* * *
Шум сражений в разных углах базы затих. Наверху, на поверхности, сторожевые башни периметра неутомимо расстреливали рвущихся к воротам и забору одержимым, буквально обезумевших от сознания того, что такая близкая дичь все же сумела ускользнуть из самых рук.
С нижнего уровня поднялся Заус с уцелевшими воинами Дагрофа. Им оставалось не так и много – догнать и добить с десяток побежавших под натиском пришельцев одержимых. Заус старался сохранить спокойствие, но в душе его метался вихрь разноречивых чувств и эмоций. Никогда ранее он не видел бегущих одержимых, но ужасающая ярость чужаков оказалась столь велика, что теперь ему довелось увидеть такое. И преследовать бегущих в панике одержимых, вырезая, словно мечущихся в загоне овец. Им некуда было деться от неминуемой смерти – нижний этаж подземелья оказался последним. Лишь бездонная черная дыра, видимо в саму Преисподнюю, уродовала разломом дальнюю стену подземного коридора. Воины Дагрофа загнали одержимых к этой дыре и, зарубив, сбросили трупы в бездну. Наверху еще слышались звуки боя, поэтому Заус поспешил подняться из подземелий. Но на верхнем этаже бой тоже близился к завершению – сильно раненный Эльф и совершенно невредимые Бубен и Санта загоняли двоих мечущихся по коридору базы врагов. Их волшебное оружие исчерпало свою магическую силу, и воины далекого мира держали в руках подаренные кузнецом Дагрофа добрые клинки. Не прошло и минуты, как все было кончено. И тут Заус вспомнил про героев на одном из нижних уровней. Если бы он не спешил догнать одержимых, он непременно помог бы им подняться наверх. Теперь время для этого пришло и Заус, коротко отдав троим своим оставшимся в живых воинам команду следовать за ним, бросился назад к лестнице.
То, что ускользнуло от взгляда зелдарцев при мимолетном взгляде, теперь ввергло их в состояние шока. Весь этаж, на котором развернулась самая ожесточенная битва, был так густо завален трупами одержимых, что нога не находила твердого пола, ступая лишь на скользкие от крови тела. Неподалеку от лестницы, завалившись на бок, лежал Упырь, которого Заус видел еще сидящим во время спуска на нижний этаж. Воин был без сознания, но дышал. Заус торопливо осмотрел раны, коих на теле пришельца было множество, и с радостью обнаружил, что среди них нет ни одной смертельной. Это не означало, что над героем не нависала длань смерти – такое количество ран давно увело бы в мир предков менее крепкого воина. От прикосновений к ранам Упырь зашевелился и пришел в себя. Он сжал пальцы на рукояти висящего на поясе большого ножа, но в этот миг узнавание коснулось его рассудка, взгляд прояснился. Выпустив нож, он ухватил Зауса за руку и тяжело поднялся. Воины Дагрофа уже осматривали другого воина, привалившегося к стене в пяти шагах от Упыря. Он тоже еще дышал, но даже чудо не могло бы заставить его душу остаться в этом мире. Скорее всего, он уже мчался по прекрасным долинам к величайшему дворцу, в котором Боги и приближенные к ним герои поднимали чаши с великолепным вином, чествуя идущего к ним нового героя, а прекрасные девы с радостью прислуживали им. А то, что для Самума уже было готово место среди них, Заус ни на миг не усомнился. Даже то, что вокруг привалившегося к стене воина лежал целый вал из убитых им в последнем бою врагов, уже позволяло войти в пиршественный зал с высоко поднятой головой.
Никсон сидел, держа на коленях голову бездыханной Лилит. На него навалилось полнейшее безразличие и оцепенение, словно разом разрядились аккумуляторы, питающие его большое тело. Он только слегка покачивался, словно успокаивая погибшую подругу. На его огромном теле не оставалось ни волосинки, которая не была бы залита кровью врагов. Да и его собственная кровь в достатке оросила все вокруг. Воины Дагрофа с благоговейным ужасом приближались к гиганту, путь которого к погибшей подруге был слишком явно заметен даже на заваленном трупами полу – там, где он прошел в своем последнем рывке, тела одержимых выглядели словно изуродованные диким зверем. Из плеча гиганта торчал обломок копейного древка и кровь из терзаемой наконечником раны никак не останавливалась.
