Семья шефа жила за пределами поместья. Здесь же была его деловая резиденция. Частенько он находился на территории поместья днями и ночами, которые могли растягиваться в недели. Семья же обитала в роскошной квартире, находящейся в элитном жилом комплексе "Северный ветер", что высился на Петроградской стороне на берегу Невы. Это Папа был против, чтобы семья и работа находились в одном месте. Семья всегда была под присмотром охраны, и ее спокойствию никогда ничего не угрожало.
Костарев повесил трубку и печально посмотрел на Яровцева:
- Началось, мать их! Не вовремя Папашка умер. Ох не вовремя! Столько дел нужно было завершить. А ведь я говорил ему, что Столярова этого мочить надо было, как щенка, чтобы не успел делов наворотить. Ему всё жалко было бизнесменишку!..
Семен презрительно скривился, выражая свое отношение к нерешительности шефа.
Яровцев вытаращился на друга, как на трехглавого орла, увиденного наяву, и переспросил:
- Что значит жалко?! А как же Жнец? - Настал черед удивляться Костареву:
- Какой Жнец?!
Ярослав смерил Семена насмешливым взглядом и спросил:
- Ты что, издеваешься? Жнец, который убил Столярова, а затем всё изменилось. Столяров ожил, а на поместье люди Боголюбова совершили нападение, которое закончилось тем, что мертвые ожили, а враг пропал…
Яровцев говорил и наблюдал за лицом Семена, которое растягивалось в насмешливой улыбке.
- И сказал Господь: встань, Лазарь, и иди, - процитировал Костарев.
Яровцев умолк и растерянно посмотрел на друга.
Он ничего не мог понять. Сначала он заподозрил Семена в том, что тот насмехается над ним, устроил дурацкий розыгрыш, а теперь потешается. Но потом Ярослав поймал совершенно серьезный взгляд Костарева и понял, что он и впрямь ничего не подозревает о том, что говорил ему Ярослав.
Яровцев тоже ничего не мог понять. Как могло произойти, что за двадцать минут он начисто забыл о событиях, имеющих гриф "особо важно"? Событиях, которые не укладывались в голове. Событиях, которые… Каких событиях?
Яровцев почувствовал, что теряет нить размышлений, а вслед за ней из памяти исчезают куски жизни, точно из дырявого сосуда истекает масло. Ярослав напрягся, сморщился, словно высохший на солнцепеке гриб, обхватил голову руками и стал яростно тереть виски, прикрыв глаза. Он отчаянно сопротивлялся. Он не должен был забыть то, о чем помнил еще несколько минут назад. Он чувствовал, как "худеет" память, и усиленно сопротивлялся этому. Он не хотел потерять свои воспоминания. Ему представился каменный коридор древнего замка, пропахший мхом и плесенью, одна из стен которого была сделана из резины, и он, упершись в нее руками и лицом, пытается ее продавить. Резина прогибается, становится тонкой, так что он может видеть сквозь нее всё, что находится позади стены, но рваться не желает. Яровцев потерял счет времени. Он перестал воспринимать реальность. Он усиленно боролся с резиновой стеной и вскоре почувствовал, как она поддалась. Резина растянулась и стала рваться.
Яровцев яростно рвал упругие края и пробивался вперед. Он зажмурил глаза, ощущая, как воспоминания возвращаются в него. Теперь он помнил всё. Помнил, как Папа кинул через стол газеты с репортажем о смерти Столярова, помнил нападение на поместье и как получил ранение, когда вокруг него гибли люди, помнил, как со звеном охраны они обходили территорию поместья, находя зоны плесени, распространяющей вокруг ужас, и грибы-мутанты.
И еще он понял, что никто больше, кроме него одного, не помнит об этом. Эти события оказались стерты из памяти и Костарева, и Зубарева, и ребят, которые шли с ним бок о бок на врага, и охранников, которые проверяли с ним периметр, и даже самого Папы, будь он сейчас жив.
