- Нет, пошли в избушку, вещи забрать надо…
- …и с Дедом бы поговорить не мешало, - впервые открыл рот Док. - Старикан наверняка должен знать, где он живет. Особенно после того, что я видел…
- И в самом деле, расскажи, - попросил Кэп, - а то действительно заспешили, заторопились…
И Док коротенько поведал историю чудесного излечения волка.
- Да… - протянул удивленно Текс, - впечатляет!
- Ничего удивительного. Я такое видел на Камчатке! Там подобные фокусы показывали карякские шаманы!.. Ладно… пошли в избушку! - подумав пару секунд, опять скомандовал Кэп. И друзья, как было и в прошлый раз, подались через поляну к избушке. Только в этот раз Шарик их не пугал. Его вообще нигде не было видно. Подошли к дверям, зашли.
Дед уже был в избе и сидел за пустым грубо сколоченным столиком. Глянул на нас из-под кустистых бровей, улыбнулся:
- От хорошо, что явились, вечерять будем. Каша-то ишшо не остыла!
Однако все трое неподвижно стояли у двери и молча смотрели на него.
- Чо стоите-то, как засватанные? - Дед еще раз внимательно оглядел нас. Его улыбка незаметно угасла, глаза остро и колюче блеснули:
- Догадались? - И от этих слов, от тона, каким это было сказано, у всех холодок по спине прошел! Друзья поняли, что все их догадки - не выдумка. Они поняли, что худшее, несмотря на всю невероятность подобного, произошло! И именно с ними!
- Давай, дедушка, выкладывай! - решительно шагнул к столику Кэп. - Куда и во что нас угораздило вляпаться! Все рассказывай!
- Ну, коль так… садись, робятки, - и жестом показал на нары, - разговор у нас долгим окажется…
- А ты, дедушка, здесь кем будешь? - простодушно спросил Текс. - Не лешим ли местным случайно?
- Цыц, несмышленый! Язык-то прикуси! - нахмурился Дед. - Негоже к ночи тако говорить! Цыц!
- Так где она, ночь-то? - подозрительно спокойно спросил Кэп. - Серость кругом одна.
- Когда надо, тогда ночь и будет, - буркнул недовольно Дед. - Значится, так… Когда вы, робяты, пришли в наш лес втроем, я шибко удивился. Приходили и раньше… но по одному. Я даже поначалу подумал, что вы наши, из Трущоб - они-то всегда ходят по трое и даже поболе, а потом понял - нет, эти из Замирья припожаловали.
Мы переглянулись.
- А что такое Трущобы, дедушка? - не утерпел Текс. Дед недовольно пожевал губами и сказал:
- Так это город разрушенный, что на реке стоит. Потому и понял, что вы из Замирья. Уж больно чистенькие, да и речь другая… Ладноть, не сбивайте меня, говорить-то я не мастак, вот и получилось у меня все с конца… Начну, однако, с начала: давно, лет с полсотни уже минуло, возле города на реке бомбу взорвали. Шибко сильная бомба была.
- Атомная? - опять бесстрастно спросил Кэп. - То есть у вас случилась атомная война? А из-за чего? Кто начал?
- Во, во, так она и звалась - атомна! А кто и почему начал, я не знаю, а было это… кажись, в 1962 году. Этих бомб много взорвали в других местах. Поубивали людей - у-у-у - мильены! Вот тогда стало холодно и совсем плохо. Лет пять неба было не видать. Ишшо много людей поумирало. Совсем пусто стало. Потом небо помаленьку начало открываться…
- Это как сейчас? Все такое же серое было? - опять не удержался от вопроса Текс.
- Не, такое серое становится иногда… может, раз-два, редко три в году. Как становится все серым, значит, жди гостей из Замирья… Чаще такие, как вы, приходят…
- А как нам назад вернуться, дедушка?.. К себе, в это, как его… Замирье? - нетерпеливо перебил Деда все тот же неугомонный Текс.
- А никак. Когда туман этот рассеется, вы и очутитесь в своем мире. Вы, пришлые здесь - исчезнете, а я и такие, как я, - остаемся. А ногами вы никуда не дойдете. Здесь везде наш мир.
- Вот прямо так и очутимся?
- Ага! Вы увидите, как домик и все, что не из вашего мира, начнет бледнеть, и все станет, как было у вас. И если сей секунд туман начнет исчезать, то я увижу, как вы тоже бледнеете и исчезаете. Скоко я такого уже видел… Не счесть. Первые разы пугало это, а сейчас привык.
