Огры сделали сальто и взлетели вверх. Нити голубого света, бьющего из ног, удерживали их под потолком. В этом положении они двигались не менее легко, чем по полу, - у Анариса от этого зрелища даже голова закружилась. Он посмотрел на тарканцев - на их лицах, как и полагалось, отсутствовало всякое выражение.
Но он скорее всего не знает, как Пожиратель Солнц усиливает суеверные страхи. А вот тарканцы, как и все нижние чины, хорошо знают, что только потомки хореян способны повелевать демонами-карра.
- Достаточно, гностор, - сказал Эсабиан, и Анарис вернулся к настоящему.
Лисантер поклонился и выключил пульт. Огни на "лицах" огров погасли, но, даже отключенные, они излучали угрозу.
Барродах боком пробрался мимо них к Эсабиану и сказал с низким поклоном:
- Мой господин, я только что получил рапорт от одного рифтера - Таллиса Й'Мармора, который вернул себе контроль над своим кораблем.
Эсабиан прищурился - он помнил это имя, но больше никакой реакции не проявил. Барродах подключил свой блокнот к пульту Лисантера, и они выслушали рапорт Таллиса с самого начала.
Анарису важен был только смысл - он знал, что копия рапорта будет ждать его на собственном пульте. Ювяшжт скрупулезно передает ему все, что касается рифтеров, хотя приказы Анариса пока были немногочисленны. Кроме того, разжалованный офицер Терреск-джи, имевшая несчастье оказаться у коммуникатора, когда рифтеры показали Ювяшжту свой гнусный фильм во время битвы при Артелионе, теперь, стараниями Моррийона, стала связистом на Пожирателе Солнц. Поэтому у Анариса имеется и запасный источник информации. Пусть себе Барродах воображает, что держит все под контролем. Это даст Анарису время узнать побольше, а вот Барродах будет о нем знать далеко не все.
Когда на экране появился панархистский адмирал, глаза Эсабиана весело блеснули.
- Это кто такой?
Барродах сверился со своим блокнотом.
- Кестлер. В Артелионском банке данных значится как капитан - но теперь, судя по знакам отличия, командует флагманом.
- Стало быть, он сменил Карра - Джеф Кестлер, Гроза Рифта?
Барродах стрельнул глазами в сторону Анариса.
- Он обрекает так называемую амнистию на провал, объявляя о ней лично. Однако Ювяшжт усилил надзор, уделяя повышенное внимание рапортам и инспекциям.
Бори не смотрел на Анариса, но тот хорошо понимал, что подобное вмешательство в пусть даже номинальную область Барродаха выставляет его нерешительным и некомпетентным.
Эсабиан, которому наскучило слушать, махнул рукой, и Барродах выключил пульт на подсчете Таллисом времени, которое займет переналадка компьютера, Аватар вышел, и Барродах, напоследок глянув сердито на Анариса, заторопился за ним.
"Дурак ты, дурак", - с улыбкой подумал Анарис.
9
АРЕС
Фиэрин лит-Кендриан, задержавшись на садовой дорожке, оглянулась на анклав. Яркий солнечный свет диффузоров достиг Южного полюса, стало смеркаться, и тени искусственного вечера падали от деревьев на длинный, низкий дом. Никого не было видно - даже десантников, неусыпно стерегущих покой правителя Тысячи Солнц.
На нижнесторонний взгляд Фиэрин эти тени были слишком коротки для вечера - они скорее соответствовали ненастному полдню. Но теперь это был ее дом, несмотря на всю его странность.
"Я подопечная Панарха", - думала она, идя к транстубу. Но что это, собственно, значит? В экономическом смысле - это хорошая острастка для всех сторонников Тау Шривашти, которые зарятся на имущество ее семьи. И как бы ни уменьшилось это имущество в результате махинаций Штулафи Й'Талоба и нынешнего правителя Торигана, она может с полным правом потребовать его назад. В политическом смысле - это мягкий намек ее могущественным дальним родственникам Вакиано на то, что им следует быть повнимательнее к своей родне.
