Да и Цех, который у торгашей теперь за силовое крыло, нынче большую силу набрал. Даже удивительно, как Директорат столько дурачков завербовать умудрился. Постоянно отдавать часть жизненных сил в надежде, что, когда припрет, они сторицей вернутся и ты станешь сильным, быстрым и ловким,- это ж кем надо быть? Уж лучше на обычную "крышу" раскошелиться. Торговать душой? На фиг, на фиг, не понимаю этого.
Слежку я почувствовал уже поблизости от выхода на площадь Павших. Чей-то взгляд уколол спину, и тут же заворочалось изрядно задавленное медикаментами ясновидение.
Раз, два, три…
Один пасет, двое встречают. Подниматься на улицу нельзя. Поднимусь - и все равно что покойник.
Развернувшись на месте, я направился в боковой проход и со всех ног бросился наутек. Распахнул одну дверь, пулей пролетел через квадратный зал, освещенный лишь отблесками вертевшегося под потолком дискотечного шара, и юркнул в следующий коридор. В нос шибанул сладковатый запах травки; пустившие по кругу косяк парни с руганью подались в разные стороны. Беспрепятственно проскочив мимо них, я поспешил свернуть за угол и метнулся дальше.
Но оторваться не получилось. Едва только успел заскочить в какую-то темную нишу, как сзади послышался топот преследователя. Из последних сил подстегнув терзавший голову колючей болью дар ясновидения, я задержал дыхание и выставил ногу из закутка как раз тогда, когда несшийся по коридору парень пробегал мимо.
Споткнувшийся преследователь кубарем покатился по полу; я кинулся к нему и сразу, повинуясь наитию, отшатнулся в сторону. Лезвие финки лишь впустую рассекло воздух, а в следующий миг мой кулак врезался поднимавшемуся на ноги парню в скулу. Много лет назад выбитые костяшки обожгло острой болью, но особой роли это уже не играло - несколько раз со всей силы пропнув преследователя по ребрам, я метнулся прочь.
Вовремя - стоило выскочить в соседний зал, и ясновидение предупредило о приближении подельников незадачливого "хвоста".
Ничего, теперь уже не найдут. Опоздали.
Еще немного попутав следы, я прислонился к стене и попытался успокоить сбившееся дыхание.
Плохо, плохо, как же мне плохо…
В голове начал нарастать шум, перед глазами замелькали серые точки, из носа закапала кровь. Ерунда, конечно, но тут мне саданули по скуле, повалили на пол, от души попинали ногами. И вот это уже было больно.
Пришедшиеся по ребрам удары тяжелыми ботинками в один миг выбили дух, и потихоньку я начал проваливаться в забытье, не в силах больше отличить созданную даром ясновидения фальшивку от не менее бредовой действительности.
Не наглотайся загодя таблеток - точно бы отключился. Если уж и так возвращенные откатом болевые ощущения оказались практически неотличимы от настоящих побоев…
Как бы то ни было, вскоре меня отпустило, а иллюзорные ушибы перестали беспокоить, уступив место вполне реальной боли.
Ныли разбитые костяшки, ломило виски, нестерпимо резало светом глаза.
И все же я был жив. И даже относительно здоров. Чего нельзя сказать о моем преследователе: судя по неприятным ощущениям, одними треснутыми ребрами он не отделался.
Кое- как оклемавшись, я осторожно поднялся на ноги и поплелся на выход. Набившиеся в "Кишку" зеваки шарахались от припадочного чудака как от чумы, но сейчас это меня более чем устраивало. Ну их, еще найдется добрая душа, кинется первую помощь оказывать. Ни к чему это.
Надо спешить, надо спешить, спешить-торопиться…
Витрины, музыканты, рекламные вывески, удивленные лица, закусочные и магазинчики - постепенно весь этот хаос начал складываться в цельную картину, и я помотал головой, пытаясь развеять заполонившую ее хмарь. Как ни странно, помогло. Пусть неприятные ощущения никуда не делись, зато удалось наконец сообразить, где именно меня скрутил приступ.
