Он подхватил бутылку вина с тумбочки, налил себе полный стакан и профессионально накатил, оттопырив мизинец. Невозможно не восхититься!
- В чем проблема? - строго спросил профессор, заметив мой взгляд.
- Какая проблема?
- Что, у нас нет проблем? Ты видел когда-нибудь человека, у которого совсем нет проблем?
- Нет, не видел.
- А у тебя никогда проблем не было?
- У меня - постоянно.
- А сейчас какая проблема?
Я пожал плечами. Смутная тревога заползала мне в душу. Он что, спятил?
- Вот она проблема! - Профессор вскинул указательный палец. - Проблема в том, что у тебя и у меня нет проблем. Вот наша главная проблема, сынок. Самая страшная проблема.
Куда он клонит?
- Посмотри, на месте ли документы и деньги, сынок.
Я вскочил и проверил карманы куртки:
- Все нормально.
- У любого человека всегда есть проблемы. Мы не исключение. И мы сейчас поедем! Решать проблему!
- Куда? - опешил я.
- Ты останешься. Ты ранен. Тебе надо отдохнуть… А вот мы с Василием кое-куда сгоняем.
- День открытых дверей?
- И это тоже…
Он отсчитал мне десять бумажек по тысяче франков. Неслыханная сумма!.. Приостановился в дверях:
- И никаких баб! От них одни неприятности!
Все. Ушел.
Я присел на кровать и лихорадочно соображал, куда девать неожиданные выходные. Похмелья и слабости - как не бывало! Вот что делают с людьми свободное время, хорошие деньги и заграница!
* * *
Я доехал на метро до площади Трокадеро. Это недалеко от Эйфелевой башни. На площади еще со времен тридцатых годов стоят друг против друга два выставочных павильона: советский и немецкий. Символы сталинизма и гитлеризма. Между ними прохаживалась четверка жандармов. Один с карабином. И трое без оружия.
Давненько я не забирался на башню Эйфеля! Вот… забрался. Самое интересное, что никто из туристов, когда-либо посещавших эту башню, не пишет о маленькой комнатке, которая находится на самой верхотуре. Через иллюминатор стальной двери можно увидеть восковую фигуру самого инженера Эйфеля и его дамы! Когда-то они поселились в той комнатке, чтобы башню не снесла эта самая прогрессивная общественность. Потом они благополучно съехали, а их восковые двойники обречены на вечное заточение.
Туристы шастали по смотровым площадкам густыми потоками, перемешивая языки, жесты, восклицания. Вавилонское столпотворение.
Вниз я спускался пешком. И был вознагражден за любопытство маленьким сюрпризом. Между стальными балками и конструкциями башни висели восковые фигуры маляров и строителей за работой. Поначалу я думал, что это и вправду что-то строят и красят. И только мертвая неподвижность рабочих убедила меня в обратном.
…Я гулял по Парижу самозабвенно и упрямо. И не мог поверить! Вдруг на халяву очутиться в Париже! Казалось, что кругом расставили декорации, дабы посмеяться надо мной. Эти здания, эти улицы, эти парки и скверы! Как говорят, есть Бог на улице! Тут не гадят в подъездах. Не вышибают лампочки и не плюют в потолок. Каждое утро улицы моют шампунем.
Я гулял и гулял! Гулял и гулял!
Незаметно спланировал на город вечер. Облака пропали. Зажглись звезды.
Я свернул в какую-то молчаливую улочку и увидел, как в единственном темном пятне стоит мужик и, чуть покачиваясь, поливает фасад дома переработанным пивом. Хотелось спросить его: не земляк ли?
Перед тем как вернуться в отель, я решил взять на вечер чего-нибудь согревающего и увеселительного. Но не пива! О нет! Не пива! И не водки!.. Вина! Только вина!
У витрины винного магазинчика я замер, дол-го разглядывая немыслимое богатство, немыслимое разнообразие. Чтобы не опростоволоситься внутри, пытался запомнить выбранное мною красное полусухое, находясь пока снаружи. Как водится у нас, у русских, пытался запомнить вслух. Перемежая речь экспрессивными междометьями.
- Помочь? - спросил по-русски приятный девичий голосок, звонко стукнули каблучки по асфальту.
Я оглянулся. Прехорошенькая девушка! И очень ухоженная. Словно ее только что выпихнули с обложки журнала мод.
На всякий случай я огляделся вокруг: со мной ли она разговаривает?
- У вас такой вид, будто с вами собака заговорила. - Ее улыбка оставила на щеках прелестные ямочки.
- Со мной только собаки и заговаривают, - удивленно проговорил я, - перед тем как искусать. Вот… - Я показал ей перебинтованные ладони. - Но чтобы такая красивая девушка!
Она снова улыбнулась:
- Так вам помочь с выбором вина?
