Первое: некоторые горячие головы, особенно среди варягов, предлагали воспользоваться смутой в Священной Римской империи и расширить наши границы. Отбить Нордмарк, где до сих пор воевал с католиками самовластный князёк Якса из Копаницы, и забрать у германцев развалины Любека и Ольденбурга. Сил на это должно хватить, если оголить опасные направления и напрячься. Благо войско пока не распущено и германцам сейчас не до нас. Однако удержать эти территории мы не могли. Сейчас у венедов не хватало воинов даже для охраны границ и зачистки земель бодричей. Так что какие уж тут завоевания? Отбились от крестоносцев – и хвала богам. Теперь молодёжь поднять бы и обучить, окрепнуть, восстановить численность дружин и крепости заново возвести. Поэтому решение находилось на поверхности. Следовало тревожить европейцев морскими набегами, обживать Зеландию и Борнхольм, отстраивать порушенные города бодричей и лютичей, а также укреплять и расширять колонии и фактории на севере, в Финляндии и Швеции. Да засылать к противнику своих шпионов, которые должны сманивать к нам покорённых католиками славян. А раз так, то долой авантюры. Тем более что, в отличие от большинства присутствующих на совете людей, я знал о Винланде, куда тоже требовалось отправлять колонистов.
Второе: князь Мстислав Виславит хотел покинуть свой пост, ибо он ослабел и не мог водить дружину в поход. Да и делами племени заниматься был не в состоянии, поскольку его постоянно донимали головные боли, и храбрый варяг лишился речи. Сделать это Мстислав собирался в самое ближайшее время и попросил (написал на бумаге) поддержать на общеруянском сходе того, на кого он укажет. Правда, в своём выборе Мстислав пока не определился, но в целом никто против не был, и совет пообещал уважить героического князя. Вот только людей, которые могли бы занять его место, лично я рядом не видел. Обмельчали Виславиты или в боях полегли, а молодёжь, на которую мы возлагали свои надежды, ещё не выросла. Значит, передать власть над племенем ранов Мстислав мог лишь двоим: витязю Доброге, который находился в храме Святовида, либо первопроходцу и колонизатору Будимиру. И если так, то неопределённость выбора становилась понятна. Не изберут Доброгу верховным жрецом – быть ему князем. А коли займёт витязь кресло Векомира, тогда Мстислав станет ожидать возвращения Будимира, то-то он обрадуется, давно ведь об этом мечтал.
Третье: возник вопрос добычи. После разгрома крестоносцев её было много, и, по принятому перед войной закону, она принадлежала всем венедам, то есть передавалась в ведение великого князя. Однако если в ходе боевых действий это не вызывало никаких вопросов или споров, то сейчас многие вожди стали протягивать к дорогому оружию и ценным пленникам свои загребущие лапы. Кстати, среди них и меня помянули. Мол, авторитетный воин и витязь, герой и честный человек, но вот есть тёмное пятнышко на репутации. Вадим Сокол денежкой делиться не желает и, словно кугут, сидит в Рароге и думает только о себе. Озвучил этот упрёк не Прибыслав и не князья, а уважаемый мной воевода Крут. Поэтому пришлось оправдываться, и я привёл свои доводы. Добычу брал, признаю. Но только ту, что хапнул на вражеской земле. По этой причине она под закон не попадает. А в остальном действовал как все, хабар сдавал людям великого князя. Мои объяснения были приняты, и Прибыслав подтвердил, что так и есть. После чего меня уже не трогали и обсуждали остальных хапуг, которым предстояло объяснить на сходе перед народом свои действия и поступки.
Вот такие дела обсуждались, и один вопрос сменялся другим. Нехватка продовольствия и голод в лагерях вынужденных переселенцев. Торговля с новгородцами, шведами, датчанами и финнами. Возможный оборонительный договор с вождями пруссов. Военные походы в Ла-Манш и дальше, в Ирландию и даже Испанию. Создание учебных лагерей для подростков и ежегодные сборы для племенного ополчения. Финансы и разработка полезных ископаемых. Желание кузнецов организоваться в гильдию оружейников и так далее.