В жизни это означает, что она проводит каждый день с людьми, выше которых в Панархии нет - по крайней мере в социальном плане. На военных совещаниях, которые могут теперь происходить в любое время суток, она не присутствует, но все часы, свободные от посещений Осри Омилова, посвящает светской жизни в анклаве. Вечера... обеды... завтраки... балы... прогулки...
Она до сих пор не понимала, почему Панарх принял в ней участие - разве что из-за своего путешествия на одном корабле с ее братом. Как бы то ни было, он поступил так из чистого альтруизма - никакой выгоды от этого он не имел. Этот долг она никогда не сможет ему вернуть, но попытаться все-таки надо.
Капсула задерживалась, но на остановке в кои-то веки никого не было. Высоко на северном полюсе сквозь янтарную зарю светились огни каких-то больших строений. Закат еще долго не погаснет. Режим середины лета казался Фиэрин волшебным временем: даже если он не совсем походил на ториганское лето, он производил такой же эффект на кристаллы, зеркала и драгоценности. Они впитывали теплый свет и возвращали его назад, преобразуя самым чудесным образом.
Так же, как это делают люди в Галерее Шепотов. Возможно, поэтому Ваннис и выбрала этот час. Тонкость этой двойственной символики заново поразила Фиэрин. Она чувствовала в Ваннис неизведанные еще глубины.
Быстро и настороженно оглядевшись вокруг, Фиэрин вздохнула. Тау больше нет, и его сообщников тоже, включая ту страшную женщину, которая продала координаты Пожирателя Солнц Должару, - но Фелтона, зловещего телохранителя Тау, так и не нашли.
Станет ли он преследовать ее? Никаких причин для этого как будто не было, но Фиэрин по-прежнему видела его в кошмарных снах.
Вернувшись мыслями к анклаву, она ощутила удовлетворение от проведенного с пользой дня. Перспектива скорых боевых действий, хотя ни Брендон, ни Ваннис об этом не говорили, начинала сказываться на всех. Открыто это не проявлялось - они оба были для этого слишком хорошо воспитаны. Но им случалось задумываться за столом, когда их было только трое; они настораживались, когда пульт подавал определенные сигналы; в своем узком кругу они говорили друг с другом лишь о самых банальных вещах, но делали усилия, чтобы занять Фиэрин. Как будто я ребенок. Нет - как будто я не знаю чего-то плохого, что известно им обоим.
Фиэрин под влиянием импульса предложила им исполнять роль хозяйки на некоторых обязательных мероприятиях, и они приняли это с непритворной благодарностью. С этого времени они стали чаще отлучаться из анклава - но, насколько она могла заметить, не вместе.
"Ну и пусть я не понимаю, что происходит, зато на Большом Турне я была молодцом", - подумала она с насмешливой улыбкой в свой адрес, и глухой рокот под ногами возвестил о прибытии капсулы.
Топот бегущих ног позади заставил ее круто обернуться, и она приняла уланшийскую стойку, в которой тренировалась каждый день. Но женщина, бегущая по дорожке, была ей знакома: маленькая, с кожей темной, как у самой Фиэрин, с большими шоколадными глазами. Она присутствовала на турне, которое закончилось около часа назад. Фиэрин запомнила ее именно потому, что та показалась ей знакомой - только она не могла вспомнить откуда.
- Генц Кендриан? - с усмешкой спросила женщина.
- Да? - Фиэрин приняла нейтральный вид, но приготовилась отвергнуть всякую попытку навязать ей разговор.
- Ах, эта дулусская манера смотреть - как будто от меня пахнет, - засмеялась женщина. - Я Дерит Й'Мадок...
- Теперь понятно. Вы репортер.
- Верно. Мы следили за процессом вашего брата и беседовали с членами его команды. Видели вы нашу передачу об "Ух Ты имени Л'Ранжа"?
- Нет. - Не станет же она говорить этой женщине, что на яхте Тау большинство каналов было для нее закрыто. К "новостям" он питал холодную, смертную ненависть.
- Неужели так заняты были? - подняла брови женщина.
- Там, где я жила, это было недоступно, - с извиняющимся жестом пояснила Фиэрин.
