Я сделал шаг вперед и поднял лопату, словно собираясь ударить ее. Она заплакала, достала из-за пазухи сверток и бросила его на землю - бумажник Флако, пачка денег, завернутых в коричневую бумагу, и медальон святого Кристофера. Я заглянул в бумажник. Набит деньгами. Как я и предвидел, он взял себе солидную часть вырученного за кристалл. Я швырнул чилийке бумажник и отвернулся. Женщина уползла с ребенком и своими вещами.
Я засыпал Флако землей и прочел молитву над его могилой, попросив Бога простить убитому его грехи.
Пора было отправляться домой.
* * *
Тамара лежала в моей постели, подключившись к монитору сновидений. Негромко постанывая, закрыв лицо и опять свернувшись в позу зародыша, между колен она сжимала лазерное ружье. Платиновый блеск кожи говорил о высокой температуре. Я неслышно подошел, тихонько взял ружье, поставил на предохранитель и бросил в угол. Осмотрев ее руку, я понял: температура не от инфекции, воспаление и припухлость не превышали ожидаемого.
Взяв запасной монитор, я опять подключился к ее сну.
… На берегу ветер, холодный и резкий, ударил меня, словно собирался поднять и унести. В темном чистом небе над морем поднималась яркая алая луна. На кроваво - красном песке шуршали тысячи призрачных крабов, щелкая клешнями. Я спустился к самой воде. Волны у берега по-прежнему покачивали тушу быка.
На берегу лежал человеческий скелет. Кости были совершенно чистыми, только несколько крабов еще ползали внутри грудной клетки.
- Я тебя не ждала, - сказал скелет.
- Кого же?
- Не тебя.
Взглянув на берег, я произнес:
- Плохо, что Флако умер. Он был хорошим другом.
Скелет застонал. Несколько мгновений надо мной в воздухе стояла тень призрачной женщины в красных одеждах. Она бросила на ветер три желтые розы и исчезла. Я посмотрел на небо. Звезд не было.
Скелет продолжал:
- Я не стала там задерживаться, убежала и попыталась вернуться сюда. Заблудилась. Как умер Флако?
- Задушили, а потом еще и перерезали горло.
- Это Эйриш. Его любимый способ. Он всегда оставляет дважды убитых. - Волна подкатилась к моим ногам. Вода была густой, теплой и красной.
- Я почти добрался до него. Почти что убил…
- Эйриш - профессионал. Ты не смог бы ничего с ним сделать.
- Чуть не убил, - настаивал я.
- Ты не можешь его убить. Он создан для этой работы. Генетически выращен. Он только позволил тебе поверить, что ты сможешь, - сказал скелет. Мы оба некоторое время молчали. - Я умираю, Анжело. Я сказала тебе, что, если ты откажешься от меня, я умру. Ты предал меня?
- Да, - ответил я, - и, может, не один раз. Когда мы оперировали тебя, мы сделали снимок сетчатки глаза - проверили тебя по правительственным архивам.
- Они и ждали чего-нибудь такого. Вполне достаточно, чтобы обнаружить и убить меня, - сказал скелет.
- К тому же я дал тебе стимуляторы типа АВ, прежде чем разобрался, что у тебя пересажен мозг, - добавил я. - У тебя ведь пересажен мозг?
Она кивнула.
- Ты в опасности.
- Я мертва, - поправил скелет. Кости его начали утоньшаться и переламываться, как сухие прутики. Я хотел было сказать что-нибудь утешительное - и не смог. Скелет заметил, что я расстроился, и рассмеялся: - Оставь меня. Я не боюсь смерти.
- Все боятся смерти, - возразил я.
Ветер поднимал песок и швырял в меня. Из воды поднялся Левиафан, темное бесформенное существо с глазами на горбах, и принялся нас разглядывать. Шелестящее щупальце высоко поднялось в воздух, потом с плеском снова скрылось в воде. Чудовище ушло под воду, и я почувствовал, что его заставила это сделать Тамара. Она контролировала свой сон, но делала это скорее так, как делают это мазохисты либо отчаявшиеся в своей судьбе люди.