И уже минут через пять блужданий по подземным коридорам я поднялся на улицу и с наслаждением растер снегом лицо. Потом кое-как вычистил залитую кровью куртку - обожаю кожу! - и поплелся в Госпиталь. Да нет, не поплелся, нормально пошел, чего там.
Все, оклемался. И это просто здорово.
Пока дошел до Госпиталя, свежий воздух окончательно прочистил мозги, и даже головная боль почти перестала беспокоить.
Рука вот только. Я с досадой сжал слегка припухшую правую кисть в кулак и тихонько выругался себе под нос. Представил, что сказал бы о том ударе тренер, и выругался еще раз. Учили, учили - и вот тебе, бабушка, и юрьев день.
Ладно, на униках все как на кошках заживает. Простудой сколько лет уж не болел, и рука пройдет.
Миновав двух куривших на крыльце Госпиталя девушек в коротеньких кожаных куртках, украшенных эмблемами с изображением напившегося крови комара, я подошел к регистратуре и принялся изучать висевшее на стене расписание дежурств. Валькирии мигом побросали окурки в урну и вернулись с улицы в холл, но цепляться не стали. Найдя нужную строчку, я направился к стационару и попросил сидевшую на входе медсестру вызвать терапевта.
- Занят он,- и не подумала оторваться от разгадывания кроссворда грузная тетка.- На обходе.
- Скажите, Евгений Максимович Апостол к нему пришел.- Я уселся на кушетку с торчащими из порезанной дерматиновой обивки кусками поролона и демонстративно посмотрел на вытащенные из кармана часы.- Он в курсе.
Злобно глянувшая на меня медсестра все же решила не нарываться на неприятности и, что-то недовольно бурча себе под нос, отправилась на поиски врача. Надеюсь, на поиски врача. А то, может, и к товаркам пойти чай пить. Бывало и такое.
Но повезло - Степан Марьин появился в дверях стационара уже минут через пять.
- Приветствую продолжателя дела Эскулапа и Гиппократа! - Я поднялся с кушетки и протянул ему руку.
- Здравствуйте, Евгений Максимович,- поздоровался тот и, не разжимая ладони, принялся разглядывать мою припухшую кисть.- Проблемы?
- Ерунда, на тренировке силу удара не рассчитал.
- Спорт - это зло,- наставительно заметил терапевт.- Большой спорт - зло большое.
- Шахматы тоже?
- А пообщайтесь с шахматистами. Страшные люди,- на полном серьезе заявил Марьин.- По делу?
- Консультация нужна. - Я посмотрел на занявшую свое место медсестру и предложил: - Давайте пройдемся.
- Почему нет? - зашагал по коридору врач и, стоило нам свернуть за угол, незаметно сунул мне коробочку с пилюлями.- Что-то еще?
- Дополнительно упаковку можно организовать? - памятуя о просьбе Федора, уточнил я и спрятал таблетки в карман.
- Поставщик вне зоны доступа,- покачал головой Марьин.- Когда вернется в Форт, не знаю. Так что поэкономней в этот раз.
- Учту,- кивнул я и невольно вздрогнул, когда вдруг со звоном распахнулась входная дверь.
Испуганные посетители прыснули в разные стороны, и четверо дюжих санитаров стремительно вкатили с улицы тележку. Точнее, толкали тележку только двое, а их коллеги пытались удержать вырывавшегося пациента.
Пациента?!
Куртка с вышитой металлической проволокой шестерней на отбрыкивавшемся от медбратьев парне была прострелена сразу в нескольких местах, и за тележкой тянулся кровавый след. Да и халаты санитаров оказались изрядно перепачканы красным.
- Во вторую операционную! - расталкивая забежавших следом дружинников, подскочил к каталке какой-то врач и воткнул в шею раненому тонкую иглу одноразового шприца. Тот, впрочем, инъекции будто и не заметил и продолжил как ни в чем не бывало вырываться от санитаров.
- Вот ничего себе! - ошарашенно протянул я и повернулся к Марьину: - Он в шоке, что ли?
- Да прям… - Плохо выбритую физиономию Степана аж перекосило.- Под "озверином".
