- Мне знакомо ваше лицо, Престейн, - сказал Формайл. - Мы не встречались?
- Не имел чести знать Формайла до сегодняшнего вечера, - сдержанно ответил Престейн.
Фойл научился читать по лицам, но жёсткое красивое лицо Престейна было непроницаемо. Они стояли лицом к лицу - один небрежный и бесстрастный, другой - собранный и неприступный, - словно две бронзовые статуи, раскалённые добела и готовые вот-вот расплавиться.
- Я слышал, вы кичитесь тем, что вы - выскочка, Формайл.
- Да. Я вылепил себя по образу и подобию первого Престейна.
- Вот как?
- Вы, безусловно, помните - он гордился, что начало семейного состояния было заложено на чёрном рынке плазмы во время Третьей мировой войны.
- Во время Второй, Формайл. Но лицемеры из нашего клана его не признают. Тогда его звали Пэйн.
- Не знал.
- А какова была ваша несчастная фамилия до того, как вы сменили её на "Формайл"?
- Престейн.
- В самом деле? - Убийственная улыбка василиска обозначила попадание. - Вы претендуете на принадлежность к нашему клану?
- Я предъявлю свои права позже.
- Какой степени?
- Скажем... кровные отношения.
- Любопытно. Я чувствую в вас определённую слабость к крови, Формайл.
- Безусловно, семейная черта, Престейн.
- Вам нравится быть циничным, - заметил Престейн не без цинизма. - Впрочем, вы говорите правду. У нас всегда была пагубная слабость к крови и деньгам. Это наш порок. Я признаю.
- А я разделяю его.
- Влечение к крови и деньгам?
- Да. Самое страстное влечение.
- Без милосердия, без снисхождения, без лицемерия?
- Без милосердия, без снисхождения, без лицемерия.
- Формайл, вы мне по душе. Если бы вы не претендовали на родство с моим кланом, я бы вынужден был принять вас.
- Вы опоздали, Престейн. Я уже принял вас.
Престейн взял Фойла под руку.
- Хочу представить вас моей дочери, леди Оливии. Вы разрешите?
Они пересекли залу. В Фойле бурлило торжество. Он не знает. Он никогда не узнает. Затем пришло сомнение. Но я никогда не узнаю, если он когда-нибудь узнает. Это не человек - сталь. Вот кто мог бы поучить меня самообладанию.
Со всех сторон Фойла приветствовали знакомые.
- Вы дьявольски ловко провели всех в Шанхае.
- Чудесный карнавал в Риме, не правда ли? Слышали о появившемся на Испанской Лестнице Горящем Человеке?
- Мы искали вас в Лондоне.
- У вас был божественный выход, - сказал Гарри Шервин-Вильямс. - Вы перещеголяли нас всех. По сравнению с вами мы выглядели как распроклятые приготовишки.
- Не забывайтесь, Гарри, - холодно отчеканил Престейн. - Вы знаете что в моём доме не принято выражаться.
- Извините, Престейн. Где ваш Цирк теперь, Формайл?
- Не знаю, - беззаботно ответил Фойл. - Одну секунду.
Вокруг мгновенно собралась толпа, улыбаясь в предвкушении очередной выходки. Фойл достал платиновые часы и со щелчком откинул крышку. На циферблате появилось лицо слуги.
- Эээ... как вас там... Где мы остановились сейчас?
Ответ был тихим и с металлическим отзвуком.
- Вы приказали нам обосноваться в Нью-Йорке, Формайл.
- Вот как? И?..
- Мы купили собор Святого Патрика, Формайл.
- А где это?
- Старый Святой Патрик, Формайл. На углу Пятой авеню и бывшей Пятидесятой улицы. Мы разбили лагерь внутри.
- Благодарю. - Формайл захлопнул часы. - Мой адрес: Нью-Йорк, собор Святого Патрика... Одного не отнимешь у запрещённых религий - по крайней мере они построили храмы, достаточно большие для цирка.
* * *
Оливия Престейн восседала на троне, окружённая поклонниками. Снежная Дева, Ледяная Принцесса с коралловыми глазами и коралловыми губами, царственная, недосягаемая, прекрасная. Фойл посмотрел на неё раз и тут же в замешательстве опустил глаза перед её слепым взглядом, который различал лишь электромагнитные волны и инфракрасный свет. Его сердце заколотилось.
