Диего не был набожным человеком, но всему есть предел. Читать молитву по поводу переименования корабля, которому суждено стать прибежищем шайки пиратов? Он снял шляпу, вышел вперед и принялся по памяти читать из "Галльской войны" Цезаря. Многого он, конечно, не помнил и заполнял пробелы в памяти первыми пришедшими на ум латинскими словами и выражениями. Моряки, обнажив головы, внимали ему с почтением, у некоторых переходившим в благоговейный ужас. Увлекшись, Алонсо стал играть голосом, басить и гнусавить, то растягивать слова, то переходить на скороговорку и вскоре почувствовал, что ему хочется пуститься в пляс, наподобие индейских шаманов. Вокруг него стояли люди, способные зарезать ближнего ради пары медяков, но многие из них крестились, слушая эту ахинею. Диего поторопился закончить, боясь рассмеяться. И в тот момент, когда Диего произнес "amen", он увидел пристроившегося позади других Фламеля. Алонсо совершенно забыл про него, а ведь дурачок Фламель был единственным, кто наверняка понял каждое слово. Теперь француз улыбался и даже, кажется, подмигнул аббату.
- Я закончил! - сообщил капитану Алонсо, отчего-то смутившись.
- И я закончил! - в тон ему ответил О’Лири и окатил мостик водой. - Теперь пора всем выпить по чарке рома за здоровье нашего корабля!
Вот тут уже начался праздник для всех. Только что испуганно крестившиеся душегубы с веселыми проклятиями побежали за бочонком всей гурьбой, а во время выкатывания его на палубу даже слегка подрались. Боцман быстро восстановил спокойствие и поднес капитану и судовладельцу по стаканчику.
- Пейте, Диего, и не смейте морщиться! - строго сказал О’Лири. - Я сейчас отдам пару распоряжений и приду в мою каюту. Ждите меня там.
- С какой целью, позвольте спросить? - Алонсо, не любивший, чтобы им командовали, вскинул голову. - Желаете поговорить?
- Давно желаю. - Ирландец смотрел на него очень серьезно, в голосе зазвучали стальные, капитанские нотки. - С этой минуты командую я. И я желаю кое-что знать. Ступайте в каюту, или вас отведут туда.
Диего побледнел от гнева, но сдержался. А что ему оставалось? Корабль вышел в море, и теперь капитан имел полную власть над всеми находившимися на борту. Члены команды хотя бы были защищены своим странным договором и обычаями берегового братства, а вот Алонсо оставался чужаком. Тот факт, что "Монморанси" юридически принадлежал ему, не играл теперь никакой роли. Он залпом опрокинул в себя обжигающий напиток, круто развернулся на каблуках и отправился к кормовой надстройке.
О’Лири подчеркнуто произнес "моя каюта". Иметь свое личное помещение - одна из священных привилегий пиратского капитана. Но добродушный, улыбчивый Джеймс любезно пригласил Алонсо разделить с ним жилище. Тогда он говорил "наша каюта", но все изменилось в один миг. Диего вошел, затворил за собой дверь и быстро проверил пистолеты. Если он настолько ошибался в ирландце, если Джеймс готов прикончить его прямо сейчас, то Диего обречен. Но прежде, чем тело незадачливого судовладельца выкинут за борт, команде "Монморанси" придется искать себе нового капитана.
Капитан Джеймс не заставил себя долго ждать и вошел спустя несколько минут. Он осторожно, стараясь не помять великолепный плюмаж, снял шляпу и присел за большой стол, заваленный старыми, рваными картами. Алонсо, уже сидевший за тем же столом, вопросительно посмотрел на него.
- Что, амиго, готовы взяться за пистолеты? - усмехнулся О’Лири. - Не советую - дыма много. Один выстрел, и вам меня уже не разглядеть. И если промахнетесь… А еще пистолет может дать осечку. Сталь надежнее.
Словно по волшебству в руке ирландца оказался длинный, изогнутый нож, который он с силой вонзил в стол. Диего не дрогнул - вот уж в эти игры он играть умел.
