Я узнал из сети, сколько примерно платят инженерам за работу. Правда, только тем, кто на вольных хлебах, а это от десяти до пятидесяти тысяч кредитов за одну работу в зависимости от сложности. Потому что инженеры действительно редкость. Многие корпорации, у которых на контрактах, а фактически в рабстве находятся подготовленные инженеры, сдают их в аренду, получая немалые барыши. Такого я не хотел и вылезти из нищеты собирался своими силами.
Зарегистрироваться и получить нормальное гражданство я мог в любом месте. На каждой улице были пункты регистрации, совмещённые с банкоматами. Заходишь, закрывается бронированная дверь, и набираешь, что тебе нужно, ну или вставляешь карточку, она же – удостоверение, если хочешь положить или снять деньги. Вот в этих пунктах, ответив на вопросы интеллектуального теста и сдав на анализ свою пробу ДНК, приложив ладонь к сенсору, и можно получить удостоверение гражданина и вступить в жизнь совершеннолетнего. Но мне такой способ не подходил, хотя он был относительно безопасным: в тестах для понижения интеллекта можно и напортачить, хотя многие, наоборот, заучивают, чтобы повысить его, но в диагностических капсулах при приёме на работу сразу устанавливается правда, и таких обманщиков легко разоблачают.
Нет, я направлялся в город по другой причине. В здании корпорации "Нейросеть" тоже можно получить удостоверение личности и пройти бесплатный тест на интеллект, попросив служащего не вносить результат в карту. Чтобы планировать своё будущее, мне требовалось быть уверенным в уровне интеллекта, а проверить его можно только там. Тем более служащие "Нейросети" вне политики государств, и подкупить их очень сложно. Хотя и возможно, но я сомневался, что проверяющий сдаст меня охотникам за мозгами. В крайнем случае я буду знать, кому кинуть предъяву – всё лучше живому человеку, чем думающей железке, в которой сидят вирусы и докладывают охотникам.
Я старался планировать свои шаги. Вот, например, для специализированной инженерной нейросети деньги у меня были, но мне требовались ещё импланты. Хорошо бы плюс сто на интеллект и память, но таких денег у меня пока нет и не знаю, появятся ли за два года до установки нейросети. Там посмотрим. И это только импланты. Чтобы получить специализацию инженера и сдать на все положенные сертификаты, нужно денег на базы тысяч пятнадцать, а то и больше. Понятно, таких сумм у меня пока нет, но я надеялся найти выход.
Те, кто попадал в рабство корпораций, получали и нейросети, и базы. Но должны были отработать за них двадцать лет. Выплата заранее не предусмотрена. Некоторые корпорации искусственно завышают долг, чтобы специалист проработал у них дольше. Есть у них такие пункты в контрактах, не подкопаешься. Нет уж, я сам себе хозяин.
Кстати, приютские банды устраивают охоту на тех мулов, что получают на руки удостоверения. Ведь за несколько лет работы они по-всякому что-то да скапливают, хотя сомневаюсь, что кто-то достиг моего уровня, и спешат положить заныканные деньги на счёт. Потому как, когда регистрируется удостоверение, автоматически открывается счёт в банке Содружества, который есть в любом городе любого государства. Вот малолетние банды и отлавливают мулов, когда те несут накопления к банкоматам. Похоже, Борт решил поиметь деньги и с меня, хотя, может, он хочет встретиться со мной и не поэтому – я же не идиот сразу лезть к копилке, и он это отлично понимает.
Поезд начал притормаживать на очередной станции, и голос из динамика, объявивший нужное мне название, вырвал меня из размышлений. Я поспешил встать и пройти к выходу с остальными пассажирами. Кстати, если на окраине я в своём наряде не выделялся, то здесь был как белая ворона, хотя в приюте раз в год выдаётся новая и крепкая одежда, правда однообразная, и я предпочитал на неё не тратиться.
