ГЛАВА 3
Гавриил продолжал осматривать свои новые покои – три серых бетонных стены и прочная решетка вместо четвертой. Потолок был довольно низким, казалось, если вытянуть руки и подпрыгнуть, даже совсем немного, то можно без труда дотянуться до него. Он сдавливал, давил прямо на голову и аккуратно, в нее же, вкладывал мысль о том, что оказавшись здесь, ты непременно лишишься какой-то частички себя, а может частичка эта просто изменится – станет другой. Помещение отдавало сыростью и влагой, но отвращения не вызывала, она пробуждала страх. Стальные прутья, казавшиеся крайне крепкими, проходили от потолка и намертво уходили в холодный, бетонированный пол. Клетка явно не была предназначена для человека, она служила заточением для кого-то или чего-то куда более сильного и свирепого, о чем свидетельствовали глубокие царапины на стенах. Гавриил, с интересом разглядывая эти выщерблены, невольно приложил к ним руку и как только мог, растопырил пальцы, но даже этого не хватило, чтобы представить, насколько велика была лапа существа, оставившего их. Стало ясно одно – так изувечить стену не мог ни один человек.
Гавриил почувствовал чье-то присутствие и, обернувшись, увидел Лидию, молча наблюдавшую за ним.
– Чьи они? – поинтересовался Гавриил, указав головой на многочисленные царапины.
Лидия выдохнула, и Гавриил услышал, как углекислый газ высвобождался из ее легких, услышал и то, как он проходил через трахею, выпускался ртом. Звук ее спокойного дыхания казался слуху Гавриила весьма приятной и своеобразной мелодией – несравнимой, уникальной, а биение ее сердца – неспешное, но сильное, живое, добавляло этой мелодии ритма. От его тонкого слуха теперь не ускользнуло и то, как Лидия вынула из кармашков своих широких рукавов небольшую стальную сферу. Она слегка сжала ее в своей покрытой старческими пятнами руке и та вмиг поднялась вверх, и уже плавая в воздухе, начала изливать теплый свет. Гавриил удивился. Сначала тому, что стальная сфера оказалась своеобразной летающей лампой, а уже потом, тому, что прежде чем Лидия активировала ее, он находился в полнейшей тьме, но видел в ней настолько хорошо, что казалось, будто всю камеру освещали лампы дневного света. И пока Гавриил терялся в догадках о том, почему же он так отчетливо видел в беспросветной темноте, сферическая лампа неторопливо подплыла к стене и осветила глубокие царапины теплым светом. Лидия без особого удивления обвела их глазами, а затем одарила Гавриила многозначительным взглядом, кажется, она даже немного расстроилась.
– Из всего сегодня увиденного, тебя беспокоит только это? – искренне удивившись, спросила она.
На лице Гавриила проскочила немного глуповатая улыбка.
– Ну, кажется, я уже в камере, значит, меня вот-вот начнет отпускать.
Гавриил искренне верил и полагал, что все случившееся с ним этой ночью, результат его не на шутку разыгравшегося, от выкуренной самокрутки, воображения, предложенной Рамилем в порту. Лидия подошла ближе к решетке и ухватила Гавриила за руку:
– Пойми ты уже, наконец, – она сделала небольшую паузу, пытаясь подобрать нужное слово. – Тебя не "штырит", Гавриил. Все реально. Ты все еще одной ногой в могиле и в любую секунду твоя жизнь может закончиться.
