Бизнесмены в погонах, добывающие хлеб подобно средневековым "романтикам с большой дороги", в первый раз не оказали никакого сопротивления при задержании. Но когда пополз слух, что странные ребята в черной форме с топориком на груди не берут взяток, работать стало тяжелее. Дело с МВД тянулось и тянулось, обрастая новыми подробностями, следами и ниточками. Параллельно в разработку были запущены дорожники, где первый же рейд дал бешеный урожай.
Удивительно, но журналисты, обычно не питающие к милиции нежных чувств, взвыли после первых же арестов, как стая бэньши над крышей умершего ирландского феодала. Давать взятки, нарушая при этом законы, было удобно. Каждый финансово состоятельный господин знал таксу за грамм героина, за десять километров в час превышения, за пьяный мордобой, за исчезнувшую улику. Поддерживать отношения с Законом на денежной основе было значительно удобнее, чем соблюдать указы, предписания и параграфы УК. Где-то в Интернете плавала даже любопытная версия Уголовного кодекса, где против каждой статьи стояла определенная цифра в условных единицах.
Милиционеры напряглись, но поделать ничего не могли.
Точно так же напряглись журналисты и богема.
Но управление работало.
По дороге Сергей заскочил к Яловегину.
- Привет, - буркнул Олег, пытаясь задвинуть фильтр кофеварки.
- Здорово, - сказал Иванов и огляделся. Кабинет пустовал, что было на руку. - Твои все где?
- Зачет у них, - хмуро ответил Яловегин. - По стрельбе.
- Уу… Я Василича видел. Злой как черт, с самого утра. Курит.
- Плохой знак, лучше бы масло нюхал. - Фильтр щелкнул, кофе высыпался наружу. - Черт! Серега, ты знаешь, как с этой гадостью управляться?
- Давай гляну. - Сергей присел около кофеварки.
- Кофе хочу, сил нет. С самого утра мучаюсь.
- Ломки?
- Да какие, на фиг, ломки? Соседи!
- А что такое? - Иванов поджал разболтанную крышку и впихнул коробку с фильтром на место. - Вот так…
- Да прибежали ни свет ни заря: ой, мол, батюшки, убивают…
- Кого?
- Да мордобой пьяный, обычное дело. Не мой профиль, я ж не участковый!
- Так бы и объяснил соседям…
- Я сказал. Но они в панике, ни черта не понимают. Ты, говорят, власть, ты и иди. Не выспался ни хрена. - Яловегин принялся тщательно вымывать кружку под краном.
- Сходил?
- Ну да. Разобрался. Один кричит: он меня убил, он меня убил… Другой: мол, а ты сам хотел… Пока врубился, что к чему. А их там много… Ты, кричат, вообще фашист! Интеллигенцию не любишь… Ужас.
- Так кто кого убил, - с интересом спросил Иванов, присаживаясь у маленького "кухонного" столика. - У тебя стаканы гостевые есть?
- Есть, вот, одноразовые. - Олег протянул Сергею два пластиковых стаканчика. - Оказалось, писатели. Ох, и сложный народ…
- Так кто кого там убил-то?
- Никто никого! Фантазия, подогретая парами алкоголя. Там топор можно было вешать.
- Понятно, - покачал головой Сергей. - В общем, доброе утро, страна.
- Что-то вроде, - согласился Яловегин и протянул кружку. - Наливай.
Они выпили кофе с какими-то вкусными печенюшками, которые испекла мужу на работу жена Олега. Яловегин то и дело косился на знакомую папку и кассеты, но ничего не спрашивал. Начинать пришлось Сергею.
- Я чего хотел спросить. - Иванов хотел выкинуть пустые стаканчики в урну, но потом решил плеснуть еще кофейку. - Меня на твое дело перебрасывают. На прокурора. Как ты на это смотришь?
- То-то я смотрю, папка знакомая, - пробормотал Олег. - Не повезло тебе.
- Почему?
- Если генеральный прокурор сам не проколется, то висяк. Все по уму сделано. Да так, что без допроса с пристрастием не обойдешься. Его колоть не на чем. Все красиво. Все по закону. Но пахнет плохо. Очень. А запах, сам знаешь, к делу не пришьешь. Я на него времени убил массу, Когда Лукин меня спросил, не хочу ли я другую тему поразрабатывать, я чуть его целовать не бросился. Мои аналитики зеленеют, как только эту папку видят.
Яловегин ткнул пальцем дело:
- А кассетки у тебя про что?
- А это какой-то Сорокин. Передачи.
- Директор молокозавода…
- Не надо, - оборвал Олега Сергей. - Мне уже пересказывали.
- Что-то новенькое?
- В пятницу посмотришь. Кино с участием знакомого тебе персонажа. Ладно. - Сергей встал, одним глотком допил кофе, швырнул стаканчики в мусорку. - Значит, ты не возражаешь?..
- Против чего?
- Ну, что я дело твое взял.
Яловегин замахал руками:
- Смеешься?! Я был бы счастлив, если бы это не выглядело как злорадство. Если честно, я тебе соболезную. Хотя, может быть, ты чего-нибудь там найдешь. Чего я упустил.
- Будем надеяться. Кстати… - Сергей остановился в дверях. - А ты чем теперь занимаешься?
- Любимая тема. Менты, героин, вымогательство, деньги.
- Неужели все еще продолжают? - удивился Иванов.
- Как видишь. Удачи тебе…
- И тебе.
Глава 32
Из разных Интернет-ресурсов:
"Педерасты в России выборов не выигрывают".
Господина Сорокина удалось отловить не сразу. В лабиринтах, которые представляла собой Останкинская телебашня, можно было найти что угодно, но только не то, что нужно. Иногда Иванову хотелось уподобиться персонажу фильма "Чародеи", блуждавшему когда-то именно в этих стенах, и завопить: "Люди! Ау!" Однако в такие моменты впереди неизменно попадались какие-то ассистенты, помощники и прочие юные дарования, которые понимающе улыбались, показывали рукой направление и говорили что-нибудь вроде: "Верной дорогой идете, товарищи!"
Один раз Сергей столкнулся нос к носу с известным режиссером, полноватым, солидным и с трубкой, который вопил в распахнутую дверь:
- А мне все равно! Обещали показать, вот и показывайте! Сейчас время не то! - обернувшись и буквально уткнувшись носом в нашивку на груди Иванова, он неожиданно разъярился. Схватил Сергея за рукав и, подтащив к той самой двери, снова заорал: - Пожалуйста! Меня! Меня арестовывать пришли! Смотрите! Смотрите и радуйтесь, бездари!
Он хлопнул дверью, от души, с размахом и грохотом, нервно прикурил свою знаменитую трубку и хитро посмотрел на Сергея.
- Как вас зовут?
- Иванов…
- Прекрасно, - зажмурившись произнес режиссер, энергично потряс руку Сергея и неожиданно поблагодарил: - Спасибо. Вы очень кстати. Заблудились?
- Да. Ищу вот студию Сорокина. Павла.
- Ах, этого… Ну, до студии ему еще расти и расти, а вообще работает он вон там. Второй поворот палево.
И режиссер, дымя как пароход, уплыл в противоположном направлении.
- Это ж был этот… - толкнул Сергея в бок Артем. - Ну, этот… Который…
- Ага, - кивнул Иванов. - Он самый.
И они пошли дальше. С трудом пробираясь сквозь липа, типажи, заботы, ссоры и прочее закулисье, видеть которое дано не многим, да и не многим оно нужно.
На этот раз им повезло. Режиссер не соврал, и они действительно нашли господина Сорокина. Этот грузный, с неровно подстриженными усами и свалявшимися патлами человек производил впечатление старого фаната группы "Секс Пистолз", который крепко попутал время и место. Все его сверстники уже сменили потасканные джинсы на что-то более подходящее по стилю и размеру, но Павел с упорством маньяка влезал в месяцами не стиранную джинсу и утрамбовывал пивное брюшко в черную майку с надписью: "Для говна говна не жалко!"
Юное, хотя и сильно потасканное жизнью дарование общалось с кем-то по телефону:
- Да, конечно, уважаемый Леопольд. Ну что вы?.. Что вы говорите? Невероятно!
При этом на лице Сорокина играла умильная и нежная улыбка человека, только что насравшего на коврик соседу.
- А как вы оцениваете то, что сказал по этому поводу Александр? Да. Да, конечно. Ненужный ресурс. Так и сказал, да. Ага… Ага… Хорошо, хорошо. Бывай. Оревуар, да. Мол ами. Шарман. Удачки.
Павел отключил мобильник, радостно посмотрел на него, как на живого, и вопросил:
- Вот что с педераста возьмешь? - После чего громко, на всю студию заорал: - А где моя минералка?! Я что, должен сам к автомату бегать? Где эта мамзель крашеная?
- Анька па перекуре, - ответили откуда-то сверху.
- На пере чем? Перекуре? Ей за то, что она атмосферу отравляет, денег не платят! Немедленно ее сюда! Я ее сейчас буду учить родину любить! Сзади.
- Интересный фрукт, - прошептал Артем.
- Ага, - согласился Иванов. - Только сильно залежался на овощной базе.
Мимо них, выскочив из толпы разномастного телевизионного люда, пробежала миловидная девочка в мини-юбке. От нее исходил терпкий запах духов, перемешанный с плотным сигаретным дымом.
- А вот и Аня, - пробормотал под нос Сергей и пошел за девушкой.
Та подскочила к здоровенному шкафу с надписью "Кока-Кола", сунула в прорезь пару купюр, нажала на какие-то кнопки. Аппарат никак не отреагировал. Тогда девушка, воровато оглянувшись, наподдала острой коленкой в бок хитрой машины. На этот маневр техника отреагировала с пониманием, и в приемный отсек с грохотом вывалилась бутылка минералки. Аня кинулась к начальству, но Иванов ее остановил:
- Погодите. Пусть Павлу… как по батюшке?
- Адольфовичу, - прошептала девушка. Ее глаза уцепились в надпись на груди Иванова.
- Пусть Павлу Адольфовичу не мешают несколько минут, вы уж позаботьтесь…
Сергей прижал палец к губам, взял у замершей девушки бутылку и направился в сторону Сорокина. Тот сидел посреди студии в раскладном кресле и кричал что-то неодобрительное в рупор техникам, потеющим под огромными фермами декораций.
Иванов ткнул мокрой бутылкой в плечо Сорокину.
- Явилась, Дездемона, - не оборачиваясь, произнес Павел. - Где была? Опять с Рычкиным крутила? Смотри у меня, я таких, как ты, в штабеля могу укладывать и маршевым шагом по Красной площади гонять! С голой задницей! Поняла?
Сергей молчал. Павел раздраженно повернул голову:
- Что, заснула… Гхм…
- Здравствуйте, - сказал Иванов. Сзади неслышно подошел Артем. - Меня зовут Сергей Иванов. Главное управление ОЗГИ. Хотели бы задать вам пару вопросов. Вы не возражаете?
- Хм… Да. В смысле, конечно нет. - Сорокин одним движением свернул крышку и приложился к бутыльку. Его кадык упруго дернулся. - Чем обязан?
- Да, собственно, - Сергей сел на услужливо пододвинутый кем-то из ассистентов стул, - мы пришли поговорить о вашей следующей передаче. Той, что буквально на этой неделе должна выйти в свет.
- Ах, эта! И что же? - оживился Сорокин. Но в глазах мелькнуло что-то… Сергей не смог уловить смысл этого невербального сообщения, оставив эту работу аналитику. - Хотите, может быть, чтобы я вам помог? Или… Я надеюсь, вы не станете меня просить не пускать материалы в эфир? Это уже невозможно. Поверьте мне, даже если бы я хотел и испытывал симпатию к генеральному прокурору, я ничего не смог бы сделать. По независящим от меня причинам. Да. Увы. И вообще, это допрос?
- Нет-нет. Просто беседа. От вашей помощи мы бы не отказались,
- Все что могу, все что могу! - развел руками Сорокин. - Момент.
Он развернулся всем своим могучим телом и гаркнул несчастной Ане:
- Слышь, курильщик на жалованье, кофе сюда. Три. И мою шоколадку!
На спине Сорокина что-то мелькнуло. Сергей наклонился и разглядел очередную аппликацию. "Борман - герой!" значилось на спине скандального телеведущего.
- Трудная работа? - участливо поинтересовался Сергей.
- Не то слово! - Сорокин слегка похлопал себя по брюху. - Не то слово! Иногда так делается… Ух! Хоть волком вой! Да. Но ведь кто-то же должен, правда?
- Возможно, возможно.
- И потом, всегда я считал так: люди должны, обязаны знать, что происходит вокруг них, в мире, где они живут. Люди, москвичи, должны знать, что они едят, на чем спят, кто их охраняет, как работают очистительные станции, кто отвечает за работу лифтов. Даже это! Каждая мелочь! Это наша работа!
- Ну, сейчас вы не мелочь поймали, - оборвал поток неожиданной патетики Сергей. - Все-таки генеральный прокурор. Да еще в таком виде…
- Да уж. Вид был… Что надо. Хотя, конечно, не ахти. И съемка была так себе. И пленочка слегка подкачала. В общем, - Сорокин брезгливо сморщился. - Да и цензура порежет.
- Ну, я-то смотрел необрезанную версию.
- Да?! - Сорокин удивился. - Откуда же? Ах, да, Я понимаю… У нас эту пленку, точнее, оцифрованную версию украли. Да. Пиратство, пиратство. Никуда не денешься, таковы реалии… Надо будет передачу сделать на тему пиратства. Обязательно!
- Маловероятно, что это будет кому-то интересно.
- Вы так думаете?
- Уверен. - Сергей смотрел, как Аля ставит на небольшой раскладной столик чашки кофе, сахарницу, молоко в маленькой белой посудинке и личную шоколадку Сорокина. Губы девушки нервно подергивались. - Спасибо…
Аня быстро кивнула и убежала.
- А вот что было бы интересно, действительно интересно, людям, так это передача о вас и о вашей работе, - сказал Иванов, подливая в чашку молоко. - Я бы, например, очень много дал, чтобы узнать, каким образом вы добились такой реальной картинки. Или очень бы хотел выяснить, почему ваша камера была установлена именно там, то есть в нужное время и в нужном месте. Это очень важно - выбирать правильное сочетание таких серьезных компонентов. Время и место. Вы согласны?
- Можно и так сказать. - Сорокин откусил от плитки шоколада и принялся жевать, пристально глядя на Иванова.
- И еще, хотелось бы знать мне и другим людям, конечно, почему такая служба, как ОЗГИ, узнает об этом служебном правонарушении только, что называется, после вас? И каким образом вообще удалось выйти на генерального прокурора?
- Ну, все-таки вопрос о том, почему вы узнаете обо всем после меня, надо задать вам. - Сорокин развел руками. - Это уж, извините, кто смел, тот и съел. Если у меня информаторы лучше, значит, наверное, следует задуматься. Почему народ доверяет журналистике больше, чем правоохранительным органам? Не наша вина в том, что…
- Я не говорю о вине. - Сергей поставил чашку на стол. Кофе был невкусным. - Я в рамках совета. Не более того. Может быть просветите?
- Возможно.
- Тогда скажите, пожалуйста, как вы вышли на прокурора?
- К нам пришла девушка.
- Героиня съемок?
- Да. И рассказала, что прокурор домогается ее внимания, ну вы понимаете… И она бы хотела, так скажем, поймать его на горячем. Для чего готова пойти на определенные жертвы, конечно.
- И вы ухватились?
- Естественно! А как же? Дальше уже дело техники. Найти место, где будет происходить, так сказать, процесс. Установить технику. Договориться с девушкой.
- Простите, а где проходил, так сказать, процесс? - спросил Иванов.
- В гостинице, - просто ответил Сорокин и затолкал остатки шоколадки в рот.
- В гостинице? И что, генеральный прокурор так туда в форме и заявился? В гостиницу. Для конспирации?
- Нет, все хитрее… Девушка сказала своему, так сказать, любовнику, что хочет, чтобы он пришел в форме. Что это, мол, ее возбуждает и все такое. Так сказать, предварительные игры.
- И прокурор…
- Купился, - радостно воскликнул Сорокин. - Дальше вы знаете. И, кстати сказать, судьба этой пленки была непростая, ой непростая…
- Почему же?
- А как вы думаете? Нашего оператора избили. Постоянные угрозы. Давление.
- Со стороны прокуратуры?
- Нет, со стороны генерального прокурора. Мы же не хотим сказать, что вся прокуратура замешана в этом. Но ее глава… Бандитские замашки генерального… Вы посмотрите программу, там все будет. И режи… то есть оператор избитый. И интервью с девушкой. Все как положено. Это лучшая передача, которую я снял. Лучше даже, чем про молокозавод! Вы смотрели? Помните, там есть сцена…
- Да-да, конечно, - оборвал его Иванов. - А скажите мне, где можно с девушкой побеседовать?
- С какой девушкой? - удивился Сорокин.
- С пострадавшей. С героиней телепередачи.
- Ах, этой. - У Павла был очень разочарованный вид. - Не могу сказать. Не знаю. Да. Не знаю. Я полагаю, что вам будет просто выяснить. Вы же имеете доступ ко всяким там базам данных и все такое… Я сделал с ней передачу, показал ее, так сказать, во всей красе. И больше не поддерживал с ней отношений. К тому же ее брат - антисемит и террорист.
- Что, уже и террорист?
- Ну, это образно, конечно… У вас все?
- Пожалуй, - улыбнулся Сергей.
- Вот и замечательно, - расплылся в улыбке Сорокин. - Всего вам доброго…
Он подхватил рупор и заорал, что было мочи;
- Куда заносишь?! Заносишь куда?! Нежнее!!!
Уходя, Иванов столкнулся с его ассистенткой. У Ани были красные опухшие глаза.
- Простите. - Иванов поймал ее за локоть. - Как нам найти выход?
Девушка ткнула рукой куда-то в конец коридора и, вывернувшись, убежала.
- Запомни, пожалуйста, - обратился Сергей к Артему. - Ее надо найти и допросить.
- Допросить? - удивился Артем.
- В смысле, поговорить…
Глава 33
Из разных Интернет-ресурсов:
"Сравнивая, как живут люди в Америке и в России, я не перестаю поражаться тому, насколько в разных условиях может существовать биологический вид. Теплое, сытое, блаженное, здоровое и радостное процветание Америки и, напротив, холодная, голодная, мрачная, больная, грязная и вечно пьяная помойка, в которую превратила Россию Москва, Создается впечатление, что в Америке и в России живут все же два разных вида".
- Что скажешь? - спросил Иванов у Артема, когда они выбрались на улицу. Над Москвой все затянулось синими, тяжелыми тучами. Где-то далеко тяжело погромыхивало, будто собираясь с силами, небесное воинство.
- Дождик будет, - озабоченно сказал Артем, вздыхая. - А я куртку не взял.
Сергей молчал.
- Врет он, - не дождавшись реакции начальства, ответил аналитик. - Врет не со зла, а потому что не знает ничего. Сказать же это прямо не может. Имидж не позволяет. Журналистское расследование должно на восемьдесят процентов состоять из таких вот недосказанностей, выдумок, мнимых следствий и надуманных последствий. Знаешь, берется один факт и на его базе накручивается ком такой сахарной ваты. То есть воздуха, густо перемешанного с застывшим сиропом. Убери воздух, и конечного продукта останется фиг да ни фига.
- Но факт у него есть.
- Есть. Прокурор влетел на развратных действиях в отношении несовершеннолетней. Сама условная жертва та еще сука, сдала этого сексуального монстра со всеми потрохами. Собственно, все.
- А журналисты?
- Что журналисты?
- Ну, те, которые со следами насилия на лице. Угрозы. Давление.
- Ерунда, - отмахнулся Артем. - Если мы эту Аню сумеем прижать, то она нам гарантированно объяснит, что оператор просто упал с велосипеда, когда ехал в ларек за добавочным пивом. А угрозы и давление… Абсолютно недоказуемая вещь. Запись телефонного разговора? Я с помощью студии звукозаписи и ловкача-юмориста сфабрикую любой голос. Шумов добавлю, и готово. Записки? Где они? Пропали? Как говорил Шерлок Холмс, бездоказательно, дорогой профессор, бездоказательно.
- Но скандал будет шикарный…