Скелет продолжил:
- Это потому, что они не практикуются в умирании. И боятся забвения, распада мышц, медленного вытекания жидкости из тела.
- А ты не боишься?
- Нет, - сказал скелет. - Я много раз умирала. - И с этими словами все изменилось: на костях наросла плоть, передо мной вновь появилась рыжеволосая женщина. Краб мгновенно впился в нее, но она даже глазом не моргнула.
- Зачем умер Флако? - что еще мне оставалось спросить?
Она на мгновение задержала дыхание, потом медленно выдохнула. Я не думал услышать ответ.
- Вероятно, я обязана тебе сказать, - услышал я наконец. - Мой муж генерал Амир Джафари хочет получить мой мозг, заключить его в мозговую сумку, а тело - в стасис.
- Зачем?
- Я служила в разведке. И допустила неосторожность. - Она снова умолкла, подбирая слова. - Я была на приеме с другими женами офицеров, и они говорили о недавно убитом политике. Я слишком много выпила и сказала, что всем давно известно, что его убили мы. Да и потом наболтала еще много того, чего не должна была говорить. В Объединенной Морской Пехоте за такие ошибки убивают. Муж добился, чтобы меня приговорили к жизни в сумке для мозга. Но это не жизнь.
Я вспомнил пустой, лишенный интонации голос генерала, в то время как он говорил, что не лишен человеческих чувств, словно убеждая самого себя.
В воде мертвый бык поднялся на ноги и фыркнул. Волна снова свалила его.
- Не понимаю. Зачем ему твое тело в стасисе? - Налетел холодный ветер, берег стал затягиваться корочкой льда.
- Кто его знает? Может, надеется использовать его, когда уйдет со службы? Как только я поняла его намерения, то не стала задерживаться и выяснять дальше. Единственным способом спастись для меня было отказаться от старого тела, поэтому я купила на черном рынке новое. Я думала, что, пока держу в руке кристалл и вижу его, я не в мозговой сумке. Вдобавок к этому я заставила криотехников поместить в мое тело мозг немецкой овчарки и послать его мужу в клетке, обнаженным. На шею повесила табличку: "Если все, что тебе нужно, - это верность и возможность трахать меня - я твоя". - Воспоминание, казалось, очень ее забавляло.
- Твой муж вызвал меня по комлинку. Предложил заплатить, если я отдам тебя. Мне кажется, он заботится о тебе. Хотя трудно сказать наверняка.
- Не позволяй ему одурачить тебя, - сказала она. - Это один из мертвецов, живых мертвецов. Он отказался от эмоций, когда стал кимехом.
- Не стоит так опрометчиво судить его…
- Поверь мне, у него остались только воспоминания об эмоциях. Воспоминания все время тускнеют.
- А Эйриш военный?
- Он неофициально выполняет разные задания для военных. Такие, как с Флако.
- Это он оторвал тебе кисть? Женщина рассмеялась.
- Нет. - Берег исчез. Я увидел Тамару в аэропорту, она выходила из черного мини - челнока "Мицубиси". Заглядевшись на снижающийся корабль, женщина захлопнула дверцу, зажав руку. Попыталась высвободить - стала вырывать и дергать руку. В конце концов вырвала, но без кисти. Я не мог в это поверить… И тут сцена снова изменилась, и я опять увидел лежащую на берегу женщину. Ее поедали призрачные крабы.
- Это тело - дрянь.
Эпизод испугал меня. Она не должна уничтожать в мониторе целый мир, для того чтобы показать мне одно - единственное воспоминание. Такое погружение в подсознание небезопасно.
- Пойду, - сказал я. - Нужны новые медикаменты, чтобы предотвратить повреждение мозга. Подождешь меня здесь?
Темные существа снова поднялись из моря и уставились на меня. Она пожала плечами.
- Да. Наверное.
Я отключился и отсоединился от монитора. Только что взошло солнце, и, так как предыдущие две ночи я спал мало, а аптека все равно еще не открылась, я решил немного подремать, поэтому лег рядом с Тамарой и закрыл глаза.