"Не будь дураком! - яростно подумал он. - Держи себя в руках. Это может оказаться опасным..."
Он был представлен. К нему обратились - хрипловатым мелодичным голосом. Ему протянули руку - изящную и холодную. Но она как будто взорвалась в его руке. Фойла словно пронзило током.
"Что это? Она символ... Недоступная... Принцесса Мечты... Самообладание!"
Он боролся с собой так ожесточённо, что не заметил, как им пренебрегли, любезно и равнодушно. Он застыл, хватая ртом воздух, онемев словно деревенщина.
- Что? Вы ещё здесь, Формайл?
- Я не могу поверить, что вы уделили мне так мало внимания, леди Оливия.
- Ну, едва ли. Боюсь, вы мешаете подойти моим друзьям.
- Я не привык к такому обращению, леди Оливия. ("Нет, нет. Всё не так!") По крайней мере, от человека, которого хотел бы считать другом.
- Не будьте навязчивым, Формайл. Пожалуйста, отойдите.
- Я вас обидел?
- Обидели? Вот теперь вы действительно смешны.
- Леди Оливия... ("Боже! Могу я хоть что-нибудь сказать правильно?! Где Робин?") Давайте начнём сначала.
- Если вы стараетесь показать свою неотёсанность, Формайл, то у вас получается восхитительно.
- Пожалуйста, снова вашу руку. Благодарю. Я - Формайл с Цереры.
- Ну, хорошо. - Она рассмеялась. - Я признаю вас фигляром. Теперь отойдите. Уверена, что вы найдёте, кого развлечь.
- Что случилось на этот раз?
- Достаточно, сэр. По-моему, вы хотите меня разозлить.
- Нет. ("Да, хочу! Хочу достать тебя как-то... пробиться сквозь лёд".) Первый раз наше рукопожатие было... неистово. Сейчас же... оно пусто. Что произошло?
- Формайл, - утомлённо вздохнула Оливия. - Я признаю: вы оригинальны, остроумны, неотразимы... всё, что угодно, если вы только уйдёте.
Фойл, спотыкаясь, отошёл. "Сука. Сука. Сука. Нет. Она именно такая, о какой я мечтал. Ледяная вершина, которую надо штурмовать и покорить. Осадить... ворваться... изнасиловать... заставить пасть на колени..."
И тут он столкнулся лицом к лицу с Дагенхемом. Он застыл, парализованный, стиснув в кулак воли кровь и внутренности.
- А, Формайл, - произнёс Престейн. - Познакомьтесь: Саул Дагенхем. Он может уделить нам только тридцать минут и настаивает на том чтобы одну из них провести с вами.
"...Знает? Послал за Дагенхемом, чтобы убедиться?.. Нападай. Toujours audace".
- Что с вашим лицом, Дагенхем? - с отстранённым любопытством спросил Формайл.
Мёртвая голова усмехнулась.
- А я думал, что знаменит. Лучевое поражение. Я радиоактивен. "Горяч". В своё время говорили "Горячее пистолета". Сейчас говорят "Горячее Дагенхема" - Беспощадные глаза ощупали Фойла. - Что скрывается за вашим цирком?
- Страсть к дурной славе.
- Я сам мастер камуфляжа. Узнаю признаки. Чем промышляете вы?
- Разве Дилинджер делится с Капоне? - Фойл улыбнулся в ответ, успокаиваясь, сдерживая облегчение. ("Я перехитрил их обоих".) - Вы кажетесь счастливее, Дагенхем.
Он тут же понял свою ошибку. Дагенхем мгновенно уловил её.
- Счастливее, чем когда? Где мы встречались раньше?
- Не "счастливее, чем когда", а "счастливее, чем кто". Вы счастливее меня. - Фойл повернулся к Престейну: - Я безнадёжно влюблён в леди Оливию.
- Саул, твои полчаса истекли.
Дагенхем и Престейн, по разные стороны от Фойла, обернулись. К ним подошла высокая женщина в изумрудном платье, статная, с длинными, отливающими медью волосами. Это была Джизбелла Мак-Куин.
Их взгляды встретились. Прежде чем потрясение могло отразиться на его лице, Фойл отвернулся, сделал шесть быстрых шагов до ближайшей двери и вышел в неё.
