- Да ну? Наши общие друзья утверждали, что на лесть вы не падки. Совсем наоборот. Я и в мыслях не имел вам польстить.
- А в чем суть, господин Антивирус? Хоть друзья у нас общие, но мы с вами-то не знакомы. Нам есть что обсудить?
- Сами решите. У вас сегодня напряженный день, я думаю. Много работы. В министерстве всегда ТАК много работы?
- Это как повезет.
- Конечно. Уверен, что вам повезет! Так вот, Умка, вечерком загляните на заднее сиденье своей "тойоты".
- Там будет отрезанная лошадиная голова?
- Фу! - сказал Николай Николаевич. - Как плохо вы обо мне подумали! Разве можно смотреть такие гадости по телевизору? Мы совершенно не такие.
- Два вопроса. - Сергеев раскурил сигарету и выпустил густую струю голубого дыма. - Первый - кто это "вы"?
- А второй?
- Хотелось бы услышать ответ на первый...
- Вопрос интересный, но ответить на него будет сложно.
- Ну почему же?
- Врать не хочется.
- А вы не пробовали для разнообразия иногда говорить правду?
- Ой, Умка, несговорчивый вы человек. Мне ничего от вас не надо. Просто загляните на заднее сиденье вашей машины. Там не будет отрезанной головы - ни лошадиной, ничьей другой, я вам обещаю.
- А что там будет? Бомба с часовым механизмом?
Николай Николаевич рассмеялся.
- О вашем чувстве юмора меня предупредили. Нет, Умка, там будет кассета, содержимое которой вам понравится. И документы, несомненно, для вас интересные.
- А что вы хотите взамен?
- Это второй вопрос, как я понял? Взамен? Ничего. Абсолютно ничего.
- Так не бывает, - возразил Сергеев. - Вы же, Антивирус, не в Корпусе Мира работаете.
- Неудачный пример.
Сергеев вспомнил, сколько его бывших коллег колесило по свету, пользуясь, как крышей, бумагами Корпуса Мира, и сказал:
- Согласен. Действительно неудачный. Придумайте что-нибудь благотворительное сами.
- Скажем так, зная вас, мы надеемся на адекватную реакцию.
- Боюсь, что понятие адекватности у нас с вами может разниться.
- Не думаю. Поймите, Умка, мы не имеем ничего общего с теми, кто работал в Борисполе и Феофании. Мы - третья сила.
- Точно, - произнес Сергеев насмешливо. - Третья сила! Совершенно бескорыстная, гуманная и ни в чем не заинтересованная! Как говорил в редких случаях бессмертный Станиславский - верю!
Лежащая на столе "Нокия", подсоединенная к линии номер три, зазвонила и завибрировала, противно стуча по полированной поверхности стола всем корпусом.
- Да дело в общем-то ваше, - неожиданно легко согласился тот, кто называл себя Касперским, - вы только в машину загляните. А дальше - на ваше усмотрение. Я вам обязательно перезвоню - тогда и поговорим. Мне, знаете ли, крайне интересны ваши впечатления.
- Если я скажу, что ваш интерес, Антивирус, не делает меня счастливым - вы мне поверите?
- Охотно. Но что это меняет?
- Тут вы правы. Ровным счетом ничего. Бумаги я посмотрю.
- Не сомневаюсь. Разрешите откланяться, и до завтра, Умка.
- Всего доброго, Антивирус.
В трубке номер четыре зазвучали короткие гудки. А в трубке номер три раздался голос Васильевича.
- Добрый день, Миша. Рад тебя слышать!
- Взаимно, - сказал Сергеев вполне искренне. Начальник партийной службы безопасности действительно вызывал у него симпатию.
- Через десять минут внизу тебя ждет темно-зеленый "гранд-чероки". Водителя зовут Григорий. Охранника - Сергей. 555-77 КМ. Как ты?
- Считай, что уже поправился.
- Силен. А Владимир Анатольевич в бинтах, как мумия Тутанхамона! Ладно, вечером увидимся. Удачи.
- Спасибо.
В комнату, покачивая бедрами, вплыла Неонила с подносом, на котором стояли чашка кофе и запотевший стакан с минеральной водой.
"Сейчас начнется", - подумал Сергеев.