- С каких это пор нарков лечить стали? - удивился я.- Их же сразу стреляют вроде?
- А кто говорил о лечении?
- Так в операционную…
- Пока живой, анализы возьмут. Может, хоть что-нибудь об этой дряни узнать получится. А то даже непонятно, из чего ее гонят. Представляешь?
- Слушай, а они все такие живучие?
Я поежился, глядя на залитый кровью пол, который уже начала оперативно замывать прибежавшая на шум техничка.
- Не то слово. Говорят, не всегда с первого выстрела в голову свалить получается. И ладно бы они спокойные были! Так нет, чуть передозировка - и начинают чудить. Дружинники уже волком воют.
- Ерунда какая-то.
- Есть мнение, будто наркотик что-то с энергетикой человека делает. Чуть ли не с силовыми линиями ее синхронизирует, как у магов.
- Степан Аркадьевич, вас Вацлав Карлович срочно в операционную вызывает! - подскочила вдруг к нам запыхавшаяся медсестра.
- Бегу!
Врач умчался по коридору, я нашарил в кармане коробочку из-под "Тик-Така" и зашагал на выход. Мне все эти дела побоку, таблеток раздобыл - уже хорошо. На полтора месяца растяну, пожалуй. Если ясновидением не злоупотреблять, две-три пилюли в неделю за глаза хватит.
Но это в идеале. А сейчас ситуация от идеальной далека как никогда.
Да уж, давненько меня так крепко в оборот не брали. Расслабился, жирком заплыл… И вот те нате…
Ночевать я отправился в "Гавань" - одну из самых приличных гостиниц Форта. Там меня точно никто искать не станет; главное, чтобы наличности в кошельке на номер хватило.
Зависшее над самым горизонтом солнце уже скрылось за крышами домов и лишь подсвечивало блекло-розовыми оттенками рваные кучевые облака. С неба летели редкие снежинки, и, по мере того как на Форт накатывала ночь, стало все сильнее и сильнее примораживать. Вскоре распоясавшаяся стужа начала жечь щеки и кусать нос, а изо рта вырывались уже настоящие клубы пара.
Кое- как замотав лицо шарфом, я заспешил к "Гавани" напрямик по безлюдному району, застроенному двух-и трехэтажными домами. Изредка встречавшиеся местные обитатели на улице предпочитали не задерживаться и спешили расползтись по норам; протопавший мимо наряд дружинников завалился в какое-то работавшее допоздна питейное заведение, и мне пришло в голову, что идти напрямик, пожалуй, не стоило. Еще на уличных грабителей нарваться не хватало.
Но возвращаться на Красный проспект было уже поздно, и пришлось положиться на удачу. Обошлось. Ни местные бандиты не прицепились, ни дружинники. Да и неизвестные доброжелатели явно мой след еще в "Кишке" потеряли.
И это было просто здорово. Как-то эти гады слишком уж лихо за мое устранение взялись.
И ведь совершенно непонятно - за что?
Неужели кто-то о двадцати килограммах серебра прознал? Например, тот же Алик Чемизов? Да нет, бред.
Тогда сразу бы Федора Ямина на прицел взяли. С меня какой спрос?
Или Федя собирался толкнуть серебро через контору Чемизова, а потом сообразил, что я лучшую цену дам? Сразу становится понятным, зачем меня из игры попытались вывести. Сорок тысяч золотом - куш не из маленьких.
Вилами на воде, конечно, писано, и все же надо будет Федю завтра на этот счет попытать. Как бы это не он своим языком меня под монастырь подвел.
И ведь совсем не факт еще, что серебро и в самом деле бесхозное. Федя мог и лапши на уши насчет заброшенного цеха навешать, а сам каких-нибудь серьезных людей на деньги опустил. А за такое точно по головке не погладят…
Со стороны "Гавань" смотрелась как самая обычная панельная пятиэтажка с давно уже требовавшим косметического ремонта фасадом. Другое дело внутри! Внутреннее убранство вполне соответствовало тем немалым деньгам, которые тут просили за постой.