Фойл судорожно вздохнул, пытаясь прийти в себя.
- Вы ступили в запретную часть дома. Пожалуйста, покиньте помещение.
"Я и представить не мог... Думал, она убита... Она узнала меня..."
- Вы ступили в запретную часть дома. Пожалуйста, покиньте помещение.
"Я пропал. Она никогда не простит мне... Сейчас, наверное, рассказывает Дагенхему и Престейну".
Дверь из зала отворилась, и на миг Фойлу почудилось, будто он видит свой пылающий образ. Потом он понял, что смотрит на огненные волосы Джизбеллы. Она не шевельнулась; она просто стояла и улыбалась в неистовом триумфе возмездия.
Фойл выпрямился.
"Нет, я не заскулю!"
Не торопясь, Фойл вышел из коридора, взял Джизбеллу под руку и вернулся с ней в зал. Он не удосужился оглядеться. Дагенхем и Престейн сами проявят себя, в своё время, охранниками и силой. Фойл улыбнулся Джизбелле; она ответила всё той же торжествующей улыбкой.
- Спасибо за бегство, Гулли. Я никогда не думала, что ты мне можешь доставить такое удовольствие.
- Бегство? Моя дорогая Джиз!..
- Ну?
- Не могу описать как невообразимо хороша ты сегодня. Мы далеко ушли от Жоффре Мартель, не так ли? - Фойл взмахнул рукой в направлении бального зала. - Потанцуем?
Она была поражена его хладнокровием и покорно позволила провести себя к площадке.
- Между прочим, Джиз, как тебе удалось избежать Жоффре Мартель?
- Это устроил Дагенхем... Итак, ты теперь танцуешь, Гулли?
- Я танцую, скверно изъясняюсь на четырёх языках, занимаюсь наукой и философией, пописываю жалкие стишки, то и дело взрываюсь к чёрту при идиотских экспериментах, фехтую, как марионетка, боксирую, как фигляр... Короче говоря, я - пресловутый Формайл с Цереры.
- Гулли Фойла больше нет...
- Он лишь для тебя... и для тех, кому ты сообщишь.
- Только Дагенхему. Тебе жаль, что я сказала?
- Ты не более властна над собой, чем я.
- Да, ты прав. Твоё имя просто вылетело, я не могла удержаться. А сколько бы ты заплатил за моё молчание?
- Не валяй дурака, Джиз. Этот случай принесёт тебе семнадцать миллионов девятьсот восемьдесят тысяч.
- Что ты имеешь в виду?
- Я обещал отдать тебе всё, что останется после того, как я разделаюсь с "Воргой".
- Ты разделался с "Воргой"? - изумлённо спросила она.
- Нет, дорогая, ты разделалась со мной. Но я сдержу обещание.
Она рассмеялась.
- Щедрый Гулли Фойл... Расщедрись по-настоящему, Гулли. Развлеки меня немного.
- Завизжать, как крыса? Я не умею, Джиз. Меня выдрессировали на охоту, ни на что большее я не способен.
- А я прикончила тигра... Сделай мне одолжение, Гулли. Скажи, что ты был близок к "Ворге". Признайся, что я погубила тебя за шаг до победы. Ну?
- Хотел бы я это сказать, Джиз... Увы. Я застрял. Сегодня я пытался напасть на новый след.
- Бедный Гулли. Не исключено, что я вызволю тебя. Скажу... что обозналась... или пошутила... что на самом деле ты не Гулли Фойл. Я знаю, как убедить Саула. Я могу сделать это, Гулли... если ты по-прежнему любишь меня.
Он посмотрел на неё и покачал головой.
- Между нами никогда не было любви, Джиз. Ты сама понимаешь это. Я слишком целеустремлён, чтобы быть способным на что-либо, кроме охоты.
- Слишком целеустремлён, чтобы быть чем-то кроме дурака!
- Что ты имела в виду, Джиз... говоря, что Дагенхем спас тебя от Жоффре Мартель? Что ты знаешь, как его убедить... Что у тебя с ним общего?
- Я на него работаю. Я - один из его курьеров.
- Ты хочешь сказать, он тебя шантажирует? Угрожает упрятать тебя назад, если...
