- Возможно. Но какой смысл отказываться от вознаграждения? И не смейте злиться на наших военных. Поймите: в группе, работающей на уровне Затон, большинство - гражданские лица. Мы обязаны их эскортировать, мы обязаны их защищать, мы обязаны… да мы много что обязаны, вот только силенок не хватает.
- Хотите определить меня в группу эскорта?
Озёрский грустно усмехнулся.
- Хочу, как говорят в компьютерных игрушках, дать вам квест.
- Квест принят.
- Дай вам Бог удачи.
Он пожал мне руку.
Малышев выдал родной АКСУ, три дополнительных магазина к нему и легкую наступательную гранату РГД-5. Поколебавшись, вернул "Альпийца".
Капитан сказал: "Давай без обид. Мы тут все как на иголках".
А пять минут спустя Гетьманов отдал команду: "Группа - на выход. Вертолет прибыл".
Осталась ерунда - понять, при чем тут французский язык…
Глава 17. Медаль Михайлова
There are plenty of ways that you can hurt a man,
And bring him to the ground…"Another One Bites The Dust", Queen
…To и дело спотыкаемся о гниющую плоть мутантов. Темно, хоть выколи глаз.
Два светлых пятна, остальное - черные силуэты деревьев, наклеенные на черный картон ночи. Первое светлое пятно это вроде облачко лунного света, размазанное по тучам. А вот насчет второго лучше не спрашивайте меня, недоучку. В упор не помню, какая аномалия испускает романтическое голубое сияние.
Рядом с ней бы прогуливаться под ручку с Юсси… то есть с Галкой. Метров тридцать туда, поцелуй под фонариком, метров тридцать обратно…
За спиной - громада Бункера, точно угольная куча.
Со всего поля битвы, недовольно крича, поднимаются вороны. Поднимаются, крыльями хлопают вяло - обожрались, едва-едва отрываются от земли… Ба! Да тут их не меньше сотни! И все спокойно ужинали, пока мы их не спугнули… Всем хватало еды…
В отдалении тарахтит на холостом ходу вертолет. Среди ночи пилот не рискнул садиться в таком месте. Мы гуськом идем на шум.
Как спа-а-ать хочется, Господи. Сколько же я спал-то? Сущую ерунду. Ведь темень еще!
- И во сколько завтрак? - спрашиваю я спины военсталкеров.
- Это одному тебе, герою, завтрак подали. В полтретьего ночи! По личному распоряжению Озёрского. Как представителю гражданского населения. Остальным сухпай достался, - мрачно откликнулся Малышев, не поворачивая головы.
- Но ты уже целых полчаса как ни хрена не гражданское население! - с шальным весельем откомментировал капитан.
Машинально спрашиваю:
- А кто же я теперь?
- Запланированные потери, - отвечает.
Садимся.
Пробирает сушняк, трубы горят. Делаю пару глотков из фляжки и вижу, как Малышев хлопает себя по разгрузке, пытаясь сделать то же самое.
Оказывается, свою фляжку он забыл.
Протягиваю ему свою.
Не брезгует, берет, как миленький.
- У тебя, очевидно, вертится на языке вопрос, - обращается ко мне Гетьманов.
- А? Да… Вот ты у меня допытывался насчет…
- …французского языка, верно?
- Ага.
А сам думаю: да потом, в сущности, разберемся, французский там, турецкий или марсианский. А сейчас вздремнуть бы - сколько мы там минут летим до места? Минут надцать.
- Во-первых, в настоящий момент я для тебя являюсь вышестоящим лицом, изволь обращаться ко мне на "вы". Это ясно?
Да что же они тут все такие заводные…
- Так точно. Только устав обязывает всех военнослужащих обращаться друг к другу на "вы", вне зависимости от звания и должности. Это ясно?
Военталкеры сдавленно хихикают. Знать, любят они Гетьманова Павла Готлибовича глубоко и нежно.
Гетьманов озадаченно молчит несколько секунд, а потом заявляет:
- Это боевой выход в Зону Отчуждения, а ты новичок. А потому для всех будет лучше, если ты будешь беспрекословно выполнять мои приказы.