Однако меня всё это волновать перестало. Серьёзные мужчины с красными плащами на плечах просто тянули время, ведь на деле всё уже решено, и меня эти заботы касались лишь краем, постольку поскольку. Что от меня потребуется, конечно же сделаю. Но в политику мне лезть рано, ибо я не чувствовал себя готовым взвалить на хребет непомерный груз ответственности за сотни тысяч людей, и на данный момент меня более всего заботило предстоящее путешествие на Русь. Поэтому я сидел за столом, кивал, поддакивал и прихлёбывал вишнёвый взвар, а в перерывах общался с Идаром, Сивером, Войданом Лебедяном или волхвами.
Так прошёл день, за ним другой и третий, а наутро четвёртого ворота Святовидова храма распахнулись, и все мы узнали, что новым верховным жрецом избран сотник Доброга. Нельзя сказать, что я этому обрадовался, но и не огорчился. Доброга настоящий воин. Следовательно, культ Святовида будет увеличивать численность своего Священного отряда, и в самом скором времени в Европу отправятся хорошо подготовленные убийцы. Для меня это понятно, точно так же как и то, что если бы место Векомира занял Ростич, то упор делался бы на дипломатию и интриги, а Копылко сосредоточился бы на технических новшествах. Но раз уж судьба или воля богов, которые подали волхвам свой знак, избрала Доброгу, так тому и быть.
К вечеру в Арконе, после благодарственных жертв богам и официальных мероприятий, начались празднества. С новым верховным жрецом поговорить удалось только мимоходом, и Доброга сообщил, что отныне храм не станет снабжать меня деньгами на поднаём чёрных клобуков и дружинников Берладника. Это было ожидаемо, и, пожелав витязю удачи и разумения на новом посту, я занялся своими делами. Схватил за шиворот храмового летописца Звана Дубко, худощавого молодого человека, который при Векомире заведовал библиотекой, и велел отвести меня в хранилище книг. Парень мог не подчиняться, да и в святилище меня могли не пропустить. Ведь я служу не Святовиду, а Яровиту, и Векомира, который меня поддерживал, больше нет. А здоровую конкуренцию между культами никто пока не отменял, точно так же как и дисциплину. Однако всё сложилось неплохо. Зван мне повиновался и послушно направился в богатую храмовую библиотеку, самую большую, какая только была у венедов, а стражники Священного отряда пропустили меня за валы святилища и даже не поинтересовались, куда и зачем мы идём. Разгильдяи, хотя и элита. Видать, расслабились после того, как крестоносцы отступили. Но с другой стороны, я не чужак и они привыкли к тому, что Вадим Сокол ходит где угодно и когда пожелает. Опять же они такие же витязи, как и я, поэтому опасность или недобрые намерения посетителя могли почуять сразу.
Вскоре мы оказались в хранилище знаний, где пахло пылью, потрескавшейся старой кожей, сургучом, воском и, как ни странно, жареным луком. Зван Дубко подошёл к широкому продолговатому столу и зажёг толстую свечу. Её желтоватый свет рассеял сумрак помещения, и я втянул в себя воздух. Летописец улыбнулся, достал из-под лавки прикрытый крышкой горшок из камня-жировика, сел и сказал:
– Мне с кухни свежего супчика принесли, а тут в город позвали. Думал, там погулять и перекусить, но ты меня отыскал. Есть будешь?
– Нет, – покачал я головой, обвёл взглядом стены с полками, на которых лежали сотни свитков и книг, и с ходу перешёл к делу: – Что ты знаешь о тропе Трояна?