Ярослав раскрыл глаза и увидел, что лежит навзничь на полу. Над ним склонился Костарев, вид у него был взъерошенный, словно он только что преодолел полосу препятствий для прохождения конкурса на вакантную должность охранника поместья. Рядом с Костаревым стоял доктор Ливси, так все звали жизнерадостного толстячка-доктора с большими черными усами а-ля Сальвадор Дали и огромными очками с сильными линзами, указывающими на то, что доктор Ливси слеп как крот. Настоящего имени доктора никто не знал. Обитал он на территории поместья. За их спинами маячил кто-то из числа охранников и обслуги.
- Вот он уже, дорогуша, и в сознании. Это хорошо! Это радостно! - защебетал доктор. - Даже укольчик не потребовался. Так что с бесами он самостоятельно справился. Экзорцист ему не нужен.
- Брат, что это с тобой? - спросил его Костарев. - Что это за представление было? Я уж думал: всё, кранты, придется нового начальника охраны искать, а где еще такого найти? Брат, ты уж больше так не пугай. Будь друже!
Ярослав осторожно поднялся с пола, воспользовавшись протянутой рукой Костарева.
- Всё в норме! - сухо сказал он.
Яровцев понимал, что больше он никогда не сможет доверять этим людям. Только что он прошел через испытание, которое навеки отделило его от остальных людей. Они забыли об Изменении, а в его памяти оно осталось.
Ярослав не понимал, что происходит, но чувствовал, что тот факт, что он выстоял, говорил о его исключительности. Он не такой как все. Он помнит всё!
Глава 14
РОКИРОВКА (ИДЕТ ВОЛНА…)
Волна катила свои изменяющие волны со скоростью тайфуна.
Волна была всемогущей.
Волна методично перестраивала реальность.
Иван вернулся с войны три года назад с двумя излеченными ранениями, которые никак не сказались на его здоровье. Только изрядно хмурым и нелюдимым. Он сторонился людей, которые тут же стали отмечать эту особенность и судачить о его поведении. Старушки щебетали по старинке на скамейках перед парадными. Они так и не смогли привыкнуть к головизорам и тянулись друг к дружке, пытаясь насытиться человеческим теплом и живым общением - не через экран.
- Смотри-ка, как Ваньку-то Скорикова на войне этой проклятущей покорежило! - неспешно говорила одна. - Помнишь, какой парнишка-то живой был: весь сам из себя, живой такой, понтовый. Девчонки с ума по нему сходили. А теперь бирюк бирюком ходит. Ни с кем не разговаривает. Не общается. Может, его там, на войне этой, в веру другую перекрестили? А?!
- А кто их знает-то? Может, и перекрестили, - соглашалась товарка, затем выдвигала свою версию: - А может, он наркоман?
- Да вроде незаметно как-то, чтобы он там по рынкам ошивался, где дурью разной торгуют.
- Дура ты старая! Это тебе не наше время, когда наркота химическая была, теперь она сплошь и рядом виртуальная. Можно и на рынок не ходить, подключись к прокси-серверу, скачай наркопрограмму и глушись до полного посинения, - ерепенилась продвинутая старушка.
Подобные разговоры случались сплошь и рядом на ближайших к дому Ивана Скорикова улицах. Городок Углич, что красовался десятками церковных маковок на берегу полноводной Волги-матушки, был маленьким, всего полмиллиона жителей. Все друг друга знали, не то что в мегаполисах - Москве, Петербурге, Ярославле, Екатеринбурге, - где даже соседи по лестничной площадке не знают друг друга, а лишь встречаются раз в год на новогодние праздники, когда случайно сталкиваются возле лифтовых кабин в разномастной компании гостей. В таких городках, как Углич, Мышкин, Козино, ничто не укроется от глаз общественности. Все разом встанут супротив чужой беды. Будут советы давать да помогать, чем смогут. Поэтому такое событие, как добровольная вербовка в солдаты, да не просто солдаты, а боевые волонтеры, не может остаться незамеченным.