Пройдя мимо двоих полицейских, которые с интересом посмотрели на меня, я с тонкой струйкой пассажиров прошёл турникет с охранной рамкой и вышел на типичную для всех станций монорельса площадь. Переходя её, я миновал фонтан, играющий солнечными бликами, и подошёл к зданию корпорации "Нейросеть". Естественно, не с моим рылом лезть к парадному входу, для таких, как я, то есть для бедноты, был другой, чёрный. Туда я и направился.
Как я уже говорил, процедура была бесплатная. Так что я подал заявление и вместо тестирования на интеллект прошёл в помещение, где лёг в диагностическую капсулу. Она, настроенная на меня, выдала точные результаты.
– Давненько мне не попадали клиенты с такими параметрами, – сказал Грег, улыбающийся парень, что обслуживал меня, наблюдая, как я покидаю капсулу.
– Сколько? – спросил я, внутренне замерев.
– Сто девяносто одна единица. С учётом того, что ты растёшь и развиваешься, есть шанс, что к восемнадцатилетию, к моменту установки нейросети, достигнешь двухсот единиц, базового инженерного минимума. Советую использовать для развития интеллекта специальные развивающие программы и тесты.
– Я в курсе. Уже полтора года ими пользуюсь. Лучшее, на мой взгляд, работа профессора Лейбеля, она заставляет задуматься.
– Это да, – согласился парень, кинув на меня уважительный взгляд.
– Я прошу вас при создании и оформлении карты ФПИ не вносить мои интеллектуальные параметры. Мне хотелось знать их самому. Для этого и пришёл.
– Я понял тебя. Не внесу, не волнуйся.
Мы прошли в кабинет служащего, где я сел в кресло и стал терпеливо ожидать, пока Грег оформит удостоверение. Наконец парень повернул ко мне монитор и попросил проверить, всё ли правильно. Взглянув в него, я подтвердил, что он нигде не ошибся. Через минуту синтезатор на столике в углу зашумел, и из него в приёмное гнездо выпала небольшая карточка размером с кредитку.
– Получи своё первое, хоть и временное удостоверение, гражданин, – торжественно вручил мне карточку ФПИ Грег.
– Спасибо, – чуть улыбнулся я.
На этом мы расстались. Я вышел из кабинета и, пройдя коридор с множеством одинаковых дверей, за которыми работали с людьми такие же, как Грег, менеджеры, покинул здание. На улице я подошёл к банкомату, который, судя по горевшей надписи, был занят. Когда из него выпорхнула миловидная девушка, я зашёл в небольшое помещение и дождался, пока за мной закроются бронированные створки. Кстати, в помещении банкомата, согласно требованиям банковской безопасности, мог находиться только один человек.
На потолке вспыхнул плафон, а на экране терминала загорелась дежурная надпись с просьбой воспользоваться его услугами. Я достал новенькое удостоверение и сунул его в приёмник. Подтвердив регистрацию номера и счёта в банке Содружества, я достал из тайников на ремне десять банкнот по десять кредитов и по одной опустил их в приёмник. Через несколько секунд появилось уведомление, что на моём счёте находится ровно сто кредитов. Всё, счёт действителен и запаролен на меня, одна из частей паролей – это моя ДНК.
На этом я закончил свои дела в центре города и, покинув помещение банкомата, направился к станции монорельса. Пора возвращаться в трущобы. Мне нужно продержаться там ещё два года. Установить нейросеть с имплантами, закачать базы и, наконец, исполнить свою мечту: оказаться в космосе. Я им просто бредил, так что, если бы интеллекта хватало на работу пилота, без сомнения, выбрал бы её. Но и инженерная мне тоже была интересна. Вот такой я разносторонний человек. Жаль, что нейросети были узкоспециализированы, то есть если я могу быть, например, с инженерной нейросетью отличным инженером, то пилотом даже с хорошо поднятыми базами буду хреновым. И это ещё слабо сказано. Так что выбирать надо что-то одно. Хорошо бы универсальную нейросеть поставить, но такая стоит за двадцать пять тысяч кредитов, огромнейшие деньги, для меня фактически нереальные. Таких в ближайшее время у меня точно не будет.