- Вы из Москвы?
- Как здорово! - Она хлопнула в ладоши. - Я там никогда не была! Но у меня мама и папа из России. Из Москвы. Они столько мне рассказывали об этой стране.
- Вот как?! М-да, - сказал я неопределенно, размышляя о пагубности уличных знакомств, о коварстве иностранных контрразведок и прочем-прочем.
Но мне так не хотелось коротать вечер одному в номере! Я разрывался между желанием продолжить встречу и бежать без оглядки.
- Рита Хайнер. - Девушка протянула руку. Я поборол желание сначала вытереть свою ладонь.
- Алексей, - осторожно пожал хрупкую ладошку.
- Так помочь с вином?
- Да. Если не трудно.
Рита наклонилась к витрине, изучая бутылки.
Я украдкой оглядел ее фигурку. Эх!..
Предположим, что ее подослали. Ну и? Эх! Я простой турист. Путешествую. Работаю в газете. Книгу пишу.
- Вот! - Рита указала на бутылку. - Такое в самый раз в это время года! - И она заскочила в магазин.
В конце концов! Шантажировать меня тоже невозможно! Я холост. Не состою на госслужбе. И вообще, какого черта! Я в разведке не работаю. Могу себе позволить гражданские радости общения?
Рита вышла из магазина с двумя бутылками вина. Мое лицо сказало ей, что я переживаю этап внутренней борьбы, сомнений и противоречивости.
- Родители говорили мне, что русскому человеку бутылки вина мало, - истолковала неправильно.
- Предлагаю обсудить этот вопрос, а заодно и поэкспериментировать у меня в номере, - предложил я. Тут же осекся. Не прозвучало ли как грязный намек?
По глазам Риты было заметно, что она сомневается.
- Тут рядом. В "Блэк стоун". Ну, пожалуйста, Рита…
* * *
Мадам Риволье за стойкой не оказалось. Поднимаясь по лестнице на второй этаж, я с облегчением вздохнул.
- Ну так что там с русскими и одной бутылкой? - спросил я, поднимая бокал.
- Родители говорили мне, что одна бутылка для русского - это мало, - повторила она.
- Одна бутылка водки - это действительно мало. А вот одна бутылка вина… - Я пригубил. - О-о!
- А чем вы занимаетесь?
- Давай на "ты"?
- О'кей. Чем занимаешься?
- Журналистикой… Еще стихи сочиняю.
Тут молния разразилась в мозгу! Я вспомнил свой сон! Именно Риту я видел во сне. Когда она спала на том помосте, в пещере. Но что за ребенок был рядом с ней? Какой-то младенец.
- Да ну! - хлопнула в ладоши Рита. - По тебе не скажешь, что ты стихотворец! Ой, прости. Не так хотела сказать… Я русский не очень хорошо знаю, иногда ошибаюсь.
- Ничего. На этот раз ты не ошиблась. По мне действительно много чего не скажешь. Сам иногда смотрюсь в зеркало и удивляюсь!
- Почитаешь? Стихи…
Я лихорадочно припомнил все, что когда-то рифмовал. Увы. Не к месту и не ко времени.
- Н-нет. Мои рифмы… такие своевольные…
Она снова улыбнулась. Как показалось, с некоторым облегчением:
- Ну, не всем же быть Пушкиным, правда?
- Правда. Кто-то должен писать и всякую ерунду.
Мы еще немного поговорили. Если не о стихах, то о чем еще? О Москве. О жизни в России… Тут Рита посмотрела на часы, поднялась:
- Мне пора. Родители станут волноваться.
Жалость какая! Впрочем, что ж ты, Леха, намеревался тут же и сразу завалить ее в койку?
- Послушай… - сказал я хрипловато. - Нет-нет, я не о том… Я не так… Я вот что… Где тебя найти? Как связаться? Я хотел сказать, что мы могли бы…
- Я живу под Парижем. Работаю в городе, живу на природе. Городок Вийе, улица Патрик, дом двадцать три. Заезжай.
- А телефон?
Рита уже шла к выходу.
- У тебя есть телефон? - спросила она.
- Нет. - В доказательство я похлопал по карманам.
- Тогда я сама смогу найти тебя через "ре-сепшн" отеля.
Гром пророкотал в голове. Ага, через "ре-сепшн"! По паспорту я Alex D. Vaismann, гражданин Великобритании! Плел целый вечер о России и Москве.
- Я могу не оказаться в отеле! - зачастил я. - У меня тут друзья! Дело в том, что мы можем уехать!.. А если я сам тебе позвоню? Как у тебя завтра со временем?
- Это приглашение на свидание?
- Ну… да!
