Ну, пока эти ребята по берлогам нашим шарили, я все смотрел, как бы типа смыться от них. Не уверен я, что в живых оставят, не такие они люди и все такое. Гнусь - он, конечно, с ними в одной команде, но и Гнусь для Данихнова не великий авторитет.
К тому же так и не въехал я до сих пор, про какие такие летописи они талдычат всю дорогу?! Не было там ни фига подобного! Или было, но мы не заметили, а после нас кто другой их стянул. Или до нас еще. Не, ребята, не было там летописей! Я бы их узнал, наверное.
В одной книжке я видел картинку с летописями - типа такие длинные желтые листы бумаги, в трубочку свернутые. И там фигня разная написана - история родного края и все такое. А у того хрена ничего подобного не наблюдалось.
Вообще, странный он был - старик тот. Ну, все говорят, что старик. Да и на вид ему - столько люди вообще не живут. Но вот глаза - на всю жизнь запомню! Особенные какие-то были глаза у него. Молодые, сильные. Типа как у той женщины, из-за которой я в эту долбаную Москву подался. И когда Крыса в него выстрелил, что-то с глазами теми случилось. Словно они умерли раньше старика. Непонятно. Не люблю я непонятного!..
Хотя вся моя ситуация сейчас непонятная. Сбегу или не выйдет? Фиг его знает...
Макс - ту суку, что меня пристрелить хотел, Максимом зовут, оказывается, - так вот, Макс меня сразу невзлюбил. Лыбится, разговаривает весело так, и все такое. А в глазах его - смерть. Моя. Хуже убитого Гусенка, честное слово!
Когда до моей норы добрались, он как раз первым туда нырнул. И сразу же следом за ним Гнусь и еще двое из команды. А потом уже я - моя ж нора и все такое!..
И вот что меня сразу насторожило. Все мое барахло перетряхивают, кроме Макса. Он стоит в сторонке, улыбается и на все замечания - что, мол, и ему бы поискать неплохо - только кивает. И на одном месте торчит как приклеенный. Прямо возле ящика, которым я вместо стола пользовался. А потом он быстренько так оглянулся, на ящик этот посмотрел и - прямо задницей своей на него! Присел типа отдохнуть.
Я глазами хлопаю, не въезжаю ни фига. А потом до меня дошло, что там у меня, может быть, обойма запасная лежала или еще чего. А этот гад решил прикарманить чужое добро. И все такое.
Но тут же вспоминаю, что не может у меня на столе ничего такого быть. Потому как запасными обоймами я не избалованный человек. Только книга на столе лежала, кажется. Ну, та самая, от руки написанная...
...которую, кстати, я из берлоги того долбаного летописца забрал...
Бли-и-ин!!!
Меня как кипятком ошпарило!
Не, нормально, да?!
Может быть, они как раз этот блокнот и ищут. Мало ли что он не в трубочку свернутый? Может, из-за него всех наших и перебили. Может, из-за этой вот хреновины и меня убить могут. А этот гад прямо на нее - задницей своей! Нормально, да? Типа чтобы не видел никто! Сука!..
Я спокойно так подхожу к Максу. А он мне улыбается, улыбочка такая вся из себя радостная, искренняя. А я ему:
- Привстань-ка на секундочку.
- Зачем это?! - очень так похоже удивляется Макс.
- Привстань, привстань, - говорю, - о тебе же забочусь. А то как бы ты на летописях этих задницу себе не отсидел...
Ну, Макс подскочил, словно его блокнот шилом в зад ткнул. И все сразу к столу кинулись. И заорали радостно так. И все такое.
Данихнов мигом в норе моей оказался, глаза сияют, руки дрожат, блокнот листает торопливо. И все такое.
И все уже про меня забыли. Кроме Макса. Я его взгляд перехватить успел - не улыбается уже, глаза злые, смертью исходят. Оставь сейчас меня с ним вдвоем - зубами загрызет.
И тут понимаю я, что летописи уже найдены и пользы от меня любезному обществу более никакой. Типа можно и в расход пускать. Что, смею заметить, с планами моими не совпадает совершенно. А значит, нужно немедленно принимать какие-то меры. А какие? И вдруг меня осенило. Не поверите, словно вспышка какая в башке сверкнула. Я тут же, пока все еще здесь - и Данихнов, и Гнусь, и прочая братия, - беру крепенько так Макса за грудки и ору во все горло:
- Утаить хотел? Зараза! На Корпус работаешь, падла? Убью!!!