Неонила Ивановна, обойдя его сзади и слева, наклонилась, уложив бюст на сергеевское плечо, и, поставив подносик на стол, неторопливо перенесла его содержимое прямо на большие плотные бумажные салфетки, которые разложила перед Михаилом.
Пахло от Нилочки сладковато: немножко потом, немножко дезодорантом, немножко духами.
- Еще что-нибудь? - спросила Неонила Ивановна вкрадчиво.
- Да, - сказал Сергеев, придав голосу волнующую мягкость. - Обязательно. Папку с входящими письмами. Прямо сейчас и распишу. Я собираюсь уезжать.
- Машину?
- За мной заедут. Не волнуйтесь.
Неонила прошествовала к двери, с необычайной легкостью вырисовывая бедрами замысловатые фигуры. Надо сказать, сзади она смотрелась неплохо.
"Интересно развиваются события", - подумал Михаил, набирая номер на трубке номер четыре.
- Да, - сказала Плотникова. - Привет, бездельник!
- Привет, пчела Майя!
- Между прочим, я с утра уже многое успела.
Сегодня Вика уехала от него в семь, еще сонная - легли они после часа, а уснули уже после двух. У двери он поцеловал ее в макушку - поцелуи в губы с утра Плотниковой не одобрялись. Услышал стук каблучков по лестнице за закрытой дверью и проводил взглядом ее темно-синий "фольксваген", выехавший со двора.
- И не сомневался. Я вот почему тебя отвлекаю, Вика. Сегодня вечером я занят, так что все отменяется. Извини.
- Ладно, - сказала Плотникова обычным тоном, но Сергеев, привыкший чувствовать ее эмоции спинным мозгом, ощутил, что Вика обижена. Вопрос о том, куда собирается Сергеев, она не задала бы ни за что - он хорошо знал ее привычки.
- Привет тебе от Блинова, он вернулся.
- Ах, вот оно что, - с явным облегчением сказала Плотникова, - Мальбрук вернулся!
- Мальбрук в поход собрался, - поправил ее Сергеев, - вернулся - это Карлсон.
- Карлсон был добрый. И безобидный. Твой Блинов не такой. Ты к нему?
- Очень просил подъехать.
- Не пойму я тебя, Сергеев, ты вроде бы не сентиментален, откуда такая привязанность к товарищу детства? И стреляют в тебя, и взрывают тебя, а ты все никак не уймешься.
- Между прочим, жертва терроризма обещала тебе эксклюзивное интервью.
- Да ну? - оживилась Плотникова. - Быть того не может!
- Ты, он и Сидорчук.
- Что-то он сильно расщедрился... Ты поосторожнее. Я надеюсь, что по дороге тебя не обстреляет звено боевых вертолетов!
- Я тоже надеюсь.
"Шутки шутками, - подумал Сергеев, - а не накликать бы!"
- Позвони мне, - попросила Вика уже нормальным тоном. - Как закончишь с этим вурдалаком - позвони.
- Обязательно, - пообещал Михаил. - Пока?...
- Пока.
Письма он, естественно, просмотреть не успел, но в ритме работы министерства это, к счастью, ничего не меняло.
Неонила Ивановна аккуратно записала на бумажке:
"Убыл в 11.30. Джип "гранд-чероки", зеленый, 555-77 КМ".
Криворотов, получив эту информацию и регистрационный номер, через заместителя начальника ГАИ "пробил" хозяина машины с "кабминовскими" номерами и в очередной раз упал духом.
А Сергеев уже в 12.30 въезжал в ворота дачи Блинова, расположенной за Конче-Заспой.
Загородное поместье (дачей это строение можно было назвать только в налоговой инспекции, и то за большие деньги), окруженное трехметровой высоты забором из красного кирпича, было воистину огромно. По обе стороны ограды росли сосны, и в лесной тени жара не была столь удушающей, но все же ощущалась. Несмотря на близость реки, лоб охранника, заглянувшего в машину на въезде, был покрыт испариной.
Автоматические ворота разъехались в стороны и, пропустив джип, опять сомкнулись. Автомобиль покатился по подъездной дороге длиной 800 метров, в конце которой стоял дом - причудливое сооружение в стиле модерн: стекло, бетон, металл.