- Хорошо. Давай созвонимся. - Она продиктовала мне номер своего телефона. - Завтра вечером у меня деловая встреча. А потом, я думаю, мы с тобой сможем продолжить наш литературный вечер. - Она махнула на прощание ладошкой.
- Погоди, у меня к тебе один вопрос. Наверное, он слишком личный, но все же… У тебя… ребенок есть?
- Почему ты спросил?
- Понимаешь, я видел сон.
- И я очень похожа на ту девушку из сна, - продолжила за меня Рита.
Она пронзительно посмотрела мне в глаза:
- У меня нет детей. Но твой сон меня заинтриговал. Обсудим его завтра, хорошо?
* * *
Я плюхнулся на кровать, включил телевизор и закурил. Рука потянулась к бокалу вина. Все-таки недурственный у нее вкус! Да и сама она! А если бы я не заговорил сам с собой по-русски? Ведь так бы и прошла мимо.
По экрану прыгала реклама. Я сменил канал и попал на новости. Рассказывали про убийства в "Мулен Руже" и в отеле "Пийон" на Монмартре. Показали фотографии Райниса и Риддела. Мелькнули кадры с места преступления.
Я вскочил, словно меня укусило током.
Диктор говорил, что погибшие никак не были связаны между собой. Но, судя по баллистической экспертизе, оба убиты из одного и того же оружия. Возможно, одним и тем же человеком. Ведется усиленный розыск подозреваемых.
Я нервно заходил по комнате, ругая себя последними словами. Амор, амор! Забыл, где и с кем ты находишься в Париже?! Вполне вероятно, что полиция уже висит у нас на хвосте. Может быть, и Рита - полицейский? Или из контрразведки? А я, идиот, ей ладони перебинтованные показывал!.. Они наверняка уже нашли ручку, которой меня ранил Райнис.
В дверь постучались. Я вскочил. Полиция?!
В номер проскользнул профессор:
- Быстро собирайся! Мы уезжаем!
Я кинулся укладывать сумку.
- Пахнет духами! - потянул Вяземский носом. - Кто был?
- Горничная, - сказал я, не оборачиваясь.
- У горничных другие духи… Ладно, потом! Скорее, скорее! Надо уматывать!
16
Мы сели в "рено".
- А где Василий? - спросил я, глядя на незнакомого шофера.
- Разуй глаза! - Профессор захлопнул дверь, и машина рванула с места.
Шофер был совершенно не похож на "скрипача"-снайпера. Грубоватый брюнет, без очков, без берета… Нет, не он! И… он.
Машина попетляла по парижским улицам. И вскоре отвалили назад городские фонари. Мы неслись куда-то по трассе.
- Так кто был у тебя в номере? - вдруг спросил Вяземский.
- М-м…
- Хватит мямлить! Что за баба?
Я рассказал профессору о встрече с Ритой. О том, как мы сидели в номере и говорили о Москве.
- Это все? - спросил профессор, когда я дошел до сцены нашего расставания.
- Да.
- Куда она ушла?
- А я почем знаю?.. Да вы напрасно, Григорий Алексеевич! Наша встреча произошла случайно!
- Ты идиот, Леша, - констатировал Вяземский. - Тебя поймали на простейшем из всех простейших приемов. Тебе даже голую жопу еще не успели показать, а ты уже ломанулся в западню.
- Надо было его с самого начала в бордель сводить, чтобы он гормоны усмирил, - процедил преображенный Василий.
- Куда мы едем? - спросил я сухо.
- Ты от разговора не увиливай! - окоротил профессор. - Она адрес тебе оставила?
- Да… Откуда вы знаете?
- Я много чего знаю!
- Да откуда вообще такая уверенность, что она вражеский лазутчик?! Может, она из полиции или контрразведки?!
- Хрен редьки… - процедил Василий. И грянул басом: - Не перебивай старших!
- Если бы твоя эта Рита была из полиции, ты бы сейчас валялся на полу грязной камеры в наручниках, - ровно продолжил Вяземский. - А она бы лупила тебя пыром в живот… Случайные знакомства, Леша, в нашей работе происходят не случайно… Какой у нее адрес?
- Вийе. Улица Патрик. Дом двадцать три…
- Так я и предполагал!
- Как? Как предполагали?
- Не твоего ума дело, щенок.
Ну да, да! Щенок и есть… Я обиженно уставился в окно. В боковое зеркало заметил, что за нами по пятам следует "вольво". Неотступно следует!
- Кажется, хвост, - сказал я.
- Это с нами…
Машина затормозила неподалеку от какого-то дома, укрытого под самую крышу плотными рядами деревьев и кустов.
"Вольво" пристроилась рядом.
Мы вышли. Четверо незнакомцев приблизились к нам. В руках помповые ружья.
Профессор покопался в багажнике "рено" и достал оттуда три автомата Калашникова. Десантный вариант, только с глушителем.