Ну, меня сразу же, понятное дело, прикладом по боку - шарах! Потом ногами немножко так попинали - ничего, не страшно. Зато, чего надо было, сказать я успел.
Когда же происходящее вокруг опять начало возбуждать во мне интерес, я едва не улыбнулся. Ну, типа подействовали мои крики, сейчас уже с Максом разбираются, и все такое.
- Давно я замечаю! - орет Гнусь. - Вечно ты палки в колеса ставишь, Макс!
- Заткнись, выродок! - орет Макс в ответ. - Это ты со своим Прыжком - одной бандой меченные, одной кровью мазанные! Выгораживаешь ты его!
- Молча-а-ать! - рявкнул тут Данихнов.
Ну, все типа сразу же замолчали. А он скрипучим таким голосом заявляет вдруг:
- Всё! Этот Мошков больше не нужен!..
Не, нормально, да? Вот сука!.. Помогай таким летописи разыскивать! Больше хрен дождетесь от меня чего хорошего!..
Я на Макса глаза скосил, на Гнуся, на остальных. Ну, Гнусь побелел типа, глаза вытаращил. А Макс - тот как-то сразу ко мне интерес потерял, словно и нет меня тут.
- Влад, послушай! - говорит Гнусь. - Не нужно Прыжка убивать! Он свой! Проверь его! Испытай!
- Чего там испытывать... - проворчал Данихнов.
Не, нормально, да? Я осторожно так на ноги поднимаюсь, оглядываюсь. Не, не сбежать. Куча народу в моей берлоге, да в дверях еще громилы торчат - поперек себя же шире.
- Дай ему шанс! - настаивает Гнусь. - Пусть... ну, пусть он, например, с нашей группой пойдет!
- Вы и так дойдете куда надо, - бурчит Данихнов. А на меня не смотрит даже, зараза.
И тут уж я голос подал.
- Ага, дойдут! - ехидно так говорю. - Вот этот вот, - и на Макса киваю, - всех и доведет! Прямо в Совет Равнодушных! То-то в Каганате радости будет!
Макс посмотрел на меня - холодно так, безразлично - и вдруг заявляет:
- А что, Влад? Люди нам нужны. Пусть этот Прыжок с нами сходит.
- Папа твой - прыжок, - ворчу. - Когда тебя делал - подпрыгивал...
Ну, меня опять прикладом по боку. Встал я, о стену оперся - тяжело стоять-то, вас бы столько раз прикладом, да еще по одному и тому же месту... Но самое непонятное мне - это почему Макс вдруг решил меня защищать?! Чего это он за меня заступился, а? Непонятно... Не люблю я непонятного! И все такое...
Данихнов с сомнением смотрит на меня, на Макса и говорит вдруг:
- Чем дальше, тем меньше я доверяю и тебе, Игнатьев, и тебе, Ватолин. А этому вот, - в мою сторону кивает, - не доверяю совершенно.
Лично мне фиолетово как-то, доверяет ли он мне и все такое. Сам я тоже не доверяю ни Максу, ни Владу. Разве что Гнусю... Кстати! Я ж ему в глаз дать хотел при встрече! Не забыть бы... Если жив останусь. Потому что сейчас разговор именно о жизни идет. О моей. Шлепнуть могут стопудово. То есть типа терять мне нечего. И я говорю тогда:
- А ты проверь! Все равно за Максом твоим глаз да глаз нужен. Вот я и послежу...
- А за тобой кто следить будет? - усмехается. - Бандит ты. Выродок. Дрянь.
Макс на меня опять с ненавистью уставился. Ясно же - я за его счет выехать хочу. Ну, мне-то плевать, мне главное в живых остаться.
И тут вдруг девка какая-то встревает. Говорит:
- Пусть этот бандит с нами идет...
Голос у нее противный, хрипловатый такой, дребезжащий. То ли горло у нее искусственное, то ли от рождения голос такой мерзкий - хуже, чем у меня, честное слово!
