Мы благополучно оторвались от журналистов, миновали Останкинский пруд и прыгнули в трамвай. Начало темнеть, и, когда трамвай повернул, в одном окне над золотой полосой заката повисла яркая двухвостая комета, а в другом, на востоке, - еще более яркая Венера. Я озабоченно посмотрел на часы. Нет, я, конечно, не большой знаток астрономии, но все же мне почему-то казалось, что в этот час Венере положено быть на западе. Или это Юпитер? Учитель с улыбкой смотрел на меня.
- "От востока звезда сия воссияет!" - торжественно процитировал он. Впрочем, я все равно не помнил, оттуда цитата. - Когда ты Библию последний раз читал, Пьетрос? В колледже Святого Георгия, на "Законе Божьем" ? - он положил руку мне на плечо.
Мы вышли из трамвая и спустились в метро, где он одолжил мне жетончик. Интересно, зачем я ему понадобился? Ничего ведь не делаю, таскаюсь только за ним хвостом!
Штаб Учителя представлял собой причудливый гибрид офиса и хипповой вписки. В большой комнате стояло штук пять работающих компьютеров, пол был ровным слоем засыпан мусором и скомканными распечатками. Равви поморщился:
- Живете, как свиньи! Хоть бы убрались.
- Сейчас, Господи! - из-за компьютера вскочил молодой человек лет двадцати и немедленно схватился за веник.
Я оторопел от обращения.
- Равви… но… почему?
- Потому что это правда, - ответил он. - Кстати, как видишь, мне нужен сетевой администратор. Ты знаком с "Интерретом"?
- Еще бы… - задумчиво проговорил я. Мне было не по себе.
В этот момент раздался звонок в дверь.
- Матвей, пойди открой! - бросил равви молодому человеку с веником. - Потом подметешь.
- Да, Господи.
Через минуту Матвей вернулся.
- Там молодая женщина, журналистка. Спрашивает Тебя, Господи. Говорит, что хочет взять интервью.
Равви вздохнул:
- Пусть войдет.
Это оказалась та самая длинноногая девица, что прыгала вокруг Учителя у Останкино.
- Пойдемте! - сказал равви. - Петр, ты тоже. Тебе будет полезно послушать.
Мы прошли через просторную прихожую, где толпились воинственного вида вьюноши в беленьких рубашечках и джинсах, и оказались в маленькой комнате, обставленной по-домашнему. Я окинул взглядом стены, увешанные книжными полками, и с удовольствием заметил полную серию "Литературные памятники" и красную "Историю инквизиции" в трех томах. В воздухе стоял почти выветрившийся запах сандала.
- Садитесь, пожалуйста, - любезно предложил Учитель, сел сам и внимательно посмотрел на журналистку. - Чем могу служить?
- Я из газеты "Московский католик". Хочу написать о вас статью. Вы новый мессия? У вас есть своя концепция? Вы бессмертный?
- Как, все сразу? Давайте по порядку. Для начала - как вас зовут?
- Мария Новицкая, - она полезла в свою сумочку, и оттуда в процессе доставания диктофона выпал маленький пакетик с изображением двух сердец, пронзенных одной стрелой, и с угрожающей надписью: "Святейшая Инквизиция предупреждает, что использование данного изделия является греховным и вредит спасению вашей души", и упаковка валидола.
Учитель строго посмотрел на "изделие", но промолчал, а хозяйка как ни в чем не бывало убрала его обратно в сумочку и продолжила:
- Итак, вы новый мессия?
- Почему новый? Просто мессия. Все старые концепции устарели, вам не кажется? Современному человеку слишком трудно поверить во всякую чепуху, например в то, что земля существует семь тысяч лет, или в греховность поступков, от которых нет вреда другим. А это до сих пор пытаются утверждать многие служители церкви. Я принес новый завет, точнее новейший. Завет Духа. Больше не будет разобщенности религий и интеллектуального поста, к которому призывает католицизм. Новейший завет - это завет свободы. Любви и Свободы.
