Пока мои руки порхали над неподвижным телом, лицо становилось все более безмятежным. Дело было привычным, знакомым до последнего движения. Два продольных разреза, отвратительный звук расходящейся под ножом кожи, стекающая по бокам вязкая жидкость, легонько щекочущая намокшие волоски, затем развести края получившихся ран, с равнодушным видом вытащить из одной склизкую петлю – так, чтобы ее было хорошо видно тяжело дышащему шестикурснику. С чавкающим звуком бросить ее ему на живот, демонстративно не заметив, как недавняя уверенность в глазах дурака сменяется животным ужасом. Игнорируя его распахнутый в беззвучном крике рот, достать из второй раны еще одну петлю, придирчиво рассматривая ее цвет и подчеркнуто не реагируя на запах.
Я был настолько убедителен, насколько вообще мог себе позволить, несмотря на то что держать столь подробную иллюзию перед глазами стремительно сереющего мальчишки оказалось довольно трудоемким делом. Кровь, стекающая по моим рукам, должна была выглядеть настоящей. Лежащие перед самым его носом внутренности – тем более. Он должен был чувствовать, что они там есть. Обонять не самые приятные в мире ароматы. Не видя всех подробностей, догадываться, что я творю с его беспомощным телом. Но главное, он должен был верить в то, что это с ним действительно происходит.
Да, это жестоко – измываться над сознанием перепуганного подростка. Но не хуже того, что творил он. В отличие от моих, наносимые им раны были совершенно реальны. И измывался он над беспомощными детьми, у которых не было ни единого шанса. Я же не причинял ему боли. Не получал от происходящего радости. Я всего лишь вернул ему старый долг и сделал это гораздо более милосердным способом, чем мог бы.
Удовлетворившись выражением глаз светлого, я снова склонился над ним и все тем же скучающим голосом поинтересовался:
– Тебе достаточно доказательств серьезности моих намерений или мне продолжить?
– Не надо! – хрипло прошептал шестикурсник, в ужасе уставившись на мое забрызганное кровью лицо. – Не надо… Я все расскажу! Что ты хочешь?
– Мне нужно знать, кто обучает вас некромантии, – ровно сообщил я. – Кто дал вам возможность изучать на практике ритуалы жертвоприношения? Кто позволил использовать в них первокурсников? Для чего ему все это понадобилось? Вы ведь не сами это придумали, верно?
Он облизнул пересохшие губы.
– Я не видел его. Кто-то из преподавателей, мне так кажется, но точно не знаю – он скрывает ауру и никогда не общается напрямую.
– Естественно, – согласился я. – Он ведь не дурак. Почему ты уверен, что это именно простой преподаватель, а не, к примеру, ректор?
– Это кто-то, кто хорошо знает наш распорядок. Видит регулярно наши ауры. Думаю, что он общается с каждым из нас едва ли не каждый день. Для ректора он слишком хорош, хотя… Я уже ничему не удивлюсь. Ему ведь не все подходят: говорят, он приглашает лишь тех, кто больше других способен к темному искусству.
– Почему? – насторожился я.
– Не знаю. Но нас же не зря обучают именно этому?
– О причинах вам не говорили? Зачем вы вообще понадобились?
Пленник сделал движение, как если бы захотел пожать плечами.
– Темных осталось мало. В Сазуле война – нежить и все такое. Армия не справляется, окраины обезлюдели, крестьяне бегут. А мы можем хоть что-то… Только за это приходится дорого платить.
Я недобро сверкнул глазами.
– Спасители мира, значит? Непризнанные герои, жертвующие собственной честью во имя всеобщего блага?
– Тебе не понять! – дернулся как от оскорбления шестикурсник. Вернее, попытался дернуться – заклятие удержало. – Мы хотим остановить войну! Уничтожить нежить! Очистить наши земли от тварей!
– Да куда уж мне, убогому, осознать всю глубину ваших великих замыслов. Конечно, вы все хотите мира. И если ради этого придется замучить пару-тройку сотен… вернее, пару-тройку тысяч смертных… Что ж, великая цель требует великих жертв. И колебания тут неуместны. Правильно?
Мои губы сложились в саркастическую усмешку.
– А кто-нибудь из вас, идиотов, подумал, зачем анонимный наниматель возится именно с вами, наивными дураками, вместо того, чтобы начать по-настоящему готовить тех, кто рожден для такой работы? Ты никогда не задумывался на эту тему? Не раскидывал мозгами, почему ваш хитроумный знакомец не предложил ничего подобного темным? А?
– Может, он и предложил, откуда ты знаешь? – моментально окрысился парень. – Или, думаешь, темные в чем-то признаются?
Я пренебрежительно фыркнул.
– Все с тобой ясно, герой невидимого фронта. Навешали вам крученых изделий из теста на наружные органы слуха, а вы и рады стараться. Откуда у вас книги для обучения?
– Он передал, – угрюмо отозвался пленник, которого, кажется, моя насмешка задела до глубины души.
– Каким образом?
– Когда ему кто-то нужен, он присылает вестника. Обычный листок бумаги, сложенный в виде птицы. Подбрасывает в комнаты, под парты, в книгохранилище. Однажды даже у Ворга в лечебнице под труп подложил. Хорошо, что старик в тот день задержался и ничего не заметил.
– Что в записках? – нахмурился я.
– По-разному, – кинув быстрый взгляд вниз, прошептал старшекурсник и скривился. Иллюзия кишок ему была не видна, поскольку голову поднять он не мог, но ощущения-то остались. – Ты не мог бы… вернуть?..
Я только отмахнулся.
– Позже. Что в записках?
– Он просто указывает, где найти тут или иную книгу, – поморщился парень. – Мы находим, учим, потом возвращаем на то же место. Сроки тоже определяет он. Мы лишь выполняем.
Так вот откуда у сопляков взялись учебные пособия, а также боевые жезлы и один крайне любопытный амулет. Анонимный даритель, значит. Весьма состоятельный и с хорошей библиотекой, как я погляжу. Очень интересно. Надо будет потом выяснить, что еще он успел им передать.
– Сколько вас? – жестко спросил я. – Сколько человек участвует в похищениях?
– С нашего курса – трое. С четвертого и пятого – столько же. С третьего – де Регилль и его команда. Кто с седьмого и выше, я не знаю – мы их почти не видим. И они всегда в масках.
– А ты уверен, что это именно ваши?
– Да, – прикусил губу парень. – Кто-то каждый раз готовит нам алтарь для ритуалов. И я не думаю, что это делает учитель.
– Учитель? – насторожился я. – Вы так его называете?
– Ну, как-то же надо. Свое настоящее имя он нам не сообщил.
Я забарабанил пальцами по столу.
– Значит, ритуалы вы творите самостоятельно и со старшими на них не пересекаетесь. Место тоже вам сообщают заранее, и кто-то его предварительно готовит. Кто-то знающий и неплохо разбирающийся в обрядах. А где тогда тренируются старшие? И, главное, с кем?
– Когда как, – прошелестел шестикурсник. – Думаю, кого-то со стороны притаскивают – у них точно есть выход в город, а подобрать бездомного или припозднившегося пьянчугу в подворотне – проще простого. Но порой и на нас самих тренируются, когда учитель велит. Он считает: мы должны знать, что делаем, и обязаны прочувствовать все на себе. Поэтому требует иногда, чтобы мы друг на друге… Без этого нас не допускают к самостоятельной практике.
Я ошарашенно замер. Про выход в город я знал – портал в подземелье не зря вел к святилищу. Перенастроить его – задача несложная. Но вот остальное, признаюсь, вызвало у меня почти недоумение.
Светлые время от времени режут друг друга на алтарях? Не до смерти, но все же!
– Что, не ожидал? – вдруг криво улыбнулся пленник. – Думаешь, мы не знаем, каково это – лежать на жертвенном столе? А мы знаем. Все там когда-то были. Так что ты зря подумал о нас плохо. И мы всех излечиваем. Нам нужны только эмоции для ритуала.
Демон! И ведь до чего ловко придумано: задурить мальчишкам головы, объявить их последней надеждой королевства, посулить всемирную славу, показать, как ее достичь… Дескать, смотрите, как это просто! Даже вы сможете! На скорую руку обучить, великодушно позволив прикоснуться к запретным знаниям. А после быстренько повязать толпу благородных дураков общей кровью и, дав красивое объяснение такому непотребству, уверенно заявить, что все это – ради великой и важной цели. Лес рубят – щепки летят, родов без крови не бывает, за все надо платить.
Куда они после этого денутся? Правильно: пойдут, куда укажут, и будут до гроба считать себя правыми. А если кто-то рискнет намекнуть, что это не так, то на алтарь его. Во славу науки и светлого будущего.
– То, что я думаю, тебя не касается, – хмуро сказал я, еще до войны считающийся едва ли не бунтовщиком. – А вот то, что для темного ритуала нужна боль, знаю не понаслышке. Как часто вы собираетесь?
Светлый поморщился.
– Как учитель скажет.
– Где?
– По-всякому. Чаще – в одном из заброшенных святилищ, которые он для нас находит. Иногда портал выводит на кладбище.
– Имеешь в виду тот портал в заброшенном подземелье? Или есть еще один?
– Тот, – попытался дернуться парень. – Откуда ты?..
– Дальше! – нетерпеливо потребовал я. – Где еще были встречи?
Старшекурсник прерывисто вздохнул.
– Мы не видим карт – куда приведут, там и остаемся. На час или на всю ночь. Наши перстни на это время теряют активность, поэтому-то я и думаю, что помогает кто-то из преподавателей. Один раз были на заброшенном погосте – зомби поднимали. Другой – возле какой-то деревеньки, строили слабенький круг для преобразования нежити. А как-то раз нашу группу даже в окрестности столицы забросило. Там-то мы на второй пласт посвященных впервые и наткнулись.
Я замер.
– Ты не о Локре, случаем, говоришь? Пару недель назад? Там еще какой-то взрыв был.
Пленник воззрился на меня с неподдельным изумлением.
– Ты и это знаешь? Да. Я, правда, не понял, но, когда там рвануло, нам пришлось бежать, и я узнал ограду дома. Был там до академии вместе с отцом. Вот и запомнилось.
Демон! После этого случая я впервые встретился с насмами! Как раз тогда, когда они загнали обратно в иное вырвавшегося или, правильнее сказать, призванного поглотителя! Это что же получается? Кто-то в академии растит себе на смену молодых демонологов?
Меня прошиб пот.
Святые умертвия! Сколько же жертв понадобилось, чтобы открыть проход для демона со свитой, да еще под самым носом у Совета магов?!
Это ж сколько они готовились к обряду? И чего им стоило открытие врат в иное ?! Явно оно было пробным, наудачу: его сторожили непонятно кем нанятые насмы, благодаря которым и удалось избежать жертв! Если бы не они, я бы решил, что это случайность, какой-то сбой, но присутствие насмешников невольно переводило ситуацию на совершенно новый уровень.
Кажется, у меня есть ловкий и предусмотрительный враг с обширной библиотекой, очень и очень дальновидный. Но что самое тревожное, у него есть полностью готовый и правильно настроенный демонический круг. А если этот круг до сих пор работает? Если мой враг сумел отыскать темный алтарь, подпитывающий эту дрянь регулярными жертвами?!
Конечно, гордец, кривящий губы на моем столе, находится лишь в начале долгого пути, он только-только познает тайны нашего искусства. Однако есть и другие адепты. Более подготовленные, опытные и уже успевшие попрактиковаться.
Так. Я должен срочно поговорить с Логом и выяснить, кто нанял его звезду для выполнения той работенки!
Резко выпрямившись, я отошел от стола и в задумчивости окинул глазами два неподвижных тела. Второго я тоже обязательно проверю – надо убедиться, что первый ни о чем существенном не умолчал. Нужно успеть до рассвета, но Лог сейчас важнее.
Как же быть?
Внезапно в коридоре раздались быстрые шаги, и кто-то уверенно распахнул тяжелую дверь. Я поначалу не встревожился – Алес знал, где меня искать, поэтому не торопился оборачиваться. Только подивился про себя, что он так быстро управился с де Региллем.
– Невзун? – застал меня врасплох напряженный голос Верии.
Я как ужаленный обернулся и замер, наткнувшись на прицельный взгляд девочки, внимательно изучающей мою замечательную иллюзию. Пленник на столе тоже затаил дыхание, кажется, уловив в голосе ворвавшейся внутрь адептки недоумение. Сама же Верия, не обращая на светлого никакого внимания, быстро вошла и, прежде чем я успел возразить, твердо заявила:
– Я тебя искала. Извини, что прервала. Хотела спросить, что ты планируешь делать с этим светлым?
Я заколебался. Сказать правду нельзя – пленник мне нужен, а соврать вряд ли получится, с ее-то талантами ложь распознает влет.
– Этот один из тех, кто пытал Верена? – недобро сузила она глаза, и пленник на столе ощутимо напрягся. Я, признаться, тоже – не хотелось бы раньше времени показывать юной мэтрессе свои таланты в области пыток. Иллюзия иллюзией, но, если девчонка не дура, быстро додумает остальное и, скорее всего, ожесточится, испортив мне всю игру. А мне было важно, чтобы светлый открылся до конца, как и то, чтобы к моменту выпуска из академии одна молодая мэтресса не успела слишком сильно зачерстветь душой. Отмороженная маньячка в Темной гильдии (а гильдию я непременно восстановлю!) – это, знаете ли, скверное приобретение.
– Да, – осторожно ответил я, не зная, как реагировать на такое заявление. – Ты как меня нашла?
– Ауру почувствовала. И проследила до подземелий. Вход ты мне в прошлый раз показал.
– Видимо, зря я это сделал. Что собираешься предпринять?
Если она сейчас раскричится, я с ней больше дел иметь никаких не буду. Если пожелает присоединиться и начнет упиваться чужой болью, тем более надо будет от нее избавиться. Стереть память, и все дела.
Верия, внимательно осмотрев распластанного на столе пленника, накрытого практически идеальной иллюзией, слегка побледнела, но потом взглянула мне в глаза и четко проговорила:
– Просто хотела уточнить: тебе помощь нужна?
Я расслабился.
– Нет, спасибо. Сам справлюсь.
– Ладно, – ничуть не расстроилась она. – Тогда пойду подыщу место, куда можно спрятать труп.
После чего развернулась и направилась к выходу. На самом пороге, правда, обернулась, стрельнув в сторону пленника презрительным взглядом, после которого я проникся к маленькой актрисе искренним уважением, и нейтральным тоном добавила:
– Не задерживайся долго – я там травяной настой заварила. Будет жаль, если он остынет.
Я едва сдержался, чтобы не расхохотаться. Во дает! Кремень, а не девка! Про иллюзию не поняла, "развороченное" нутро светлого рассмотрела в подробностях, разлитой вокруг кровищей впечатлилась до тошноты, но от расспросов все-таки удержалась. Да еще и подыграла мне напоследок – вон парнишка глаза закатил, сейчас сознание потеряет.
Решено: магистром ее со временем сделаю. Заслужила.
Скалясь, как голодный упырь, я решил пока обождать с вызовом насма и, стремясь закрепить успех, снова повернулся к балансирующему на грани обморока пленнику.
– Ну что ж, с местом погребения проблем больше нет… Так на чем мы остановились?
Глава 5
Противники, соратники… К сожалению, иногда одинаково утомляют и те и другие.
Прославленный полководец
Когда я вышел из комнаты, Верия терпеливо поджидала снаружи и, прислонившись спиной к стене, тревожно сжимала кулачки. Не знаю, зачем она осталась, но, судя по застывшему на ее лице выражению, явно не для того, чтобы высказать свои претензии.
Поймав ее вопросительный взгляд, в котором горело тщательно скрываемое беспокойство, я прикрыл дверь и понимающе улыбнулся: иллюзию я с себя снимать не стал – еще с де Региллем разговаривать, так что моя физиономия выглядела страшненько. Мертвенно-бледная, вся в брызгах крови, которые изумительно гармонировали с багровыми потеками, украшающими мои руки до самых локтей.
– Испугалась?
Девочка отвела глаза.
– Нет. Просто жду – вдруг там надо будет убрать?
– Не надо, я не сорил.
– А как же они? – вскинула на меня недоверчивый взгляд Верия и на мгновение задержалась на "испачканной" рубахе.
– Крепко спят и будут помнить только то, что никого так и не догнали.
Она незаметно перевела дух.
– Значит, полы мыть не надо? Уф! А я уже забеспокоилась, хватит ли воды!
– Надо же, – усмехнулся я. – Странное ты существо: сперва меня испугалась, потом обманула, затем попыталась шантажировать, а теперь предлагаешь покрывать, хотя мгновение назад почти поверила, что видишь перед собой убийцу.
– Я хочу быть полезной! – упрямо топнула ногой Верия, смешно нахмурив тонкие брови.
– Даже если это опасно? – вкрадчиво уточнил я. – Или неприемлемо лично для тебя? Как ты думаешь, что ты увидишь в комнате, если заглянешь туда сейчас?
Верия сглотнула и поспешно опустила взгляд, чтобы не видеть мою жуткую рожу.
– Н-не знаю.
– А что бы ты сказала, если бы нашла там два еще теплых трупа? Так же предложила бы свою помощь? Снова пошутила насчет укромного места для их упокоения?
– Я не шутила, – тихо сказала она, шмыгнув носом. – На третьем уровне есть один тупичок, достаточно большой, чтобы там поместилось несколько тел. Если его замуровать, никто и никогда не найдет, а от запаха можно и заклинание наложить.
Удивленно хмыкнув, я приподнял одну бровь.
– Значит, ты все-таки подсмотрела?
– Да! – Верия снова топнула ногой и, будто решившись на что-то, с вызовом вскинула голову. – Я держу свое слово! Если сказала, что буду помогать, значит, так и сделаю. А ты, Невзун, можешь хотя бы раз мне поверить!
Я вздохнул.
– Вот упрямая. Может, все-таки заглянешь внутрь?
– И загляну! – пригрозила она, сердито сверкая глазами. – Что бы ты ни сделал, они заслужили наказание! И меня не напугать видом расчлененных трупов с выпотрошенными внутренностями!
– Да не трогал я их, – устало отмахнулся я. Работать с чужим сознанием было нелегко. Если бы не полные до краев накопители, уже свалился бы. – Просто незачем было. Хватило и того, что напугал до мокрых штанов. Пара иллюзий, немного пафоса, соответствующий антураж… Жаль, что они так мало знали. Теперь их надо снова одеть и доставить обратно к полигону. Справишься?
Темная удивленно вздрогнула.
– Я?
– Ну ты же хотела помочь?
– Да, – облегченно выдохнув, несмело улыбнулась она. – Конечно, справлюсь. Только одной мне их до портала не дотащить – тяжелые.
Я понимающе кивнул.
– С переносом мы тебе поможем. Но остальное – на твоей совести.
– Договорились, – окончательно повеселела упрямица и, не дожидаясь, пока я передумаю, забежала в комнату, откуда почти сразу донесся удивленный возглас:
– Ой! Гираш, ты их что, вылечил?!
Сокрушенно вздохнув, я поправил сбившийся ворот рубахи и, дойдя до соседней двери, без предупреждения вошел.
– Ну? Как у вас тут дела?
На мой голос обернулся только Алес – раскрасневшийся и, судя по всему, не слишком довольный ходом переговоров. Он стоял возле секционного стола, судорожно сжимая кулаки и, кажется, испытывая непреодолимое желание пустить их в ход. Поскольку калечить прикованного к столу де Регилля я ему запретил, а другими методами на него, видимо, подействовать не удалось, в данный момент темный находился в состоянии неразрешимого противоречия. Впрочем, с фантазией у Алеса, как я уже успел убедиться, было не очень, поэтому дальше угроз и обещаний дело не зашло.
Ничего. Сейчас мы это исправим.