Оглянулся я на нее - тьфу! Голосочку своему под стать. Не, не то чтобы страшная она очень (хотя и не без этого, конечно), а жалкая какая-то. Выглядит так, словно ей по башке ведром стукнули. Мусорным. Полным.
Худая до ужаса, словно макаронина. Длинная к тому же, неказистая вся какая-то, на шлагбаум погнутый смахивает. А на ногах еле держится. Дунешь на нее - свалится. И стоит она не по-человечески... или это ноги у нее кривые такие?.. Не въедешь сразу. Напялила на себя непонятный балахон какой-то дурацкий, черный, и плавает под ним, как рыба пьяная, и все такое... Нос востренький, птичий, со всеми присущими ему прелестями соответственно. Волосы черные, короткие, непослушные. Торчат во все стороны, как солома на крыше дома после взрыва. Вот только глазища у нее (да, именно глазища!) - что ты! Силища такая в глазах, почище, чем у Данихнова. Огромные, черные... Они к ее лицу даже не подходят совсем. Да и вообще к ней не подходят. Вся нелепая, несуразная, хотя и заступаться пытается. А глазища-то горят, светятся!
А сам Данихнов теперь уже взглядом по всем по нам по четверым прыгает - девка, Макс, Гнусь, я, опять девка... И кажется мне, что я своими словами про Макса в точку попал - не доверяет ему Данихнов, ох не доверяет. И все такое. Почему не доверяет - фиолетово. Но мне это типа на руку.
- Возьмешь его в свою группу, Эллина, - сказал, как отрубил.
Девка кивнула, а я сразу же ляпнул:
- Оружие дайте!
Ну, мне сразу же и дали, типа опять прикладом и по тому же боку. Не, нормально, да? Не расстреляли, так что ж теперь, прикладом забить?! Суки.
- Вставай, Прыжок, - говорит Макс. А в глазах его опять злость.
- Ничего, - отвечаю, - я пока полежу - с земли не так больно падать...
Но встать, конечно, пришлось. Потому как с прикладом не поспоришь. Блин! И откуда у них тут столько прикладов?! По три штуки на каждом автомате, что ли?! С ума сойти можно!
- Сегодня же отправляетесь, - приказывает Данихнов. - Катя, возьми...
И блокнот старика того девке какой-то протягивает.
Я сразу вспомнил - Катя! Не та ли самая, к которой Данихнов этот так почтительно обращался? Поглядел я на нее - страшноватая тоже, типа Эллины этой. Лысая - то ли сама наголо бреется, то ли еще чего. Половина морды какая-то ненастоящая - серебрится, словно лужа грязи под луной. Когда она стояла ко мне нормальной стороной лица повернута - ничего так, терпимая девка. А потом повернулась - мать твою!.. Гоблин свежезажаренный и то краше! И одета она как-то необычно. Не, конечно, остальные из этой развеселой компании тоже не в армейских шмотках. Но она как-то в глаза бросается - черные штаны, куртка тоже черная, вся такими блестящими железяками утыканная. А на плече у нее сумка - тоже вся черная такая.
И вот эта самая Катя блокнот у Влада берет и в сумку запихивает. А я замечаю, как Макс взглядом блокнот этот провожает. Ну, голодный взгляд, тина того. Так на баб в постели смотрят, а не на блокнот. И замечаю я еще, что Данихнов тоже за Максом украдкой наблюдает. Перехватил мой взгляд, замер... А я зачем-то взял и осторожно ему кивнул. Фиг его знает - зачем?! Но Данихнов молча так прикрыл на миг глаза, типа согласен.
Короче, беседа двух немых идиотов получается. Чего он имел в виду? Как он мой кивок воспринял? Фиг его знает...
Да и фиолетово это мне, по правде сказать. Мне сейчас главное - шансом воспользоваться. Улучить момент и рвануть от них подальше. Иначе убьют. А жизнь у меня одна. И шанс - тоже один...
4. КОМАНДА
Небо покрылось тяжелыми грязно-серыми облаками, которые с каждым часом сгущались все сильнее. Солнце пару раз попыталось выкарабкаться из-за туч, но не справилось и плюнуло на это дело окончательно.