- Позвольте, я закурю? - спросила Мария и, не дожидаясь ответа, вставила тончайшую сигаретку в неимоверной длины полупрозрачный мундштук.
- Не душеспасительно это, - вздохнул равви. - В этом я согласен с католической церковью.
- Кстати, а что вы думаете о спасении души? - поинтересовалась журналистка и зажгла сигарету.
- Раньше спасения души и связанного с этим бессмертия могли достигнуть только истинно святые. Но теперь, в эпоху Третьего Завета, которая уже наступила, не надо подвергать себя аскезе, уходить в пустыню или запираться в монастыре. Теперь достаточно любить Господа своего и не творить ничего, противного моей воле. Всякий, верующий в меня, не увидит смерти вовек! Бессмертие для всех - вот моя…
Он побледнел, схватил нас за руки и бросился на пол. Послышался звон разбитого стекла. Я приподнял голову и увидел в окне круглую дырку от пули.
- Лежи! - прикрикнул на меня Учитель и был совершенно прав. Раздалась еще пара выстрелов. Одна пуля срикошетила и разбила стекло книжной полки.
Почти одновременно на столе зазвонил телефон, но никто не посмел подняться.
Дверь комнаты распахнулась, и на пороге появился Матвей.
- Осторожно! - крикнул ему равви, и тот дернулся и прижался к дверному косяку. Но ничего не произошло. Только телефон не унимался.
- Выключи свет и задерни шторы, - уже спокойнее сказал Учитель
Матвей выполнил приказание, и мы сели на полу, освещенные слабым светом из соседней комнаты. Тем временем телефон затих. Равви не успел взять трубку.
- Пусть Марк с ребятами выяснят, в чем дело. Пусть осмотрят соседние крыши, только осторожно! И выставят посты, - он вытер пот со лба.
Мария, которая лихорадочно копалась в своей сумочке, наконец извлекла оттуда упаковку валидола и с облегчением положила таблетку под язык. Учитель ласково посмотрел на журналистку.
- Извините, милая девушка, нам придется отложить на завтра ваше интервью. Видите, у нас некоторые проблемы. Вы можете переночевать здесь.
Как ни странно, "милая девушка" даже не возмутилась и покорно кивнула.
Вновь зазвонил телефон. Не вставая с пола, равви схватил трубку.
- Согласились? Замечательно!.. Когда? Немедленно! Я заеду за Филиппом.
Он встал и направился к двери. Мы последовали за ним.
В прихожей зашнуровывали ботинки Марк и двое рослых парней, вооруженных автоматами и обвязанных лентами с патронами. Марк поднял голову и кивнул мне, как старому знакомому.
- Отбой, Марк, - сказал Учитель. - Снайперами займется Яков. Вы едете со мной.
- Господи, это опасно, - возразил Марк. - Нас подстрелят, как кроликов.
- Теперь уже нет. Я знаю о них, а это значит, что они больше не опасны, по крайней мере для меня. Кстати, во дворе не горит ни один фонарь. Это им не освещенная комната. Со мной только Марк с ребятами, остальные остаются. Марк, пошли!
Так я оказался один в совершенно незнакомой компании, в основном состоящей из чуждых мне воинственных молодых людей. К счастью, на помощь мне пришел Матвей.
- Пойдем покурим.
- Не курю.
- Так посидишь.
На вусмерть прокуренной грязной кухне Матвей сел за стол и затянулся папиросой, по-моему, какой-то феноменальной дешевизны. Я кашлянул.
Матвей пожал плечами.
- Отрава не стоит того, чтобы на нее тратиться.
И замолчал. Похоже, мой собеседник ждал вопросов, и я решил воспользоваться случаем и выяснить, куда я все-таки попал.
- Слушай, Матвей, а ты давно знаешь Учителя?
- Кого?.. А-а, Господа! Полгода где-то. Мы в Екатеринбурге познакомились, на "Ordo viae".
- Где?!
