Конан говорил на ходу, с каждым шагом все глубже забираясь в дикие дебри. Наконец он довольно хмыкнул. Они вышли к местности, где кустарник был довольно редкий, зато повсюду виднелись протянувшиеся к югу скальные обнажения. Ступив на скалу, Балтус приободрился: на голых камнях ни один пикт не сможет разглядеть их следы.
- Как ты остался жив? - наконец спросил он.
Конан постучал кончиками пальцев по кольчуге и по шлему.
- Если бы воины Пограничья носили такие штуки, то на хижине с идолом было бы гораздо меньше их черепов. Но беда в том, что наши люди не способны ходить с оружием бесшумно. Дикари затаились по обе стороны тропки. А когда пикт стоит не шелохнувшись, его не заметит даже проходящий рядом лесной зверь. Они видели, как мы переплываем реку, и приготовились к встрече. Если бы они становились по местам после того, как мы вошли в прибрежные заросли, я бы еще, пожалуй, что-нибудь да заметил бы. Но нас уже поджидали, и ни один лист не дрогнул. Сам демон ничего бы не заподозрил. И лишь когда я услышал, что вроде бы где-то о лук трется стрела, тогда только закрались подозрения. Я бросился на землю и крикнул остальным, но те растерялись и действовали вяло.
Большинство пали после первого же залпа, накрывшего нас с обеих сторон. Несколько стрел, перелетев через тропу, поразили пиктов, стоявших напротив. Я слышал, как они выли. - Он усмехнулся с мрачным удовлетворением. - Те, кто остался цел, вломились в заросли и схватились с дикарями врукопашную. Когда я увидел, что все, кроме меня, уже не двигаются, то расшвырял насевших на меня размалеванных дьяволов и скрылся в темноте. Они были повсюду. Я и бежал, и полз, и крался, и, бывало, лежал на брюхе под кустами, пока они обтекали меня по бокам.
Потом сунулся к берегу, но их там оказалось, что муравьев в муравейнике - ждали, что я именно так и поступлю. Я все равно рискнул бы - пробился к берегу и попытался бы переплыть реку, - но тут услышал со стороны деревни бой барабанов и понял, что кого-то взяли живым.
Все были так поглощены шаманством Зогар Сага, что я без труда перелез через стену за длинной хижиной. Там должен был находиться часовой, но тот, сидя на корточках и выглядывая из-за угла, во все глаза следил за церемонией. Я подкрался сзади, и не успел тот сообразить что к чему, как я свернул ему шею. Его-то дротик и засел в змее, а топор - у тебя за поясом.
- А что это… что это была за тварь, которую ты убил в хижине с алтарем? - спросил Балтус, содрогнувшись при воспоминании об уродливом чудище.
- Один из богов Зогара. Он из детей Джеббаль Сага, но потерял память, и потому его приковали к алтарю. Это самец огромной обезьяны. Пикты поклоняются этим обезьянам, поскольку думают, что их отметил сам Великий-Волосатый-который-живет-на-Луне - Бог-горилла, раб большого бога по имени Гулла.
Уже светает. Вот подходящее местечко, где можно спрятаться, пока не выясним, удалось ли дикарям напасть на след. Здесь переждем день.
За разговором прошли еще миль пять. Неподалеку высился невысокий холм, густо поросший деревьями и кустарником. Чуть ниже гребня из склона в беспорядке торчали обломки скал, прикрытых плотной зеленью. Укрывшись за ними, можно было, не обнаруживая себя, наблюдать за джунглями. Место годилось не только для наблюдения, но и для обороны. Балтус не слишком верил, что пикты смогут отыскать следы на каменистой почве, но он по-прежнему боялся зверей Зогар Сага. Несмотря на уверенность варвара, его вера в непонятный знак за время пути успела пошатнуться.
Прошло еще с полчаса. Под сенью сплетенных ветвей с каждой минутой становилось все светлее. Розовые лоскутки неба наливались голубым. Юноша почувствовал муки голода - хорошо еще, что они некоторое время шли по ручью и ему удалось утолить жажду. Вокруг царил полный покой, изредка нарушаемый щебетом птицы. Барабанов больше не было слышно. Расслабившись, Балтус обратился в мыслях к драме, разыгравшейся перед ритуальной хижиной этой ночью.