И пусть цветы и пальмы в кадках были искусственными, а свечи в золоченых люстрах под потолком на моей памяти ни разу не горели, но натертый мраморный пол, пейзажи на стенах, лепнина и бархатные шторы с золочеными шнурами неплохо сочетались друг с другом. Помпезно, по крайней мере, вся эта показная роскошь не выглядела.
Сейчас в холле "Гавани" оказалось малолюдно. Лишь в одном из кресел скучал охранник да сидевшая за стойкой администратора стройная брюнетка читала книгу в мягкой обложке.
- "Стюардесса по имени Жанна, обожаема ты и желанна…- облокотившись на стойку, тихонько пропел я .- Ангел мой неземной, ты повсюду со мной…"
- Не с вами, Евгений Максимович, не с вами,- оторвалась от книги девушка и продемонстрировала золотое кольцо на безымянном пальце правой руки.- Какими судьбами?
- Да мне б переночевать…
- Вы один? - удивилась Жанночка.
- Ну раз ты мне компанию не составишь, значит, один,- печально вздохнул я и поежился.- У вас отопление, никак, отключили?
- Это вы с морозу.- Девушка принялась перебирать карточки и уточнила: - Триста четвертый подойдет? Там ремонт недавно сделали.
- Сколько с меня?
- Просто номер?
Я оторвал взгляд от висевших на стене часов - попробуй еще пойми с ходу, какие показывают местное время, а какие по Москве, Нью-Йорку или Гринвичу,- и кивнул:
- Да. До утра.
- Семь рублей со скидкой.
- Держи, красавица.- Я протянул Жанне золотую пятирублевку и стопку банкнот, получил ключ и отправился на третий этаж.
Ну надо же, не так и дорого вышло. И всяко лучше здесь остановиться, чем пытаться к знакомым на ночлег напроситься. Еще вычислят…
Мысль эта оптимизма не добавила; я отпер дверь, переступил через порог и включил свет. И хоть назвать обстановку спартанской язык не поворачивался, но и до уровня люкса она явно не дотягивала: двуспальная кровать, кресло, буфет, журнальный столик. Вот, пожалуй, и все. Нет, еще телефон.
А телефон - это хорошо.
Я поднял трубку и принялся крутить диск, набирая номер портье.
- Слушаю вас,- после трех длинных гудков послышался голос Жанны.
- Это Евгений, который Максимович,- представился я.- Дорогуша, если меня будут спрашивать, не говори никому, что у вас остановился. Хорошо? Завтра с самого утра встреча, надо выспаться, а все просто на куски рвут.
- Как скажете, Евгений Максимович,- согласилась выполнить нехитрую просьбу девушка.- Что-то еще?
- Да нет. Вода, смотрю, есть.- Я закрыл дверцу буфета и попрощался: - Спасибо за понимание.
- Ой, да не за что…
Я утопил рычажок, набрал девятку, потом прямой номер знакомого торговца оружием. Длинные гудки моментально утонули в шипении и хрипе, но выход на город, к счастью, работал.
- Магазин "Булл-пап",- отозвались в трубке несколько мгновений спустя.
- Файзуллина пригласите,- пытаясь перекричать шум, попросил я.- Алло, Ренат? Это Евгений Апостол.
- Приветствую тебя, Евгений,- с секундной задержкой отозвался Файзуллин. Хрип в трубке почти смолк, но все же качество связи оставляло желать лучшего.- Куда пропал?
- Неважно. Слушай, Ренат, в начале марта ожидается большая партия автоматных патронов. Имей в виду. Слышишь меня?
- Слышу! Когда, в марте?
- Да! Говорят, очень большая партия. Семь шестьдесят два и пять сорок пять.
- Понял. Заходи как-нибудь, поговорить надо.
- Зайду. Все, отбой…
Я повесил трубку, запер дверь и плеснул в стакан воды. Выпил. Еще налил. И снова выпил. Наполнил стакан в третий раз, но лишь пригубил и поставил на журнальный столик рядом с кроватью. Это на ночь. Побочный эффект таблеток, ничего не поделаешь.
Проверив, не забыл ли задвинуть засов, я разделся и завалился на кровать. Хоть время было еще детское, усталость уже давала себя знать и глаза просто слипались. Умаялся за день, да и на нервах с самого утра. Надо отдохнуть.