Тут он, в общем, прав. Без дураков. Прикиньте, ребята: по сути, он тут для всех нас - один-единственный ведущий. Потому что в группе никто, кроме него, не знает Зону как надо.
- Так точно, - говорю. - Я понимаю.
- Вот и ладушки, - сразу повеселел Гетьманов. - А теперь насчет французского языка…
Охранники вырубились в ту же минуту, как и положено нормальным военным людям. Им весь этот вертолетный шум - до звезды, главное - покемарить чуток. Гляжу на них с завистью. Мне еще расти и расти!
Ладно, что он там лепит насчет французского языка?
- Вы… ты понимаешь, что такое внебюджетное финансирование?
"Вы"? "Ты"? Я посмотрел на него внимательно, и он засмущался.
Только сейчас, ребята, я врубился: а ведь это кабинетный ученый, который изо всех сил старается выглядеть крутым начальником, поскольку боится, что его, книжного дядьку, закопанного в цифры, теории и экспериментальные препараты, просто не будут воспринимать всерьез. С ним, пожалуй, и помягче можно.
- Павел Готлибович… давайте на "вы". Как принято в академическом сообществе. Я ведь бывший эс-эн-эс одного провинциального музея…
Он заулыбался, как ребенок. Теперь ему всё понятно. Теперь ему легче стало. Тянет руку, а после того, как я ее пожимаю, мне и самому становится спокойнее. Хорошо, когда рядом с тобой ученый, родная душа, а не жадный злобный упырь!
- А про бюджетное финансирование я так понимаю: это когда днем водят экскурсии и устраивают публичные лекции, а вечером по секрету от большого начальства отдают залы под корпоративную пьянку. И никуда не денешься. Государство дает копейки, на них никто не проживет. Главное, даже не себе в карман, а тупо - на ремонт, скажем, или на освещение нормальное, или на самый простой инвентарь.
- Вот-вот! - оживился Гетьманов. - Вот-вот! Правильно! Государство дает копейки. У нас в Бункере под одной крышей официально находятся аж три учреждения: Центр аномальной активности - от России, Припятский филиал Черниговского института прикладной ксенобиологии - от Украины и Экспериментальная лаборатория энергетических феноменов Зоны Отчуждения - от Белоруссии. Мы сидим на будущем, купаемся в будущем, творим будущее! У нас каждый опыт может привести к появлению нового направления в науке или технике! Да те же немцы делают сейчас миллиарды на том, что вовремя прочитали статью Озёрского в университетском вестнике, понимаете? В задрипанном издании тиражом пятьсот экземпляров. Мы способны давать те же миллиарды нашим странам - я не шучу и не преувеличиваю! Да мы уже кое-что и дали, собственно… Но… но вы же понимаете, какие там, - он показал пальцем куда-то наверх, - какие там долболобы! Какие чугунные задницы!
- О, это я как раз очень хорошо знаю и понимаю!
Ну да, ведь это как раз те чугунные задницы, которые угробили наш музей. Низкий поклон зажравшимся индюкам. Всех знаем поименно. Отдельный поклон министру культуры.
- Бункер нищ, как Иов. Украина платит зарплату двоим сотрудникам. Белоруссия - троим, да еще иногда доставляет мебель, стекляшки кое-какие, реактивы. За всё остальное платит Россия. И платит она неохотно. Вы понимаете? Оттуда, - он опять показал пальцем в потолок вертолета, - никто не прилетит сняться на камеру прямо в Зоне. А им больше ничего не надо, только деньги и пиар, вы понимаете? Стало быть, инвестиции будут резать, и даже то, что нам дают, не сохранится. - Он безнадежно махнул рукой.
Киваю. Да чего ж тут не понимать? Давно так. Не помню, было ли когда-нибудь иначе. При мне вот не было. Хотя, говорят, раньше…
Да, ладно, ясно же: если хочешь сделать что-нибудь полезное для науки или для культуры, не проси помощи у начальства. Лучше сделай так, чтобы оно тебя не замечало. Иначе обязательно придет и всё испортит.