Охранник, не произнесший по дороге ни слова, кроме "здравствуйте", проводил Сергеева вовнутрь, передав из рук на руки вышколенному молодому человеку с повадками профессионального телохранителя.
Блинчик и Раш нежились под струями кондиционированного воздуха в оранжерее, возле бассейна. Блинов, тут Васильевич не солгал, действительно напоминал мумию Тутанхамона, правда, частично поврежденную, и сидел в специальном кресле на колесиках с электромоторами для передвижения. Он еще больше пополнел и смотрелся опухшим и бледным. Зато Раш выглядел превосходно и лоснился, как старый костюм.
- Здравствуй, Умка, здравствуй, дорогой, - проворковал Рахметуллоев, пытаясь обнять Сергеева за плечи. - Как я рад, что ты приехал!
- Ну друзья, - сказал Блинов, потирая пухлые ручки, - наконец-то вместе! Это ж каких мы дел наделать можем, а?
Сергеев мысленно с ним согласился.
- Что будешь пить? Мы вот с Рашидом по вискарику решили ударить...
- То же, что вы, - Сергеев уселся в глубокое кожаное кресло напротив Блинчика и огляделся вокруг. - Хороший дом.
- Прекрасный дом! - сказал Рашид, наливая Михаилу в стакан ароматную янтарную жидкость. - Просто сказочный дом! Тебе со льдом, Умка?
- С водой, если можно, Раш. Чуть меньше, чем половина на половину.
- Ты бы видел, какой дворец у Раша на родине! - Блинов взмахнул здоровой рукой со стаканом, стараясь не расплескать виски. - Я не вру, Миша, настоящий дворец. Не дом, не дача... Как в "Тысяче и одной ночи"! Рай в оазисе!
- Какой дворец! - отмахнулся Рашид, устраиваясь в своем кресле. - Не преувеличивай, Володя! Ты дворцов не видел! Дом как дом... Мое приглашение в силе, Миша. В любой момент, как только решишь, звони и приезжай! Не слушай этого трепача! Все увидишь своими глазами! Ты на Востоке был?
Сергеев на Востоке был, но вот рассказывать Рахметуллоеву о том, что это была за командировка, он не планировал, а врать не хотелось. Оставалось говорить полуправду. Не лучший вариант, когда речь идет о якобы откровенной беседе, но предпочтительней, чем простая ложь. Особенно если учитывать фразу Рашида, сказанную Хасану на фарси в VIP-зале Бориспольского аэропорта. В некотором смысле Раш дал ему индульгенцию на маленькие хитрости во взаимоотношениях.
- Ну, за встречу! - сказал Блинов, поднимая стакан. - За встречу, которая могла не состояться, но все же состоялась!
- За встречу! - отозвался Рашид.
- За встречу! - поддержал тост Сергеев.
Как хорош был виски! Восемнадцатилетний молт, разбавленный ключевой чистоты водой, раскрылся таким ароматом, что и без взгляда на этикетку стало ясно, что пьют они по-настоящему хороший и очень дорогой напиток.
- Итак, - произнес Блинов, отхлебнув из стакана добрую половину и вопросительно посмотрел на Михаила, - почему бы трем благородным донам, пока обед для них только готовится, не раскрыть карты?
- Вот на Востоке, - вмешался Рашид, - так бы беседу никто не вел! Что ты сразу быка за рога! Дай гостям посидеть, поговорить, накорми их, напои, пусть отдохнут в обществе прекрасных женщин, и только потом, если будет на то воля Аллаха, заводи разговор о делах!
- Накормить и напоить - обещаю, женщины на сегодня не запланированы, для неторопливых бесед мы всегда время найдем, - сказал Блинчик, - сейчас только несколько вопросиков для пристрелки. Чтобы у Умки было время подумать и решить.
- А что тут думать? - спросил Рахметуллоев с удивлением. - Я уверен, что Миша согласится!
- Похоже, что вы меня без меня женили, - Сергеев перевел взгляд с Блинова на Раша, и наоборот.
Блинов, несмотря на то что оставался в личине радушного беззаботного хозяина, смотрел настороженно, и очевидно было, что он настроен на серьезный разговор, без преамбул. Улыбка и приподнятые брови смотрелись на нем, как пририсованные.