Заус подошел вплотную к сидящему на полу гиганту и, опустившись на одно колено, положил ему руку на плечо, останавливая раскачивание. Малыш поднял голову, и Заус увидел на его окрашенном кровью лице очищенные слезами дорожки. Герой плакал, прощаясь с павшими друзьями, и это были святые слезы, единственно позволительные настоящему воину…
С лестницы выскочили встревоженные Эльф, Бубен и Санта. Они заметались, немного растерявшись и не зная, как помочь. Но эта растерянность длилась всего несколько мгновений. Эльф кинулся в комнату, в которой располагался медпункт. И если там не было годных медикаментов, то стерильные перевязочные материалы оставались в достатке. Бубен принес из продовольственного склада упаковку с питьевой водой. Санта пытался объяснить зелдарцам, что раненых надо перенести в кубрик на койки. Наконец они поняли, что от них требуется, и подхватили Упыря и Самума. Санта сунулся в кубрик, где лежал перед их уходом Макфлай, но тут же, пятясь, вышел обратно – в этой комнате, совершенно изрубленные, были свалены тела всех четырех остававшихся на базе диверсантов. Видимо, одержимые, захватив базу, спрятали тела убитых, чтобы не вызвать подозрений у тех, на кого приготовили засаду. Сверху спустился Рогл, белый как снег от увиденного и пережитого. Но самообладание не покинуло отважного ментата, и он немедленно включался в работу, начав переводить переговоры между людьми и зелдарцами. Подчиняясь командам минера, воины Дагрофа потащили раненых во второй кубрик. Там было относительно чисто, не считая трупов двоих застреленных одержимых. Их немедленно вынесли в коридор, а раненых уложили на железные койки. Эльф начал торопливо промывать раны чистой водой и перевязывать бинтами – не имея ничего иного, это было лучше, чем не делать ничего. Санта и Бубен осторожно снимали с раненых изорванную и изрубленную одежду, просто разрезая ножами пропитанную кровью ткань.
Зелдарцы подошли к Никсону, собираясь попытаться перенести его к остальным раненым, но гигант неожиданно сам поднялся, держа Лилит на руках. Он отнес ее в первый кубрик, мгновение постоял, увидев тела других друзей, а потом аккуратно уложил тело девушки на одну из коек.
Наблюдавший за его действиями Заус подумал, что Боги лишили героя рассудка.
Малыш подошел к стене и с силой врезался в нее плечом, из которого торчал обломок древка копья. Наконечник с хрустом вышел из плеча со стороны спины. Майкл ухватил его, дотянувшись правой рукой, и резким рывком выдернул из своего тела. К своему удивлению, Малыш чувствовал себя не настолько плохо, как совсем недавно, когда упал перед погибшей Лилит. Избавившись от обломка копья, мешающего движению, он поднял с пола и разложил по койкам тела остальных погибших диверсантов. Окинув их долгим взглядом, Никсон вышел из кубрика. Отыскав Рогла, он жестом подозвал его к себе, а когда ментат подошел, увлек его в кабинет командира базы, буквально таща за руку спотыкающегося о трупы зелдарца. Едва они оказались в кабинете, Майкл нахлобучил прямо на стальной шлем ментата хрупкое переговорное устройство, снятое с одного из погибших друзей.
– Стой здесь и никуда не отходи, – мрачно распорядился Малыш. – Мне нужно, чтобы ты по моей команде нажал вот здесь символы, которые составляют слово "Рассвет". А потом, когда я тебе опять скомандую, наберешь – "Цитадель". Ты помнишь, как правильно пишутся эти слова?
– Да, кажется, – проблеял Рогл.
– Кажется? – оскалился свирепо Никсон, и эта гримаса на залитом кровью лице могла бы перепугать до смерти и клора. – Ты убьешь меня, если ошибешься в первом слове, и убьешь всех, если ошибешься во втором. Как тебе напомнить? Здесь нечем написать.
– Вызови их в своей памяти, – попросил с надеждой ментат, протягивая к Майклу руки.
Малыш послушно подставил под ладони ментата голову, стараясь как можно четче представить себе написанные слова кодов. Надписи в его голове полыхнули ослепительно ярким светом, вызвав даже пятна перед глазами.
– Ты готов? – спросил Майкл, когда Рогл отнял руки от его головы.
– Готов, – выдохнул ментат, неотрывно глядя на панель.