- На "Ordo viae". Орден там такой есть. Точнее, тусовка литературно-философская. Песни при свечах, стихи, легкий треп о высоких материях. Приятная компания, в общем. Александра Кулешова там тон задавала, Сашка, и друг ее Влад. Классные ребята.
- Слушай, мир до отвращения тесен!
- А что?
- Да знаю я их. Но самое печальное, что их знает Инквизиция. Как ты думаешь, откуда?
- Понятия не имею! Теперь уже не важно. Ты лучше слушай дальше. Этой зимой, после Рождества, раздается у нас звонок. Парень какой-то спрашивает, можно ли вписаться, называет общих знакомых. Ну, Сашка говорит: "Залетай!" - "А нас двое". - "Всем места хватит". Появились они где-то через час: Учитель и Иван, мальчишка белобрысый, увидишь…
- С ангелоподобной внешностью и ресницами, как у девушки?
- Угу.
- Я его уже видел возле Лубянки с парнем черноволосым, выправка у него военная.
- А, с Марком. О нем отдельная история. Но это позже… Ну, в общем, Сашка чайник поставила, разговорились. Гости оказались из Новосиба. Учитель преподом работал в тамошнем универе, а этот Иван Штаркман - студент его.
- А что он преподавал?
- Да что-то заумное. То ли квантовую механику, то ли тензорный анализ, то ли и то и другое вместе. От него вполне можно ожидать. Знаешь, Влад любит гостей тестировать на эрудицию и выдал вновь прибывшим длинную фразу на древнегреческом. Так Учитель ответил на нее целым абзацем, так что все опешили, я ни фига не понял, а у Влада сделались глаза по семь копеек, я не преувеличиваю. В общем, он сразу проникся к гостю уважением… Ну, дальше. Ждем мы чайник. Сашка гитару взяла и начала петь. Что-то про Христа. Ну у нее все такое, сам знаешь. Тогда Господь улыбнулся, вынул блок-флейту из кармана рюкзака и начал ей подыгрывать. А у нас свечки незажженные по всей комнате: в паре подсвечников, на комоде, на телевизоре… Так вот, он играет, а свечки загораются, по одной, поочередно, везде. К концу песни все горели, а свет погас. Сам собой. Ну всем как-то не по себе. Не то что-то происходит, сам понимаешь. А он как ни в чем не бывало спрашивает: "Ребята, а вы глинтвейн любите?" - "Еще бы, - отвечаем. - Только нет у нас. Корица одна. И то остатки". - "Ну ничего, - говорит. - Чайник-то несите, вскипел давно" Ну приносит Сашка чайник, разливает чай, а он неправильный какой-то, густой больно и темно-красный. И по комнате аромат плывет: мускатный орех, лимон, корица. Попробовали - глинт! Натуральный! Высший класс! А Он улыбается и спрашивает, будто и не произошло ничего: "Ну как?" А мы-то уж не знаем, спим, что ли, или крыша едет. Первым Влад опомнился. "Спасибо, - говорит. - Очень вкусно. Но прежде, чем внушением заниматься, следует поинтересоваться, хотят ли этого собеседники. Мы не подопытные кролики. Это ведь гипноз?" - "Нет, - отвечает. - Это не гипноз, это глинтвейн. Вы сказали, что вы его любите. Но если хотите, я опять могу сделать чай". Но эту идею никто не поддержал. "Ну и пусть гипноз, - думаем. - Зато вкусно". Да и не хочется вовсе с этим парнем препираться-то. Харизма, знаешь, зашкаливает. В общем, все в него влюбились. Ну, только кроме Люськи, крысы Сашкиной. Она почему-то пискнула, как только Он вошел, залезла Владу за пазуху и носа оттуда не казала весь вечер. Странная зверюга!
- Э-э, да ваш Господь сорит чудесами, как иные деньгами!
- Он и твой Господь, - холодно заметил Матвей. - Только ты этого еще не понимаешь. Ну ничего, поймешь.