Проснулся я в три часа дня. Женщина спала рядом. Коснувшись ее рукой, я заметил: температура очень высокая. Невольно я поцеловал ее в лоб, потом посмотрел, не проснется ли она. Не проснулась. И я был рад этому, потому что наконец понял, где видел ее раньше: худое тело, истощенное и маленькое, было мне незнакомо, но лицо - нос, глаза, изгиб губ - напоминало мне Елену, мою покойную жену. Я мысленно выругал себя: мне следовало с самого начала увидеть это сходство, ведь образ Елены двадцать лет живет в моих снах… Хотя все кажется знакомым, когда достигаешь моего возраста. Трижды в жизни я встречал своих двойников; так что я понимал: встретить женщину, похожую на мою жену, - лишь вопрос времени. Мне казалось, я подготовлен к такой встрече, однако, если б так и было, я не поддался бы искушению согласиться помогать ей и не выглядел бы таким дураком, привязавшись к ней.
Переодев рубашку, я отправился в аптеку Васкеса. Купил там долговременные регуляторы роста и антимозин С. Заплатил наличными. На пути домой у меня было время подумать. Никогда раньше я не сталкивался с проблемой, которую не мог бы разрешить, конечно, если время позволяло. Проанализировав свой разговор с Тамарой, я решил, что в ее истории не все сходится. Если Джафари планировал заключить Тамару в мозговую сумку, ему не нужно ее тело. Разве что для продажи. Конечно, это при условии, что он не собирался в будущем снова соединить все в одно целое. Может, он и хотел это сделать, когда ситуация прояснится? Или просто продержал бы ее несколько лет в заключении, а потом бы потихоньку выпустил? Я чувствовал, что иду по верному следу. То, что Тамара не разгадала планы Джафари, свидетельствует либо об ее импульсивности, либо о неразумном страхе. Я решил, вернувшись домой, рассказать ей о своей теории, а пока что принялся обдумывать варианты ее спасения.
На посещение аптеки Васкеса ушло несколько часов…
* * *
Когда я вернулся, Тамара сидела на кухне, опустив голову на стол, в руке - стакан с ледяной водой. Лазерное ружье валялось рядом на полу. Она в бреду что-то говорила на непонятном мне языке. Температура у нее была очень высокая. Я сбежал вниз, принес медикаменты, вывалил их на стол. Хотел как можно скорее ввести лекарство, поэтому наполнил шприц и сделал укол прямо в сонную артерию. Женщина подняла голову, потом снова закрыла глаза и сказала:
- Уведи меня отсюда. Я хочу уйти.
- Всему свое время, - ответил я, желая как-то ее успокоить.
- Мне холодно. Похоже, я умираю.
- Не умрешь, - сказал я. Но холод - это плохо.
Иммунная система атакует мозг… Заполнив шприц антимозином, я ввел препарат ей в руку.
- Ты так добр ко мне, Анжело. Очень добр. Ты на самом деле так считаешь… о порядке… не хочешь порядка?
- Да. Не хочу.
- Тогда уходи. Уходи из Панамы. - Глаза ее открылись, она села прямо.
- Что это значит? - не понял я. Она долго смотрела на пол. Я снова спросил: - Что ты имеешь в виду?
- Хочешь, чтобы я вторично допустила ошибку? - Она улыбнулась - холодной, угрожающей улыбкой. - Это значит - убирайся. Немедленно! Наступает порядок, неудержимый порядок! Уходи из Панамы, уходи с Земли… Уходи от ИР и ОМП!
Я попытался уловить смысл в ее словах. Она смотрела на меня, как будто хотела передать свое знание взглядом. Силы ОМП - Объединенной Морской Пехоты - набираются на всех континентах и должны отстаивать интересы Земли в космосе. Теоретически у них нет политической власти ни на одной планете, хотя они контролируют пространство между планетами и тем самым держат под контролем всю галактику. Предполагается, что они не вмешиваются в политику, поэтому я не понял, почему Тамара связывает ИР - Искусственный Разум - с ОМП. Но, как и во всякой большой организации, многие части ОМП борются за власть. Я вспомнил и повторил слова Флако об империализме:
- Кто-то в Морской Пехоте вступил в контакт с Искусственным Разумом, чтобы овладеть Землей?