Он рассмеялся, сознание не позволяло ему принять правду, а разум отвергал то, чего не мог понять. Потому Гавриил и дал всему происходящему единственное, по его мнению, логичное объяснение – галлюцинации, от выкуренной ранее самокрутки. Гавриил уже не то чтобы не исключал, а скорее, даже надеялся, на наличие в ней какого-то наркотика. Иначе, все случившиеся, ну никак, не укладывалось в его давно устоявшемся порядке вещей и скорее походило на бред сумасшедшего. Он был заложником двух привычек: сигарет и собиранием своих бесформенных сальных прядей волос цвета бронзы в небольшой хвост на затылке. Он нервничал, а сигарет в куртке, по какой-то, причине не оказалось. Потому, чтобы хоть как-то совладать с собой и подступающей нервозностью, он машинально собрал волосы в хвост; обычно это означало предстоявшие физические усилия, например, работу, или уборку в его съемной квартире, даже перед сексом Гавриилу не всегда удавалось принять душ, но вот волосы собрать – обязательно получалось. Ему казалось, что так он будет более сосредоточенным и задуманное непременно удастся осуществить. Внешне же, с этим собранным на затылке хвостом Гавриил отдаленно напоминал самурая. Сам Гавриил, разумеется, и не подозревал об этом сходстве, поскольку имел весьма поверхностное представление о внешнем виде самураев, а уж о том какие прически они носили, он не знал и подавно; он знал о них только то, что те были воинами с мечами, остроту которых проверяли, отрубая головы крестьянам. Впрочем, в достоверности этого факта он всегда сомневался и уже даже не помнил, как эта информация оказалась у него в голове.
– Прекрати, пожалуйста, прекрати, – собрав хвост, но, все еще не опустив рук с головы, начал Гавриил, с трудом сдерживая подступающий к горлу смех, – Какие-то монахи, вооруженные мечами, огромный до безобразия человек с черными, как мои легкие глазами, бледнолицый зубастый блондин, это реально? Перестань, я просплюсь и…
Что-то во рту, словно большая заноза, застрявшая где-то меж его зубов, помешала ему договорить. Безуспешные попытки нащупать ее языком не увенчались успехом, и он попытался сделать это пальцами рук – безрезультатно. Лидия ухватила его за куртку и сильным рывком потянула на себя. Старушка оказалась гораздо сильнее, чем казалась на первый взгляд. Гавриил всем телом и лицом уперся в холодную решетку, а плавающая в воздухе лампа тут же сосредоточила на нем свой свет – он сменился, стал ярче и холоднее, прямо, как люминесцентная лампа, видимо для того, чтобы Лидия могла лучше разглядеть его.
– Открой рот, – с явным удивлением проговорила Лидия, рассматривая уже широко открытую полость рта Гавриила. – О-о, это будет очень занимательно! – не скрывая радости и удивления, воскликнула Лидия, достав какой-то кусочек желтоватого оттенка изо рта Гавриила. Она аккуратно держала его окровавленный зуб в своих пальцах, прямо перед его удивленным и несколько испуганным лицом.
Гавриил запаниковал, его мимолетно охватил озноб.
– Что это? Что со мной? – дрожащим от страха голосом произнес он.
– Поздравляю! – звонко, с непередаваемой почти детской радостью ответила Лидия. – У тебя будут новые чудесные и крепкие зубки!
Паника окончательно захлестнула Гавриила. Он чувствовал ком воздуха, застрявшего где-то в груди, чувствовал, как застучало его сердце, болью отдавая в горло.
Вырвавшись из рук Лидии, он начал метаться по камере, точно лев, загнанный в клетку – такой же свирепый, яростный, но в то же время, абсолютно беспомощный. Гавриил и не заметил, как за долю секунды, он преодолел пять метров и метнулся от стены до решетки. Точно так же он совершенно оставил без внимания и то, чего никогда прежде не чувствовал – импульс настолько скоротечный и молниеносный, что его едва удалось бы заметить. Он, будто электрический разряд, пронесся по всему телу Гавриила с головы до пят прямо перед тем, как он умудрился сотворить юркий скачок до решетки. Обеими руками он схватился за стальные прутья, сжал их, а обезумевшими глазами впился в Лидию.
– Что со мной происходит? – с каждым словом он говорил все громче. – Что происходит? Я тебя спрашиваю! – уже крича во все горло, продолжал Гавриил, но в глазах Лидии не было ни капли страха, скорее наоборот, она наблюдала за ним с интересом, но совершенно точно не была удивлена и напугана. Казалось, ей уже приходилось видеть нечто подобное. Но вот вены, сильно взбухшие, сеткой охватившие руки Гавриила, ей показались странными и необычными настолько, что заставили ее немного отступить.