- Я видел на Зогаре перья страуса, - сказал он. - Такими же были украшены шлемы баронов, которые приезжали с востока к нам в Пограничье. Но ведь в этих лесах страусы не водятся?
- Их привезли сюда из Куша, - ответил Конан. - За много переходов к западу лежит океанский берег. Зингарские купцы время от времени привозят на кораблях оружие, вино и украшения, чтобы обменять их у прибрежных племен на шкуры, медную руду и золотой песок. Иногда они торгуют и страусовыми перьями, которые получают из Стигии, куда, в свою очередь, они попадают из чернокожих племен Куша, расположенного к югу от Стигии. Шаманы пиктов за них хорошо платят. Но в такой торговле есть много риска. Пикты никогда не прочь завладеть кораблем силой. Да и само побережье опасно для мореплавания. Я как-то плыл вдоль того берега, когда ходил под одним парусом с пиратами с Барахских островов.
Балтус бросил на товарища восхищенный взгляд.
- Я и раньше слышал, что ты на границе недавно. Ты назвал сейчас несколько стран. Наверное, много путешествовал?
- Да, поскитался по свету. Я побывал там, где до меня не был никто из моего народа. Я видел все большие города хайборийцев, шемитов, стигийцев и гирканцев. Я забирался в неизведанные джунгли к югу от черных королевств Куша и в пустыни восточнее моря Вилайет. Я был капитаном наемников, пиратом, хозаром, бродягой без медяка за душой и генералом - Кром всемогущий! - кем я только не перебывал! Пожалуй, только королем в какой-нибудь цивилизованной стране, но, может быть, до смерти успею побывать и королем. - Варвар едва заметно усмехнулся - как видно, мысль пришлась ему по душе. Затем, пожав плечами, он растянулся на камнях. - По-моему, в такой жизни нет ничего зазорного. Я вот не знаю, останусь ли на вашей границе еще на неделю, месяц или год. Мне не сидится на месте. Просто для меня здешняя жизнь, как и везде, - ничем не лучше и не хуже.
Усевшись поудобнее, Балтус принялся наблюдать за лесом. Каждую минуту он ожидал, что вот сейчас из листьев высунется свирепое, в боевой раскраске лицо. Так проходил час за часом, но ни шорох веток, ни хруст камешков под осторожно ступающими ногами не нарушали разлитую в воздухе тишину. Может быть, пикты потеряли след и отказались от поисков? Тогда почему беспокоится Конан?
- Странно, что до сих пор не появились рыскающие по лесу отряды, - проворчал киммериец. - Если они махнули на нас рукой, значит, затевается по-настоящему крупная игра. Похоже на то, что дикари собирают силы, чтобы форсировать реку и штурмовать форт.
- Стали бы они так забираться к югу, если бы вдруг потеряли след?
- Понятно, что они его потеряли, иначе давно свалились бы нам на головы. В другое время пикты прочесали бы лес вокруг деревни на десяток миль, и с холма мы их обязательно заметили бы. Видимо, они все-таки готовятся к переправе. Что ж, придется рискнуть… Мы идем к реке!
Все время, пока они крадучись спускались с холма, у Балтуса по спине ползали противные мурашки: каждый миг он ожидал услышать свист тучи стрел, выпущенных из крон деревьев. Юноша боялся, что пикты давно их обнаружили и устроили засаду. Однако Конан был уверен, что врагов поблизости нет, и как выяснилось, киммериец был прав.
- Мы зашли слишком далеко к югу, - хмуро сказал Конан. - Поэтому пойдем напрямик. Не знаю, насколько они продвинулись вниз по реке, но будем надеяться, что выйдем к берегу ниже их отрядов.
С быстротой, казавшейся Балтусу безрассудством, они зашагали на восток. Жизнь в лесу словно вымерла. Варвар полагал, что все пикты собрались в Гвавеле, если не предположить самого худшего - что переправа уже началась. Хотя вряд ли дикари посмели бы плыть через реку днем.
