* * *
Позвонил Валерий через три дня. Оказывается, "дикари" не разучились пользоваться видеокоммом!
– Дядя Рома, я все устроил! Приходи завтра ко мне в стойбище. Прямо с утра, мы будем ждать.
– В Москву? Завтра же воскресенье, у вас там наверняка какая-нибудь сходка намечена. Я не хотел бы, чтобы посторонние видели меня в…
– Не беспокойся, посторонних не будет. Для вице-секретаря Контакт-Центра мы организуем индивидуальное обслуживание, – Валерий осклабился.
Он не соврал, воскресным утром под куполом московского стойбища было тихо и безлюдно. А еще – светло и никаких намеков на туман. Оттого разрисованные вигвамы, деревянные тотемы с повязанными на них разноцветными кусками звериных шкур, ритуальные жертвенные камни казались дешевой бутафорией. Да они и были бутафорией! Роману Витальевичу захотелось развернуться и уйти подальше от этого мракобесия.
Он так бы и сделал. Но у входа его встречала хорошо сложенная загорелая девушка с копной темно-каштановых волос. На девушке были замшевые шорты и легкомысленный замшевый топ. Плоский живот спортсменки украшали квадратики накачанного пресса и замысловатая татуировка, обвивающая аппетитную ямку пупка. Лицо ее отчего-то показалось Силантьеву знакомым. Он точно ее где-то видел! Может, одна из сотрудниц Контакт-Центра? Не исключено. Только этого не хватало. Хорошая репутация будет у нового руководителя!
– Доброе утро, друг вице-секретарь. Мы вас давно ждем, – улыбнулась ему девушка.
Силантьев неожиданно смутился, начал оправдываться разностью временных поясов Москвы и Урала. Девушка остановила его небрежным взмахом руки:
– Время не имеет значения!
Она повела Романа Витальевича в самый центр стойбища. Здесь располагалась большая яма с покатыми склонами, не иначе амфитеатр, где индейцы разыгрывают свои представления. Плоскую площадку на дне ямы украшали черные пятна кострищ, выложенных кругом. Чуть выше площадки стоял маленький вигвам, а рядом с ним – Валерий. Как всегда, обнаженный по пояс, с большим барабаном на перекинутом через плечо ремне. Увидел Силантьева, закричал весело:
– Привет, дядя Рома! Добро пожаловать в "альтернативную реальность"! – и захохотал, наглец.
– Доброе утро, – Роман Витальевич хмуро спустился по склону на дно ямы, остановился посреди круга кострищ. – И где же ваш шаман? То бишь, "учитель мудрости"?
– Вот, – Валерий кивнул на девушку. – Алая Ночь, лучший Учитель Мудрости из живущих сейчас на Земле.
– Называй меня Аллой. Великий Предок принял жертву, теперь твой мир и мой тоже, – поправила его девушка, ничуть не смутившись таким громким титулом.
Кожаная одежда, татуировка – Силантьев сообразил наконец, что перед ним медеанка! По долгу службы ему приходилось иметь дело со многими ее сородичами. На роль Учителя Мудрости девчонка подходила меньше их всех.
– Присаживайся, друг вице-секретарь, – предложила Алая Ночь и первой показала пример.
Роман Викторович вздохнул, опустился на землю.
– Ноги вот так и так, руки сюда, пальцы растопырь, – командовала медеанка.
– Это "обряд узнавания", верно? – промямлил Силантьев. – Еще нужно костры разжечь, повязку на глаза и барабан…
– Барабан сейчас обеспечу, – заверил Валерий. – А костры и повязка ни к чему, это для антуража.
– Мы что, должны "узнавать" друг друга?
– Да, я буду тебя узнавать, – кивнула Алая Ночь. – Сможешь ли ты узнать меня… Пробуй, вдруг получится.
Силантьев хотел еще что-то спросить, но тут над головой грохнуло, заставляя сжаться. И в тот же миг по пальцам словно током шарахнуло – медеанка прикоснулась. Силантьев невольно отдернул руки.