Тамара кивнула.
- Они захватывают страны одну за другой. Некоторые сейчас. Другие через несколько лет. Не знаю, много ли времени осталось у вас в Панаме.
Я вспомнил о политических затруднениях в соседних государствах, о ползущем распространении никитийского идеал - социализма. Теперь я знал имя виновного. Все это организовано разведкой ОМП. Но тем не менее все это казалось невозможным. Искусственному Разуму запрещено законом ввязываться в человеческие войны. ИР всегда оставались политически нейтральными, их наша политика не интересовала. И я не мог понять, что заставило их вмешаться и пойти на такой риск, в то время как их мозг всегда был занят другими проблемами.
- Но что могли социалисты дать Искусственным Разумам?
Какое-то время Тамара колебалась, затем ответила:
- Увеличить объем их памяти. Дать им доступ в космос.
Я напряженно соображал. Свобода, наконец понял я. У меня закружилась голова. Она говорит о свободе. Некоторые ИР готовы продать свободу Земли ради собственной свободы. Прекрасный обмен - ценность на ценность. Если бы не относился к своей свободе так эмоционально, я бы рассмеялся.
- Тебе нужно кому-то рассказать! - закричал я. - Объявить об этом всем!
- Я рассказала тебе, - ответила она. - Этого достаточно.
- Расскажи властям.
- Анжело, ты не понимаешь. Я была одной из них. Я служила в военной разведке. Я их знаю. И мне никогда от них не уйти.
Она отвернулась от меня и снова опустила голову на стол. Через несколько мгновений она тяжело задышала, и мне потребовалось какое-то время, чтобы понять, что женщина уснула. Погладив ее волосы, я подумал, что она имела в виду, говоря - одна из них? Одна из тех, которые убивают Флако по всему миру? Одна из тех, которые превращают свободу в товар? Что я вообще о ней знаю? Рыжеволосая девушка на морском берегу. Женщина с быстрым властным голосом, как у жены социалистического диктатора. Ей нравится запах роз. Она бежала, потому что боится заключения в мозговой сумке, и однако готова была превратить весь мир в тюрьму для других. Разве не справедливо было бы выдать ее Джафари? Или задушить? Я с самого начала подозревал, что когда-нибудь пожалею о том, что согласился помочь ей. Может, отвезти ее в больницу, сообщить властям, позволить убить ее?
Она снова застонала, начала бредить на английском, перешла на фарси. Я разобрал: "Все пошло плохо, очень плохо", но большую часть того, что она говорила, не понимал. Задумался о том, каким способом они собираются установить контроль над планетой. ИР управляют передачей информации - торговые курсы, предсказания погоды, банковские счета - и связью. Они следят за развитием вооружения. И в принципе, им нетрудно уничтожить мир просто неверной передачей информации - целые государства обанкротятся, начнется экономический кризис. Это может быть и результатом простой некомпетентности и неумелости. А какой ущерб нанесет прямой саботаж?
Я посмотрел на исхудавшее лицо Тамары, на ее хрупкие плечи и пожалел, что не знаю, каким было ее настоящее тело. Женщина ее теперешнего сложения должна быть робкой. Она сама знает боль - и должна испытывать сочувствие к другим. Что же я все - таки знаю о ней? И тут, как бы в ответ на мои сомнения, она неожиданно воскликнула по-английски:
- Хочу уйти! И я решился.
Кем бы она ни была в прошлом, что бы она о себе ни думала, теперь она беженка - рефуджиада.
Я перенес ее в постель. Придется мне набраться мужества и переправить ее на плантации. Впрочем, для этого придется ждать ночи. Я отправился на кухню за пивом и услышал звук возле задней двери. Выглянул в окно: на крыльце стояла мисочка с молоком, которую Тамара или Флако поставили для серо - белого котенка. Котенок был тут же, он играл темно - коричневым клубком - тарантулом, подобравшим лапы под брюхо. Котенок толкал тарантула, ударяя его о заднюю дверь; потом поднял голову, увидел меня и убежал.