Когда я ехал обратно, моё внимание привлекли двое парней в рабских ошейниках. На вид им было не больше семнадцати – восемнадцати. Особо меня в них заинтересовала одежда, она стоила раз в десять дороже моей. Да и вид у них был здоровый и довольный, затравленными и измождёнными они не выглядели. Для таких рабов создают отдельные импланты подчинения, что вживляют в голову. С ним они не могут ослушаться хозяина. Может, парни работают в проституции? В империи, как это ни отвратительно, детская проституция довольно развита и даже находится под защитой государства. Именно из-за неё в империю Люмер со сменой гражданства переезжают всякие извращенцы. Пока я тут жил, частенько с ними сталкивался. Хозяева, что имеют рабов, могут делать с ними что хотят, никаких законов о правах раба здесь нет, всё на совести хозяина. Хочет продавать их для утех других – пожалуйста! Вон недавно война с директоратом Рейко была, так этих южного вида рабов заметно прибавилось на улицах столицы.
Хмуро сплюнув, я вышел на своей станции и направился в приют. Все свои немногочисленные пожитки я давно из него перетаскал в тайник, поэтому в приюте меня ждало лишь одно, хотя нет, два дела. Это отметиться у директора и выписаться с баланса приюта как совершеннолетний и, вполне возможно, встретиться с Бортом и его шестёрками. Встреча настораживала, к ней требовалось подготовиться. Поэтому, пройдя тропинкой через парк, я нырнул в кустарник, где спрятал свою любимую арматурину перед поездкой в центр столицы, и сунул её за спину, укрыв рубашкой.
С директором и его секретарём проблем не было, ещё трое кроме меня сегодня вылетали из гнезда. Нас поздравили, переписали данные с новеньких удостоверений и выдали небольшое выходное пособие. Оно заключалось в сумке с ремнями для ношения в руках, в которой находились футболка с эмблемой приюта и шесть брикетов солдатских пайков. Всё, на этом приют переставал нас содержать.
От директора я с парнями сразу направился к выходу. Где меня и перехватил один из мелких шестёрок Борта. Делая таинственный вид, он кивал куда-то в сторону парка. Идиотом я не был, поэтому, дав пинка салаге, поспешил к улице, что вела к барахолке, за которой находились территория комбината, где я работал.
Ушёл я чисто, затерявшись среди покупателей и продавцов на барахолке. Время было послеобеденное, тем более выходной, народу хватало. Через двадцать минут я стоял у проходной, где дежурил скучающий охранник. Проверив мой детский пропуск, он пропустил меня на территорию. Несмотря на то что я тут часто мелькал, охранники не могли запомнить всех, так как через одни только эти ворота в день проходило больше пяти тысяч рабочих, а таких ворот было восемь, не считая грузовых.
Проигнорировав гравитележку, которая использовалась как транспортное средство, я свернул к зданию администрации. Мне требовалось переоформиться в связи с получением документа. Теперь я взрослый и буду получать не двенадцать кредитов, а тридцать, а то и сорок, как младший мастер. Начальник цеха обещал похлопотать, тем более прошлый начальник отдела кадров ушёл на повышение, покинув планету.
В отделе кадров я долго не задержался. Оформил стандартный рабочий договор, написал заявление на сдачу категории – начальник цеха обещание выполнил – и направился в общежитие для работников комбината. Место в четырёхместной комнате стоило пятьдесят сантимов, то есть полкредита в месяц. Жить с чужими для меня людьми я не хотел, поэтому решил снять отдельную комнатку за полтора кредита. Хватит ютиться с другими постояльцами. Я одиночка по жизни, хотя это уже говорил. До сих пор тошно вспоминать, как мне было тяжело в приюте, особенно в первые дни.