– Не бойся, друг вице-секретарь, это не больно, – Алая Ночь улыбнулась.
Роман Витальевич нерешительно вновь протянул пальцы. Это в самом деле было не больно, – скорее неприятно. Покалывание быстро сменилось онемением, в такт барабанному бою оно поползло по рукам, по телу, лишая его подвижности. Силантьев вдруг ощутил себя деревянным болванчиком. Или болваном?
А потом пальцы Алой Ночи приросли к его пальцам. Девушка прижала ладони к ладоням, и они тоже срослись! Он и это существо стали одним целым. И оно выкачивало из него… нет, не только дневники Ставриди – все! Все, что он помнил, и то, что успел благополучно забыть. Всю его память, его жизнь. Когда-то Силантьев читал книгу о старинных преступниках, взламывающих киберсистемы и похищающих чужую информацию. Сейчас взламывали его, грубо и безжалостно. И он не мог это остановить, не мог воспротивиться! Чудовищный барабанный рокот ломал волю…
Сколько продолжалась эта изощренная пытка, Роман Витальевич не знал – пять минут, полчаса, час? Или гораздо больше?! Барабанный бой прекратился внезапно, и навалившаяся тишина показалась еще оглушительней.
– Вот и все, – Алая Ночь опустила руки. – Я не сделала тебе больно, правда?
Она легко вскочила на ноги, пошла к вигваму. Валерий, напротив, рухнул на землю рядом с Силантьевым. Пот катил с него ручьями.
– Что, дядя Рома, тяжко? – осведомился он. – Мне тоже!
Алая Ночь вернулась через минуту. В руках она несла керамический кувшин с длинным горлышком. Валерий выхватил его, сделал несколько жадных глотков. Потом протянул Силантьеву.
Роман Витальевич не смог бы удержать сосуд, даже если бы захотел. Алая Ночь помогла, аккуратно приложила горлышко к его губам. Пахло оттуда странно и неприятно, но он сделал глоток. Судя по всему, в жидкости содержался наркотик. Пить подобную бурду неэтично и наверняка вредно для здоровья, но Силантьеву уже было безразлично. Главное, после третьего глотка он вновь начал ощущать себя живым человеком, а не манекеном.
– Вы обещали помочь… – просипел он.
– Да, я видела твое желание, – подтвердила медеанка. – Ты желаешь стать самым большим вождем твоего народа.
– Сумматором?! Ого, дядя Рома, ну ты даешь! – Валерий округлил глаза.
– Я сегодня же сообщу твое желание Старейшине, – продолжала Алая Ночь. – Мы будем думать.
Силантьев укоризненно покосился на парня. Соврал, значит, что Старейшина отбыл на Медею? Алая Ночь его взгляд поняла или, может быть, мысли прочитала? Пояснила:
– Один Старейшина отбыл, другой вернулся. Старейшина для вашего мира. Она примет верное решение.
Роман Витальевич уже догадывался, что его провели как мальчишку, что помощи от этих он не дождется. Но после драки, то бишь "обряда", кулаками махать поздно. Позже, позже подумаем, как отплатить. Когда он окончательно придет в себя.
Он с трудом поднялся на ноги, спросил:
– Я могу идти?
– Конечно! Я провожу, обопрись на меня, друг вице-секретарь! – медеанка с готовностью подставила плечо. Она в самом деле была очень сильная.
Эффект у напитка оказался даже лучше ожидаемого: вначале Силантьев едва ноги передвигал, однако последние два десятка метров до выхода из стойбища смог проделать вполне уверенно.
– Счастливого пути, Рома! – неожиданно пожелала Алая Ночь. И Силантьев наконец понял, отчего лицо ее казалось знакомым. Разумеется, он видел ее не в офисах Контакт-Центра. Просто именно так должна была выглядеть в двадцать лет Тамара Георгиевна Ставриди. "Ее сиделкой тоже была медеанка… Никто не знает, где именно она теперь находится". Мороз продрал по коже. А в следующий миг "полог" стойбища опустился, оставляя Силантьева снаружи. Вокруг был погожий московский день, спешили по своим делам автогравы и глифы, в скверике зеленели березки и клены. "Альтернативная реальность" закончилась. Силантьеву очень хотелось в это верить.