- А вдруг туман исчезнет, а мы останемся?
- Дык и такое бывало… раз десять. Серость отступала, а человек оставался.
- И что потом с ними бывало?
- А кто со мной жил, кто уходил на реку, кто в Трущобы. Всяко бывало!
- Хорошенькие дела! Значит, сидеть у моря и ждать погоды? - пригорюнился Текс.
- Ну, если хош, иди на Реку… Только все едино: как только Серость отступит, вы и вернетесь в свой мир - в Замирье, по-нашему. Это хоть здеся, хоть в Трущобах… Ежели только доживете до ухода Серости. Там, в Трущобах, не любят таких, сытеньких.
- Так а для нас ваш мир, дедушка, и есть Замирье!
- Тако же! Мы и живем в одном мире, но за стенкой. Между ними открывается иногда дверка, и людины попадают в наш мир.
- А из вашего мира кто-то в другие миры проникает? - снова спросил Текс.
- Не… наш мир проклятый, наказанный за жадность да гордыню наших властителей. Нас Господь за это наказал. Другие приходят и глядят на наши безобразия… Это здеся, в лесу, хорошо. Лес не пускает плохого человека. К нам даже когда злыдни из Трущоб приходят, и то ведут себя тихохонько, по-доброму. Иначе Хозяин Лесной накажет. А вот в Трущобах… Там страшно. Там люди есть с тремя руками или одной большущей ногой. Уродцы, прости меня, Господи. Да много… разных. Вот этим и наказан наш мир…
Все надолго замолчали. Потом Дед поднялся, расставил на столе тарелки, достал котелок с кашей.
- Ладноть, давайте вечерять. Рассказками сыт не будешь, - и стал резать вяленое мясо.
- Да какое там "вечерять", - с тоской проговорил Док. - После всего, что ты нам понарассказал, и кусок в горло не полезет… не буду!
Но глядя, как Дед со вкусом уплетает кашу, присоединились к нему и друзья - голод-то давал о себе знать.
Поужинав, пошли на поляну, к летней печке. Вокруг все по-прежнему было серым и туманным.
- Деда, а как долго этот туман держится?
- А когда как. Бывалоче, по целой седьмице висит. А как-то ден двадцать простоял.
- Проклятье!.. Ну не можем же мы просто сидеть и ждать у моря погоды… - повторился Текс. - Надо что-то делать… что-то предпринять!
- Робятки, да ниче вы не сделаете. Или идите хоть на четыре стороны света, никто ж вас не держит. Однако ж здеся - спокойно и тихо. Здеся вас никто не обидит, никто не тронет… Ти-ха-а-а! - вдруг рявкнул Дед, к чему-то прислушиваясь. - Слухай, слухай?
- Что, Деда?
- Во, во, вроде шуршание тако сверху идет, - и Дед удовлетворенно улыбнулся. - Сейчас, робятки, домой пойдете. Это туман-наваждение уходит. Че-то быстро седня… и полсуток не продержался. Ну, робятки, вспоминайте там, дома, про наш мир заблудший и человеком испоганенный. Удачи всем вам… не поминайте лихом…
Мы смотрели во все глаза, ошалело вертя головами. И правда, слышалось легкое шуршание, будто снежная пороша по сухому асфальту сыпет, потом к шуршанию присоединилось уже хорошо различимое потрескивание, словно где-то вдали электропровода искрили:
- Ребята, - заорал Текс, глядя на небо, - звезды, звезды, появляются! Ур-а-а-а!