- А кстати, ты говоришь, Иван - студент?
- Да.
- Так ему же лет пятнадцать, ну максимум шестнадцать!
- Шестнадцать. Он - вундеркинд, в пятнадцать лет школу кончил. Из первого класса сразу в четвертый перевели… Да! Я же не рассказал тебе про Марка!
- Давай.
- Он брат Сашкин, двоюродный, кажется. Впрочем, она не любит это афишировать. Он на игле сидел. Офицер бывший, спецназовец. Воевал во всяких региональных войнах. В общем, там пристрастился. А у Сашки деньги клянчил все время. Учитель у нас уже с месяц жил, ребят грузил, на флейте играл, притчи рассказывал, когда Марк позвонил. Сашка, как с ним поговорила, злая стала, губы кусает - мы сразу поняли, кто звонил и зачем. А Господь у нее спрашивает: "Сашенька, что случилось?" - "Ничего", - говорит, а сама расплакалась. Потом меня выгнала и, видно, все ему рассказала. И они к Марку поехали. Не знаю уж, что Он с ним делал, да только как рукой сняло. Теперь таскается за нами повсюду. И ведь не скажешь, что кололся! Ты его видел, разве он похож на наркомана?
- Не знаю, - честно ответил я. За свою жизнь я так и не увидел ни одного живого наркомана, хотя газеты упорно утверждали, что этим занимается, по крайней мере, каждый второй.
Равви вернулся где-то около двух и выглядел очень усталым.
- Все в порядке, - уверенно сказал он. - Яков не возвращался?
- Нет.
- Марк, пойди помоги. Матвей, сейчас я хотел бы отдохнуть, и пусть меня до утра не беспокоят.
- Да, Господи.
- Только не в той комнате, которая простреливается снайперами, - заметил Марк.
- Мы постелим в другой комнате.
- Да, это, пожалуй, разумно.
Надо сказать, что другая комната была значительно больше той каморки, где мы разговаривали, так что господню воинству пришлось потесниться, расположившись на полу в гостиной. Вскоре дверь за Учителем закрылась, и из-за нее донеслись звуки флейты. По-моему, "Зеленые рукава". Приятно, конечно, но если это на всю ночь!.. А поспать хотелось. К счастью, Матвей великодушно поделился со мной спальником, который мы расстелили прямо на полу, накрывшись еще чьим-то. Оный спальник нес на себе следы многолетней тусовочно-походной жизни, пропах лесом и дымом костра и не был стиран, похоже, с момента покупки, но, как говорится, дареному коню… Кстати, хозяин сего "коня" был под стать своему имуществу. Щеки и подбородок в недельной щетине и не слишком чистая одежда. Картину дополняли серо-голубые глаза навыкате и давно немытые темно-русые волосы.
Выключили свет. Но мой сосед, похоже, не собирался быстро отрубиться, и я часов до трех рассказывал ему о своих лубянских приключениях.
Звуки флейты давно затихли. Уже сквозь сон я слышал скрип входной двери и глухие разговоры в прихожей. Что-то готовилось.
ГЛАВА 3
На следующее утро все были на ногах уже часов в шесть. Когда я наконец выбрался из-под спальников и вылез в коридор, Учитель выходил с кухни, дожевывая бутерброд. В этот момент дверь комнаты, где он ночевал, открылась, и на пороге показалась Мария Новицкая, имевшая вид весьма довольный. Она по-кошачьи потянулась, взглянула на нас огромными черными глазами и кокетливо поправила пышную прическу.
Матвей удивленно посмотрел на Господа.
- А ты хотел бы, чтобы я заставил даму спать на полу в общей комнате? - возмущенно спросил равви. - Машенька, иди, на кухне завтрак готов. Яков!
К Учителю подошел человек, чем-то на него похожий. Нет, даже довольно сильно похожий, только старше.
- Да, равви.
- Яков, что со снайперами?
- Сняли одного. Больше не видели. Все окрестные крыши облазили. И Марк, когда вернулся, ходил с ребятами проверять - никого.