Год назад весь город обсуждал, как трое друзей - Мишка Нехорошев, Саня Котов и Иван Скориков завербовались в русскую армию в пехоту для прохождения службы в специальной дивизии "Усмирение", которая была сформирована как русская часть, входящая в контингент войск Евросоюза и призванная нейтрализовывать очаги сопротивления всемирной глобализации и зачищать гнезда исламистов.
Что заставило Скорикова, Нехорошева и Котова вербоваться в дивизию "Усмирение", никто понять не мог, тем более что через месяц после того, как ребята подписали контракты и были переброшены на учебную базу "Усмирение-Панама", в Багдаде произошли два террористических акта: были взорваны посольства США и России - двух главных игроков на поле мировой политики. В срочном порядке две дивизии: "Усмирение" из России и "Техасские рейнджеры" из США, были заброшены в Афганистан, где, по разведданным, располагался центральный штаб исламистского объединения "Новый Талибан", который взял на себя ответственность за взрывы посольств. Никто и предположить не мог, что переброска двух дивизий выльется в полномасштабную войну, к которой исламисты были готовы, а русские и американцы - нет.
Скориков вернулся домой один.
Мишка Нехорошев подорвался на мине-лягушке при проведении точечного удара по горному району, обозначенному на американских картах как "Приют Ястреба", где предположительно должен был располагаться штаб объединения "Новый Талибан". На родину был доставлен пустой гроб, поскольку мина-лягушка начисто уничтожила Нехорошева, не оставив после него даже клочка.
Саня Котов погиб на кабульской улице. Они продвигались за спинами танков, которые с трудом разворачивались на городских улицах, но служили прекрасным укрытием для пехтуры. Котов шел рядом со Скориковым, плечом к плечу: в руках полевой автомат Калашникова с лазерным наведением и тепловизором, на голове каска с расчетным модулем и легкая броня, прикрывающая грудь и руки. Стрелял снайпер, засевший на верхнем этаже полуразрушенного дома, мимо которого они продвигались. Пуля аккуратно вошла в экран наведения, который прикрывал глаза и нос и служил терминалом для бортового расчетного модуля, являясь, тем самым, ахиллесовой пятой бойца. Котов умер мгновенно. Пуля поразила мозг. Разъяренные солдаты, ведомые Скориковым, за три минуты зачистили дом, в котором прятался убийца. Снайпером оказалась девушка четырнадцати лет. Совсем еще ребенок. Что подвигло ее на то, чтобы взять в руки снайперскую винтовку и заниматься отстрелом солдат, рискуя собственной жизнью? Если бы она попалась солдатам живой, бойцы пустили бы ее по кругу и замучили бы насмерть. Скориков это понимал, поэтому застрелил девчонку, хотя шанс взять ее живой приближался к девяноста процентам.
Коллеги не простили ему этого. Истосковавшиеся по женскому телу, бойцы прямо кипели от распиравшего их изнутри желания.
Свое первое ранение Скориков получил в спину. В него выстрелил кто-то из своих. Целили в голову, но то ли в последний момент нервы сдали и дрогнула рука, то ли стрелка снял враг, - пуля лишь царапнула бронированное плечо и отрикошетила в шею. Провалявшись несколько недель на госпитальной койке, Иван перевелся в другое отделение, но так и не избавился от настороженно-враждебных взглядов. С таким отношением к себе он дождался конца контракта и демобилизовался.
Скориков и впрямь сторонился людей. Ему казалось, что каждый, кто проходил мимо, читал в его глазах, что Иван сумасшедший. А как по-другому назвать человека, который видит духов. Вернее, одного духа, совершенно безобидного, молчаливого призрака, который неусыпно следовал за ним повсюду. Скориков в вояж по магазинам - дух на соседнем кресле машины. Скориков в театр - дух не отстает и занимает место в ложе напротив. Иван никак не мог избавиться от видения. Оно преследовало его. Оно вязло на зубах. Оно утомляло, доводило до головных болей и бытового пьянства.