Мы вскочили на ноги в радостном волнении… все… домой… все… И вдруг Док краем глаза увидел замершее, ставшее каким-то незнакомым лицо Кэпа. Поглядел в сторону - нас окутывала обычная и такая привычная таежная ночь, яркие звезды висели над головами… Посмотрев в другую сторону, Док увидел окаменевшее лицо Деда и его лесную избушку, так никуда и не исчезнувшую…
Глава 5
Первая схватка
Док сидел на свежеструганой скамейке, прислонясь к теплой стенке избушки. Солнце стояло уже довольно высоко и ощутимо пригревало, а тонкий слой инея исчезал прямо на глазах. Невдалеке, под значительно расширенным навесом, Кэп с остервенением махал здоровенным колуном. Березовые чурки под натиском тяжелого металла и кэповских мышц с грохотом разваливались пополам, а потом, уже поленьями, разлетались в обе стороны, все увеличивая кучи колотых дров. Рубашка на спине Кэпа была мокрой. Вдали, у летней печки, под таким же новым навесом Текс священнодействовал у плиты. На ней что-то парилось и булькало в двух котелках. Обе лайки усердно ему помогали: умильно ловили взгляды сурового повара и следили за каждым его жестом. Их завернутые кольцами хвосты непрерывно молотили воздух, как бы говоря: эй, человек, мы вот они, живые, и любим тебя, так ты уж, будь добр… хоть кусочек… ну, не жадничай! Шарик лежал немного поодаль и делал вид, что все манипуляции у плиты его не интересуют совершенно. Изредка он с презрением смотрел в сторону двух подхалимок, у которых хвосты - от непрестанного вилянья - казалось вот-вот оторвутся. За избушкой было слышно, как Дед строгал рубанком доску, напевая при этом себе под нос какую-то монотонную песню с малопонятными словами. Короче, почти семейная лесная идиллия - близкие друзья в беззаботном отпуске. Док откинулся на стенку, пристроив поудобнее уложенную в деревянный лубок руку, и, слегка подремывая, вспоминал - уже в сотый, наверное, раз - события десятидневной давности.
В конце августа, когда Серый Туман, уйдя, оставил их в другом мире, до всех троих - в отличие от Деда! - весь трагизм ситуации поначалу так и не дошел. Уж слишком было фантастично происходящее! Они, конечно, расстроились, попсиховали немного. Но у каждого в глубине души теплилась мысль, что все это игра, все понарошку, и уж, во всяком случае, не насовсем. До них просто не доходила реальность, основанная только на логических рассуждениях. Да, они видели отличие этого мира от их родного и привычного, но они - не верили! У них еще не было своей веры, отмеченной личными переживаниями и эмоциями. Ибо только вера, вытекающая из собственного и порой мучительного опыта, становится истиной. И истина - всегда персональна! Такой она стала для них позже, после похода в Город у реки - Трущобы, как называл его Дед. Она и стала для них персональной и очень жестокой истиной. Истиной, одной на троих.
Проговорив после ухода Серого Тумана почти до утра, они хотели сразу же пойти к реке, посмотреть, а что же там за Город. Однако Дед уговорил их как следует отдохнуть и лишь потом, набравшись сил - идти. Спали они долго. Весь день, и почти всю следующую ночь. Дед - как потом признался - для этого кое-каких травок им в чай намешал. Проснулись они тогда рано, только светать начинало. Ребята были собранны и серьезны. Ни шуток, ни прибауток! Собрали все вещи, в надежде, что сюда они больше не вернутся, хотя дедушка их и отговаривал. Он-то знал, что идти им некуда.
- Ну а ежели лихие люди встретятся, отпор дать сможете?
Кэп в ответ молча с места сделал заднее сальто и нанес сильнейший удар стопой ноги по прислоненной к стенке дома доске. И толстая, прочная доска лопнула, словно гнилая.
- Однако, пойдет, - уважительно произнес Дед.
- А Текс когда-то был боксером. Кандидат в мастера, - похвастался за друга Док…
- Когда это было, - уныло протянул тот, - и к тому же пузо, - похлопал Текс по действительно объемному образованию, - хотя на пару-тройку приличных ударов меня еще хватит!
- Ну а с оружием-то обращаться умеете? - задал новый вопрос дед.
- Умеем. Все срочную отслужили, а Кэп - он вообще всю жизнь в армии провел.
- Не в армии, а на флоте, - чуть сварливо перебил Дока Кэп. Тогда Дед нырнул в избу и минут через десять вернулся, держа в руках небольшой сверток. Подойдя, он развернул промасленную материю и вытащил… обычный пистолет "ТТ". Кэп взял его, привычно выщелкнул обойму, оглядел со всех сторон…
- Пойдет… хорошая машинка, - и спрятал его за отворот куртки.
- Значит, так, робятки, слухай сюда. Поднимаетесь по тропке и дальше по хребту идете к Городу. Тропа, правда, не шибко торная, заросла уже, но не собьетесь.
- Да ты что, Дед! - возмутился Текс. - Там тропа - хоть боком катись… метра три шириной!