Дерит подняла веки, и Фиэрин подумала, не совершила ли она ошибки. Впрочем, что бы я ни сказала, она все равно не отвяжется.
Капсула подошла, и Дерит села в нее вместе с Фиэрин. К несчастью, там против обычного оказалось почти просторно и не было шанса затеряться в толпе. Дерит уселась прямо напротив Фиэрин и подалась вперед.
- По поводу вашего брата... - начала она.
- Поговорите с ним самим, - прервала Фиэрин.
- Я бы с удовольствием. Где его можно найти?
- Там же, где всю их команду. - Фиэрин понимала, что это слабо.
В улыбке Дерит не было ничего враждебного, но блестящие глаза смотрели с наводящей смущение прямотой.
- А команда ГД?
Фиэрин потупилась.
- Вы ведь знаете, что они пропали, правда? - продолжала Дерит. - Но это вас не слишком расстраивает - значит, вы знаете, где они.
Фиэрин подняла на нее глаза.
- Пожалуйста, не спрашивайте - я все равно ничего не могу вам сказать.
- Хорошо, не буду. - Дерит откинулась назад. - Я вижу, что с вами мне ничего не светит. Но мы будем спрашивать других, пока не выясним, где они и почему они исчезли.
- Но зачем?
- Что - зачем? - удивилась Дерит.
Фиэрин сжала губы, но долго сдерживаемые чувства помимо ее воли вырвались наружу.
- Зачем вы пристаете к людям? Не кажется ли вам, что некоторые вещи остаются в секрете не без причины? Или жареные факты для вас важнее... важнее всякой этики?
- Значит, их исчезновение имеет отношение к этике? - невинно осведомилась Дерит.
- Ничего подобного, - вспыхнула Фиэрин. - Я хотела только сказать, что такие, как вы, лишены всякого понятия об этике.
Капсула отошла от станции, набирая скорость. Дерит подождала, когда вошедшие усядутся, и продолжила:
- Откуда мне знать, по какой причине они исчезли? Может быть, здесь что-то нечисто. Или произошла какая-то ошибка. Но отчего бы это ни произошло, это может коснуться всех.
- Почему вы так говорите? - Фиэрин сжала руки у себя на коленях.
- Есть две вещи, которые, если в них вступишь, сразу липнут к тебе и воняют так, что всякому ясно. Вторая - это политика.
Это на мгновение рассмешило Фиэрин.
- Но мой брат не имеет никакого отношения к политике - не больше, чем я.
- А вот тут вы ошибаетесь. Я, конечно, подразумеваю политику в широком смысле слова - например, общение с влиятельными людьми. Не станете же вы отрицать, что находитесь в самом центре событий и ваш брат тоже некоторое время находился в нем. Ваша судьба, хотите вы того или нет, как-то повлияла на жизнь высокопоставленных лиц, которые, в свою очередь, влияют на жизнь всех остальных людей. Важно то, что вы делаете. Приходя к власти, вы теряете право на личную жизнь - ведь только зная, что и почему вы делаете, нижестоящие еще могут как-то влиять на ваши решения.
Как было с Тау на Тимбервелле. В результате восстания он был низложен, и "новости", очевидно, помогали распространять информацию против него.
- Я вижу, вы меня понимаете, - сказала Дерит.
- Да, мне ясна ваша цель - хотя иногда ваши действия кажутся мне такими же непостижимыми, как решения, принимаемые лидерами.
- Мы стараемся узнать то, что люди хотят услышать, - улыбнулась Дерит. - А новости неизменно вызывают у людей аппетит - и чем они грязнее, тем лучше.
Фиэрин взглянула на экран - следующая станция была "Сады Джихана".
- Мне пора, - сказала она. А если ты за мной увяжешься, Ваннис разделается с тобой получше, чем я.
Но Дерит не сделала никакой попытки за ней увязаться.
- Галерея Шепотов, я полагаю? - спросила она с грустной, озадачившей Фиэрин улыбкой. - К пяти часам? Мог бы получиться неплохой репортаж, но пусть этой помойной ямой занимаются другие.