К вечеру облака приобрели недобрый красноватый оттенок, словно где-то за горизонтом пылали пожары. Тучи сделались черно-багровыми на западе, а на востоке появилось необычное золотистое сияние - словно в небе сквозь неожиданный просвет проглянули россыпи звезд. Только звезды эти не стояли на месте, крутили хороводы, сплетаясь в спирали и чертя на мглистом фоне пунктирные линии.
При виде этого зрелища в лагере Данихнова все затихли - видели такое уже не раз. Не опасное, но и непонятное, необъяснимое. И к явлению этому одинаково настороженно относились и жители Срединного Мира, и гости из Преисподней. Потому что было это необъяснимо для всех - и людей, и гоблинов.
Ближе к полуночи золотистый пунктир в небе начал таять. Одновременно принялся меркнуть и багровый отсвет на западе. Люди зашевелились, послышались негромкие разговоры. Постепенно в лагере каждый занялся своим делом - кто-то принялся собирать топливо для костра; кто-то проверял оружие; кто-то просто сидел или валялся на земле, тупо уставившись в пространство.
Прыжок расположился на остатках постамента какого-то развороченного взрывом памятника и пытался оценить обстановку. Отношение "секретников" было к нему по-прежнему настороженным, и оружия Мошкову не вернули. Но бить перестали и даже накормили. Это, разумеется, не повод, чтобы задерживаться у "секретников" дольше, чем необходимо. Но пока что Мошков складывающейся ситуацией был доволен - жив, сыт и надежда на побег есть.
- Ну как ты?..
Прыжок поднял взгляд. Долговязое, нескладное нечто склонилось над ним. Нечесаные рыжие, торчащие во все стороны волосы этого "нечто" почти полностью спрятали его лицо. Прыжок вздохнул и отвернулся.
- Да так, Гнусь, ничего особенного, - нехотя отозвался он.
- Ты что, не рад, что ли?
- А чего мне радоваться-то?! - Прыжок обалдело посмотрел на Гнуся.
- Ну как это - чего?! - Гнусь тоже вытаращил глаза. - Снова встретились! Да и жив ты остался!..
- Ну разве что, - буркнул Прыжок. - А насчет того, что встретились... Не забыть бы тебе в глаз дать, вот чего!..
- За что это?!
- А за все! За Прыжка, за... за то, что от Косого смылся - один, без меня...
Густые брови Гнуся сложились домиком, а губы изобразили плаксивую гримасу:
- Да ты чё, совсем сбрендил, что ли? Хорош друг, мать твою! Я за тебя Влада упрашивал, распинался перед ним! А ты теперь от меня нос воротишь! Учти, кстати, что ты еще не в группе, а всего лишь на испытательный срок взят, не забывай! - Гнусь шмыгнул веснушчатым носом-картошкой и развернулся, всем своим видом давая понять, что подобного отношения к себе не потерпит и собирается уйти.
- Да ладно тебе! Садись, потолкуем... - Прыжок примирительно вытянул левую руку, приглашая Гнуся сесть рядом.
- Давай. - Гнусь явно не сильно обиделся, да и делать ему особо нечего было. Потому он охотно присел рядом.
- Слышь, Гнусь, а этот Макс - он вообще чего?
- Как это - чего? - не понял Гнусь.
- Ну, типа того, что он за человек? - пояснил Прыжок.
- Да так, - Гнусь махнул рукой, - ничего особенного...
- Это как? - поинтересовался Прыжок.
- А вот так! Он в последнее время Данихнова нашего совсем достал. Мало того что самовольничает, так еще и решения Данихнова оспаривать вздумал.
Прыжок непроизвольно метнул взгляд в сторону проходившего мимо Макса. Скользкий тип этот Макс, подумал Прыжок. Широко посаженные глазенки - маленькие такие, желтовато-непонятного цвета - по сторонам так и шныряют, щеки красные, лицо все в пятнах каких-то... Эта живописная морда дополняется не менее живописной улыбочкой с этакими ямочками где-то между щеками и нижней челюстью.
- И как же самовольничает? - спросил Прыжок.
- А ты чё, сам не видел, что ли? - Физиономия Гнуся изобразила удивление. - Между прочим, это он насчет летописи-то кашу заварил. И про вас тоже он сказал. Ну, в смысле, где и когда вы курьерам засаду готовите...