- Нет. С этим было покончено в первую минуту нашей встречи. Он хотел захватить меня, а вышло всё наоборот.
- То есть?
- Не догадываешься?
Он пристально взглянул на неё. Её глаза были скрыты вуалью, но он понял.
- Джиз! С ним?...
- Да.
- Но как?! Он...
- Существуют меры предосторожности... Я не хочу касаться подробностей, Гулли.
- Прости... Долго он не возвращается.
- Не возвращается?..
- Дагенхем. Со своим войском.
- Ах да, конечно. - Джизбелла снова коротко рассмеялась; потом вдруг неистово зашептала: - Ты и не знаешь, что ходил по проволоке, Гулли. Попытайся ты разжалобить меня, или подкупить, или заверить в своей любви... О господи, я бы уничтожила тебя. Раскрыла бы всему свету, кто ты... Кричала бы об этом на всех перекрёстках...
- О чём ты говоришь?
- Саул не вернётся. Он ни о чём не догадывается. Можешь проваливать в ад.
- Не верю.
- Думаешь, он задержался бы так долго? Саул Дагенхем?
- Но почему ты ему не сказала? После того, как я бросил тебя...
- Потому что я не хочу, чтобы он попал в ад вместе с тобой. Я не имею в виду "Воргу". Речь идёт кое о чём другом - ПирЕ. Вот из-за чего тебя преследуют. Вот к чему они рвутся. Двадцать фунтов ПирЕ.
- Что это?
- Когда ты вскрыл сейф, не было там маленькой коробки? Сделанной из ИСИ... Инертсвинцового Изомера?
- Была.
- Что находилось внутри?
- Двадцать слитков, похожих на спрессованные кристаллы йода.
- Что ты с ними сделал?
- Два отправил на анализ. Никто не смог выяснить, из чего они. Над третьим вожусь я сам в своей лаборатории... когда не кривляюсь перед публикой.
- Ты возишься... Зачем?
- Я расту, Джиз, - мягко произнёс Фойл. - Нетрудно сообразить, что именно это нужно Престейну и Дагенхему.
- Как ты поступил с остальными слитками?
- Они в надёжном месте.
- Они не могут быть в надёжном месте. Не может быть надёжного места. Я не знаю, что такое ПирЕ, но мне известно, что это дорога в ад. Я не хочу, чтобы по ней пошёл Саул.
- Ты так его любишь?
- Я так его уважаю. Он первый человек, кто показал мне, что стоит перейти под чужие знамёна.
- Джиз, что такое ПирЕ? Ты знаешь?
- Догадываюсь. Я сопоставила все известные мне факты и слухи, и у меня появилась идея. И я могла бы сказать тебе, Гулли, но не скажу. - Её лицо осветилось яростью. - На этот раз я бросаю тебя. Я оставлю тебя беспомощным и во мраке. Испытай, каково это, на собственной шкуре. Насладись!
Она оттолкнула его и поплыла прочь по бальному залу. И в этот момент упали первые бомбы.
Они шли, как метеоритный поток, не столь многочисленны, но куда более смертоносны. Они шли на утренний квадрант; на ту сторону земного шара, которая находилась на границе между тьмой и светом. Они шли на столкновение со той стороной Земли что была впереди по ходу её обращения вокруг Солнца. Покрыв расстояние в четыреста миллионов миль, они столкнулись с Землёй.
Их космической скорости противостояло быстродействие земных военных компьютеров, за микросекунды обнаруживших и перехвативших новогодние подарки с Внешних Спутников. Рой ослепительно-ярких звёзд вспыхнул в небе и угас - это были бомбы, обнаруженные и взорванные на высоте пятьсот миль над их целью.
Но так тонка была грань между скоростью атаки и скоростью обороны, что многие прорвались. Они прошли уровень полярных сияний, уровень где горят метеориты, уровень сумерек, стратосферу и далее - до земли. Невидимые траектории завершились титаническими сотрясениями.
Первый атомный взрыв, уничтоживший Ньюарк, встряхнул особняк Престейна словно невероятное землетрясение. Стены и пол свели страшные судороги. Гости повалились на роскошную мебель и друг на друга. Удар следовал за ударом. Почва содрогалась от землетрясений. Оглушающие, леденящие душу взрывы, неестественно бледные вспышки лишали людей рассудка, оставив лишь голый примитивный ужас обезумевших животных, в панике вопящих, спасающихся, бегущих. За пять секунд новогодний вечер у Престейна из изысканного приёма превратился в дикий хаос.