- Они не дураки и понимают, что кто-нибудь из береговых лазутчиков наверняка их заметит и сразу поднимет тревогу, - терпеливо объяснял он юноше. - Нет, они переправятся ниже и выше форта - так, чтобы их не увидела стража со стен, - а оставшаяся часть с рассветом рассядется по каноэ и начнет штурм стены, выходящей к реке. И как только они начнут атаку, те, что укрылись на восточном берегу, ринутся на штурм с суши. Они раз сделали такую попытку, но тогда им повыпускали кишки. Но сейчас у них достаточно сил, чтобы овладеть фортом.
Оба быстро скользили среди зарослей; Балтус время от времени бросал по сторонам жадные взгляды: в ветвях мелькали белки, и он мог бы сбить любую одним броском топора. Юноша со вздохом затянул ремень. Эта вечная тишина и постоянные лесные сумерки действовали на него угнетающе. Он поймал себя на мысли о том, что с тоской думает о светлых, в солнечных пятнах рощицах Турана, о его просторных лугах; об искрящемся веселье, царившем в дни праздников в отцовском доме со стенами из тесаного камня и крытого соломой; о тучных коровах, щиплющих густую, сочную траву, и об искренней дружбе между загорелыми, сильными пахарями и пастухами.
Юноша чувствовал себя одиноко, хотя был не один. Но Конан был так же слит с этим первозданным миром, как Балтус - чужд ему. Киммериец мог провести годы в крупнейших городах мира, мог есть за одним столом с верховными правителями цивилизованных стран, мог даже осуществить свою бредовую идею - самому стать королем в одной из этих стран. Почему бы нет? В мире случались вещи и более невероятные. Но при этом он всегда оставался и останется варваром. Его интерес не заходил дальше жизненных основ. Тепло привычной домашней обстановки, простые человеческие чувства и милые сердцу пустячки, так много значащие в жизни цивилизованного человека, для него - пустой звук. Волк - это волк, даже если волею случая ему приходится одно время бежать в одной стае с гончими. Кровопролитие, насилие и свирепость были неотъемлемой частью жизни, которую он знал; он никогда не понимал и не поймет тех тихих радостей, которые так дороги людям цивилизованного общества.
Тени уже удлинялись, когда они вышли к реке и, затаившись в прибрежных зарослях, внимательно оглядели местность. Река просматривалась примерно на милю вверх и вниз по течению. Угрюмый поток нес свои воды - открытый и пустынный. Конан бросил хмурый взгляд на противоположный берег.
- Придется рискнуть еще раз. Сейчас мы милях в шести к югу от Гвавелы. Лучше всего переплыть реку здесь. Пока не ясно, успели пикты переправиться или нет. Лес на том берегу может кишеть ими, как запаршивевшая голова вшами. Но другого пути у нас нет.
Вдруг варвар резко пригнулся - и тут же Балтус услышал звон спущенной тетивы. Полоса яркого света прочертила воздух - стрела! В следующий миг Конан, сделав мощный прыжок, пропал в зарослях. Над кустами сверкнула сталь - и в тишину ворвался вопль смертельной муки! Аквилонец не стал медлить: забыв обо всем, он вломился в заросли вслед за киммерийцем.
На земле, с раскроенным черепом, судорожно сжав в скрюченных пальцах пук травы, лежал лицом вниз пиктский воин. Еще с полдюжины - с топорами и мечами наизготовку - роем вились вокруг Конана. Их луки, бесполезные в ближнем бою, валялись поодаль. Нижние челюсти дикарей были окрашены белым, резко выделяясь на общем фоне смуглых лиц; рисунок, украшавший мускулистые грудные клетки, был совершенно незнаком аквилонцу.
Один из них, метнув в Балтуса топор, бросился к юноше с ножом. Пригнувшись, Балтус успел перехватить руку, сжимавшую нацеленный на горло клинок, и, потеряв равновесие, оба тесным клубком покатились по земле. Пикт нападал с яростью дикого зверя, его мышцы стальными тросами ходили под кожей.
Вцепившись в руку дикаря, Балтус старался пустить в ход свой топор, но схватка была настолько яростной и стремительной, что ни один удар не достиг цели. В попытках высвободить руку пикт извивался дикой кошкой, рычал, брызгал слюной; хватаясь за топор, он в то же время коленями уперся в пах аквилонца. Наконец он попытался перехватить нож в свободную руку, и в этот момент Балтус, привстав на колено, размахнулся и со всей силы опустил топор на размалеванную голову дикаря.