– Прекрати истерику, – со свойственным ей спокойствием настояла Лидия, – Возьми себя в руки и подумай, проанализируй все, что произошло этой ночью, и ты получишь ответ.
Гавриил невольно последовал ее совету точно заговоренный.
Отпустив решетку, покачиваясь, он все так же прихрамывая, отошел на несколько шагов. Лидия же мельком окинула взглядом прутья клетки, сжатые Гавриилом – они немного деформировались под его натиском.
Гавриил прокручивал последние события в голове, пытаясь разобраться в случившемся. Образы Главнокомандующего, людей в балахонах, Клима, Виктора беспорядочно всплывали перед его глазами, сменяя один другой. Сосредоточив внимание на деталях, Гавриил вновь увидел шрамы на лице седовласого человека, глубокие, наполненные чернотой глаза великана и белоснежные, неестественно большие клыки Виктора, так выделявшиеся на фоне его беспросветно черных глаз и худощаво-хищного лица.
Гавриил одернулся, потряс головой, будто силой прогонял из нее эти образы.
– Вы… Вампиры? – затянуто, с глубокой опаской произнес Гавриил.
Жадно предвкушавшее ответ выражение лица Лидии пополнилось легкой улыбкой. Она смотрела на Гавриила так же, как матери смотрят на своих невинных и наивных детей, а после, звонко и по-девичьи рассмеялась.
Гавриил с негодованием наблюдал за тем, как пожилая Лидия пытается успокоить свой девичий, почти доходящий до истерики, смех. С трудом успокоившись и сдавливая себя в груди она не оставляла попыток отдышаться.
– Ох, спасибо! – переведя дыхание начала она, – Сколько раз это слышишь и каждый раз смешно. – Нет, – выдохнув, продолжила Лидия. – Они никогда так себя не называют. Более того, Виктор считает это название, используемое, где ни попадя оскорбительным. И ты никогда, – предостерегающе продолжила Лидия, – слышишь? Никогда не называй их так.
– И как же мне их называть?
– Теми, кем они, по сути, являются, – с некоторой гордостью в голосе ответила Лидия, – Бессмертными.
– Но такое сходство, – настаивал Гавриил. Лидия в очередной раз одарила его своей излучающей доброту улыбкой.
– А откуда, по-твоему, берутся образы этих чудовищ и других сверхъестественных существ? – Гавриил собирался было ответить, но Лидия и не думала дожидаться ответа: – Да, некоторые действительно являются плодом фантазии и воображения, другие же имеют вполне реальные истоки, сильно, а иногда не очень искаженные временем и человеческим восприятием, они находят себе применение в литературе, кинематографе. Человек встречал и видел множество различных существ задолго до того, как сам стал Человеком.
Лидия прервалась, увидев, как Гавриил прищурил глаза. По его устремленным в глубокие раздумья глазам она решила, что он совершенно четко представляет и понимает то, что она пытается до него донести.
– Это значит… – и тут сосредоточенный взгляд Гавриила изменился, стал игривым, – Ктулху существует?
Лидия осуждающе покачала головой и покачиванием этим она как бы говорила ему: "Я пытаюсь донести до тебя правду, пытаюсь помочь, а ты отшучиваешься, и совершенно неудачно".
– Монахи, повстречавшиеся тебе также вовсе не те, кем кажутся, – продолжила Лидия, немного выждав, будто давая мозгу Гавриила время принять информацию, – Эти люди называют себя серафимами. Их орден – самый древний из всех существующих на Земле, а о его существовании даже не подозревают. Серафимы целиком и полностью посвятили себя защите Людей, но не обманывай себя, в них нет ничего святого, – опять немного помедлив, Лидия с искренним сожалением в голосе добавила: – как впрочем, ни в одном из нас.
Она ожидала новых вопросов, но Гавриил, сбитый с толку, стоял полностью потерянный и совершенно запутавшийся. Бессмертные, серафимы – бред какой-то, думалось ему.
– Понимаю, у тебя много вопросов, но…
– Только один, – внезапно заговорил Гавриил. – Это навсегда?
– Твое бессмертие? Да, ты не можешь умереть, во всяком случае, своей смертью. Единственный способ убить тебя – отсечь тебе голову, то есть, отделить мозг от сердца.