- В общем, у Геннадия Владимировича есть обширные знакомства в среде зарубежных ученых и модерн-антикваров. Мы им за скромную плату устраиваем экспедиции по Зоне. Это не вполне легально, но… Вы только поймите правильно, мы же не в свой карман, нам же на технику нужно, на снаряжение…
- На освещение, на ремонт…
- Да! Да! Модерн-антикваров центр Михайлова подбрасывает. Знаете, кто это такие?
- Этому нас не учили.
- На Зону их интересы распространились совсем недавно. В сталкерской среде о них знают далеко не все. Представьте себе людей… неприлично богатых людей, которых интересуют труднодоступные предметы из недалекого прошлого. Притом они, предметы оные, обязательно должны являться немыми свидетелями каких-то очень значительных событий.
- Ну, допустим.
- Но просто добыть такую вещь это для модерн-антиквара - слишком пресное развлечение. Им надо нечто более… э-э-э… смачное. И вот клуб сувенирщиков…
- Сувенирщиков?
- Простите, между собой мы их так называем. Род сленга, простите… так вот, собирается клуб сувенирщиков и формирует список "призов". А когда вещи названы и ставки сделаны, за ними отправляются три-четыре команды. Специалисты, проводники и, как бы правильнее выразиться…
Я усмехнулся:
- Головорезы. Подойдет?
- О, вы охарактеризовали профиль их деятельности предельно точно. В прошлом полугодии они охотились за двумя вещами. Во-первых, сборник стихов Николая Степановича Гумилева "Огненный столп" от 1921 года…
- Сборник стихов? Двадцать первого года?
- Именно. Понимаете, вешь должна быть уникальной, трудноподделываемой и "засвеченной". Иными словами, о ней должны точно знать: она лежит-полеживает где-то в Зоне. Этот "Огненный столп" в принципе невозможно было заменить недавно купленной книжечкой из антикварного магазина: на ней имелась дарственная надпись от одного академика из физиков-ядерщиков, обращенная к довольно известной киноактрисе. Точно знали: книга лежит на антресолях в одной из квартир дома номер 4 по улице Курчатова в Припяти. Там полегло одиннадцать человек, можете поверить?
- Вообще-то могу. Ведь это Зона.
- Зона! - Он несколько рассердился. - Вы не понимаете?
- Чего? Тут убивают, добывая хабар. Модерн-антиквариат - точно такой же хабар, как и артефакты, вот и всё.
Он раздосадованно покачал головой. Мужик, не тяни, давай объясни уже разницу глупому мальчишке.
- Да ведь артефакты могут жизнь спасти больному или раненому! Иногда без них в принципе немыслим скачок целой сферы современной инженерии. А тут миллионерская прихоть! Да, всё в этой жизни идет через деньги, но я ведь не обязан любить и почитать подобное положение вещей…
Я аж вздрогнул. Прямо мои мысли повторяет. Оказывается, неплохой мужик этот Гетьманов.
- Наш мир испорчен. И его испорченность не должна приниматься за норму!.. Извините, я отвлекся… У сувенирщиков всегда бывает "утешительный приз" - вещь "на серебро". Тогда борьба шла за набор печатей, забытых при эвакуации в сейфе дома быта "Юбилейный". Наша Юсси, охраняя каких-то итальянских… э-э…
- …придурков…
- э-э… не стану спорить… так вот, Юсси получила тяжелую контузию. Неделю пришлось ее выхаживать.
- Но хоть платят исправно?
- Более чем.
- А сейчас за чем будут охотиться?
- В следующем году будут охотиться за кассовым аппаратом из магазина "Светлячок". "Серебряная" вещь - пока в стадии согласования.
- Я имею в виду… сейчас за чем будут охотиться?
Гетьманов печально покачал головой.