Вскочив на ноги, Балтус повел вокруг пылающим взглядом, ожидая увидеть своего товарища поверженного численностью врага, и тут только он осознал всю силу, ярость и искусство киммерийца. Варвар уже успел покончить с двумя пиктами - раскинув руки, те валялись рядом, едва не разрубленные надвое. В следующий миг Конан отбил клинок короткого меча и, с кошачьей ловкостью легким прыжком в сторону уйдя от топора, вдруг очутился рядом с дикарем, нагнувшимся за луком. Пикт не успел выпрямиться, как окровавленный широкий меч метнулся вниз и разрубил смуглое тело от плеча до грудной кости, где и застрял. Оставшиеся два воина с двух сторон бросились на варвара. Балтус, примерившись, бросил топор - и от двоих остался лишь один, а Конан, бросив попытки вызволить свой меч, повернулся и встретил врага голыми руками. Коренастый воин, на голову ниже киммерийца, подпрыгнув, обрушил на того топор, другой рукой яростно ткнув его ножом в живот. Нож сломался о кольчугу, а топор, подрагивая, остановился в воздухе: выбросив руку вверх, Конан сомкнул железные пальцы на смуглом запястье. Громко хрустнула кость, и Балтус увидел, как дикарь, сморщившись от боли, пошатнулся. Пинком в лодыжку пикта сбили с ног, две сильные руки подняли его высоко в воздух, секунду подержали там - и швырнули отчаянно извивающегося воина головой оземь с такой силой, что его тело, отскочив от земли, рухнуло вновь и осталось лежать - неподвижное, скрюченное, с неестественно вывернутыми конечностями, что было верным признаком раздробленных костей и сломанного позвоночника.
- Вперед! - Конан рывком освободил свой меч и подхватил топор. - Хватай лук, охапку стрел - и за мной! Придется снова положиться на ноги. Наверняка тот вопль услышали. Через минуту здесь будет целый клан. Если переплывать сейчас, то не успеем добраться до стремнины, как нас утыкают стрелами!
6. Красные топоры границы
Конан не стал углубляться в лес. За несколько сот ярдов от реки он изменил направление и побежал вдоль берега. Балтус понял причину: охота в лесу может затянуться, а варвар решительно был настроен переправиться через реку и предупредить форт об опасности. За их спинами нарастал вопль бешенства - отряды дикарей выбежали к прогалине с трупами. Судя по новой волне воплей, дикари всем скопом устремились за ними в лес: удирая, они оставили за собой такую тропу, что ни один пикт не сбился бы со следа.
Конан прибавил скорость; стиснув зубы, Балтус тоже наддал ходу, хотя чувствовал, что его сердце готово разорваться на кусочки. Казалось, прошли века с тех пор, как он что-то клал себе в рог. Кровь так стучала в ушах, что он даже не сообразил, когда же стихли вопли их преследователей.
Внезапно Конан остановился. Балтус, тяжело дыша, прислонился к дереву.
- Все, отвязались! - хмуро бросил киммериец.
- А вдруг… крад… крадутся! - порывисто выпалил юноша.
Конан покачал головой:
- Когда они наступают на пятки, как сейчас, то орут не переставая. Нет, они вернулись. К тому же за несколько секунд до того, как стали стихать вопли, я вроде бы слышал чей-то окрик. Их отозвали к реке. Для нас это - удача, но для людей в форте - хуже не придумаешь. Это значит, что воинов собирают для решительного штурма. Те пикты, на которых мы напоролись, были из племени с низовьев реки. Они, конечно, шли в Гвавелу, чтобы вместе со всеми участвовать в штурме. Кром всемогущий! Прошло столько времени, а мы только и делаем, что удираем все дальше и дальше! Все, хватит! Пора переправляться.