Управляющий общежитием, зарегистрировав меня, выдал номер комнаты и пароль к двери. Заплатил я сразу за год вперёд. Кстати, питание в эту сумму не входило, требовалось платить в столовой дополнительно, да и готовили там так себе, почти как в приюте. Хотя сытно, ну и ладно.
Народу в здании шлялось изрядно, но я спокойно поднялся на пятый этаж и, пройдя по длинному коридору, оказался у нужной комнаты. Прежде чем войти, я огляделся. Удобства были отдельно и находились от моей комнаты метрах в ста, столовая на первом этаже. Конечно, как временное прибежище пойдёт, но жить так постоянно не хотелось. Я ввёл пароль и толкнул дверь. Как и ожидалось, каморка была крохотная. Три на четыре метра с небольшим окошком. Но ничего, разберёмся. В комнате находились самодельная, сваренная из железных уголков кровать с матрасом, но без белья, тумбочка и стол с единственным стулом. Нормально. Хотя потребуется купить бельё, холодильник и небольшую кухонную плиту, чтобы готовить в комнате. Эти покупки на первом месте, остальное по мере обживания.
Бросив сумку на матрас, я подошёл к входной двери и, как пользователь, сменил пароль. Всё, дверь настроена только на меня. После этого я покинул помещение и, посетив удобства, вышел из здания общежития, поспешив в свой цех: мне требовалось проставиться, тем более я всё заранее приготовил. Местные жители мало чем отличались от земных, даже традиции были схожи. Вот только одного тут не было – рукопожатий, здоровались на словах и приветственным кивком.
Простава прошла нормально, день был укороченный, так что после работы остались все. Я в обязательном порядке пригласил и начальника цеха. Хороший мужик и отличный спец, его знания совсем немного не дотягивали до инженерных, но он и этому был доволен. Получал он прилично, не чета мне, порядка двухсот сорока кредитов, копил на нейросети для внуков и правнуков, ему самому было за сто пятьдесят лет. Как оказалось, средний срок жизни здесь – до двухсот пятидесяти лет, я, как узнал, охренел от этой радостной новости.
Я тоже приложился, когда тосты перешли в беседы за жизнь. Дальше мне тут находиться было не обязательно, я уже не первый раз бываю на таких вечеринках, поэтому, распрощавшись с мужиками, выпивки им хватит до позднего вечера, вышел из цеха и, поёжившись от вечернего жара, не спеша потопал в общежитие. Мне вообще-то сегодня вечерком хотелось сбегать на барахолку и прикупить всё, что было нужно для жилья, но мужики настояли, и я выдул целый стакан шила – смеси спирта с лимонной эссенцией. Так что меня от этой убойной смеси стало заметно шатать. Сознание у меня было более-менее в норме, только конечности плохо слушались, но силы воли добраться до своей комнаты, запереться и свалиться на пустую кровать, подложив под голову сумку с пайками, хватило.
За два часа до начала работы меня разбудило верещание будильника, встроенного в наручный коммуникатор, который я забыл снять, поэтому проснулся не только от ревуна, что я использовал вместо сигнала, но и от вибрации. Вытащив затёкшую руку из-под сумки, я отключил будильник и, зевнув, хмуро осмотрелся. Состояние было так себе, но голова не болела.
– Зашибись, я ещё и одетым спал, – пробормотал я, посмотрев на помятую одежду.
У меня даже полотенца и мыла не было, поэтому, придя в душевую комнату, я занял свободную кабинку и, повесив на держатели одежду, просто ополоснулся под холодным душем. До начала работы оставалось полтора часа, так что у меня ещё было время сбегать к одному из моих убежищ, где я часто ночевал, и притащить вещи, чтобы обустроить комнату. Хотя бы для гигиены, остальное можно купить.
