется. Жертвы среди гражданского населения сведены к минимуму. А разумный маневр Алукарда, все равно сидевшего без дела, привел к тому, что новых вспышек заражения в городе и стране пока не будет. Он выигрывает нам время, Виктория.
Ага. В общем, Андерсон, получается, окончательно вошел в секту "Свидетелей Алукарда и Его Хитрого Плана". Все что делает их предмет обожания - верно по определению. "Учение Маркса всесильно, потому что верно", это мы уже проходили, спасибо большое. Но сильнее всего меня торкает даже не это. А сказанное на несколько секунд раньше.
- Жертвы сведены к минимуму? Да несколько сот человек рассталось с жизнью только во время операции в Белгравии, а сколько раньше? А сколько…
- А сколько людей проживает в одном Лондоне? - невозмутимо прерывает меня священник. - Восемь миллионов? Чуть больше? Разумеется, прискорбно, что жертвы все же имели место, но если бы не мы - и не вы, "Хеллсинг", - то их могло быть куда больше. А наша цель - уничтожение мерзавцев из "Миллениума" - тем временем все ближе.
Прекрасный подход. На земле живет семь миллиардов человек, а значит, если стереть с ее лица миллионов пятьсот - многие даже не заметят, а жертвы все равно, можно сказать, будут "сведены к минимуму".
- Ну, конечно, - слова вылетают какими-то обрывочными, резкими комбинациями звуков. Как всегда, когда я злюсь. - Цель оправдывает средства, так?
- Ну что за чушь, в самом деле, Виктория, - Андерсон укоризненно разводит руками. - Взрослая девушка, разумный человек, отличный боец, насколько я знаю, а повторяешь… глупости всякие.
Он делается серьезным.
- Цель - это просто цель. Она сама по себе ничего не оправдывает. Это делают люди. Понимаешь? Люди, в меру своих способностей и умений, сами решают, достойна та или иная цель той или иной жертвы. Никто больше. Одни цели поменьше - и требуют меньше усилий для достижения. Другие побольше - но и запросы у них соответствующие. Третьи - совсем глобальные. Добраться для них труднее всего, и пожертвовать приходится многим. На самом деле многим. И многими.
Андерсон некоторое время молчит.
- И поэтому если завтра окажется, что для окончательного искоренения этой нечисти нужно будет уничтожить половину населения Лондона, и самому лечь рядом с ними - я с готовностью принесу эту жертву. Ибо цель - неизмеримо выше.
- Не совсем ортодоксальный подход, - нахожу я все-таки какие-то слова.
- Не совсем ортодоксальная ситуация, - парирует Андерсон. - Церковь в курсе такой стратегии, конечно, хотя официально ее и не поддерживает. Но разрешает, учитывая обстоятельства.
Он как-то совсем по-домашнему потягивается и откладывает всю электронику в сторону.
- Что-то мы заговорились о постороннем, нерелевантном. Давно пора к делу. Очевидно, тебе требуется помощь. Какого рода ее ты бы хотела получить?
А мне эта мысль только-только в голову пришла: чего я вообще сюда приехала, чем они мне помогать будут? Что, отец Андерсон сейчас с диким гиканьем выхватит из-под скамейки две сабли и понесется вместе со мной по мощеным древним камнем набережным Темзы, богатырским нюхом выискивая затаившихся нацистов? Зачем я опять, в который уже раз, поступаю точно как Виктория из аниме - руководствуюсь дурацкими порывами и эмоциями, вместо того, чтобы сесть, подумать и обозначить, хотя бы на тактическом уровне, свои будущие действия? Что дома меня это преследовало, что здесь никуда не делось. Ничего удивительного, что и результаты получались соответствующие, и там и здесь.
На грудь опять давит невидимая тяжесть. Эта чертова бетонная плита, а казалось бы, что мне стоило тогда взять чуточку влево…
В этот момент звонит телефон. Громко, резко, требовательно. Андерсон бросает на экран взгляд, хмурится и решительно встает.
- Это важно, Виктория, я должен ответить. А ты пока подумай.
А отчего бы и не подумать, собственно? Реальной помощи мне, похоже, и тут не дождаться, надежды на то, что Андерсон реально оценит опасность, не оправдались. Расчеты на то, что он выделит мне каких-то людей, чтобы хотя бы попытаться вычислить Руди и его кодлу, так и остались в разряде смелых мечтаний. Значит - что? Домой, на базу, закутаться в одеяло, смотреть старые фильмы и пить чай с малиной в память о покинувшем нас Алукарде. Ждать указаний от Интегры, которых, похоже, так и не будет. Готовиться к худшему: даже поверив, что все, сказанное Руди - чистая правда, нельзя не понимать, что он подарил Алукарду сына не просто так, не по доброте душевной. У него есть цель, и хорошего в этой цели ничего не может быть просто по определению.
Создание нового высшего вампира, полностью подконтрольного исключительно ему. Всемогущего, бессмертного, но молодого, без накопленного столетиями опыта. С его помощью, и со своим чутьем на риск, Руди будет способен совершить практически все, что угодно, от государственного переворота до уничтожения жизни на Земле - просто так, для развлечения. А почему бы и нет? Черт, почему бы и нет? Возможно ли такое развитие событий?
Конечно, возможно, раз не исключено.
А что я могу сейчас сделать, чтобы этому развитию помешать? А ничего, на кубиках выпали нули, возвращаемся на первую клетку.
Ко мне подходит Андерсон, и я встаю.
- Святой отец, - чужие, незнакомые слова легко срываются с языка, - извините за беспокойство, я сделала вывод, что не имею права и возможности просить вас о помощи. Извините за беспокойство и спасибо, что уделили мне время.
Андерсон смотрит на меня как-то по-новому. Задумчиво. Словно что-то просчитывая.
- Знаешь… Виктория. Забавная ситуация - десять минут назад ты хотела, и была готова умолять, чтобы мы помогли тебе. А вот сейчас я, пожалуй склонен попросить помощи уже у тебя.
Это еще что значит? Британская армия приведена в полную боевую и готова наступать? ""Королевские горцы" тяжелыми шагами идут, сметая крепости, с огнем в очах…"
- Как я и говорил, мы уже долгое время пытались установить местоположение Руди, - светским тоном говорит священник. Уголок рта кривится - ему нравится говорить, ему явно нужен слушатель. - Только что это нам, наконец, удалось.
Я слушаю. Кажется, даже дышать забыла.