- Джеймс, я не благовоспитанный мальчик из хорошей семьи. Мои пистолеты не дают осечки, и один из них прямо сейчас под столом смотрит вам в живот. Я знаю, с кем имею дело.
- Вот оно что? - О’Лири рассмеялся. - А как же вы в аббаты угодили, если не врете?
- Вы про это со мной так хотели поговорить?
- Нет, о другом…
Поразмыслив, Джеймс встал и достал из шкафа бутылку вина.
- Выпьем, за дружбу и взаимопонимание. Только не забывайте, Диего, капитан здесь я.
- Я это помню. - Алонсо пододвинул стакан. - Спрашивайте, капитан.
- Мои люди проверили ваши вещи и даже ваши карманы, - спокойно сообщил О’Лири, наливая вино. - Вы потратили все ваши деньги на корабль и снаряжение. А приехали сюда с такой суммой, что ее хватило бы на безбедное существование и в Европе.
- Я не любитель безбедного существования, - жестко ответил Алонсо. - Я не боюсь отказать себе во многом ради того, чтобы однажды ни в чем себе не отказать.
- Эк вы завернули! - опять засмеялся капитан. - Сразу видно образованного человека. Судя по тому, как вы чесали по латыни, учились в семинарии? Или где-то еще?
- Джеймс, спрашивайте наконец о том, что вам действительно интересно.
Капитан отсалютовал стаканом собеседнику и не спеша, с удовольствием осушил его.
- Вы имели деньги, но потратили их на снаряжение корабля. Вы не дурак и понимаете, какой это риск. Но вы ведете нас ловить чертов "Ла Навидад", хотя его может не оказаться у Флориды.
- Я же говорил: в протоколах инквизиции я нашел подтверждение легенды! - напомнил аббат. - Да и дьявол с ней, с легендой, я видел серьезные документы. Это странно? Да, но что нам за дело? Я уверен, что "Ла Навидад" уже идет сюда с севера и стоило бы поспешить!
- Кнут все сделает, - отмахнулся Джеймс. - Но риск, сеньор Диего, риск! В конце концов, в море много дорог. Мы можем просто разминуться с "Ла Навидад". Вам могут выпустить кишки прямо сейчас, чтобы спокойно владеть кораблем. Наконец, на "Ла Навидад" может оказаться маловато золота, и ваша двойная доля не окупит затрат. Но вы упрямо лезете вперед. Почему? Я должен это знать, Диего, потому что не люблю играть втемную. Давайте заключим нашу личную сделку: вы откровенны со мной, только по-настоящему откровенны, а я обещаю сохранить вашу тайну.
- Вы сохраните тайну и поклянетесь защищать меня от ваших головорезов, - выдвинул свои условия Алонсо, допил вино и поставил стакан перед капитаном. - Налейте еще, славное вино.
- Купленное на ваши денежки! - весело напомнил Джеймс и наполнил стаканы. - Пейте на здоровье. И… Я согласен, если вы свою часть сделки выполните. Полная откровенность, Диего, полная. Это на берегу можно было юлить, а теперь - только так, как я сказал. Не лгите капитану. Иначе это плохо кончится, обещаю.
- Страшный вы человек, капитан О’Лири, - не удержался от иронии Алонсо, который с трудом сдерживал желание поставить наглеца на место. Но арагонец знал слабые черты своего характера и в который раз сдержался. - Хорошо, капитан, слушайте. Я действительно закончил семинарию, это было условием моего отца. Иначе я перестал бы получать содержание. Но строить карьеру духовного лица мне не хотелось, в юности я мечтал стать солдатом, мечом взять и славу, и богатство. Поэтому водил дружбу с офицерами. Мне помогли, и я оказался в действующей армии. Мы отправились воевать с маврами, в пустыню. Знаете, как себя чувствует человек, когда ветер вторую неделю несет из Сахары раскаленный песок, а воды дают… Ну, вот по такому стакану в день. Вода гнилая, она ужасно воняет, но если ее не пить - не доживешь до вечера.
- Я моряк, - напомнил ирландец. - Я знаю, что такое жажда, и что такое гнилая вода, тоже знаю. Может быть, перейдете к делу?