"Тихо-мирно сам с собой водку пью я день-деньской…"
Иван Скориков много раз задумывался над тем, почему именно к нему явился призрак и являлись ли подобные видения другим его однополчанам. Но он ни с кем не общался и не мог проверить свои догадки.
Подле него поселилась та четырнадцатилетняя девушка, которая убила Котова. С ровной круглой дырочкой в голове, из которой постоянно струился ручеек крови, исчезающий в пустоте.
Что она хотела от Ивана?
Пыталась воззвать к его совести?
Это было бесполезно. Скориков ненавидел ее. И если бы ему удалось изменить прошлое, он бы не стал стрелять. Он позволил бы бойцам взять эту ведьму живой, чтобы потом вместе со всеми надругаться над ней. Чтобы она ползала у них в ногах и умоляла бы ее пристрелить.
Каждый раз, когда Иван думал об этом, он улыбался. Это была единственная мысль, способная вызвать у него улыбку.
Этим утром Скориков собирался посетить церковь Спас Дмитрия на Крови. Ему было интересно, как поведет себя призрак в святом месте. Хотя, как место может быть святым, если его окропили кровью безвинного ребенка царевича Дмитрия, зарезанного в престолонаследной лихорадке?
Скориков наспех позавтракал, надел строгий костюм, попрощался с матерью, которая собиралась на работу, и выбрался на улицу. Он направился к берегу Волги, где возвышался храм. Шел медленно, наслаждаясь морозным ноябрьским днем, залитым ярким солнцем. Зеленая полевая куртка защитной раскраски с сержантскими нашивками и эмблемой дивизии "Усмирение" привлекала внимание прохожих. Его провожали взглядами, зачастую неодобрительными. Космополитическая тенденция, которую развивали главы мировых держав, направленная на объединение Земли, зачастую не находила поддержки у народа. Скорее душевное неприятие. Главы государств понимали, что будущее за единой Землей, но люди были разобщены, привыкли делиться на страны и нации, и отторгали благую идею. В лице же дивизии "Усмирение" обыватели видели врага. До президента далеко, несмотря на ежегодный прямой телемост, для которого отбирали только надежных людей, а солдаты, сражавшиеся во имя идеи объединения, оказывались доступной мишенью для ненависти и нападок.
Скориков не обращал внимания на недоброжелателей. Он наслаждался прогулкой, воображая, что идет в обнимку с девушкой, которая невесомо следовала за ним. Он назвал ее Офелией.
Засмотревшись на призрака. Иван не заметил машину, которая вывернула из-за старого бревенчатого двухэтажного дома с флюгером-петушком, в котором находилась городская библиотека. Машина шла на высокой скорости. Это была спортивная "хонда" на гравиподушке. Водитель, увидев неожиданное препятствие на пути, запустил гравидвигатель. Машина пошла на взлет, но скорость была высокой, а расстояние до человека - слишком маленьким.
Иван почувствовал удар, пришедшийся ему в голову, и сознание схлопнулось, как цветок мухоловки с очередной жертвой. Авто задело солдата по касательной, днищем, и Скориков, обливаясь кровью, упал на асфальт. Иван Скориков умирал. Он очнулся на время, удивился тому, как повернулась к нему судьба, и увидел девушку с маленьким входным отверстием от пули во лбу, которая подошла к нему, нагнулась и печально улыбнулась. Ивану показалось, что она обрадовалась тому, что с ним произошло.
Скориков приподнялся на локтях, посмотрел в глаза девушки и прошептал тихо:
- Я бы убил тебя вновь, сука!
Девушка продолжала печально улыбаться, наблюдая за его агонией.
Водитель "хонды" выскочил из машины, обежал борт и опустился на тротуар рядом со сбитым им человеком.