Потихоньку накатило мягкое забытье дремы, но толком заснуть никак не получалось. Поворочавшись с боку на бок минут пятнадцать, я не выдержал, вскочил с кровати и подошел к окну. Отдернул штору и прислонился лбом к холодному стеклу.
Что- то беспокоило. Что-то мешало расслабиться и забыться сном. Какая-то мысль крутилась в голове подобно назойливому комару, которого никак не удается прихлопнуть впотьмах.
Мысль? Или воспоминание?
Горсть съеденных за день таблеток окончательно загасила дар ясновидения, и пришлось уподобиться золотоискателю, выискивающему крупинки драгоценного металла в пустой породе. Не в силах успокоиться, я копался и копался в памяти, пытаясь найти первопричину дурного предчувствия. Сон давно отступил, от напряжения вновь разболелась голова, но в итоге все же удалось сосредоточиться, и перед глазами встал образ летящего в грудь ножа.
Нападение в "Кишке"?
Да уж, неудивительно, что меня от одного воспоминания об этом трясти начинает: едва перо в бок не схлопотал. Такое не забывается.
Или дело не только в испуге?
И тут меня будто током ударило - кисть! Точнее, не кисть убийцы сама по себе, а блеклая, почти незаметная в темноте татуировка.
Коронованная цифра семь с крылышками по бокам. Семера!
Самое влиятельное после Цеха преступное сообщество Форта. Но Цех в свое время легализовался, а Семера так по ту сторону закона и осталась.
И это значит, у меня даже не большие, а просто-напросто огромные проблемы. Бандиты от задуманного точно не отступятся. И моя "крыша", увы, ничем в этой ситуации помочь не сможет. Не та весовая категория. Не та…
Я открыл глаза и часто-часто задышал, пытаясь прогнать накатившую дурноту.
Все хорошо, все хорошо. Я еще жив, а значит, возможны варианты. Не бывает безвыходных ситуаций, не бывает.
Ну почти не бывает…
Ликвидаторы. Отступление первое
Работа может иметь массу достоинств. В идеале она приносит неплохие деньги, интересна и любима. Но при всем при этом, в отличие от хобби, у работы есть один перекрывающий любые достоинства изъян: какой бы синекурой ваша должность ни являлась на самом деле, время от времени приходится работать. И по закону подлости отрывать пятую точку от кресла приходится именно тогда, когда имеются весомые основания этого не делать. Но ничего не попишешь: в отличие от убежавшего в лес волка, невыполненная работа и в самом деле никуда не денется.
Северная промзона пользовалась в Форте поистине жуткой репутацией, и репутация эта была более чем заслуженна. В развалинах заброшенных цехов находили пристанища одни из самых опасных обитателей Приграничья: подавшиеся в бега бандиты и зародившиеся в темных, холодных подвалах исчадия Стужи. Первые лютовали от безысходности; чего добивались вторые, никто не знал, но оставляли они после себя лишь промороженные насквозь трупы.
И самое главное - именно на Северной промзоне отбывали наказание отправленные в штрафной отряд правонарушители. А оказаться среди этих смертников не желал никто. Даже самоубийцы предпочитали находить менее болезненные способы ухода из жизни.
Но работа есть работа, и помимо штрафников, надзирателей и бойцов первой отдельной роты Патруля на промзоне хватало и вольнонаемных служащих. Да и откомандированные из Форта специалисты редкостью не являлись. Бригады ликвидаторов санитарно-эпидемиологической станции так и вовсе сменяли там друг друга одна за другой…
Разгулявшийся с самого утра ветер срывал с крыш цехов снег, и тот летел вниз колючей белой крупой. Солнце, висевшее в безмятежно-голубом с проступающей лишь у самого горизонта легкой белизной небе, совершенно не грело, и морозный воздух кусал щеки, жег ноздри, легко забирался под одежду. Но укрыться от холода в бетонной коробке заброшенного здания никому и в голову не приходило: внутри царила и вовсе уж нестерпимая стужа, и туда по возможности старались не соваться.