- Вы, кажется, не осознали… "Будут" - неправильное слово. Охота уже началась. За главный приз вторые сутки идет борьба. Это - бронзовый чернильный прибор с благодарственной надписью от Министерства речного флота СССР передовику производства, капитану какой-то там баржи. А нам под предоставление проводника на Затоне и три дополнительно нанятых ствола французская антикварная команда "Пополь" выдала столько, что хватило на достаточно дорогое оборудование. - Слово "достаточно" он сказал особым тоном. - Так что два соавтора, два блистательных аномальщика, торчат на уровне третьи сутки, разделив обязанности. Доцент Минского университета Ю. Заяц водит с тремя "долговцами" французов по Затону, а доцент Московского гуманитарного университета Ж. Жилко под охраной двух военсталкеров дни и ночи проводит рядом с аномалией Котел. Знаете какие результаты дает облучение Котла ультразвуком в сочетании с температурами порядка полтораста - двухсот кельвинов? О! Да это бесценно! Я бы им Нобелевку дал авансом. Заяц с Жилко заранее, чисто теоретически вывели возможность таких эффектов, в которые никто поверить не мог. Да что я говорю, их даже представить-то себе можно лишь в виде ряда формул. Когда такое на самом деле началось, мы с Озёрским глазам сво…
- И?
- Не понимаю. Что - и?
- Второй предмет. Ну, который "на серебро".
- А… Простите, несколько увлекся… Медаль Михайлова.
- Не понял?
- Да-да, самая настоящая медаль, которую Михайлов получил от Путина и натурально посеял в окрестностях станции Янов. Знаете эту историю о конференции "История и культура Зоны Отчуждения"?
Я помычал невнятно… а ведь точно, я помнил про какое-то такое сборище, но… вот хоть хрен в мозги вбивай, а доступ в соответствующую папку долгосрочной памяти вчистую заблокирован… Ржавею? Думать и держать знания в системе разучился? Да как тут не заржаветь от жизни этой диггерской…
- Десять лет назад он ухитрился в вокзальном здании станции Янов устроить натуральную конференцию. Сам когда-то сталкерствовал, добыл приличные деньги… без дураков, это состоятельный человек… но страсть к Зоне деньги ему не отбили. Он ведь по образованию историк. Вроде вас, если я правильно понимаю…
- Абсолютно правильно.
- Он сумел каким-то чудом доставить из-за Периметра двух докторов наук и двух аспирантов. Нас туда вытащил. Смог помирить руководство кланов "Долг" и "Свобода", которые до того готовы были глотки друг другу рвать голыми руками, но на один день, ради такой невидали, объявили перемирие. А потом и вовсе установили две точки "вечного мира" - то самое здание и мертвый корабль "Скадовск" на Затоне. Представляете? Всё это - его работа! Он даже доставил руководителя научного центра на Янтарном озере, хотя у того работы было - выше головы. Десять докладов. И каких докладов! Я как-то с тех пор перестал презирать гуманитариев…
"Теперь дело за тем, чтобы гуманитарии перестали презирать тебя…"
- …Нет, вы не представляете! Конференция - в Зоне! Удачная! Сильная! Сборник материалов… Подборка докладов разошлась по всей сети… А потом его монография "Нетрадиционные формы самоорганизации социума на примере кланов Чернобыльской Зоны Отчуждения". А?
И тут я ору ему:
- Так, бл-лин, это тот самый Михайлов?! Наш? Тот?! Да? Который Дэ-Дэ?
Очень мне хотелось взять Гетьманова за грудки, хорошенько встряхнуть и вытрясти, почему он сразу не объяснил, что вот он, Михайлов, - чума академического мира, я же из-за него на истфак пошел! Это его книга "Материалы для истории Чернобыльской Зоны Отчуждения", это его "Хронология Чернобыльской Зоны Отчуждения в самом сжатом очерке", это его "Мифология ЧЗО и "Кодекс сталкера"". Оказывается, он Зону знает, как любимую женщину…
Я думал: откуда он столько источников собрал? А он тут шастал туда-сюда, годами?!
- Тот самый. Михайлов может быть только один. И это он лишился тут своей медали.
- Отобрали? Медаль-то?