– Услышишь мой голос в этом устройстве и сразу набирай. И потом, не снимай переговорное, пока я не вернусь, – напомнил еще раз Малыш и выскочил из кабинета.
– Эй, Бубен, на минутку, – окликнул Майкл связиста, а когда тот подошел, добавил: – Пойдем, поможешь мне лифт поднять.
Они спустились на ярус ниже и, обойдя стоящую технику, отыскали гусеничную машину, о которой рассказывал Упырь. Боевая машина имела хищный сплющенный корпус, распластанный, словно причудливая раковина. Сверху небольшим наростом возвышалась башня с торчащими спаренными стволами плазменной пушки. Малыш протиснулся в узкий для него люк боевой машины, некоторое время усаживался в неожиданно удобное кресло, оказавшееся в небольшой боевой машине единственным. Ни места стрелка, ни каких-либо еще мест для экипажа видно не было. Панель управления оказалась по-спартански минималистской и интуитивно понятной. Никсон активировал двигатель, взвывший в тех же тонах, что и двигатель грузовика. Но никакого окна, бойницы или перископа видно не было. Малыш потрогал стенку перед собой, провел ладонью по потолку, тщетно пытаясь разгадать вставшую перед ним загадку. Неожиданно взгляд Майкла наткнулся на матовый, совершенно глухой шлем, подвешенный в креплениях сбоку от кресла. Он сдернул шлем с креплений, осторожно надел на голову, видя, что и лицевая часть шлема совершенно непрозрачна. Но стоило только шлему лечь на голову Никсона, темнота рассеялась, сменившись совершенно четкой и яркой картинкой окружающего пространства. Он ясно видел стоящего неподалеку от лифтового рубильника Кеплера, стены складского уровня, пандус, ведущий на платформу лифта. Словно не стало вокруг толстой брони корпуса боевой машины. Малыш, не видя внутренностей боевой машины, ощупал органы управления руками, чувствуя, что вполне справится с такой удобной техникой. На правом подлокотнике кресла под руку попался небольшой джойстик. Рука удобно обхватила его, и перед глазами тотчас возникло перекрестие прицела, повисшее прямо в прозрачном воздухе. Левая рука нащупала массивный джойстик управления, и кресло толкнуло Майкла под зад, информируя о том, что боевая машина тронулась. Плоский аппарат прогрохотал гусеницами по бетонному полу и заскочил на платформу транспортного лифта. Бубен толкнул рубильник, отправляя лифт наверх.
– Бубен, когда закончите перевязку, загоните грузовик вниз и перетащите блок в узел связи, – дал через переговорное устройство задание провожающему связисту Никсон.
– Принято, – ответил Кеплер, провожая поднимающуюся платформу взглядом и всерьез опасаясь, что видит капрала в последний раз.
Боевая машина выскочила из створов и, набирая скорость, понеслась по выделенной цветом полосе дороги. Полоса обогнула последний угол корпуса базы и, распрямившись, устремилась к дороге.
– Рогл, набирай "Рассвет"! – закричал Малыш, морщась от боли в левом плече при каждом движении руки на джойстике управления.
Он уже подумал, что ментат не справится со своей задачей, когда створы ворот дрогнули и поползли в стороны. Боевая машина выметнулась за периметр, подняв тучу грязной водяной пыли из смеси подтаявшего снега и земли.
– Давай, Рогл, набирай "Цитадель"! – приказал Никсон и решительно утопил педаль газа.
Бросив взгляд через плечо, Майкл увидел закрывающиеся ворота и огрызающуюся в сторону леса сторожевую башню. Заметив краем глаза двигающиеся среди деревьев силуэты, Малыш, не замедляя движения машины, развернул пушку в их сторону и, поймав один из силуэтов в перекрестье, вдавил гашетку. Короткая очередь разметала и силуэт и пару деревьев вокруг. Машина ощущалась не столько даже чем-то сродни легкому танку, сколько тяжелыми боевыми доспехами. Так удобно и отточено все было в ней.