- Разбирайте.
Я замешкался. Василий подтолкнул меня в спину. К автомату я получил еще и три магазина с разгрузкой. Племянник с дядей тоже вооружились. В разгрузках у них я заметил еще и свето-шумовые гранаты.
- Господа, - обратился Вяземский ко всем, - дело деликатное. Открывать огонь по всему, что движется. Потом разберемся. Стреляйте как можете, а виноватого Бог сыщет. Теперь вводная. Наш человек, - он показал на меня, - провел сегодня встречу с одним из агентов. Назавтра нашего человека пригласили в этот дом. Мы предполагаем, что уже сейчас там готовится встреча… Кстати, стало известно, что в соседний дом въехала сегодня какая-то пара из России. Надо бы их тоже… проверить. И в первую очередь!
Группа двинулась к дому. К соседнему. Роскошное жилище, по российским меркам! Двухэтажный кирпичный дом на лужайке с паутиной каменных тропинок. Бесшумные поливалки газонов. Фасад дома весь в лепнине с изображением чего-то античного.
Группа вошла в парадную дверь без проблем. Для таких людей замков не существует. Крадучись прошлись по холлу.
Вяземский покрутил головой и указал на коридор справа.
Группа разделилась. Двое устроились возле входных дверей. Двое поднялись по центральной лестнице на второй этаж. Вяземский, Василий и я вошли в коридорчик. Судя по запаху, он заканчивался кухней.
Вскоре послышались голоса. Мы встали вдоль стены и прислушались. Мужчина и женщина обсуждали поездку в Париж, какие-то покупки, планы на завтра. Голоса показались мне смутно знакомыми.
Племянник с дядей достали из карманов шапочки с прорезями для глаз и натянули их на голову.
Василий стремительной тенью метнулся вперед, на кухню.
Женский визг. Глухой удар. Стук падающей мебели. Опять женский визг. Чей-то стон. И лязг затвора.
Вяземский пошел следом за племянником. Рявкнул кому-то там:
- Заткни пасть, сука!
Ну, и я шагнул следом. И…
Сказать "остолбенел"? Ничего не сказать.
Посреди кухни стояла жена моего бывшего главного редактора, Татьяна Борисовна, прижимая ко рту ладонь. В глазах ужас и отчаяние.
Я перевел взгляд на пол. С кафельного пола на меня остекленело смотрел сам главный редактор. Живой, живой! Одной рукой прижимал пухлую щечку, между пальцев сочилась кровь. Другую руку выставил вперед, словно защищаясь от неминуемого удара. Племянник наставил на него ствол автомата.
Я деликатно кашлянул. Кивнул, здороваясь, Татьяне Борисовне. И сказал главному:
- Надеюсь, вы не думаете, будто это я все организовал?
Вяземский уставился на меня:
- Ты знаешь этих людей?
- Времени нет! - напомнил Василий. - Надо их просто шлепнуть!
Глаза бывшего главного еще больше остекленели. Татьяна Борисовна громко всхлипнула.
Вяземский тут же наставил на нее указательный палец:
- Я сказал, заткни пасть, сука!
- Познакомьтесь, - обратился я к нему. - Это мой бывший главный редактор. А это его супруга.
- Мы… мы… - залепетала она, - просто в отпуск, просто нервы подлечить. - Она снова зажала рот ладошкой.
- Куда ни сунешься, везде вы! - буркнул я.
- Бывший главный? - встрепенулся Василий. - Тем более надо шлепнуть! И тогда ты сможешь занять его место!
- Пусть живут, - упорствовал я. - Не нужно мне его место.
- Ну, как знаешь! - Василий опустил ствол автомата. Вяземский присел на корточки перед главным:
- Знаешь, старичок, этот парень только что спас тебе жизнь.
Главный редактор меленько закивал мне.
- Уматывайте отсюда. И поживее! - ласково сказал Вяземский. И уточнил место: - В Россию! Мухой! - И уточнил время: - Сегодня же! Прямо сейчас!.. Завтра позвоню в Москву, проверю. Если не прибыли, то…
Главный редактор вскочил с пола. Татьяна Борисовна схватила со стола сумочку с документами и деньгами. Супруги опрометью кинулись из дома.
Когда мы вышли на крыльцо, красные стоп-сигналы их машины уже растаяли во тьме.
- Начальники, которых мы выбираем… - в пространство сказал Вяземский.
- Мне теперь в Москве лучше и вовсе не показываться, - в пространство сказал я. - Он теперь точно наймет киллера, чтобы меня шлепнуть. Денег у него хватит.
- А сколько он готов заплатить? - нарочито заинтересовался "скрипач" Василий.
- Повеселились, и хватит, - осадил Вяземский. - Пора наконец заняться серьезным делом.