Он уже подходил к кабинке телепорта, когда ожил коммуникатор. Никамуры.
– Роман Витальевич! – Силантьев уже и забыл, когда она называла его так неофициально. – У нас форс-мажор!
– Что еще стряслось?
– Посольство Тестурии заявило о срочной эвакуации. Они переходят в состояние войны с Землей! Их посол не желает ничего объяснять, затребовал нибелунгер для эвакуации, немедленно. Угрожает, что если Земля не выполнит их требование, все сотрудники посольства покончат с собой. А на Тестурии взамен убьют наших, – голос Фумико дрогнул, наверное, вспомнила раструбы ультразвуковых ружей. – Они поставили такие жесткие сроки, что собирать заседание Президиума времени не оставалось, Сумматор принял решение единолично. В Контакт-Центр информация поступила двадцать минут назад, я никак не могла с вами связаться…
В горле пересохло.
– Где? – только и смог выдавить Силантьев.
– Кольцово-4. "Гелиос" стартует через час… нет, уже через сорок восемь минут!
– Успеваю.
Глава 20
Тимур Коршунов. В Холодных пещерах
В исследовательском городке Медея-Главная Коршунов и Утренняя Роса застряли на шесть стандарт-дней. Девушка с утра до вечера пропадала в городском детском садике. Разумеется, маленьких инопланетян среди его воспитанников не было, потому смысловица не требовалась. Но и с детьми колонистов Роса нашла общий язык буквально с лету, и заведующая с удовольствием приняла добровольную помощницу. Хилес тоже весь день проводила в мэрии, нарочито подчеркивая, что уделять особое внимание квартиранту не намерена. Обычно "сестры" уходили из дому рано утром и возвращались поздно вечером, так что Тимур был предоставлен сам себе. Его это вполне устраивало. В городке проживало без малого семь тысяч человек. Перезнакомиться со всеми за шесть дней было, конечно, нереально, но собрать местные сплетни – вполне. Кроме того, он успел побывать в лагере геологов "Белая гора", на биостанции "Экватор", слетал на экскурсию с группой туристов-"индейцев". Причем экскурсовод Витторио Куниберти закрывал глаза на то, что сверхнормативный "турист" то и дело отстает от группы. Тимур привыкал, притирался к Медее, к ее туману, к влажным лесам, к мелким голокожим обитателям, к чересчур медленной смене времени суток. А по ночам, лежа на узкой тахте, прижимая к себе обжигающе-горячее после любовной игры тело Росянки, он задавал вопросы. Почти обо всем. Почти не таясь. Иногда Росянка отвечала, иногда отмалчивалась. Но и молчание ее было красноречиво.
– Скажи, из кожи каких животных вы шьете свою одежду? Вернее, не шьете, – швов на ней нет, – выкраиваете? Это не могут быть голые обезьяны, они слишком малы.
Молчание.
– Это кожа ваших умерших соплеменников? И узор на ней – это татуировка, верно?
– Если ваши учителя проверили, что это за кожа, то зачем ты спрашиваешь?
– Так ведь узоры не повторяются. На твоей куртке – твоя татуировка. Как такое может быть?
Молчание.
– Ладно, не отвечай, если это табу. Скажи тогда, сложность узора татуировки означает иерархию в племени, верно?
– Скорее, возраст. Количество воплощений и силу тотема. Тотем растет с каждым новым воплощением, узор тоже усложняется.
– Вон оно как! Тогда сколько же тебе лет на самом деле? У тебя очень красивый и сложный узор.
Молчание.
– Значит, много. А дети у тебя есть?
– Нет. Пока нет.
– Почему? Ты не хочешь рожать? Или тебе нельзя?