- Вы так настроены против Галереи Шепотов?
- В этом, должно быть, проявляется коренное отличие поллои от Дулу. Я побывала там как-то раз. Бред какой-то. Фу!
Фиэрин засмеялась и вышла из капсулы.
Ваннис ждала ее на скамье под тихо позванивающим колокольным деревом. В теплом свете заката, отражаемом мраморными плитами, она точно сошла с живописного полотна Утерянной Земли: прелестное голубое платье, нитка жемчуга в замысловато уложенных, цвета красного дерева волосах и поза, достойная королевы.
Увидев Фиэрин, она улыбнулась. Глаза у Ваннис, как и у Дерит, были карие, но более светлые, с зеленовато-золотистыми искрами.
- Едва отделалась от репортерши, - сказала Фиэрин.
- От репортерши? Что-то имеющее отношение... к вашему брату?
- Хотела узнать, куда он делся, - кивнула Фиэрин. - Сказала, что все равно это выяснит.
- Это, конечно, была Дерит Й'Мадок? Я так и думала, что она вас не минует. - Ваннис встала, с легкой улыбкой оправляя юбки. - И вы сказали ей, что...
- Я ничего не сказала. - Фиэрин никогда не умела разгадать, что на уме у Ваннис.
- А она не упомянула о том, почему так хочет это выяснить?
- Она сказала, что занималась процессом и что я нахожусь в центре событий, и прочла мне лекцию о том, что люди, стоящие у власти, не имеют права на личную жизнь.
Ваннис помолчала, стоя так тихо, что Фиэрин даже се дыхания не замечала. Но выражение ее лица не изменилось, и голос звучал все так же мягко, когда она, взяв Фиэрин под руку, пошла с ней по обсаженной цветами дорожке к Галерее.
- Итак, это был вызов? Интересно.
- Вызов? Кому - мне?
- Тем, кому они докучать не осмеливаются.
- Если вы о Брендоне, то его еще поймать надо, - засмеялась Фиэрин. - Я его вижу только на занятиях по уланшу, а ведь мы живем в одном доме. - Посмотрев на Ваннис, она решилась немного рискнуть: - А вас теперь вижу только на прогулках и за столом иногда. Неужели он и вас таскает на военные совещания?
Ваннис беззвучно рассмеялась.
- Нет, своим временем я распоряжаюсь сама. Что мне хотелось бы знать, так это что с нами будет после атаки на Пожиратель Солнц.
- Вы хотите сказать - после нашей победы?
У Ваннис дрогнули уголки рта.
- Дорогая моя, нам очень повезет, если эта война закончится при жизни нашего поколения. Если мы не возьмем Пожиратель Солнц, Должар загонит нас на Окраины и еще дальше. А если мы одержим победу, нам придется гоняться за остатками их флота и вышибать рифтеров с захваченных ими планет, несмотря на Пакт Анархии.
Они уже дошли до дверей Галереи.
- Каким неприглядным представляется в ваших устах будущее, - скривилась Фиэрин. Ваннис успокаивающе пожала ее локоть.
- В таком случае оставим будущее и положимся на мудрые достижения прошлого.
Они вошли внутрь, где действовало правило: говорить только на заданную тему либо о том, что ты слышал. Фиэрин оставила при себе невысказанные вопросы, сознавая, что ей нужно хорошенько подумать. Молча они пошли вперед по выложенной плитками дорожке. Водяные стены по обе стороны с громким плеском падали к их ногам. Дальше тропинка разветвлялась, и Ваннис повернула сначала в одну сторону, потом в другую. Кругом переговаривались, иногда шепотом, голоса, а однажды послышался тихий, интимный смех.
Ваннис, неодобрительно наморщив красивый лоб, свернула прочь, и нежелательные звуки заглушил водопад, на этот раз невидимый.
- Метафора - признак умения мыслить, - улыбнулась Ваннис.
- В таком случае, - произнес тихий женский голос, - обсудим мысль, высказанную одним утонченным человеком лет за пятьсот до того, как наши предки покинули Землю: "Самое полное счастье, возможное в этой жизни, - это состояние покоя, время от времени оживляемое моментами удовольствия".
- Если мне будет позволено, исключительно в интересах дискуссии, занять позицию оппонента, - вмешалась женщина постарше, - то я скажу, что счастье, или удовольствие, если кто-то предпочитает этот термин, - понятие далеко не однозначное для каждого человека. Одни избирают удовольствия чувственные, как вульгарные, так и утонченные, другие - удовольствия духовные, умственные, удовольствие испытывать сильные эмоции, удовольствие быть добродетельным.
- Добродетельным? - повторил кто-то под аккомпанемент негромкого смеха.
- Добродетельным, - подтвердила женщина.
- Оригинально, - протянул молодой голос, придав этому слову, как водится, совершенно обратный смысл. Фиэрин не нужно было видеть спорщиков, чтобы представить себе иронический жест, которым это сопровождалось.
- Раз уж я так заинтересовала вас, дорогая, позвольте мне развить свою мысль, - сказала старшая - ее спокойная ирония как бы подчеркивала вульгарность ее молодой собеседницы. - Добродетель в моем понимании вовсе не отрицает радости и удовольствий. Слишком суровая добродетель не привлекает, а отталкивает; даже тот, кто уважает стезю, лишенную удовольствий, сам ей следовать не стремится.
За этим последовал одобрительный шепот, и внезапно разговор, как это часто случалось в Галерее, прекратился.
В этот миг Фиэрин услышала голос - вернее, его слабое эхо, - который вел какую-то мелодию. Ваннис слегка повернула голову в его сторону, но на перекрестке свернула в заросли папоротников, прочь от него.
- Природе как будто нравится, когда ее имитируют, - произнес мужчина.
- Любовь идет на убыль, - заметила Ваннис, - но его партнерша об этом еще не знает.
"Как она сумела расслышать это в его голосе?" - удивилась Фиэрин.
- Да, - откликнулась женщина, совсем юная, судя по тембру и энтузиазму. - Моя наставница, художница, придерживалась того же мнения. Она показывала мне, как природа с помощью света и тени создает шедевры на воде и полированных поверхностях. Эти ее этюды и вызвали у человека желание подражать еще в доисторические времена.
"Может, она и молода, но отнюдь не глупа", - подумала Фиэрин.
- Имитация идеала, - засмеялся мужчина. - Когда-то понятие "идеал" имело божественный смысл.
- В школе нам говорили, что древние были убеждены, будто художники лучше служат богам, чем поэты.
- Неплохой удар по помпезности, - с полузакрытыми глазами промолвила Ваннис. - Что-то я никак не могу узнать его голос.
- Ш-ш, - сдерживая смех, остановила ее Фиэрин. - Ответный удар.
- ...молодые и чувствительные, но неискушенные не сразу различают в хоре отдельные партии, а на картине - оттенки, перспективу, рисунок, гармонию цвета, хотя на чувства все это действует совместно...
- Недостойный прием, - презрительно бросила Фиэрин под тихий смех Ваннис. - Использует ее возраст в качестве аргумента. - Ваннис сжала ее локоть, и они направились в другую сторону.
Следующий голос они узнали сразу: Элоатри, Верховная Фанесса.
- Нельзя рассуждать о любви, оставляя в стороне элемент неожиданности.
- Это наше свойство - вечно выискивать что-то новое, - возразил другой голос, постарше, резкий, несмотря на дулусский распев.
- Если вы позволите мне внести небольшую поправку...
- Сделайте одолжение.
- Тот, кто ищет, всегда видит или чувствует нечто неожиданное, но есть неожиданность более тонкого порядка: обыкновенность, предстающая в неожиданном для нас виде.
- Проще говоря, - сказал резкий голос, - одни любят то, что знают, а другие то, чего не знают.
- Пределы нам ненавистны, - размеренно, будто читая стихи, произнесла Верховная Фанесса. - Мы стремимся расширить сферу своего присутствия. Мы черпаем удовольствие в том, что смотрим вдаль.
Они умолкли, и снова послышалось пение. Ваннис заметно затаила дыхание. Еще несколько шагов - и настала полная тишина.