- Вы хотели откровенности? Слушайте. - Диего твердо знал: чем больше человек о тебе знает, тем больше волей-неволей к тебе располагается. Так устроены люди. - Я разочаровался. Командиры наши жили совершенно иначе, а договоров, подобных вашему, никто не заключал. Мавры нападали по ночам, нас становилось все меньше, помощь никак не приходила… Случился бунт. Потом - долгая дорога домой. Большинство моих товарищей угодили в рабство или погибли, а всего из трех тысяч в Испанию вернулись пятеро. И тогда я поклялся, что больше никогда не буду служить. Поклялся, что всегда стану действовать только в своих интересах.
- А я вот не клялся, просто живу так с детства, - сказал Джеймс. - Но: есть и интересы берегового братства. Мы не одни в этом мире, амиго.
- А я почувствовал себя одиночкой. Отец отрекся от меня, когда я вступил в армию. И тогда я… Назло ему решил вернуться к матери католической церкви. В конце концов, больше я ничего не умел, а кормят наше духовенство хорошо. Я же и вовсе устроился неплохо: бывший солдат пригодился одному высокому чину. Я принял сан, хотя занимался не совсем богоугодными делами.
- Мне просто стыдно за вас, Диего! - хмыкнул капитан. - Всегда подозревал, что, хоть Европа и кичится своими законами, в Вест-Индии людям живется и легче, и свободнее, и честнее. Итак, вы стали наемным убийцей для какого-то епископа или даже кардинала?
- Не важно для кого. Важно, что скоро я понял, что опять таскаю для других каштаны из огня, как говорят французы. - Алонсо помрачнел. - Глупая молодость, я во многом раскаиваюсь. Я многое узнал о том, что называется изнанкой жизни. А зная многое, стал использовать эти знания. И теперь те, кто прежде платил мне за кровь, стали платить за молчание.
- Шантаж! - восхитился Джеймс. - Вы стремительно падаете в моих глазах - глазах честного пирата.
- Хотя бы будете знать, с кем имеете дело. Налейте мне моего вина, капитан. Итак, теперь вам понятно, как я стал аббатом? Мне тогда казалось, что о большем и мечтать нельзя. Я получил хорошее место, сделался богат. Обязанностей было не слишком много - живи в свое удовольствие. Но однажды, когда я инспектировал один монастырь, мне довелось пересечься со святой инквизицией. Да еще как! Какие-то негодяи числом в полторы-две сотни устроили настоящий штурм обители, где инквизиторы успели укрыться. Ни дать ни взять - война! Можно было подумать, что мавры вернулись и собрались перерезать всех христиан. Никто, кроме инквизиторов, не понимал, что происходит, но они молчали. Мне пришлось взяться за оружие. Мы отбили штурм, а потом выдержали несколько дней осады. Наконец какой-то отряд подоспел на помощь и отогнал наших врагов. Инквизиторы, при которых было несколько ящиков документов, отбыли с нашими спасителями, а те даже не потрудились сообщить мне, кто они такие. Но это были не королевские войска, нет! Скажите мне, Джеймс, как такое может быть: в Андалусии штурмуют монастырь, а король не прислал солдат?
- Не знаю, я никогда не был в Андалусии. Вы не задавайте мне вопросов, Диего, вы рассказывайте дальше. Самого интересного я пока не услышал.
- Я полагал, что знаю, кто управляет миром. Деньги и пороки власть имущих, вот так я думал. Полагаю, я прав, вот только кое-чего не учел. Тогда, подобрав сутану и сидя с мушкетом за стенами монастыря, я понял, что в Испании действует сила, с которой боится связываться сам король. И это не святая церковь.
- Что-то подобное я слышал! - перебил его О’Лири. - Тайные организации, верно? О, года два назад в Гавану явился один чудак из Германии, все что-то говорил о… Забыл! Я тогда как раз сбежал из крепости, прямо в кандалах, и удача меня не подвела: наткнулся на этого чудака. Он помог мне снять цепи, поделился наличностью и все болтал о том, что в Вест-Индии надо построить государство, свободное от этих тайных организаций. Знаете, Диего, мне он показался дурачком вроде нашего Фламеля. Его еще потом повесили за пособничество пиратам, этого парня, но я уже был далеко.