– Каждый мой соплеменник хочет родить ребенка. Когда приходит время.
– Каждый?! И мужчины?
Молчание. Нет ответа.
* * *
Седьмой стандарт-день начался, как все прежние. После завтрака Тимур сидел в баре "Хороший индеец", смотрел в окно на медленный медеанский рассвет, слушал вполуха, как четвертая смена энергоцентрали, забежавшая после работы пропустить по бокалу пива, поругивает местное руководство. Мол, идут на поводу у туземцев, держат поселок на голодном энергопайке, хоть давно пора запускать вторую очередь реактора. И тут его коммуникатор ожил.
– Тимур, надеюсь, вы в поселке? – сухо поинтересовалась Хилес.
– Да. Что-то случилось?
– Подходите к мэрии. Мы с Росой будем ждать вас на аэроплощадке.
– Мы летим в стойбище? – догадался Коршунов. – Но мне же надо сбегать за вещами!
– Надеетесь, они вам понадобятся? – хмыкнула Хилес.
– Разумеется, понадобятся. Одежда для ритуальной охоты, – как без нее?
– В самом деле! Хорошо, чем быстрее вы сможете прийти, тем лучше.
Стойбище располагалось в ста восьмидесяти километрах к юго-западу от поселка Медея-Главная. После подслушанного разговора Коршунов ожидал, что их будут встречать туземцы, пусть не все племя, но хотя бы несколько их представителей. Однако к приземлившемуся драккару из серого утреннего тумана вышла только Валевская. Тимур поежился, представив, каково женщине было ждать их одной в инопланетном диком лесу, без снаряжения. Да, крупные хищники на Медее не водятся, но наткнуться безоружному на стаю обезьян тоже смертельно опасно. И даже если никакая местная живность не встретится, идти по лесу босиком – удовольствие сомнительное. А мокасины, в которых Тимур видел Валевскую последний раз на космодроме, женщина, видимо, потеряла. Тренированный глаз отметил, что и прочие предметы одежды, привезенные с Земли, исчезли. Куртка и штаны теперь были другие, местного производства.
Однако Валевская испуганной или хотя бы встревоженной не выглядела. Поздоровалась с Росой, с Хилес. С Тимуром тоже поздоровалась, окинув снисходительным взглядом. Дождалась, пока прибывшие выберутся из машины, заняла их место. Спросила у Хилес:
– У "Альбатроса" сегодня рейс, я ничего не перепутала?
– Да, сегодня. Прибытие с Альдебарана ожидается через тридцать минут. Отправление на Землю в…
– Вот и замечательно, как раз успеваем. Место у меня забронировано. – Валевская повернулась к Коршунову и Росе, помахала рукой: – Хорошей охоты!
Затем дверца захлопнулась, и драккар взлетел.
Тимур повернулся к девушке. Пустил пробный шар:
– Мне показалось, сестра Марина тебе еще что-то сказала. Без слов. Она прошла обряд и теперь тоже умеет разговаривать мыслями?
Он старался произнести вопросы самым невинным тоном, на какой был способен. Но медеанка замерла, посмотрела на него пристально. Помолчала, затем кивнула:
– Да. Она теперь может говорить с племенем, не сотрясая воздух. Ты умный и наблюдательный. Ты будешь хорошим Старейшиной.
– Упс, – пришла очередь удивиться Тимуру. – Старейшиной? Земных индейцев?
– Разумеется. Ты, я, сестра Марина. Затем кто-нибудь еще.
– То есть тебе придется остаться на Земле? А если тебе захочется вернуться на родину?
– После обряда моей родиной станет твоя планета. Я превращусь в землянку насовсем.
Тимур открыл рот. И закрыл. Потому что верно сформулировать следующий вопрос не получалось.
Росянка ждать не стала. Схватила за руку, потянула в лес, к едва различимой тропинке:
– Идем, Старейшины уже ждут.