Никсон пустил боевую машину по дороге так, чтобы завывание двигателя не становилось натужным. Он старался сконцентрировать внимание на движении, чувствуя, как тело все хуже слушается его, а силы тают с каждой минутой. Глаза закрывала кровавая пелена, и Майклу с трудом удавалось проморгаться. Но через минуту пелена возвращалась, и борьба с самим собой начиналась с новой силой. Никсон продержался часа два, прежде чем окончательно потерял сознание. Боевая машина, замедляя ход, сошла с дороги и врезалась в лесные заросли. Завалив несколько деревьев, она наконец замерла, уткнувшись острым, словно колун, носом в толстый ствол очередного дерева. Автоматика подождала пару минут, но, не получая от своего пилота никаких команд, деактивировала энергетическую установку и все системы, кроме систем слежения. Машина уснула, готовая ждать новых команд пилота столько, сколько позволят запасы энергии. А запасов этих в режиме сна хватит на пару-тройку лет…
* * *
Сознание вынырнуло из тяжелой темноты. Ему совершенно не хотелось выныривать, как ныряльщику, пропустившему момент наступления состояния, когда на глубине становится легко и хорошо, намного лучше, чем там, где свет и суета жизни. Ныряльщик в такой ситуации может никогда больше не подняться к поверхности, если только рядом не окажется кого-то, кто сумеет вовремя вернуть пловца к действительности. Вот и сейчас что-то вырывало из липкой тьмы, помогая подняться из бездны к свету.
Малыш очнулся и еще до того, как открыл глаза, понял, что его разбудил негромкий, но достаточно резкий зуммер. Прежде чем разбираться с источником навязчивого звука, Майкл прислушался к своим ощущениям. Боль не ушла, но значительно притупилась. Однако главным было не это, а то, что накатывающая на него смертельная слабость ушла. Вот только дикий звериный голод безжалостно терзал желудок. Никсон открыл глаза и выпрямился в кресле, подняв голову. И тотчас мерно загудел двигатель, тьма рассеялась, превращаясь в вечерний сумрак. А метрах в ста среди деревьев, слегка выделенные системой наблюдения багровыми контурами, передвигались несколько десятков силуэтов. Малыш взялся за джойстик управления и подал машину задним ходом к дороге, с которой он соскочил. Лязгая гусеницами, боевая машина выбралась на старое дорожное полотно и замерла, поводя башней. Не услышать такую цыганочку с выходом было просто невозможно. И его услышали. Хаотичная толпа вывалила из леса, яростно завывая и размахивая оружием. Они совершенно не задумывались над тем, что перед ними сейчас стояло нечто незнакомое им и большое. Только ярость и желание добраться и уничтожить. Малыш вспомнил тварей, с которыми пришлось сражаться в Мертвом городе, когда они отбивали ментата из Золфина. Эрея назвала тех тварей слеками. Кто знает, каких еще монстров породил этот мир. И вдруг такого размера монстров тут гоняют оглоблями.
Рука Никсона легла на малый джойстик управления огнем, и перед глазами мгновенно возникло перекрестие прицела. Майкл повернул голову, смещая прицел в гущу атакующих и утопил гашетку. Пушка завыла, торопливо выплевывая импульс за импульсом. Корпус боевой машины едва заметно вибрировал, вторя серенаде скорострельного орудия. Результат превосходил все ожидания – в разные стороны разлетались куски тел, брызги крови, ошметки внутренностей. Казалось, что одержимые зелдарцы просто взрываются изнутри. Несколько воинов, невзирая на судьбу товарищей, прорвались к борту боевой машины, и по кузову гулко забарабанили удары их мечей. Малыш замотал головой, пытаясь захватить нападающих в прицел пушки, но размахивающие мечами аборигены оказались под прикрытием корпуса боевой машины. Пара из них даже умудрились взобраться на спину бронированному монстру и теперь изо всех сил лупили по плоской башне. Майкл оставил бесплодные попытки и дернул большой джойстик управления. Боевая машина прыгнула вперед, сбрасывая с себя назойливых дикарей, а потом закрутилась на месте, наматывая врагов на гусеницы. Пусть Никсон и ощущал машину столь же комфортной и легкой, как боевой костюм, но для всех остальных она была несколькими тоннами бездушной смертоносной брони, готовой одним неосторожным прикосновением превратить живую плоть в кровавый фарш.
Боевая машина на мгновение замерла, качнувшись на подрессоренных катках, а в следующую секунду, подчиняясь посылу своего водителя, с ускорением, достойным иного легкового автограва, устремилась но заброшенной дороге. Там, где она еще несколько секунд назад танцевала свой смертельный вальс, осталось большое пятно очищенной от снега поверхности, щедро украшенной кровавым цветом…