Я включил радио - тишина была слишком невыносимой. А через несколько мгновений у меня в голове прозвучал вызов комлинка. Включившись, я услышал голос Джафари. По-прежнему без всякой интонации он спросил:
- Тамил поблизости?
Я испугался. Сердце у меня забилось, я готов был поддаться панике. Линия была так насыщена разрядами, что я его почти не слышал. Похоже, он пропускал сигнал через фильтры для того, чтобы его нельзя было отследить.
- Тамил? Ваша жена? Она без сознания.
- Это важно, - сказал Джафари. - После нашего разговора ни с кем не вступайте в связь по комлинку. Разведка может засечь ваш сигнал. Скажите Тамил, что разведка посадила меня на контур. Я больше ничего не могу для нее сделать. Если ее поймают, ее убьют. Скажите, что я любил ее. Скажите, что мне жаль. - И Джафари отключился.
Я обошел вокруг дома как в тумане, потом начал собирать в дорогу пищу и воду. Взял свою медицинскую сумку и выбросил то, что не понадобится. По радио исполняли "Кольца Сатурна в до минор" Ветинни, но потом передача прекратилась. В доме воцарилась тишина.
Внизу скрипнули петли входной двери, и я почувствовал сквозняк. По-моему, дверь была закрыта… По радио начали передавать "Полет валькирий" Вагнера. Спустившись вниз, я взял ружье, потом прокрался к лестнице и выстрелил. Там, спиной к стене, раскрыв рот, стоял Эйриш, держа в руках короткий дробовик. Он лишь успел сказать: "Твою мать…" и выстрелить в тот момент, когда моим зарядом ему разворотило живот.
Выстрел его пришелся в стену за моей спиной, потому что я успел проскочить мимо. Эйриш повалился на пол. Тамара выглянула из спальни: лицо ее было бледным, она с трудом держалась на ногах. Знаком я велел ей вернуться в спальню и посмотрел на лестницу.
Эйриш тяжело дышал, лежа на животе и вытянув вперед правую руку. Пятно света упало на сожженную плоть его тела. Я двинулся к нему, и он одним гибким движением вскочил, держа в руках дробовик.
Подпрыгнув и пнув его в голову, я вложил в этот удар весь вес своего тела, зная, что другой возможности у меня не будет. Удар пришелся ему в подбородок, и я скорее почувствовал, чем услышал, как хрустнула его шея. Ружье выстрелило в потолок, а сам он покатился по лестнице. Я тоже упал и покатился вслед за ним.
Он лежал совершенно неподвижно, с раскрытыми глазами. Потом зарычал, но мышцы его оставались расслабленными, хотя дробовик он по-прежнему держал в руке.
Встав, я отступил на шаг, нацелил ружье ему в голову, потом подошел и ногой откинул дробовик.
Что с ним делать? Убивать его я не хотел. Медицинская сумка стояла на столе за моей спиной, я достал маску, наложил ему на лицо, включил подачу флуотана, потом осмотрел раны. На левой руке сгорело три пальца, и в животе была дыра - я выпустил ему наружу чуть не все внутренности. Рана была такая горячая, что в инфракрасном свете выглядела как расплавленная плазма. Поэтому я не мог разглядеть, поражены ли жизненно важные органы. Меня поразило, как легко все произошло. Рот у меня был словно набит ватой, сердце билось учащенно. Тамара предупреждала, что я не смогу убить Эйриша, и я боялся оставить его, зная, что в следующий раз так легко не получится. Потом пошел в спальню, чтобы забрать мою раненую и бежать с ней на плантации.
Она сидела в постели, подобрав под себя ноги, обхватив руками колени и раскачиваясь взад - вперед. На лице - маска. Включившись в монитор, она упивалась сновидением - не как профессионал, но как наркоман, время от времени продолжая повторять: "Я хочу уйти. Я хочу уйти. Я хочу уйти…" По лицу ее катились капли пота, но само лицо оставалось мертвенно - бледным.