* * *
Определить, как велико стойбище, Коршунову не позволил туман. Они прошли мимо трех вигвамов, остановились возле четвертого. Росянка откинула полог, пропуская внутрь.
Медеанский вигвам показался Тимуру жалким подобием своих земных собратьев. Во-первых, он был тесным и низким, во весь рост не выпрямишься. Во-вторых, ни очага, ни даже шкур в нем не имелось, только голый утоптанный пол. Зато индейцы, сидевшие на полу поджав ноги, были самые настоящие. Короткие кожаные юбки на бедрах, невозмутимые лица, зловещая черно-синяя татуировка, покрывающая все тело. Именно татуировкой они и различались в основном. Коршунов мысленно окрестил их Скорпионом, Тарантулом, Осьминогом и Сколопендрой.
– И который из них твой отец? – шепнул он на ухо Росянке.
– Моего родителя здесь нет. Он восстанавливает силу после Обряда Разделения. Ты знаешь его под именем Спаситель Земной Женщины.
– Спаситель – твой отец?! – Коршунов присвистнул. – Неожиданная новость, однако. Слушай, он же был на Земле! Стоило лететь на Медею, чтобы познакомиться?
Росянка толкнула его локтем в бок:
– Не отвлекайся. Мы должны приветствовать Старейшин.
– Приветствую, уважаемые! – Коршунов тут же поклонился сидящим истуканам. И понял, как глупо это вышло. Приветствовать следовало по туземному обычаю.
Росянка уже опустилась на колени, поползла на четвереньках вдоль сидящих полукругом индейцев. Возле каждого останавливалась, прижималась щекой к щеке. Молча. Хотя телепатически они, наверное, не молчали, а вовсю обсуждали пришельца.
Коршунов вздохнул, тоже опустился на четвереньки, последовал примеру девушки. Вблизи татуировки выглядели особо зловещими. Так и казалось, что Скорпион ударит хвостом, Тарантул ужалит, а Осьминог задушит.
Когда с приветствиями было покончено, Росянка уселась рядом со Старейшинами, замыкая круг. А Коршунов оказался посередине, в перекрестье невозмутимых и вместе с тем пристальных взглядов. На четвереньках. Не самая приятная позиция.
– Старейшины довольны, – перевела с телепатического на русский Росянка. – Они приглашают нас разделить с ними охоту на голых обезьян. Охота начнется, как только ты будешь готов. Переодевайся. Вещи можешь оставить здесь. Заберешь их на обратном пути. Возможно, они понадобятся тебе на Земле.
– Оставить здесь?! Все снаряжение? – опешил Тимур. – Зачем тогда я брал с собой рюкзак? Переодеться я мог и в поселке! Ладно, проехали… Мне что, прямо перед ними раздеваться? Уважаемые не сочтут оскорблением мое неглиже?
– Нагота не оскорбительна. Старейшины хотят видеть твое тело.
– Да ради бога!
Коршунов уселся на пол, принялся расстегивать комбинезон. Да, очаг в вигваме не помешал бы. Без привычного терморегулирования кожа мигом покрылась пупырышками. Как он ни уговаривал себя, что в вигваме вовсе не холодно, это не помогало. Кожаные штаны и куртка, которые он натянул и зашнуровал со всей прытью, на какую был способен, помогли не многим больше.
– Я готов! – бодро отрапортовал он. – Можем отправляться на охоту. Где наши луки?
Обращался Тимур к Росянке. И вздрогнул, когда сидящий за его спиной Скорпион произнес на чистом русском:
– Вещь, которая позволяет тебе говорить со своим вождем, тоже оставь здесь.
Это было так неожиданно, что Тимур безропотно отклеил с виска коммуникатор, сунул в кармашек рюкзака. И едва он это сделал, Старейшины и Росянка дружно словно по команде поднялись.
У выхода из вигвама их ждали индейцы попроще, не такие разрисованные. Каждому выходящему вручили костяной нож, длиной более смахивающий на меч. Тимур повертел меч удивленно, обернулся к Росянке: