Я моргаю, потом устремляю взгляд на стену. Цель? Я даже не заметил мишени с тремя кольцами для игры в дартс рядом с дверью, через которую мы вошли. Но Джун ничего не упускает. Она вытаскивает нож из-за пояса и кидает его, не открывая глаз.
Нож глубоко вонзается в мишень в паре дюймов от центра.
Человек аплодирует. Даже Каэдэ одобрительно вздыхает и закатывает глаза.
- Да иди ты! - слышу я ее приглушенное восклицание.
Джун поворачивается к нам и ждет реакции главного. Я настолько поражен, что теряю дар речи. В жизни не видел человека, который бы так владел ножом. И хотя Джун уже не раз удивляла меня, сейчас я впервые могу оценить ее умение обращаться с оружием. Зрелище повергает меня в восторг и дрожь одновременно, вызывая воспоминания, которые я спрятал в укромном уголке мозга; мысли, которые я должен держать взаперти, если хочу не распыляться, а действовать.
- Рад познакомиться, миз Айпэрис, - говорит человек, сцепляя руки за спиной. - А теперь скажите, что вас сюда привело?
Джун кивает мне, и вместо нее заговариваю я:
- Нам нужна ваша помощь. Прошу вас. Я приехал за Тесс, но еще пытаюсь найти моего брата Идена. Я не знаю, как они его используют. И где держат. Мы решили, что только вы, помимо военных, способны добыть нужную информацию. И последнее. Похоже, мне требуется операция на ноге.
Я задерживаю дыхание, когда рана снова дает о себе знать острой болью. Человек смотрит на мою ногу, его лоб сочувственно морщится.
- Внушительный список, - подытоживает он. - Вам лучше сесть. Кажется, вы не очень твердо стоите на ногах.
Он терпеливо ждет, что я сяду, но я не двигаюсь с места, и он откашливается.
- Ну что ж, вы представились, теперь пришел черед представиться мне. Меня зовут Рейзор, и в настоящее время я стою во главе Патриотов. Я руковожу организацией уже довольно много лет, дольше, чем вы сеете смуту на улицах Лейка. Вы просите нашей помощи, Дэй, но, насколько я помню, вы отклонили приглашение присоединиться к нам. Отклонили несколько раз.
Он поворачивается к затонированному окну, которое выходит на пирамидальные посадочные доки, стоящие вдоль улицы. Вид открывается поразительный: воздухолеты скользят по вечернему небу, залитому светом, некоторые из них причалены прямо над вершинами пирамид плотно, словно части пазла. Иногда в небе появляются звенья реактивных истребителей, похожих на черных орлов. Они либо идут на посадку, либо поднимаются в воздух с палуб воздухолетов. Все постоянно в движении. Я перевожу взгляд с одного здания на другое: подняться по посадочным докам легче легкого, повсюду вдоль стен канавки и выступы.
Я понимаю, что Рейзор ждет моего ответа.
- Меня не очень устраивало, что вы не считались с потерями противника, - отвечаю я.
- Но теперь, судя по всему, устраивает, - чеканит Рейзор.
Слова он произносит резкие, но сочувственным тоном. Он складывает ладони и подносит пальцы к губам.
- Потому что мы вам нужны. Верно?
Да, с этим не поспоришь.
- К сожалению, - говорю я, - у нас не остается вариантов. Но поверьте, я пойму, если вы нам откажете. Только Республике нас не выдавайте.
Я выдавливаю улыбку. Он отвечает смешком на мою шутку. Я разглядываю кривую шишку у него на носу: уж не перелом ли это?
- Поначалу было искушение оставить вас бродить по Вегасу, пока не поймают.
Голос Рейзора звучит ровно - так говорят аристократы, образованные люди и харизматики.
- Буду с вами откровенным. Ваши навыки, Дэй, нам теперь не так интересны, как прежде. В последние годы мы приняли в организацию немало неуловимых, и сегодня, при всем моем уважении, зачисление в команду еще одного не входит в наши приоритеты. Ваша подруга уже знает, - он делает паузу и кивает на Джун, - что Патриоты - не благотворительная организация. Вы просите нас о существенной помощи. Что вы готовы дать взамен? Вряд ли вы привезли много денег.