Гавриил улыбнулся.
– Ага, а потом начнут сверкать молнии?
Лидия отвела взгляд, видимо, пыталась вспомнить подобные случаи.
– Нет, подобного на моей памяти не происходило, – со всей серьезностью ответила Лидия, не разобрав иронии в вопросе Гавриила.
– Тогда почему у меня выпал зуб? – аккуратно пощупывая свою челюсть, поинтересовался Гавриил, – Это какой-то синдром преждевременной старости?
– Это только начало, – спрятав зуб Гавриила в небольшой кармашек рукава своей свободной туники, ответила Лидия, – Твой организм будет перестраиваться, отторгать все лишнее и очищаться, пока не сформируется вновь. Процесс этот довольно неприятен.
Спрятав ладони в рукавах, Лидия подошла ближе к решетке и рассудительно произнесла:
– Крайне редко становишься свидетелем того, как вместе с даром бесконечной жизни Бессмертный получает клыки Предка. Это говорит о том, что вторую и последнюю твою жизнь тебе подарил Хранитель – высший и сильнейший из Бессмертных, стоящий на страже покоя Предков. Цени это Гавриил.
– Я уже оценил, спасибо, – отмахнулся Гавриил. – Жуткая боль, какие-то невнятные, совершенно хаотичные галлюцинации, похожие на видения сумасшедшего. Ты не поверишь, но я, кажется, видел, как люди строят сфинкса.
– Люди не строили сфинксов, – усмехнувшись, ответила Лидия. – Они перестраивали его, скрывая следы прежних культур. Это не просто видения, Гавриил, – уточнила Лидия. – Это лишь малая часть воспоминаний твоего создателя и вместе с ними ты получил его знания, силу. Возможно, они проявятся не сразу, возможно, никогда. Тебе придется учиться открывать свои способности, контролировать их, – Лидия сделала небольшую паузу, – но одно известно точно, так или иначе, ты выполнишь то, для чего тебя создали.
Гавриил ощутил легкое покалывание в груди, но старался не подавать виду – в голове теперь лихорадочно метались слова Лидии о цели, для которой его создали. Ему вдруг так понравилось быть для чего-то предназначенным, стать частью чего-то большего, его несказанно радовало то, что в жизни его появилась цель, пусть и пока еще от него скрытая.
– Для чего же меня… Создали? – уже сдавленным голосом спросил он, схватившись за грудь. Покалывание усилилось, Гавриил отчетливо начал слышать и чувствовать, как с каждой секундой учащалось его сердцебиение, становилось все быстрее и быстрее. Он почувствовал, как этот ритм заиграл в ушах, как по коже прошел легкий озноб, а следом странное ощущение – будто под кожей, где-то внутри него что-то скребется, точно устраивается поудобнее. Лидия продолжала высказывать свои предположения, пока в какой-то момент не поняла, что Гавриил уже совершенно не слушает ее.
– Не сопротивляйся! – сквозь жуткий пронзительный звон в ушах он еле разобрал ее голос, а после, рухнул на холодный пол, опершись на ладони.
Дышать вновь стало труднее, что-то подходило к горлу и стремительно пыталось вырваться наружу. С каждой секундой рвотные позывы становились сильнее, мышцы живота беспорядочно сокращались. Гавриил, сжав ладони, закашлял, будто человек, долго болевший туберкулезом, отхаркивая мокроту, а после, темную массу – смолу, скопившуюся в его легких за долгое время курения. Задыхаясь от тягучей смолы, проходящей по горлу, он почувствовал, как свело его челюсть. Десна резало пронзающей болью, что-то изнутри выдавливало коренные зубы, они медленно выходили наружу, один за другим, падая в темную кроваво-черную жижу на полу. Гавриил неестественно широко открыл рот и во все горло заорал от боли.