- Ну?! Откуда ж узнал-то?! - Прыжок наклонился еще ближе к Гнусю и заговорил тише: - Слушай, а что если это он тогда навел Косого на курьеров? Все сходится ведь... Косой-то наш как раз накануне трепался с кем-то о них. Вот ведь зараза! Навел Косого на курьеров, а вас - на Косого! Да и вообще - странно он себя ведет, подозрительно...
- И прикинь, этот гад с нами пойдет. - На лице Гнуся проступила досада.
- Как - с нами?! Шутишь? - Прыжок аж подпрыгнул на месте.
- Что ты заладил, как да как? Очень просто! Данихнов так порешил!
- Бли-и-ин...
- Вот именно. - Гнусь принялся чесать голову. Он всегда так делал, когда что-то его не устраивало. - Еще неизвестно, чем вся эта фигня закончится...
- Значит, пойдем мы с тобой, сука Макс и... эта... как ее? Ну, тощая такая... уродина...
- Ага, - кивнул Гнусь, - а еще - Петька Малахов, Юра Коновалов, Дашка и Катя.
- Это еще кто такие вообще? - Прыжок сдвинул брови.
- Петька - вон он стоит. Видишь? Толстый такой, приземистый. Его Колобком еще называют иногда.
Прыжок повернулся в сторону, куда показывал Гнусь. Недалеко, подбоченившись, стоял невысокий парень в свитерке цвета хаки и таких же брюках. Выглядел он совершенно не как боец. Возможно, из-за полноты. А может, виной тому была его одежда - на удивление чистая для нынешних времен и почти не помятая. Да и лицо у Колобка было благородное такое, холеное, чуть ли не барское.
Вид Малахова сразу же насторожил Прыжка. Он не привык видеть таких людей - сытых и упитанных. Впрочем, возможно, у Малахова что-то неладно было со здоровьем - где по нынешним временам встретишь упитанного человека?! Разве что из числа тех, кто объедки с гоблинских столов подбирает...
Однако, если Малахов в Секретном Войске, эту возможность можно исключить. Не взяли бы "секретники" к себе такого. Да и никто не взял бы - с предателем разговор короток, пулю на него не жалко...
Было еще в фигуре Малахова что-то неестественное, какое-то несоответствие. Не сразу, правда, но Прыжок уловил, в чем оно заключается, - у Малахова не было оружия. То есть не было оружия в понимании Прыжка - ни автомата, ни пистолета, ни чего-нибудь еще такого. И потому Малахов показался Прыжку каким-то беззащитным, что ли.
- Он как, стрелять-то хоть умеет? - Прыжок продолжал рассматривать Малахова.
- Ничего, вполне нормальный чувак. Отвечаю, - кивнул Гнусь. - Тут недавно стычка была с бандой... Ты не смотри, что он из себя такой весь... круглый. Он знаешь как всякими японско-китайскими штуками владеет? Типа каратэ и так далее. Ему даже оружия не надо, голыми руками любого на тот свет отправит. Только вот простодушный он очень. Такому, например, как Макс, Петьку обмануть - как два пальца... об асфальт.
- М-да... А Юрий этот что за кадр? - продолжал интересоваться Прыжок.
- Вот именно - кадр! - кивнул Гнусь. - Верно подметил, тот еще типчик. Не лучше Макса... Хотя нет - лучше. Он, по крайней мере, против начальства не возникает. Вообще, безынициативный какой-то, но сволочь. С таким только на задание и ходить.
- На фига ж его берут-то?! - удивился Прыжок.
- Ну, мало ли кого берут, - усмехнулся Гнусь. - Тебя вон тоже берут...
- Не, серьезно!
- Понимаешь, он в технике здорово сечет. Не поверишь, иногда такие штуки починить может - с ума сойти!..
Прыжок окинул взглядом Коновалова, сидящего рядом с каким-то парнем возле небольшого костерка. Никаких особых эмоций лицо Юрия у Прыжка не вызвало. Настырно-тупая квадратная рожа Коновалова, равно как и его бычьи глаза, не выражала ни единой мысли. Казалось, что этот Юрий и слово-то такого - "мысли" - не знает. Этакая ходячая глыба, робот. Даже движения у него точь-в-точь как у робота - замедленные, механические.