Нахмурившись, Алонсо поигрывал полупустым стаканом. Что-то он разговорился, неужели вино так подействовало? В какой-то момент аббат и правда собрался открыть пирату душу. Но О’Лири вряд ли бы его понял. Тогда, в Андалузии, честолюбивый и умный Диего осознал, что не знает чего-то очень важного, и это его ранило. Он попытался поговорить с настоятелем, но тот словно воды в рот набрал. Альгвасилы , вызванные для разбирательства по настоянию аббата, стремились только замять дело и отводили глаза. Единственной ниточкой, связывающей его с удивительным происшествием, стали два молодых послушника, помогавших инквизиторам. Их оставили, чтобы уничтожить в монастыре документы - некоторую часть, самую, надо полагать, важную, инквизиторы увезли с собой, а от других бумаг торопились избавиться. Парни и сами по себе странно выглядели для послушников: высоченные, плечистые, привычные к оружию. Они потребовали комнату с печкой. Аббат, неплохо знавший обитель, выбрал для них комнату лично, а о тайном ходе в нее рассказывать не стал. Пергаменты горели плохо, печка была маленькая, и Алонсо очень надеялся, что послушники захотят прерваться. Любопытство разъедало его душу, и если бы обедать отправился только один из послушников, аббат, наверное, ворвался бы ко второму со шпагой. Но умом верзилы не отличались и, как только подосланный монашек предложил им отведать баранины с чесноком и прочих радостей монастырской кухни, тут же отбыли в трапезную вместе. Вот тогда Алонсо и вошел в комнату потайным ходом.
Это были интересные бумаги. Сам сделавший карьеру отчаянным шантажом, аббат мог оценить содержание документов святой инквизиции. Ставшие почти незаметными, тихими, инквизиторы тем не менее сохранили широкие полномочия и вовсю ими пользовались. Имелся у них доступ и к немалым средствам, и не только к своим, но и к казне братьев-иезуитов. Сперва Алонсо показалось, что это и есть зацепка. Орден набирал силу и давно отошел от принципов своего основателя Лойолы, если не считать одного: цель оправдывает средства. А средства, выделяемые орденом для инквизиции, судя по цене получаемой информации, вполне окупались. Диего почти уже уверился, что стал свидетелем эпизода тайной войны монашеских орденов за лакомые куски и влияние на сильных мира сего, когда на глаза ему попался документ совсем другого рода. Некто, названный лишь номером, на допросе говорил об "охотниках", которые были близко связаны с рядом министров Испании и Франции. Аббат сразу понял, что теперь взял настоящий след. Он второпях ворошил документы, отбрасывая все лишнее. "Охотники" - это слово стало ключевым. Потом добавилось слово "предметы", которые, судя по всему, и представляли цель тайной охоты. Поражали средства, которые использовались: не одна война в Европе вспыхнула именно как следствие борьбы разных групп загадочных охотников.
- Думаю, вас не интересуют детали, а разговор начинает надоедать, - сказал вслух Алонсо. - Тогда о главном, Джеймс. Я получил доступ к некоторым документам, о которых вкратце вам уже рассказывал. Тайное общество, можете называть его так… Их возможности чрезвычайно велики. Настолько велики, что они способны перетрясти весь мир, если им что-то понадобится. Сейчас мы можем называть их охотниками, но заклинаю - не произносите этого слова, если не имеете в виду буканьеров или им подобных парней с ружьями. Охотники не любят света, и слишком много знающие о них люди имеют манеру умирать.
- Тайные охотники! - Капитан хмыкнул и налил себе вина. - Полагаю, на "Ла Навидад" таких нет. Но обещаю вам, я буду осторожен. Если, конечно, вы мне об этих охотниках расскажете, как обещали. Да и на главный вопрос вы пока не ответили.