Честно говоря, на развёрнутый ответ я не рассчитывал, и на это были причины. Например, волхвы из Рарога, Орей Рядко и другие, вообще о тропе никогда не слышали, но я списал это на их молодость и неопытность. Однако уже здесь, в Арконе, получить ответ на этот вопрос тоже не удалось. Войдан Лебедян, на что грамотный человек, лишь пожал плечами и сказал, что это нечто древнее и он ничего толкового сказать не может. Да и другие волхвы, которые заседали вместе со мной в ОБК, промолчали. Так что, если бы Зван развёл руками, я не удивился бы и, наверное, даже не расстроился. Но парень, который почти всю свою сознательную жизнь провёл в храме, в котором с детства занимался разбором книг и записями летописей, меня удивил. После чего я подумал, что Звана послала мне сама судьба.
– О тропе Трояна я кое-что знаю, – ответил Зван. – Но, прежде всего, хотелось бы понять, почему такой человек, как ты, Вадим, воин и вождь, интересуется этим.
Первым моим желанием, скрывать не стану, было промолчать. Ведь если о древнем секрете знает ограниченный круг людей, то зачем мне с кем-то делиться информацией? Незачем, ибо это преимущество перед остальными. Однако Зван – человек, жизнь которого посвящена сбору и анализу знаний. Он не думает о личной выгоде. Впрочем, как и другие служители славянских богов. Поэтому отмалчиваться не стоило. Опять же, если со мной что-то случится, о схроне Всеслава Брячиславича должен знать ещё кто-то. Так пусть это будет летописец, который, в случае моей гибели, поделится своими догадками с Доброгой или Ростичем. Глядишь, им это поможет или пригодится.
– Ты Василько Святославича помнишь? – помедлив, спросил я.
– Князя Полоцкого? Конечно, помню.
– Так вот, он открыл мне секрет своего предка, Всеслава-чародея, и есть думка, что я найду выход на тропу Трояна.
– Понятно. – Зван пригладил раскрытой ладонью взъерошенные волосы. – Только тропа не одна. Это сеть невидимых дорог, которые опутывают весь наш мир.
– Так-так… – Я сел напротив парня и поймал его взгляд. – Рассказывай, что знаешь.
– Давным-давно…
– Вот только давай без предисловий, – оборвал я его. – Чётко и сухо, только факты.
– Но тогда рассказ будет коротким.
– Меня это устраивает.
– Как скажешь, Вадим. – Парень шмыгнул носом. – Когда наши предки пришли на Днепр, а затем двинулись в Европу, то они обладали знаниями великих прародителей. Но со временем многое было забыто и утеряно, и тропы Трояна, потомка самого Триглава, который пользовался ими с такой лёгкостью, словно это обычные дороги, тоже превратились в легенду. Некоторые бояны ещё вспоминают их, но без понимания того, что это такое, и последним, кто выходил на призрачные тропы, был Всеслав-чародей. Да и то он использовал лишь пару тропинок и мог попасть на них только в обличье волка, наверное, так ему было легче.
– И что, правда, будто эти тропы позволяют перескакивать тысячи вёрст?
– Да, всё так.
– А кто их создал?
– Имеется две басни о том, как они возникли. Одна гласит, что между мирами Яви и Нави находится прослойка, призрачное пространство, в котором обитают страшные чудовища. Они бесплотны в мире Яви, поскольку являются порождениями мира мёртвых, и в этом пространстве у них есть свои особые пути, которые огибают всю нашу Землю-матушку. И коли найти вход в это пространство, то по дорогам призраков можно быстро путешествовать. Конечно, если чудовища не съедят такого путника. А другая басня говорит примерно то же самое, только несколько иначе. Невидимые пути пронизывают весь мир Яви, словно вены на теле человека. Но они были созданы нашими богами, чтобы экономить силы и быстро перемещаться с места на место. И после того, как великие предки покинули нас, там поселились порождения тьмы, которые не дают ведунам свободно разгуливать по этим дорогам. Вот и позабыли о них, а Всеслав секрет от полоцких волхвов узнал.