Парень был одних лет с Иваном. Респектабельный вид, гладкое холеное лицо, ухоженные руки, густые черные усы.
Он наклонился над Скориковым. Их взгляды встретились, и повисла временная пауза, растянувшаяся на тысячелетия, точно картинка остановилась.
Потом картинка поплыла. Иван почувствовал, что происходит какое-то изменение. Он видел перед собой лицо молодого джентльмена. Оно нависало над ним. Внезапно лицо расплылось в чернильное пятно, а когда пятно опять собралось в картинку, Скориков к ужасу своему понял, что теперь лицо, которое он видит перед собой, принадлежит ему самому. И смотрит он на себя сверху вниз!
Он продолжал зваться Иваном Скориковым. Только никогда не воевал и не умирал ныне на асфальте. Умирал совершенно другой человек с небритым лицом, густыми усами и в военной пехотной куртке с нашивками дивизии "Усмирение". Иван Скориков поднялся, осмотрелся по сторонам, проверяя, не видел ли кто происшествие, и поспешно вернулся в машину. Взревев мотором, он поднялся в воздух и направился прочь. Он не мог позволить себе из-за этого идиотского происшествия завалить важные переговоры, которые должны были состояться через два часа. Он шел к этой сделке несколько лет. Наконец-то наладился канал поставки оружия на Ближний Восток, и вот тебе - бродяга-солдафон подвернулся под колеса.
Иван Скориков испытывал зудящее раздражение. Если бы он мог, он переехал бы этого плебея еще раз.
Глава 15
АМНЕЗИЯ
Ярослав Яровцев, оказавшись в своем кабинете, расположенном в поместье Папы, временно заблокировал все входящие каналы и, опустившись в кресло, задумался. Он чувствовал себя неуютно. Его лихорадило. Должно быть, это были остаточные последствия происшедшей в нем перемены. Он никак не мог понять, как получилось, что все окружающие его люди забыли о произошедшем, а ему удалось справиться с поразившей мир страшной амнезией. Он не знал, что теперь ему делать. Оставить всё как есть и жить, точно шизофреник, одновременно в двух мирах? Развлечение не для слабонервных. Ярослав прекрасно сознавал, что долго так не сможет. Эта "развилка" всегда будет терзать его душу. Значит, нужно во всём разобраться! Почему воскрес Столяров, почему растворились в воздухе боевики Боголюбовых, почему воскресли погибшие, кто виноват в смерти шефа, что это за плесень и откуда она взялась? А также как Ярославу удалось отстоять свою память? Может, есть еще похожие на него, у кого в голове две реальности?
Ярослав понял, что он успокоится только в том случае, если ему удастся разобраться в этой мусорной свалке вопросов. Но он не представлял, с какой стороны подступиться к проблеме.
Яровцев видел только одну возможность, которая могла пролить хоть каплю света на царство тьмы. И такой возможностью являлся Жнец. Ярослав должен был во что бы то ни стало найти этого киллера.
Жнец был фигурой загадочной. Кто он такой, знал только Папа. По крайней мере, ни Ярославу, ни Костареву эта информация не была известна. И даже если бы Семен что-либо и знал, то ныне он уже не смог бы поделиться этим вследствие полной очистки памяти от ненужных сведений. Искать Жнеца придется собственными силами. Ярослав покопался в памяти компьютера и выудил закрытую линию, которой не пользовался уже давно. Эта линия связывала его напрямую с Черным Человеком, который мог обеспечить осуществление боевой операции любой сложности. К тому же он знал всех Магистров Мокрых Дел в России. Яровцев доверял ему, насколько можно доверять Черному Человеку. Вот только работает ли закрытая линия? Это он мог выяснить лишь опытным путем.
Яровцев включил подсоединение и через пару минут над его столом материализовался силуэт человеческой головы, затушеванной черным.
- Черный Человек на проводе, - старомодно приветствовал Яровцева силуэт.
- Здоровья тебе и огромных заработков! - пожелал Яровцев.