"На "Ла Навидад" нет людей охотников? - подумал Диего. - А ведь я в этом не уверен, капитан Джеймс. Мсье дурачок Фламель весьма подозрителен и, хотя сам по себе на охотника не тянет, запросто может оказаться их осведомителем. Потому-то и надо было забрать его в море с собой".
- Я почти ответил. Про охотников я мало что знаю и хотел бы знать больше. Но это опасное знание.
Перед глазами Алонсо будто снова появилась та телега с трупами послушников, когда их привезли с сельского праздника. Аббат был готов поклясться, что они не покидали монастыря. Но кто-то то ли выманил их наружу, то ли вынес уже мертвыми и подбросил на праздник. Их якобы закололи вилами. Глядя на их тела и утирая холодный пот, Алонсо нутром почувствовал, что знай убийца, кто еще заглянул в документы, - нашелся бы способ тихо прикончить и аббата. Это от жертв своего шантажа он мог умело прикрыться, передав улики третьим лицам. Охотников нельзя было запугать, и пощады они не знали. Диего же с той минуты забыл о покое.
- Я выкрал только один документ. Там говорилось о золоте, вот я и схватил его второпях - обычно самые важные дела связаны с деньгами, особенно наличными.
Пират согласно кивнул.
- Ну так вот, это был протокол допроса какого-то человека, близкого к охотникам. К одной из групп охотников, насколько я понял…
- А допрашивали его соперники, - помог капитан аббату. - Он говорил о "Ла Навидад"? И, кстати, за чем все же идет охота?
"Нет, о предметах тебе знать ни к чему, - решил Диего. - Мне еще самому нужно понять, что же это такое".
- "Ла Навидад" не нашел пиратских кладов. Ван Дер Вельде и Гомеш отправились на остров Оук, расположенный на севере, где-то у побережья. Я не нашел карты, на которой он был бы отмечен. Известно время, когда "Ла Навидад" вернется, откуда - понятия не имею. Во всей этой истории немало чертовщины, но ведь тем интереснее, не так ли?
- Так, - кивнул Джеймс. - Чертовщины мы не боимся, ее на Карибах на каждом шагу можно встретить. Про остров Оук я никогда не слышал и на картах не видел. Но что там, если не клад? Где Ван Дер Вельде взял свое золото?
- Там есть подземелье, охраняемое неким демоном. - Серьезному человеку Диего было бы трудно такое сказать, но пираты верили в сказки. - Так сказано в протоколе допроса. Демон, или что-то еще, может помочь отправиться в другое время.
О’Лири застыл, не донеся стакан до губ, и задумался. Довольный Алонсо усмехнулся про себя: попробуй, скиталец морей, осознать, что такое возможно! Скажи аббат, что Ван Дер Вельде спускался за золотом на дно к морскому дьяволу, пирату легче было бы поверить.
- А зачем? - спросил наконец О’Лири. - В другое время - это в прошлое, да? Не понимаю зачем. Разве что выпустить кишки врагу, которого не успел убить, пока тот был жив… Но значит, он сам сдох, порви его аллигаторы, и зачем его снова убивать?! Не понимаю.
- Добыча, - с улыбкой пояснил Алонсо. - Если некий капитан знает, что в таком-то году испанцы перевозили галеонами индейское золото, то может перенестись туда и захватить груз. А потом вернуться с ним домой.
- Галеоны? - Джеймс шумно почесал затылок. - Да они тогда неповоротливые совсем были, я видел на картинках! И пушки… Сейчас пушки гораздо лучше. Мы могли бы атаковать хоть пять галеонов. Ловко придумано, черт возьми! Так значит, Ван Дер Вельде ограбил испанцев и привез золото обратно?
- Не знаю, Джеймс. Вы просто задумайтесь о возможностях. Задумайтесь как капитан: что, если вы можете подловить покойного Красного Чарли в тот момент, когда он на потрепанном корабле, но с призом торопится к Тортуге. Вы можете перехватить самого Френсиса Дрейка с его серебром, а потом еще раз, у побережья Африки, взять того же "Эль Драко", когда он возвращается после ограбления наших колоний на Западном побережье!