Фойл поднялся с пола. Он посмотрел на сплетённые, извивающиеся тела на паркете, заметил пытающуюся освободиться Джизбеллу, сделал шаг вперёд и остановился. Покрутил ставшей будто бы чужой головой.
Вокруг продолжало грохотать. Он увидел ошеломлённую и оглушённую Робин Уэднесбери в приёмном зале, и сделал шаг к ней, но снова остановился. Он понял, куда должен идти.
Фойл ускорился. Грохот и молнии обратились вдруг в скрежетанье и переливы света. Конвульсии землетрясений стали волнообразными покачиваниями. Фойл перерыл весь колоссальный дворец, пока наконец не нашёл её в саду стоящей на мраморной скамье - стоящая на цыпочках мраморная статуя для его ускоренных чувств... статуя экзальтации.
Он замедлился. Ощущения скачком вернулись в норму, и снова он был оглушён и ослеплён.
- Леди Оливия, - окликнул Фойл.
- Кто это?
- Паяц.
- Формайл?
- Да.
- Вы меня искали? Я тронута, воистину тронута.
- Вы с ума сошли! Стоять здесь, на открытом месте... Молю вас, позвольте...
- Нет, нет. Это прекрасно... Великолепно!
- Позвольте мне джантировать с вами в какое-нибудь укрытие.
- А, вы представляетесь себе доблестным рыцарем в доспехах? Благородны и преданны... Это вам не подходит, мой дорогой. У вас нет к этому склонности. Вам лучше уйти.
- Я останусь.
- Как влюблённый в красоту?
- Как влюблённый.
- Вы всё так же утомительны, Формайл. Ну, вдохновитесь! Это Армагеддон... Расцветающее Уродство... Расскажите мне, что вы видите.
- Немногое, - ответил он, оглядываясь и морщась. - Над всем горизонтом свет. Стремительные облака света. А выше - сияние. Словно переливаются огоньки новогодней гирлянды.
- О, вы так мало видите своими глазами... Представьте, что вижу я. В небе раскинулся купол, радужный купол. Цвета меняются от тёмного привкуса до сверкающего ожога. Так я назвала открытые мне краски. Что это может быть за купол?
- Радарный экран, - пробормотал Фойл.
- И ещё... громадные копья света, рвущиеся вверх, покачивающиеся, извивающиеся, колеблющиеся, танцующие. Что это?
- Следящие лучи. Вы видите всю электронную систему обороны.
- Я вижу и летящие бомбы... резкие мазки того, что вы зовёте красным. Но не вашего красного - моего. Почему я их вижу?
- Они нагреты трением о воздух, но инертная свинцовая оболочка для нас бесцветна.
- Смотрите, вам гораздо лучше удаётся роль Галилея, чем Галахада. О! Вот одна появилась на востоке. Следите! Падает, падает, падает... Ну!!
Яркая вспышка на востоке доказала, что это не плод её воображения.
- А вот другая, на севере. Очень близко. Очень. Сейчас! - Земля всколыхнулась. - И взрывы, Формайл... Не просто облака света - ткань, плетенье, паучья сеть перемешавшихся красок. Так прекрасно. Будто изысканный саван.
- Так оно и есть, леди Оливия.
- Вы боитесь?
- Да.
- Тогда убегайте.
- Нет.
- В вас сидит дух противоречия.
- Не знаю. Я испуган, но не уйду.
- Вы нагло выкручиваетесь. Бравируете рыцарской отвагой? - Хрипловатый голос зазвучал язвительно. - Только подумайте, Галахад... Ну сколько времени нужно, чтобы джантировать? Через считанные секунды вы можете быть в Мексике, Канаде, Аляске. В полной безопасности. Там сейчас наверняка миллионы. В городе, вероятно, никого, кроме нас, не осталось.
- Не каждый может джантировать так далеко и так быстро.
- Значит, мы последние из тех, кто идёт в расчёт. Почему вы не бросите меня? Меня скоро убьют. Никто не узнает, что вы струсили и задали стрекача.