Вместе с усиливающимся криком, из окровавленных десен, показались заостренные клыки, крупные, вдвое больше человеческих. Вслед за ними, начали прорезаться передние зубы, они казались меньше и были не такими острыми. Нижние зубы прорезались беспорядочно, а нижние клыки, несколько вогнутые внутрь, показались последними. И только Гавриил подумал, что все закончилось, как тут же почувствовал боли в спине. Каждый спинной позвонок его искривленной спины ломался и хрустом выстраивался вновь, выпрямляя спину. Гавриил прогнулся от боли, истязающей его тело. А последнее, что он успел почувствовать – резкая боль в колене, будто бы ногу переломали. Эту внезапную боль Гавриилу вынести не удалось, и он потерял сознание.
***
С трудом приоткрыв глаза, Гавриил постепенно осознавал, что все еще находится в клетке. Он, с неожиданной для себя легкостью, поднялся с пола и выпрямился.
Что-то изменилось. Гавриил поначалу не сообразил, но увидев все еще стоящую по ту сторону решетки Лидию, отметил – она стала ниже ростом, а сразу после, понял – дело не в Лидии, а в нем самом. Он стал немного выше, во всяком случае, ему так казалось. И пока шел к решетке, никак не мог привыкнуть к странному ощущению своей походки. Нога, по какой-то причине, больше не хромала, а спина не была сутуло согнутой. Да и все тело, целиком, вело себя как-то иначе – его будто заменили на другое – эластичное, гибкое и одновременно крайне прочное. Гавриил шел ровно, с осанкой победителя.
На этом его открытия не закончились. Подойдя к Лидии почти в упор, взглянув на ее лицо, он неожиданно для себя увидел, как дышат поры ее кожи. Зрелище оказалось не очень приятным, и он моментально отвел взгляд в сторону, в темноту, из которой показалась огромная фигура Клима.
Подойдя ближе, великан безмолвно и без особого труда отогнул внушительной толщины прут решетки. По-видимому, это был единственный способ выбраться из клетки, а может, Великан был настолько глуп, что не знал о существовании дверей. Об этом можно было гадать бесконечно долго. Как бы там ни было, после того, как Гавриил с легкостью протиснулся меж прутьев, Клим вновь с легкостью вогнул решетку в прежнее положение.
Лидия вперила взгляд в великана, пытаясь выяснить цель его появления и на удивление, удалось ей это достаточно быстро.
– Нас уже ждут, – неспешно проговорила она, посмотрев на Гавриила, – Пойдем.
ГЛАВА 4
Клим долгое время вел Гавриила по каким-то узким, казалось бесконечным тоннелям, стены которых были выложены серым камнем, придававшим этим лабиринтам вид мрачного и холодного склепа. Только маленькие лампочки, установленные по обеим сторонам стены, освещали путь, хотя за огромной спиной Клима Гавриил не видел того, что находилось впереди. Обратив внимание на массивную спину великана, Гавриил обнаружил красовавшийся на его уродливом плаще рисунок птицы, гордо расправившую свои крылья. Рисунок, скорее походивший на татуировку, был едва отличимым и, кое-где, выцвел, по-видимому, плащ был очень старым и сильно изношенным. Гавриил шел несколько медленнее, чтобы случайно не наступить на плащ великана – он тащился за ним по каменному полу, в точности так же, как фата невесты медленно ползет за ней к алтарю.
Человек, попавший сюда впервые, непременно бы заблудился: узкие множественные проходы и ответвления, но безмолвный великан, едва помещавшийся в эти стены, точно знал куда идти. Об этом говорили не только его непривычно быстрые и уверенные шаги, но и полное спокойствие Лидии, с трудом поспевающей за ними, ввиду своего возраста. И пока Клим вел их меж тусклых ламп нескончаемых лабиринтов, Гавриил пытался свыкнуться с дискомфортом во рту. Его "новые" зубы дико мешали. Он то и дело разминал челюсть, широко открывая и закрывая рот, а проведя языком по правому клыку, тут же порезал его. Зубы оказались на удивление острыми.
Запутанным тоннелям, казалось, не было конца, пока Клим вдруг не уперся в стену. Сложилось впечатление, что стена возникла из ниоткуда прямо перед ними. Гавриил хотел было пошутить над великаном, но рассудок, здравый смысл и инстинкт самосохранения восторжествовали как никогда кстати.