- Сняли?
- Да… Там, в прихожей.
- Показывай!
Я из любопытства увязался за ними. Лучше б я этого не делал! На полу, возле двери, лежало нечто, накрытое тентом от палатки. Яков присел рядом на корточки и откинул покрывало. Не то чтобы я человек очень нервный, но не заканчивал я медицинского и не привык к подобного рода зрелищам. У трупа было перерезано горло, тент испачкан кровью. Меня подташнивало. Учитель же смотрел на это так, словно всю жизнь проработал патологоанатомом. Впрочем, на Якова он поглядел с несколько другим выражением, так что тот начал медленно перемещаться с корточек на колени.
- Неужели без этого было нельзя ? Три года осталось до Страшного суда! - Учитель выразительно постучал ногтем по циферблату наручных часов. Тут Яков, кажется, несколько расслабился оттого, что до Страшного суда осталось все-таки три года, а не три минуты.
- Эммануил, я давно служил. Ты же знаешь. Вот если бы Марк вернулся раньше…
- Не оправдывайся! Это хуже всего. Марк не палочка-выручалочка!
- Ну разве было бы лучше, если бы мы его упустили?
Тут зазвонил телефон, и Учитель схватил трубку, не удостоив Якова ответом. Постепенно его лицо прояснилось.
- Дума собралась на экстренное совещание, - весело сообщил он - Не думал, что эти ленивцы так быстро среагируют. Мы едем в Думу.
- А как же телецентр? - удивился я.
- Телецентр никуда не денется. Со мной идут Петр, Марк и ребята, человек десять. Больше не надо
Яков по-прежнему стоял на коленях и умоляюще смотрел на Учителя.
- Может быть, епитимью? - осторожно спросил виновный.
- Ладно вставай, зелот… - Мне показалось, что равви хотел добавить что-то еще, но сдержался. - Останешься здесь, поглядим насчет епитимьи.
В прихожую вышел Марк, за ним потянулись воинственные вьюноши.
Мы спустились вниз и опешили, потому что у подъезда скромной пятиэтажки стоял здоровенный черный "АМО". Шофер "АМО" вышел из машины и почтительно открыл перед Учителем дверь.
- Ну что ж, так даже лучше, - заметил Эммануил - Петр, Марк и еще двое - со мной, остальные - своим ходом.
В отделении для пассажиров сидел человек лет пятидесяти, одетый в военную форму, и смотрел на Учителя с совершенно молитвенным выражением лица
- Как ваша дочь, Ипатий Владимирович? - участливо спросил у него Эммануил, садясь рядом.
- Я здесь, Господи, и этим все сказано.
- Хорошо, - улыбнулся Эммануил и положил руку ему на плечо.
- В Думу?
- Разумеется.
За эту ночь Москва здорово изменилась. А именно: у Белорусского стояли танки, повернув орудия в сторону Бутырского вала, вдоль Тверской тянулись колонны БТРов, и на Триумфальной площади - тоже танки, ощетинившиеся пушками в сторону ресторана "София".
- Ну все, прощай, свобода! - усмехнулся я. - Завтра нас погонят восстанавливать Лубянку
- Не погонят, - улыбнулся Эммануил. - Успокойся, Пьетрос, это мои танки.
- Как?!
- Да, я забыл вам представить. Это генерал Сергеев, начальник Генерального штаба, а теперь наш союзник.
Мы свернули в Георгиевский переулок и остановились у входа в Госдуму. На ступеньках нас встретила Мария и начала убеждать Учителя, что у нее чисто профессиональный интерес, а посему в случае чего она продемонстрирует журналистское удостоверение - и ее не тронут. Он махнул рукой.
Я тоскливо взглянул на крышу родного колледжа, выглядывавшую из-за домов, и вошел в здание Думы вслед за равви.
На проходной нас опять словно не заметили, и мы беспрепятственно проникли внутрь и поднялись в зал заседаний.