Платье из синего бархата, с узким лифом и низким вырезом, украшал стоячий воротник из тончайшего галпаранского кружева, оставляя открытым взору точеную стройную шею и пленительную округлую нежность чуть приподнятых тканью грудей. Единственным украшением служила золотая цепочка с кулоном в виде лучей солнца и изображением Митры в центре. Платье было длинным, почти до самого пола, но портной постарался на славу, и мягкие складки ткани почти не скрывали красоты длинных стройных ног. Маленькие туфельки из тончайшей кофской выворотки довершали великолепный наряд герцогини.
- Ну как? - по-хозяйски обратился Ивар к Эрленду, кивая на герцогиню, будто она была его собственностью.
- Чудный наряд. У тебя хорошие портные, - сквозь зубы ответил Эрленд, готовый разорвать в клочки хозяина этого гостеприимного дома.
"Какой демон надоумил меня остановиться здесь? - в сотый раз спрашивал он себя, наблюдая за тем, как Хайделинда, весело смеясь, принимает галантные шутки этого хлыща, - Знал бы - удавил гаденыша еще дома, в Хельсингере!" - Аргосец никогда не думал, что его разум может так затуманить ревность.
- Не скучай, Эрленд! Ты все-таки зря отказался от приглашения. На приеме должно быть чудесно! - На прощание Хайделинда одарила аргосца лукавым взглядом фиалковых глаз и удалилась, спускаясь по лестнице, где ее и Ивара ждала крытая повозка, запряженная парой гнедых жеребцов.
Эрленд только вымученно улыбнулся ей, не в силах вымолвить ни слова. Он взбежал наверх и смотрел с балкона вслед коляске, пока она не скрылась за поворотом улицы.
* * *
Конан добрался к вечеру до небольшого городка, лежащего к северу от Бельверуса по Нумалийской дороге. Пока в пути ничего непредвиденного не произошло, и он рассчитывал переночевать здесь, а завтра утром продолжить путь. Отыскав на окраине селения постоялый двор, он бросил поводья подскочившему мальчишке и направился к входу в таверну. Какой-то человечек, чем-то похожий на суслика, в замызганном камзоле, с болтающейся на боку саблей в потертых ножнах, увидев приближающегося варвара, юркнул внутрь. Киммериец был человеком опытным и повидавшим виды и ничего из происходящего вокруг не оставлял без внимания.
В молодости он не придал бы значения действиям этого коротышки, но сейчас, а особенно в связи с его подозрениями, лишнюю предосторожность не счел лишней. Варвар остановился и не стал входить в таверну, а обошел здание вокруг и осторожно, так чтобы не привлечь внимания сидящих внутри, заглянул в окно.
В правой стороне трактира было почти пусто. За одним столом в углу сидела парочка солдат, а рядом с ними толстяк, по виду смахивающий на торговца. Варвар перевел взгляд налево. Там было полно народу. За длинным столом устроилось не меньше дюжины человек, похожих обличьем на того, что привлек его внимание.
Человечек стоял почти у самого окна, загораживая спиной сидящих, и, склонившись, говорил что-то на ухо другому, лица которого варвар разглядеть не мог. Слов было тоже не разобрать. Конан понаблюдал некоторое время за говорившими. Он еще не сообразил, что предпринять дальше, как вдруг сидящий встал и вдвоем с коротышкой направился к выходу, оставив остальных за столом.
"А теперь послушаем". - Варвар быстро скользнул вдоль стены; дойдя до угла дома, он выглянул наружу, но тут же спрятал голову; стукнула дверь, и на крыльцо вышли двое. Он напряг слух, стараясь не пропустить ни слова.
- Ты не ошибся? Никого здесь нет, - спросил сиплый голос.
- Да точно это один из них, - возбужденно ответил гнусавый дребезжащий тенорок, по-видимому принадлежавший похожему на суслика человечку. - Правда, я остальных не видел. Он же сказал, что их пятеро и одна баба. А этот огромный, черноволосый такой.
"Это про меня", - хмыкнул варвар,
- Ты, наверное, спьяну перепутал его с каким-нибудь конюхом, - рявкнул сиплый.
- Нет! Я точно его видел, говорю тебе!
- Ну ладно, если еще раз покажется, скажешь! Останься здесь!
Дверь хлопнула еще раз. Потом послышались шаги. Видимо, человечек от скуки принялся ходить взад-вперед.
"Ну что ж, - подумал варвар, - Значит, какое-то охвостье Нергала действительно охотится за нами, а скорее всего, за мной. Сейчас проверим".
Он вышел из-за угла и, не поворачивая головы к человечку, который остановился и замер от неожиданности, прошел, насвистывая, мимо него во двор, где стояли лошади.
- Давай моего коня! - Он бросил монетку мальчишке, а сам, взяв коня за повод, подвел его к самому выходу со двора и накинул уздечку на петлю ворот так, чтобы конь не бросался в глаза людям, выходящим из таверны.
Потом киммериец в три прыжка одолел расстояние до дверей и встал у стены, рассчитывая, что открывшаяся дверь заслонит его.
"Только бы никто не мешался под ногами", - подумал он, услышав шаги за дверью.
Дверь открылась. Конан прижался к стене.
- Ну где он? - раздраженно спросил сиплый, выходя на крыльцо.
Ответа он не услышал, поскольку варвар шагнул вперед и ударом кулака уложил говорившего на землю. Гнусавый человечек раскрыл было рот, но вторым ударом киммериец свалил и его.
"Только бы остался жив", - мелькнуло у варвара в голове, когда он, подхватив человечка, бросил его поперек седла и, вскочив на коня, на рысях поскакал к видневшемуся вдали лесу.
Насчет первого у варвара не было никаких сомнений - характерный треск позвонков показал, что бедняга прямиком отправился на Серые Равнины. Киммериец оглянулся назад. Вроде бы никто его не заметил.
"Ну и славно, - усмехнулся он, - а с сусликом поговорим".
Ему пришлось порядком повозиться с пленником, пока тот наконец не застонал и не открыл глаза. Все-таки варвар не совсем точно рассчитал удар. Человечек оказался более хлипким, чем предполагалось поначалу.
- Ну что, поговорим? - спросил киммериец, убедившись, что пленник способен соображать,
- Кто ты и чего тебе от меня надо? - вращая круглыми от страха глазами, спросил человечек.
Варвар вытащил свой меч и попробовал ногтем лезвие.
- Видишь эту штуку? Теперь посмотри вокруг. Темнеет. Мне пора отдохнуть. Поэтому ты быстро и без запинки расскажешь все, что тебе известно. Понял, Нергалово отродье? Кто вас нанял, что сказал? Кто вы? Как зовут предводителя? Говори!
Человечек оказался сообразительным. Постанывая от боли, он быстро перечислил ответы на вопросы в том порядке, как их задал варвар:
- Меч вижу и что темнеет, тоже вижу. Ты не убьешь меня? - заскулил он, но взгляд киммерийца заставил его продолжать. - Нас нанял плешивый мужчина в Бельверусе. Кто он и откуда, не знаю, но похож на чародея или чернокнижника. Сказал, что надо убрать шестерых человек, в том числе девку. Правда, ее разрешил не трогать. Он вас всех описал по виду, потому я тебя и узнал. - Человечек пошевелился, но продолжал, со страхом глядя на киммерийца: - Мы люди Хемниуса, того со шрамом, который выходил вместе со мной. Больше я ничего не знаю, клянусь Митрой!
- Как этот плешивый поймет, что вы выполнили его задание?
- Не знаю, - заерзал пленник, - он сказал, что будет наблюдать из Бельверуса.
"Ясное дело, колдун, - подумал Конан, - может быть, он и меня сейчас видит".
- Так, - спохватился он, - а когда он заплатит вам и где?
- Мне неизвестно, это он с Хемниусом договаривался.
"Клянусь Кромом, не того убил, поторопился. Вечно у меня так", - поморщился варвар.
- Вот как, не знает, Нергал ему в кишки! - усмехнулся он. - Ты небось немало душ загубил, а, суслик?
- Пощади! - поняв, к чему идет дело, завопил человечек.
- Это не по правилам, - усмехнулся Конан, взмахом меча отделяя ему голову от туловища, - лишних свидетелей оставлять не годится! Тем более таких мерзавцев. Из-за вас, песьи дети, я не успел поужинать!
Глава седьмая
Такой роскоши и красоты молодая герцогиня Хельсингерская не видела никогда. В ее родном замке, затерянном среди глуши лесов северной Немедии, все было гораздо суровее, бесцветнее, меньше. Огромный двухсветный зал с конусовидными оконными переплетами нижнего ряда по одной стене и круглыми, с цветными стеклами, чуть наклонными отверстиями верхних рядов с обеих сторон, поражал своими размерами. Двенадцать полукруглых колонн, выступающих из глубины толстых темно-серых стен, поддерживали сводчатый потолок такой высоты, что под ним свободно могло бы поместиться самое высокое строение Хельсингера.
На глухой стене до ряда верхних окон располагались резные панели из мореного дуба, перемежаемые громадными шпалерами, сотканными старыми мастерами. Перед каждой колонной стояли высокие прямые канделябры с огромной чашей наверху, где пылали яркие огни масляных светильников. Кроме них, помещение освещалось такими же огромными чашами, подвешенными на длинных цепях к потолку. Дуновение воздуха колебало языки пламени, и от этого тени на шпалерах, казалось, приходили в движение. Бородатые изображения членов королевской фамилии, вытканные темно-коричневыми и синими нитями, словно кивали головами и усмехались, глядя вниз на собравшихся людей. По каменному полу была проложена длинная, сплетенная из раскрашенных стеблей крепкого тростника дорожка, ведущая от входных дверей, своими размерами больше похожих на ворота, до самого противоположного конца зала, где на возвышении располагался трон. Рядом с ним стояло шесть кресел - по три с каждой стороны - для членов семьи и особо приближенных к королю лиц. Над троном, подсвеченный снизу, мерцал Золотой Дракон, вышитый блестящими нитями на черном фоне. Перед возвышением двумя полукружьями установили около двух десятков кресел с высокими резными спинками - почетные места для тех, кто удостаивался личной аудиенции короля Нимеда. Стараниями барона Амальрика молодая герцогиня Хельсингерская была сегодня в числе этих избранных.
Справа и слева от трона простирались два неимоверной длины стола, окруженные рядами стульев с высокими прямыми спинками. От одной стены к другой протянулись гирлянды, сплетенные из можжевеловых веток. На каждой гирлянде посередине крепился большой круглый медальон с изображением Митры в ореоле солнечных лучей.
Поскольку Хайделинда ожидала личной аудиенции монарха, церемониймейстер в вишневом камзоле, расшитом серебряными нитями, подвел девушку к входным дверям зала, когда большинство собравшихся находилось уже внутри. По его команде двери распахнулись, и Хайделинда вступила в зал, почтительно поддерживаемая под локоть Иваром. Оглушительно запели серебряные трубы трех музыкантов, и после нескольких тактов мелодии осанистый человек, также наряженный в вишневое одеяние, только расшитое еще более богато, чем у церемониймейстера, зычным голосом провозгласил:
- Молодая герцогиня Хельсингерская!
Хайделинда от вида великолепного зала и толпы разряженных приглашенных, стоявших двумя рядами вдоль дорожки, ведущей к трону, несколько оробела. Поддержка Ивара, крепко сжавшего ее руку, пришлась весьма кстати. Осанистый человек в вишневом ударил в пол тяжелым посохом и, встав перед ними, медленно зашагал по направлению к трону.
- Пошли! - шепнул Ивар.
Хайделинда, глядя в спину удалявшегося церемониймейстера, двинулась следом, опасаясь споткнуться под пристальными взглядами стоявших по сторонам придворных.
- Теперь тебе одной нужно подняться к королю, - прошептал ей спутник.
Девушка, затаив дыхание, приблизилась к трону, склонившись перед сидевшим на нем худощавым седым человеком с пристальным взглядом выцветших водянистых глаз. Монарх положил на ее голову сухую узкую ладонь, и Хайделинда услышала, как невыразительный голос произнес:
- Ты дочь герцога Гюннюльфа, я не ошибаюсь?
- Да, сир, - прошептала девушка.
- Жаль, что с твоим отцом произошло несчастье. Я знавал его, хороший был воин. Ты ведь участвовал с ним как-то в сражениях, Тараск?
- Не знал, что у Гюннюльфа растет такая красавица, - не отвечая на вопрос короля, сказал сидевший справа от него человек невысокого роста с круглым мальчишеским лицом. Он привстал с кресла и подал руку Хайделинде, окинув ее скользким похотливым взглядом. - Ты разрешишь, брат, проводить герцогиню к ее креслу?
Кресло было в двух шагах от трона, но принц долго не отпускал пальцы девушки, и она покосилась на разряженного коротышку, не зная, как поступить.
- Дай нам побеседовать, Тараск. - Голос короля Нимеда был каким-то тусклым, словно произносить слова ему удавалось с трудом, - Так теперь ты под опекой герцога Бьергюльфа? - продолжал король.
Хайделинда не успела ответить, как принц вновь вмешался:
- Вот кто достойнейший человек, брат. - Нечто похожее на улыбку показалось на его плоском лице. - Я с ним знаком еще по Бритунии.
- Ты всегда можешь рассчитывать на мою поддержку, - кивнул король.
* * *
В это время герольд подвел к Нимеду еще одного человека, старого и сгорбленного, с трудом переставлявшего непослушные ноги, и монарх оставил Хайделинду в покое.
- Привет тебе, славный воин! - Король Нимед даже изобразил нечто похожее на радость, когда старик кряхтя опустился перед ним на одно колено.
- Граф Мангцальский всегда рад служить королю Немедии! - Надтреснутый старческий голос звучал на удивление бодро.
- Садись, старина Гвендер, - указал ему король на кресло рядом с Хайделиндой. - Помнишь Хайнриха, герцога Хельсингерского?
- А как же? - старческие глаза Гвендера увлажнились. Он взобрался на кресло и поднял глаза на короля: - Лихой был рубака, славно мы с ним поработали мечами в свое время!
- Эта юная женщина - его внучка, - указал король на Хайделинду.
- Неужели? - Старик с трудом повернулся к девушке. - Дочь Гюннюльфа? Хороша! - Он пожевал сухими, похожими на пергамент губами. - Кстати, племянник мой был недавно в Хельсингере.
- Барон Амальрик, верный твой слуга, - подал голос сидевший слева от короля седой человек в желтой рясе с наброшенной на плечи лентой, украшенной вышитыми на ней золотыми драконами, - Он очистил несколько северных владений от чернокнижников меньше чем за одну луну.
- Род Бреннов из Торы всегда верно служит королю, - с достоинством подтвердил старик.
- И Солнцеликому Митре, - добавил человек в рясе. Это был верховный жрец Фринаус. - Мне сказали, милая, - обратился он к Хайделинде, - что ты только что из монастыря Соважон.
- Да, - с трудом удержавшись, чтобы не поморщиться, ответила Хайделинда.
- Весьма похвально, что наши благородные семейства воспитывают своих дочерей в духе служения Митре, - благосклонно глядя на девушку, произнес Фринаус и, повернувшись к королю, добавил: - Я считаю, что неплохо бы издать королевский указ об обязательном направлении всех девушек знатных родов на воспитание в монастыри.
"Боги, - пронеслось в мозгу Хайделинды, - неужели мое появление здесь приведет к тому, что несчастные девушки будут обречены в течение нескольких лет томиться, как и я, в постылых монастырских стенах?"
- А лучше всего, - важно продолжал Верховный Жрец, - вновь учредить у нас в Немедии женские монастыри, чтобы плата за обучение наследниц знатных родов не утекала в Аквилонию.
- Вот это дело! - вставил свое слово молчавший до сего момента Тараск, занятый до сих пор тем, что бесцеремонно рассматривал Хайделинду, словно стремясь сорвать с нее взглядом одежду. - Слава Митре, Верховный прав! Этим надо заняться, братец!
- Да, да, - закивал головой старый граф Мангцальский, - может быть, мои внучки, этакие дурехи, поумнели бы там немного!
- Вот я тебе это и поручу, - усмехнулся Нимед, повернувшись к Тараску, - ты у нас известный знаток женщин.
По лицу Верховного Жреца мелькнула тень, ибо всем было известно, что благородный Тараск был весьма далек от добродетельной жизни и больше известен постоянными кутежами с девицами из веселых домов. Поручить такому человеку устройство женских монастырей было просто-напросто кощунством. Фринаус повернулся к монарху, чтобы сказать что-то, но в этот момент герольд подвел к королю следующего приглашенного, и беседа потекла по другому направлению.
Хайделинда, которую наконец оставили в покое, с любопытством оглядывалась вокруг. Она, девчонка, выросшая в затерянном в лесах замке, сидит в королевском дворце рядом с королем и Верховным Жрецом, ведет с ними беседу! От этого может закружиться голова, особенно если всего несколько дней назад она полностью находилась во власти монахинь, и даже… При воспоминании о наказаниях в монастыре Хайделинду пронизала дрожь, и вновь стало жаль девушек из знатных семей, если предложение жреца Митры будет воплощено в жизнь. Девушка подняла голову и взглянула на степенного Фринауса, который в это мгновение прислушивался к беседе повелителя с вельможей, разряженным в лазоревый бархат с вышитым на груди леопардом.
- Передайте графу Троцеро, что мы весьма ценим его усилия, - услышала она конец фразы, произнесенной королем. - Барон Амальрик на днях возвращается в Аквилонию и обязательно встретится с ним…
Король, закончив речь, взмахнул платком.
- Господа, - раздался зычный голос герольда чуть не над ее головой, - король приглашает всех разделить с ним праздничный ужин!
Хайделинда, почувствовав, что ее кресло поднимается в воздух, едва не вскрикнула от неожиданности. Она поджала ноги и посмотрела по сторонам: по двое дюжих слуг, схватив за подлокотники кресла с почетными гостями, переставили их так, что они образовали два ряда, идущие от Тараска и Фринауса. Мгновенно между рядами установили стол, на котором расторопные слуги под командованием рыжебородого мужчины с круглыми, как у филина, глазами, расставили кубки, блюда, столовые приборы. Хайделинда повела глазами, ища Ивара, но его не было поблизости. Она была третьей с той стороны стола, где восседал король Нимед. Верховный жрец сидел первым слева, потом престарелый граф Мангцальский, потом она. Слева от нее кресло пустовало, далее сидел мужчина в ярком камзоле лазоревого цвета с пурпурной вышивкой - тот, который последним удостоился аудиенции Нимеда. Прямо напротив девушки сидел красивый мужчина средних лет с подстриженными на аквилонский манер усами и бородой. Его лицо показалось ей знакомым.
- Ты не узнала барона Амальрика? - раздался над ее ухом знакомый голос.