– Ясно. Описания путешествий по чудесным тропам имеются?
– В старых книгах кое-что расписано.
– Прямо сейчас ещё что-то рассказать можешь?
Пожалуй, могу. В одном старом свитке сказано, что ведун Борей ступил на зыбкую тропу, вокруг которой был густой туман, где прятались чудовища. Потом они напали на него, но он отбился, а затем прошёл сотню шагов, свернул на другую тропу, вышел из неё в реальный мир и оказался в стране, где живут невысокие люди с узкими глазами. Он дождался часа, когда вход на тропу открылся вновь, и без опаски вернулся домой.
– Его дом остров Руян?
– Не знаю. В свитке ничего такого не было.
– Это всё?
– Нет. Ещё есть много подобных описаний. Но сразу все не упомнишь, надо выписки делать.
– И ты сделаешь для меня такой список?
– Конечно, ведь это не тайна, а ты не чужак.
– И когда он будет готов?
– Коли прямо сейчас начать, то к утру сделаю.
– Сделай, Зван, – я хлопнул летописца по плечу, – и за мной не заржавеет. Я добро ценить умею и тех, кто мне помогал, никогда не забывал.
– Разве дело в награде. – Парень поднялся и направился к стеллажам. – Главное, на мой взгляд, людям помогать. Опять же, Векомир тебя очень ценил и уважал, а он мне словно второй отец.
– Да, хороший человек был, – согласился я с парнем и спросил: – Может, тебе помочь?
– Нет. Не надо. Сам я быстрее всё сделаю. Утром труд окончу, а потом что? Куда тебе список занести?
– Я сам подойду.
– Ну, как знаешь, Вадим.
Летописец зарылся в пыльные свитки и книги, а я решил ему не мешать и вернулся в город, где гуляли воины дружины.
Ночь прошла легко. Я веселился и ни о чём плохом не думал, а на рассвете, ещё слегка хмельной и невыспавшийся, находился перед храмом, вызвал Дубка и получил пятнадцать исписанных мелким убористым почерком листов с описаниями троп Трояна. В общем, самые обычные кусочки информации, сложив которые тем не менее можно составить какую-то систему координат и для своего личного пользования написать инструкцию по безопасности. Но это всё ожидало меня несколько позже, когда выйдем в море, а пока имелось ещё одно дело.
Воины, которые сопровождали меня в Аркону, стянулись к городским воротам. Здесь нас уже ожидали лошади, и мы помчались в Чарушу, где находился мой дом на острове Руян. Добрались до места быстро. Драккары были готовы к отплытию, и я решил не медлить. Выходим в море. И пока пруссы, варяги и дружинники Берладника грузили на корабли бочонки с водой и продовольствие, командир варогов, рыжий Торарин Мох построил своих бойцов во дворе терема.
Я замер перед ними и, глядя в глаза юношей, этнических датчан, многие из которых успели повоевать, знал, что для них Вадим Сокол не просто вождь, а пример для подражания и духовный лидер. Так их воспитали волхвы и старые воины. Поэтому каждый варог считает себя славянином, бог этих молодых волков Яровит, а моё слово для них – непреложный закон. Бывает, порой я чувствую себя виноватым, что с моей подачи психика этих мальчишек была исковеркана. Однако потом я вспоминаю разорённые крестоносцами города и сожжённые поселения, и всё проходит. Ведь если бы датских парней не взял под свою руку я, то они воевали бы на другой стороне, и шли в бой с именем Христа на устах, и убивали бы всякого, кто против креста на своей шее и в душе. Так что пусть они режут наших врагов, а не наших жён и детей. Здесь всё просто.
– Вождь, – передо мной остановился Торарин, – отряд варогов в количестве четырёх десятков построен.
– Хорошо, – бросил я ему и, ещё раз пробежав взглядом по славянским янычарам, спросил: – Парней отобрал?
– Да.
– Сколько?