- Да нет, кто у него отберет. Он сам из бывших сталкеров, попробовал бы кто-нибудь у него отобрать! Он хоть и остепенился, стал легендой, а за жизнь такого сорвиголовы я бы не дал и пяти копеек. Понимаете, Михайлов хотя и даровитый человек, но… у всех есть маленькие слабости… он ужасно, непредставимо тщеславен. Представьте себе: вышел вести конференцию в антирадиационном костюме, с противогазом в подсумке и… с какими-то там крестами и медалями. Прямо на животе посадил себе на комбинезон огромную сверкающую звезду не пойми какой просветительской общественной организации районного масштаба.
"Ну а что, заслужил - носи!" - мысленно вступился я за Михайлова.
- Так у него свои братья сталкеры самую главную медаль - знак президентской премии - прямо во время заседания свинтили. В воспитательных, надо полагать, целях.
- Хм… от президентской премии… и что, дорого такая фитюлька стоит?
Гетьманов взглянул на меня с некоторым подозрением.
- А ты что, знаешь?
- Да откуда мне…
- Сезон охоты продлится еще десять дней. Всё это время медаль будет повышаться в цене. К концу сезона, полагаю, за нее отвалят от трехсот до пятисот тысяч у. е. А после окончания сезона цена резко упадет. Всего-то тысяч сто пятьдесят, какая ерунда по большому счету… хе-хе. Знаете, как отреагировал Михайлов, когда обнаружилось, что медаль украли?
- Разозлился, надо думать! Свои же, суки…
- Нет. Совсем нет. Он смеялся. Я сам видел. Я был при этом. Странный человек. Когда он заработал достаточно денег и достаточно славы, его перестало интересовать и то, и другое. Судьба медали как атрибута славы его ничуть не огорчила. Сказал: "Зона забрала, ну, пускай поиграется… Она же как ребенок, умные люди говорят!" Он сам предложил модерн-антикварам сделать из медали предмет охоты, хотя знал, что в этом случае она никогда к нему не вернется. У нас быстро из-за нее шевеление началось. Еще сезон не открылся, а пара человек уже лишились жизни, добывая ее.
Ну да… Если бы только пара! Третий по сю пору братается со шпалами, а кандидат на вакансию четвертого сидит прямо перед тобой, Павел Готлибович.
Мне стало понятно, за какие деньги вся эта антикварная шантрапа в Зоне головы кладет. Вовремя Гетьманов мне это рассказал, слов нет, до чего вовремя. Я сразу понял: малейшая попытка продать медаль, находясь в Зоне, будет стоить мне головы. Прибьют мигом, только высунься. Тут за артефакт на пять тысяч свинцовую карамельку прямо в желудок положат, а… за полмиллиона?! Порвут, не задавая лишних вопросов.
Может, сбыть ее за Периметром? Стоит попытаться. Я решил увести разговор подальше от скользкой темы. Михайлов… живая легенда!
- Ни слава, ни деньги ему, значит, не нужны… зачем же он сюда продолжал ходить? Ведь он много раз бывал тут, если я правильно понял, и помимо конференции. Его интересовала Зона сама по себе?
- Не вся Зона. Для Михайлова в Зоне самым интересным были не артефакты, не аномалии и не мутанты. Он всегда больше всего интересовался…
Но тут Гетьманова прервали.
Пилот вертолета заорал, перекрывая могучим басом рокот винта:
- Снижаемся. Под нами Затон. Так что с вещами на выход, цыплятки, бл-лин!
- Через два часа на этом же месте! - приказал ему Гетьманов.
Осипенко с Малышевым уверенными движениями настоящих мачо пытались выдавить песок из непросыпающихся глаз. Я ожидал услышать глуховатое щелканье предохранителей и раскатистое клацанье автоматных затворов. "Калаш" - довольно громкая штука. Мой АКСУ приводится в боевое положение с характерным звучком, которые у нас в стране отличают от всех других звуков миллионы служивших мужчин.
И точно, военсталкеры заработали пальчиками, но у них звук вышел не в пример тише и… совсем другой.
Пригляделся.