Джун кидает на меня недвусмысленный взгляд. Вероятно, она предупреждала об этом в поезде, но я уже не могу остановиться, только не теперь. Если Патриоты не помогут, нам не на что рассчитывать.
- Да, денег у нас немного, - признаю я. - Не могу говорить за Джун, но если в моих силах что-то сделать в обмен на вашу помощь, я вас слушаю.
Рейзор складывает руки на груди, потом идет к стойке бара - встроенной в стену гранитной столешнице, на которой стоит с десяток бутылок самых разных форм и размеров. Он неторопливо готовит выпивку. Мы ждем. Закончив, он берет стакан и возвращается к нам.
- Кое-что вы можете предложить. Вам повезло появиться в очень интересный вечер. - Он делает глоток и садится на диван. - Вы, вероятно, еще на улице узнали, что прежний Президент сегодня умер. Этого события ждали во многих кругах республиканской элиты. Как бы то ни было, новым Президентом стал его сын Анден. Он еще мальчишка, и сенаторы его отца не испытывают к нему ни малейшей симпатии.
Рейзор подается вперед, каждое слово произносит отчетливо, весомо:
- Республика никогда прежде не была в таком уязвимом положении, как теперь. Сейчас самое время высечь искру революции. Ваши физические навыки не имеют особого значения, но у вас есть две вещи, которых нет у других неуловимых. Первая - ваша слава, ваша репутация защитника народа. И вторая, - он показывает стаканом на Джун, - ваша прекрасная подруга.
От его последних слов я напрягаюсь, но глаза Рейзора смотрят с симпатией, и я ловлю себя на том, что хочу выслушать его предложение до конца.
- Я буду рад принять вас, и о вас обоих позаботятся. Мы можем пригласить превосходного доктора и заплатить за операцию, после которой нога будет как новенькая. Я не знаю, где находится ваш брат, но в наших силах помочь найти его. И в конечном счете в наших силах помочь вам обоим бежать в Колонии, если вы того пожелаете. А мы попросим вас помочь нам в реализации нового проекта. Никаких вопросов. Прежде вы оба принесете присягу верности Патриотам. Таковы мои условия. Что скажете?
Джун переводит взгляд с меня на Рейзора. Потом поднимает повыше подбородок:
- Я за. Клянусь в верности Патриотам.
Она произносит эти слова, чуть запнувшись, словно осознавая, что теперь бесповоротно встает спиной к Республике. Я с усилием глотаю слюну. Не ждал, что Джун согласится так быстро. Думал, ее придется убеждать присоединиться к группе, которую она ненавидела всей душой всего несколько недель назад. Тот факт, что она согласилась, камнем ложится мне на сердце. Если Джун переходит к Патриотам, то, вероятно, понимает, что иного выбора у нас нет. И поступает она так ради меня.
- Я тоже, - говорю я.
Рейзор улыбается, встает с дивана и поднимает стакан с выпивкой, словно приветствуя нас. Потом ставит стакан на журнальный столик, подходит к нам и крепко пожимает руки.
- Значит, договорились. Вы поможете нам убить нового Президента.
Джун
Я не верю Рейзору.
Не верю, потому что не понимаю, как он может скрываться в таком прекрасном помещении. В офицерском жилье в Вегасе - в голове не укладывается. Каждый его ковер из дорогого искусственного меха стоит не меньше двадцати девяти тысяч республиканских долларов. Десять электросветильников в одной комнате, и все включены. Форма на нем безукоризненная, новая. Даже пистолет на поясе изготовлен по спецзаказу. Нержавеющая сталь, возможно легкая, декоративная рукоятка. Такие пистолеты были у моего брата. Восемнадцать тысяч республиканских долларов, и ни центом меньше. Мало того, пистолет Рейзора, вероятно, распрограммирован, так что Республика не в состоянии его отследить по отпечаткам пальцев или местонахождению. Откуда у Патриотов деньги и знания, чтобы распрограммировать столь сложное оборудование?
Эти мысли наводят меня на две теории.
Первая: Рейзор занимает какой-нибудь начальственный пост в Республике, он что-то вроде перевербованного агента. Иначе как можно занимать помещение в казарме и оставаться нераскрытым?
Вторая: Патриотов финансирует кто-то с большим кошельком. Колонии? Не исключено.
Какими бы ни были мои догадки и предположения, мы вряд ли получим предложение получше Рейзорова. У нас нет денег, чтобы купить помощь на черном рынке, а без помощи нет ни малейшего шанса найти Идена или добраться до Колоний. К тому же я не уверена, что предложение Рейзора предполагает отказ. Он, конечно, никоим образом нам не угрожает, но, откажись мы, позволит ли он нам покинуть здание?
Краем глаза я улавливаю: Дэй ждет моей реакции на заявление Рейзора. Мне всего-то и нужно, что увидеть его обескровленные губы и печать боли на лице - лишь два из множества свидетельств того, что силы его покидают. Похоже, в данный момент его жизнь зависит от нашей сделки с Рейзором.
- Убить нового Президента? - говорю я. - Считайте, уже сделано.
Голос мой звучит отстраненно, будто издалека. На мгновение я вспоминаю встречу с Анденом и его покойным отцом в день, когда праздновали арест Дэя. При мысли о том, что мне предстоит его убить, желудок заворачивается узлом. Он теперь Президент Республики. После всего, что случилось с моей семьей, я должна радоваться возможности убить его. Но я не радуюсь, и это смущает меня.
Если Рейзор и замечает мою неуверенность, то ничем этого не выдает. Он просто одобрительно кивает:
- Я срочно вызову врача. Вероятно, бригада не сможет появиться раньше полуночи - у них как раз закончится смена. При таком плотном расписании быстрее не получится. А пока давайте поменяем ваши маскарадные костюмы на что-нибудь более презентабельное.
Он переводит взгляд на Каэдэ, которая сидит на диване, угрюмо ссутулившись, и с отсутствующим видом жует прядь волос.
- Проводи их в душ и выдай новую форму. Потом за ужином подробнее поговорим о нашем плане. - Рейзор широко раскидывает руки. - Добро пожаловать к Патриотам, мои юные друзья. Мы рады, что вы с нами.
Вот так мы формально присоединяемся к повстанцам. Может, ничего плохого в таком повороте событий и нет. Может, мне вообще не стоило спорить об этом с Дэем. Каэдэ жестом приглашает нас следовать за ней в коридор, по которому мы проходим до просторной душевой - тут мраморная плитка, фарфоровые раковины, зеркала, унитаз, ванна и душевая кабина с матовым стеклом. Я не могу не восхититься. Даже в моей квартире в Рубиновом секторе не было такой роскоши.
- Не торчите здесь весь вечер, - велит Каэдэ. - Мойтесь по очереди. А то познакомьтесь поближе и мойтесь вместе, если так будет быстрее. Возвращайтесь через полчаса.
Каэдэ ухмыляется мне (хотя улыбка не затрагивает ее глаз), потом показывает большие пальцы Дэю, тяжело опираясь на мои плечи. Она разворачивается и исчезает в коридоре, прежде чем я успеваю отреагировать. Не думаю, что она простила мне ее сломанную руку.
Как только Каэдэ уходит, из Дэя словно вынимают стержень.
- Ты мне поможешь? - шепчет он.
Я опускаю крышку унитаза и осторожно помогаю ему сесть. Он вытягивает здоровую ногу, потом сжимает челюсти и пытается вытянуть раненую. С его губ срывается стон.
- Должен признаться, - бормочет он, - я знавал времена и получше.
- По крайней мере, Тесс в безопасности, - говорю я.
От моих слов боль чуть-чуть сходит с его глаз.
- Да, по крайней мере, Тесс в безопасности, - эхом отзывается он, глубоко вздыхая.
Я ощущаю неожиданный укол совести. Лицо Тесс казалось таким милым, таким безукоризненно добродетельным. И расстаться им пришлось из-за меня.
А вот добродетельна ли я? Толком не знаю.
Я помогаю Дэю снять мундир и фуражку. Его длинные волосы прядями падают мне на руки.
- Дай-ка я посмотрю твою ногу.
Опускаюсь на колени, вытаскиваю из-за пояса нож. Разрезаю ткань его брюк до середины бедра. Крепкие, хотя и небольшие мышцы на его ноге напряжены, и мои руки дрожат, когда прикасаются к его коже. Я осторожно раздвигаю ткань, вижу бинт на ране. Мы оба задерживаем дыхание. На повязке обширное темное пятно, а под бинтом кровоточащая гнойная рана.
- Да, врача нужно бы поскорее, - говорю я. - Ты уверен, что сможешь сам помыться?
Дэй резко отводит глаза, щеки его краснеют.
- Конечно смогу.
Я смотрю на него, подняв брови.
- Да ты даже стоять не можешь.
- Ладно. - Он медлит, потом снова покрывается краской. - Пожалуй, помощь мне не помешает.
- Так. - Я сглатываю. - Тогда тебе лучше принять ванну. Просто сделаем это.
Я наполняю ванну теплой водой, потом беру нож и осторожно срезаю с раны напитанные кровью бинты. Мы сидим молча, избегая смотреть в глаза друг другу. Сама рана, как и прежде, в жутком состоянии: масса распухшей плоти размером с кулак. Дэй не глядит на нее.
- Ты не обязана, - бормочет он и поводит плечами, пытаясь расслабиться.
- Действительно. - Я иронически улыбаюсь. - Давай-ка я лучше подожду за дверью, а когда ты упадешь и вырубишься, приду тебя спасать.
- Нет, - отвечает Дэй. - Я хочу сказать, ты не обязана вступать в Патриоты.
Улыбка сходит с моих губ.
- Ну, у нас, похоже, нет выбора. Рейзору нужны мы оба, в противном случае он не будет помогать.
Дэй на мгновение касается моего плеча, когда я наклоняюсь, чтобы расшнуровать его ботинки.
- Что думаешь об их плане? - спрашивает он.
- Убить нового Президента?
Я отворачиваюсь, как можно осторожнее распускаю шнурки, раздвигаю бортики. Этот вопрос я еще не рассматривала, поэтому обхожу его.
- Так что ты думаешь? Тебе ведь придется отказаться от своего принципа не убивать людей. Для тебя такое, наверно, шок.
Меня пугает реакция Дэя: он в ответ только пожимает плечами.
- Всему свое время и место. - Голос его звучит холодно, резче обычного. - Я никогда не видел смысла убивать солдат Республики. Я что хочу сказать - я их ненавижу, но беда не в них. Они только подчиняются своим командирам. Но если говорить про Президента… Ну, не знаю. Жизнь человека, отвечающего за всю их треклятую систему… мне такое представляется невеликой ценой за начало революции. Ты так не думаешь?
Я не могу не восхищаться позицией Дэя. Его слова идеально логичны. И все же я спрашиваю себя: сказал бы он то же самое несколько недель назад, до трагедии, случившейся в его семье? Мне не хватает мужества говорить о том времени, когда меня на торжественном приеме представили Андену. Труднее смириться с мыслью об убийстве человека, которого знаешь лично, которым прежде восхищалась.
- Я же сказала: выбора у нас нет.
Губы Дэя натягиваются. Он знает, я говорю не то, что думаю.
- Тебе, наверное, нелегко отвернуться от Президента, - понимающе кивает Дэй.
Его руки безвольно висят вдоль туловища.
Я опускаю голову и потихоньку стаскиваю с него обувь.
Отставляю ботинки в сторону, а Дэй тем временем снимает китель и расстегивает жилет. Это напоминает мне о дне нашего знакомства на улицах Лейка. Тогда он перед сном снял с себя жилет и отдал его Тесс вместо подушки. Никогда при мне Дэй не обнажался. Теперь он расстегивает рубашку, открывая горло и грудь. Я вижу медальон у него на шее - монетку США достоинством в четверть доллара, ровно залитую металлом с обеих сторон. В тихой темноте железнодорожного вагона он рассказал, что его отец привез эту монетку с фронта. Он замирает, расстегнув последнюю пуговицу, закрывает глаза. Я вижу гримасу боли на его лице, у меня сердце разрывается. Самый разыскиваемый преступник Республики - всего лишь мальчишка, вот он сидит передо мной, неожиданно уязвимый, не в силах скрыть от меня свои слабости.
Я выпрямляюсь и тянусь к рубашке. Мои руки прикасаются к его плечам. Стараюсь дышать ровно, мой мозг работает ясно и четко. Но когда я помогаю ему снять рубашку и вижу его обнаженные руки и грудь, периферия логического мышления мутнеет. Дэй хорошо сложен и поджар, кожа у него на удивление гладкая, если не считать нескольких шрамов (у него их четыре на груди и на талии, и еще один - тонкая диагональная линия от ключицы до правого бедра, еще корочка на руке - заживающий шрам). Дэй не сводит с меня взгляда. Трудно описать Дэя тем, кто никогда его не видел, - экзотичный, неповторимый, умопомрачительный. Он теперь так близко, что я вижу крохотную неровность, изъян в океане его левого глаза. Дыхание вырывается из его груди, горячее и поверхностное. Тепло достигает моих щек, но я не хочу отворачиваться.
- Мы теперь вместе? - шепчет он. - Ты и я? Ты хочешь быть здесь?
Его вопросы звучат виновато.
- Да, - отвечаю я. - Таков мой выбор.
Дэй притягивает меня так, что наши носы соприкасаются:
- Я тебя люблю.
Сердце возбужденно вспархивает, когда я слышу желание в его голосе, но мгновенно включается трезвая часть моего мозга.
"Очень маловероятно, - остерегает она меня. - Месяц назад он даже не подозревал о твоем существовании".
И потому я выпаливаю:
- Нет, не любишь. Пока не любишь.
Дэй морщится, словно я сделала ему больно.
- Я так чувствую, - говорит он, прикасаясь своими губами к моим.
Я беспомощна против боли в его голосе. И все же это лишь слова мальчишки, сказанные в полубредовом состоянии при чрезвычайных обстоятельствах. Я пытаюсь заставить себя ответить ему тем же, но признание замирает на языке. Как он может быть уверен в своих словах? Я определенно не понимаю всех тех новых чувств, что бушуют во мне; почему я здесь - потому что люблю его или потому что в долгу перед ним?
Дэй не ждет моего ответа. Одной рукой он обнимает меня за талию, потом давит мне на спину, привлекая к себе, и вот я уже сижу на его здоровой ноге. Стон срывается с моих губ. Дэй прижимает свои губы к моим, и мой рот раскрывается. Он поднимает другую руку, прикасается к моей шее, щекам, его пальцы одновременно грубы и нежны. Дэй тихонько перемещает губы, целует меня в уголок рта, потом в щеку, потом в подбородок. Теперь моя грудь прижимается к его груди, мое бедро трется о мягкий выступ его тазовой кости. Реальность, утонувшая в моем мозгу, прорывается на поверхность.
- Каэдэ ушла восемь минут назад, - выдыхаю я между поцелуями Дэя. - Они ждут нас через двадцать две минуты.
Дэй запускает пальцы в мои волосы и легонько откидывает назад мою голову, открывая шею.
- Пусть подождут, - шепчет он.
Его губы мягко прикасаются к моей коже, каждый новый поцелуй грубее предыдущего, нетерпеливее, требовательнее, голоднее. Губы Дэя возвращаются к моему рту, и я чувствую, что всякие остатки самоконтроля покидают его, вытесняемые чем-то инстинктивным, диким. Я тебя люблю - говорят его ласки. И я ослабеваю так, что боюсь свалиться на пол. Я целовалась с парнями прежде… но теперь кажется, будто до Дэя я ни с кем не целовалась. Мир превращается во что-то малозначительное.
Неожиданно он отстраняется и тихонько стонет от боли. Я вижу, как он крепко закрывает глаза, потом делает глубокий рваный вдох. Мое сердце как сумасшедшее бьется о грудную клетку. Накал страсти между нами спадает, и мои мысли возвращаются к реальности - я с медленным сосущим чувством вспоминаю, где мы находимся и что нам еще предстоит сделать. Я забыла, что вода все еще течет из крана - ванна почти наполнилась. Я протягиваю руку и выключаю кран. Ощущаю коленями холод плиток. Все мое тело покалывает.
- Готов? - спрашиваю я, пытаясь взять себя в руки.