Рашид же, скорее, напоминал какого-то восточного божка: толстого, с глазами-щелочками, румяными пухлыми щечками - посади его по-турецки, сними дорогущую шелковую рубашку и галстук от Диора, и вот вам вылитый Будда, страдающий от ожирения.
Но это была только оболочка - в этом Сергеев был уверен. А под ней скрывался не добродушный парнишка, знакомый ему с детства, а человек, сделавший себе состояние в Таджикистане, в стране Рахмонова. Единственной стране в мире, где даже вооруженные до зубов исламисты, допущенные к власти, стали внезапно жиреющими политиками и верными сторонниками бывшего электрика и бывшего председателя Верховного Совета советской республики Таджикистан мудрого и осторожного Эмомали. Это был не тот Раш, которого он знал, а человек, живущий во дворце (не врал Блинчик, голову можно дать на отсечение!), построенном на деньги, полученные от торговли оружием и, не исключено, не только оружием.
Если человек, торгующий восточными сладостями, мог быть белым и пушистым, то человек, торгующий оружием, явно не плюшевый мишка. И Рашид Мамедович плюшевым мишкой не был.
- В чем, собственно, дело? - спросил Михаил. - Не пойму, ребята, о чем мы должны говорить?
Блинов вздохнул и с такой укоризной взглянул на Сергеева, словно тот обманул его самые светлые ожидания. Потом Владимир Анатольевич нахмурился, опять поднял брови и сказал:
- Если ты помнишь, в больнице у нас состоялся некий разговор. Разговор, который затеял ты, не я. Но так уж случилось, что он уже состоялся и... В общем, если без сложностей, так вот, прямо... Я хочу предложить тебе работу, несколько специфическую, конечно, но очень денежную и интересную.
На этот раз брови ко лбу поднял Сергеев.
Вербовка, похоже, не состоялась - он явно переусложнил ситуацию. Действительно, что за глупые шпионские игры, если можно просто купить? Профессионалы-наемники для всего цивилизованного и нецивилизованного мира - выгодный, хотя и дорогой товар. Даже интересно, за какую сумму они постараются приобрести услуги старого школьного друга? Оценят дешево - будет обидно!
- Если ты не заметил, Володя, - произнес Сергеев, прикуривая сигарету, - сообщаю, работа у меня уже есть.
- Заметил, - живенько отозвался на реплику Блинчик. - Отличная работа. Неденежная, правда. Но, можно сказать, имиджевая.
- Какая есть, - Михаил пожал плечами и усмехнулся. - Я человек в общем-то небедный. Все-таки столько лет за рубежом проработал. Ты прав, Блинчик, работа у меня такая, что не "залимонишься". Но на жизнь безбедную мне пока хватает. Запасы есть.
- На твоем месте, - поучающе заявил Блинов, - "залимониться", как раз плюнуть. Месяц - и в любом банке мира тебя будут встречать рюмкой самого дорогого конька. Это не работа у тебя такая, это ты на этой работе такой! Можно сказать, чужое место занимаешь! Ты посмотри на него, Раш! Альтруист! Собака на сене! Да за один проданный кусок земли под Киевом можно купить такой же в Марбелье! Ты на Криворотова посмотри - боится, но все равно делает! А ты?
- Скажи, - спросил Рахметуллоев своим вкрадчивым, вязким и сладким, как нуга, голосом, - только откровенно скажи, как другу, что такое для тебя большие деньги? По-настоящему большие деньги, Миша...
- За что, Раш?
- Что значит "за что", Умка?
- Большие деньги, полученные за что? Просто так большие деньги? Или надо за них что-то сделать? А если сделать - то что?
Рахметуллоев ухмыльнулся одними уголками рта.
- Ну, ты не был бы ты, если бы ответил прямо. Я начинаю думать, что кто-то из твоих предков был из наших мест. А что если ответить на мой вопрос отвлеченно? Без казуистики? Давай я скажу о себе, чтобы тебе, самому скромному, было легче. И Володя скажет, если хочешь. Давай?
Сергеев едва заметно кивнул, разглядывая Раша через пелену табачного дымка.
- Для меня, Умка, большие деньги сейчас начинаются после 100 миллионов. Когда-то я думал, что тысяча долларов - это большие деньги. Было и такое в моей биографии, - произнес Рахметуллоев, не меняя мягкой интонации, но смотрел он на Сергеева, словно через прицел карабина - тяжелый был взгляд, голосу вовсе не соответствующий. - Я, между прочим, очень трудно начинал. Время было такое, война была. Человеческая жизнь стоила очень дешево. Можно сказать - ничего не стоила. Знаешь ли ты, друг мой, что такое жить в стране, в которой все время идет гражданская война? Когда-нибудь я тебе расскажу, если к слову придется.
Для Михаила сумма в 100 миллионов долларов была не то чтобы запредельной - такую сумму еще можно было себе представить, хоть и чисто умозрительно, но вообразить себя ее владельцем он не мог, как ни напрягался.
- Ну? - не выдержал Блинов. - Миллион? Два? Десять?
- Не знаю, - честно ответил Сергеев. - Честно говоря, я никогда над этим не думал.
Раш засмеялся, и смех его был похож на кашель кота, подавившегося комком собственной шерсти. Он даже запрыгал в кресле, как шарик, весь розовый и гладкий. "Прицельный" взгляд был спрятан до следующего раза.
- Как такого нанимать, Володя? - спросил он, вытирая выступающие от смеха слезы. - Что ему предлагать? Как же так - ты не думал? Все мы - взрослые люди, Миша. Кто поверит, что ты не думал о деньгах за свою жизнь? Может, не так, как надо, думал? Мало думал? Машина у тебя не "запорожец". Костюм хороший, часы - пусть не за десять тысяч долларов, но и не за сто гривен. Квартира в Киеве в хорошем районе. Только не говори мне, что это все ты заработал будучи военным строителем! Все равно не поверю! И Блинов не поверит! Никто не поверит!
- Верить, не верить - дело ваше, ребята. - Смутить Сергеева было сложно. Легенда для того и создавалась, чтобы ей следовать. Захотят проверить - пусть проверяют. Нет в мире места, где можно ознакомиться с "правильными" документами - только ложные, отлично задокументированные следы. Система училась защищаться не одну сотню лет, и защита получилась совершенной. - Военные строители, кстати, чтобы вы знали, хорошие деньги получали...
- Да ну? - отозвался Блинов с нескрываемой иронией. - Это, конечно, в зависимости от того, кто платил и за что платил! Умка, давай договоримся, мы к тебе в душу не лезем: не можешь говорить - не говори. Не хочешь говорить - молчи себе на здоровье. Мы с Рашидом люди и государственные, и коммерческие одновременно: что такое тайна, когда она не твоя, понимаем. Поверь, насрать нам с высокой горки, кем и где ты был раньше! Может, ты рогатый скот насиловал или жег деревни с дружками из Легиона? Нам с Рашем разницы нет! Ты наш старый друг, но и это не главное. Я видел, каков ты в ситуации, когда пасуют даже профессионалы. Я ведь, Умка, не должен здесь с вами сидеть. Я, дорогой мой военный строитель, должен давно лежать под дорогим памятником в прочном гробу. Это ты меня спас дважды!
- Я и свою шкуру спасал, - напомнил Сергеев, гася в пепельнице докуренную почти до фильтра сигарету, - мы в общем-то в одной лодке были. Как бы я спас себя, если бы не вытащил тебя, Блинчик? Ладно, ребята, проехали. Как я вам докажу, что я представитель самой мирной в мире профессии, если вы убеждены в обратном? Ну, хотите, проверьте архивы...
- Проверили, - перебил его Раш спокойно. - Действительно, ты почти Растрелли. Созидал и строил по всему миру. И знаешь, что интересно, похоже, что столь подробной, со всеми файликами и бумажками, ссылочками, приказами о переводах, справками о прибытии и прочими мелочами, информации нет больше ни у кого из твоих, так сказать, коллег. У всех - бардак, половины бумаг нет, еще треть утеряна - и только у некоторых избранных, вроде тебя, весь джентльменский набор. Скажи-ка, Умка, тебе бы такое не показалось странным? Просто как обычному здравомыслящему человеку?