На улице было свежо и ещё темно. Утро пока не вступило в свои права. Покинув территорию жилых зданий, я прошёл через производственные комплексы, махнул рукой знакомому охраннику, что скучал у проходной в наш цех, и остановился в ожидании. Погрузчики работали посменно и днём и ночью, в отличие от цехов, где был нормированный рабочий день. Обычно тут притормаживали грузовые гравитележки, которые притаскивали на разборку в цеха корпуса старых кораблей и другой техники, так что можно было быстрее добраться до нужного мне места. Да, одно из моих убежищ находилось в старом корпусе люмерского танкера шестисотлетней давности. Корма у него была смята, да и корпус деформировался, но попасть внутрь было можно, правда, не зная как, вход фиг найдёшь. Я и сам нашёл случайно.
Вот, наконец, послышался свист, и показалась тележка, в кабине которой сидел оператор примерно моих лет. Хотя я в этом сомневался. Думаю, парень старше меня, без нейросети тележкой не поуправляешь. Правда, и ручное управление присутствует, при большом опыте можно пользоваться и им, но слишком оно дубовое.
Когда прожекторы тележки осветили меня, оператор притормозил и приглашающе махнул рукой. Все охотники за артефактами, что лазили по остовам древней техники, пользовались этими тележками, и я тоже. Пешком-то несколько десятков километров…
К моему удивлению, на подножках уже стояло шестеро искателей: четверо моих лет, двое постарше, лет двадцати пяти. Вряд ли они собирались что-то искать, скорее всего, ехали к схронам, чтобы потом отнести найденное к скупщикам. Так же став на подножку, где было свободное место, я крепко ухватился за скобу. Когда мы выехали за территорию производственного и разборочного комплексов, оператор прибавил скорости, и мы понеслись на семидесяти километрах в час – на подножке скорость ощущалась очень хорошо. Двое парней сошли раньше, потом настала моя очередь, и я толкнул парня, что стоял передо мной, а тот махнул оператору, сидевшему в кабине за бронестеклом.
Когда тележка притормозила, я спрыгнул на землю и торопливо, не обращая внимания на удаляющееся транспортное средство, направился в ближайший проход. Весь местный лабиринт я знал как свои пять пальцев, поэтому даже в темноте не мог заблудиться.
Осмотревшись, я нырнул под корпус старого рудовоза, прошмыгнул мимо смятых обломков старых крейсеров, в которых я с трудом в своё время опознал марку "Тулуз". За ними и находился танкер, где было моё лежбище.
В одном месте танкер подмял под себя обломки какого-то корабля, который я так и не смог опознать за это время, под днищем у него было свободное пространство. По-пластунски преодолев огромную махину, я оказался в тупике, куда было можно попасть только тем путём, что проделал я. Подойдя к груде обломков у борта танкера, я стал убирать их в сторону, пока не открыл проход. Всё, я в убежище.
Конечно, пол был с лёгким креном, но мне это не мешало. Набив сумку вещами, в основном чистым бельём и средствами гигиены, я сложил и убрал следом мой рабочий комбинезон с эмблемой корпорации, привязал к боку рабочие ботинки и направился к выходу.
К жилым зданиям я вернулся тем же путём, только в этот раз гравитележка была не порожней, а несла груду металлолома, которая ранее была малым кораблём, кажется гражданским шахтёрским. Древность, одним словом. Почему-то свалку у комбината не трогали, это были зоны семь и восемь. Может, потому, что сюда водили экскурсии, где было множество древних кораблей? Возили остовы в основном из дальних секторов.
Войдя в свою комнату, я первым делом разложил по полкам тумбочки вещи. Потом, сняв одежду, в которой вчера проходил весь день, и надев комбинезон прямо на голое тело, сунул ноги в ботинки, зашнуровал их, попрыгал на месте, после чего посмотрел на время, спустился на первый этаж, взял поднос и встал к подаче в очередь работников в таких же комбинезонах и ботинках. Близнецы, одним словом.