– Девять человек, как ты приказал. Самых сообразительных выбрал.
– Веди их в дом. Остальных на корабли. Пусть помогут с погрузкой.
– Понял.
Я вошёл в терем, где слуги уже накрыли на стол. Дело к обеду, но это потом. Пока беседа с моими будущими разведчиками.
Вароги встали полукругом у стола, а Торарин расположился рядом со мной. Это знак его близости и оказанного доверия, и молодёжь всё понимает правильно. Взгляды варогов направлены на меня. Они ещё не знают, для чего Торарин их выделил, а потому волнуются. И я начал:
– Ваш командир, – кивок на Торарина, – заверил меня, что в своём отряде вы лучшие, и я ему верю. Поэтому буду вести разговор открыто. Через несколько недель мы окажемся в землях русских князей, и нам, венедам, нужны рядом с ними свои глаза и уши. Время в запасе имеется, всё рассчитано на долгий срок, и вам, мои вароги, предстоит стать шпионами. Легенда нехитрая. Все вы сироты из дальних княжеств и глухих лесных поселений, о которых никто не знает. Родители ваши погибли во время междоусобицы князей, а вы бродите по белу свету в поисках лучшей доли. Каждый отправится в один из русских городов, и у вас будет серебро и оружие. Однако всё это вы спрячете в лесах и начнёте своё восхождение с самых низов. Кем вам быть и к чему стремиться – решайте сами. Однако цель у всех одна – пробиться в окружение местных властителей и, по возможности, добиться их расположения. Драться вы умеете, выживать научились, а некоторые даже первую вражескую кровь взяли. Значит, люди взрослые и отвечаете за себя сами. Но подробней об этом поговорим в море. Кое-чему я вас дополнительно научу, и от меня же вы получите выход на людей, которым можно доверять. Вопросы?
Тишина накрыла горницу, но вот подал голос один из варогов, рослый светловолосый крепыш, новое имя которого, если я не ошибаюсь, звучало как Куница.
– Вождь… – Он отвесил мне лёгкий уважительный поклон. – Мы ещё вернёмся назад, в Рарог?
– Да. Однако случится это не скоро.
– А где нам предстоит начать новую жизнь?
– А для чего ты этим интересуешься?
– Чтобы знать, где можно встретить своих братьев, чтобы это не оказалось неожиданностью.
– Резонно. Города будут следующие: Новгород, Псков, Полоцк, Суздаль, Смоленск, Чернигов, Киев, Переяславль и Галич. Вы первые мои посланцы на Русь, за вами последуют другие.
Молчание. Парень отступил, и я махнул правой рукой в сторону выхода. Вароги покинули меня, а Торарин спросил:
– Ты доволен, вождь?
– Пока да, а потом посмотрим, что из варогов выйдет. Но, думается, они справятся. Не зря же мы на них столько времени и сил потратили.
Глава 4
Новгород. Лето 6656 от С. М. З. Х.
– Помилуй меня, Боже, по великой милости Твоей, и по множеству щедрот Твоих очисти беззаконие моё. Наипаче омой меня от беззакония моего, и от греха моего очисти меня; яко беззаконие моё я знаю, грех мой предо мной есть… – Громкий, хорошо поставленный голос священнослужителя христианской церкви, здорового чернобородого мужика, на котором пахать можно, разносился под высокими сводами Софийского собора, отражался от них и возвращался вниз, к прихожанам.
Верующие, которых на службе было немало, в основном женщины и старухи, повторяли вслед за попом слова пятидесятого псалма и крестились, а я, язычник и витязь Яровита, венедский воевода Вадим Сокол, стоял среди них и не чувствовал ничего. Не было ни почтения, ни страха, ни злости, ни тем более ненависти, жалости или сожаления. Я ощущал себя туристом из дальних земель, который наблюдает за неведомым ему обрядом, рассматривает красивые фрески, вдыхает аромат ладана и думает о чём-то своём.