Свернув на восток, варвар, не таясь, быстро зашагал к реке. Балтус поспешил следом; глубокие отметины, оставленные зубами пикта на плечах и на груди, давали о себе знать острой, пульсирующей болью. Он продирался сквозь густые кусты, росшие по берегу, когда Конан, вдруг круто обернувшись, толкнул его обратно в заросли. Послышались ритмичные всплески, и, заглянув сквозь листву, юноша увидел идущую снизу каноэ-долбленку, ее одинокий гребец изо всех сил работал веслом, борясь с течением. Это был крепкого сложения пикт; за ленту цвета меди, схватывающую грубо остриженную у плеч черную гриву, было воткнуто белое перо цапли.
- Он из Гвавелы, - шепнул Конан. - Посол Зогара. Это видно по белому перу. Он вел переговоры о мире с нижними племенами, а сейчас торопится обратно, чтобы тоже принять участие в резне.
Одинокий посол почти поравнялся с затаившимися воинами, как вдруг произошло нечто такое, отчего Балтус чуть было не выпрыгнул из собственной кожи! Прямо под ухом у него раздалась характерная хрипловато-гортанная речь пиктов! Не сразу до него дошло, что это Конан окликнул посла на родном языке дикаря. Вздрогнув от неожиданности, человек в лодке уставился на кусты, потом отрывисто проговорил несколько слов и бросил испуганный взгляд на противоположный берег. Нагнувшись как можно ниже, пикт направил лодку к западному берегу. Ничего не понимая, Балтус увидел, что киммериец берет лук, подобранный на прогалине, и вкладывает стрелу.
Подогнав каноэ ближе к берегу, пикт поднял весло; затем поднял глаза к кустам и снова что-то сказал.
Ответ последовал незамедлительно: зазвенела тетива, и стрела, прочертив в воздухе короткую прямую, по самые перья вошла в широкую грудь дикаря. Коротко вскрикнув, тот осел набок и свалился в прибрежное мелководье. В мгновение ока Конан скатился по невысокому откосу и, войдя в воду, подхватил относимую течением лодку. Балтус - несколько неуверенно - спустился следом и забрался в каноэ. Усевшись на низкую скамью, Конан схватил весло и мощными гребками направил утлое суденышко к восточному берегу. Балтус с восхищением и завистью следил, как играют мускулы под загорелой кожей киммерийца. Варвар был точно железным: казалось, ему было неведомо чувство усталости.
- Что ты сказал пикту? - спросил Балтус.
- Чтобы греб к берегу. Сказал еще, что заметил на том берегу белого охотника, который уже взялся за лук.
- Мне кажется, ты поступил не совсем честно! - осмелился возразить юноша. - Ведь он принял тебя за друга. Оно и понятно: ты говорил, как настоящий пикт.
- Нам нужна была его лодка, - спокойно ответил Конан, не переставая грести. - Другим способом нельзя было подманить его к берегу. Что хуже: обманом убить пикта, который с удовольствием содрал бы с нас живьем кожу, или обмануть надежды белых с восточного берега, чьи жизни сейчас зависят от нашей расторопности?
Балтус не долго размышлял над моральной стороной вопроса. Пожав плечами, он спросил:
- Как далеко мы от форта?
Конан указал на устье речки за несколько сот ярдов ниже по течению, впадающей в Черную реку с востока.
- Это Южная речка; от ее устья до форта десять миль. Она служит южной границей Конаджохары. За ней Пограничье совершенно дикое. Оттуда нападать некому. Девятью милями выше форта Северная речка образует другую границу. Местность там такая же дикая. Так что нападения можно ждать только из-за Черной реки. Конаджохара вонзилась в пиктские земли, как копье с острием шириной в девятнадцать миль.
- Почему бы нам не остаться в лодке и не доплыть по реке?
- Потому что пришлось бы лавировать против течения да еще огибать излучины. Пешком мы доберемся быстрее. К тому же вспомни - Гвавела находится к югу от форта, и если пикты уже начали переправу, мы угодим прямо к ним в лапы.
Сгущались сумерки, когда они ступили на восточный берег. Не отдохнув ни секунды, Конан зашагал на север с такой легкостью, что уже через сотню ярдов крепкие ноги Балтуса дали о себе знать.
- Валанн предлагал построить два форта: в устьях Северной и Южной речек, - проворчал киммериец. - Тогда можно было бы весь участок реки держать под постоянным наблюдением. Но правительство решило иначе.