- Это, милок, в твоем Замирье она такая, а здесь уже вся заросла, редко по ней сейчас ходют, редко. В обчем, по тропе идите спокойно… там безопасно. Зверь не тронет, а лихим людям там ходу нет. Когда с последнего перевала увидите Город, оглядитесь, покумекайте, что да как, и на этом все! Дальше, робята, ни шагу! Не вздумайте соваться в Трущобы, а то схарчат вас, и следов не останется. Жестокие там и подлые людишки живут… кулак зубодробительный и быстрая дубина правит у них. Кто сильней, тот и прав. И огня, огня не вздумайте запалить. Вертайтесь по свету, тогда и погреетесь у огонька. И ишшо! Пистоль держи наготове. Чуть что - пали без сомнений. Усек? Ну, с Богом, робятки, с Богом…
И, повернувшись, пошел в избушку, а мы еще немного постояли и пошли через поляну в обратный путь, в Город…
На хребет поднялись быстро. Там вместо привычной и широченной тропы и в самом деле была заросшая и узенькая тропка. Совсем не та, что привела нас сюда… в Замирье. Тогда мы впервые что-то стали осознавать. Док, криво улыбнувшись, даже сказал:
- А зачем нам дальше идти? И так все ясно… В Замирье мы!
- Нет, - отрубил Кэп. - Топаем до Города и смотрим, что там и как. А вдруг там вовсе не Трущобы, а другой, пусть и не наш, но живой Город. Я - иду первым, Текс - посередке, а Док - в арьергарде… и назад почаще поглядывай, ясно?
- Есть, товарищ капитан первого ранга!
- Все, отставить зубоскальство… шагом марш… пяхота! - И мы двинулись навстречу Неизвестному. Шли молча, практически не разговаривая. За все два часа пути ничего с нами не приключилось. Лес был живой, слышались птичьи голоса, в ветвях привычно шумел ветерок. Лес как лес, и у нас даже немного настроение приподнялось. Два часа пути пролетели незаметно, и вскоре мы подошли к подъему на перевал, откуда нам откроется Город… или то, что от него осталось. Вот сейчас поднимемся и… увидим свое будущее. Сердце у каждого колотилось, как бешеное. От нервного напряжения даже зубы постукивали. Молча постояли несколько минут, глянули друг другу в глаза и одним рывком поднялись вверх.
В том месте, куда мы поднялись, была широкая поляна, с которой открывался - как было и в нашем мире - прекрасный вид на Город… Вот только Города там не было! Везде одни развалины. Из воды торчали опоры бывшего железнодорожного моста. Пролет у левого берега сохранился. Его ажурная полукруглая арка - вот и все, что осталось от былого величия и красоты старого, еще царской постройки моста. Домов же в городе не наблюдалось. Кое-где торчали высокие стены разрушенных зданий с зияющими дырами на месте бывших окон. Контуры почти всех строений осыпались, были смазаны и имели вид холмов неправильной формы с кое-где торчащими балками. И везде, сколько хватало взгляда, росли деревья. Какая-то зелень висела на разрушенных домах, свешивалась потоками со стен и стекала из слепых проемов окон. Сколько мы ни вглядывались, никакого присутствия человека так и не увидели. Ни дымка, ни огонька, ни движения. Все было мертвым. Воистину Трущобы!
Друзья отошли к высящемуся в сторонке камню, присели, не отрывая взглядов от того, что когда-то было их Городом. Как ни странно, у всех появилось чувство какого-то облегчения. Неизвестность кончилась! Чувства подтвердили то, что уже давно понял разум. Надо было принимать новые реалии.
- Ну, что будем делать дальше, пацаны, как жить будем? - начал было Док…
Но в этот момент со всех сторон раздались дикие вопли, и с вершины камня прямо перед нами спрыгнули трое крепких мужиков. Не тратя время на разговоры, они дружно кинулись на нас. Док вскочил и тут же услышал сухие хлопки выстрелов: ках… ках… ках… Двое нападавших упали как подкошенные, а третий, грохнувшись на землю, стал страшно кричать, держась обеими руками за живот… Сбоку на Дока бросился еще один коренастый и широкий в плечах громила. В руке у него был зажат длинный нож "Ну, вот и все, не видать мне Замирья", - еще успел подумать Док, как вдруг увидел, что этот, с ножом, почему-то резко замедлил движения. Как-то вяло и неторопливо приближался, медленно поднимая нож, нацеливаясь нанести удар сверху. Док тоже не спеша отступил немного в сторону, поставил блок левой рукой и правой с силой нанес кулаком прямой удар в лицо нападавшего. Под кулаком Дока что-то мокро хрустнуло, и коренастый упал, проехавшись метра два спиной по траве, и неподвижно замер. Оглянувшись, Док увидел, как Кэп с разворота бьет ногой в морду еще одному массивному мужику, а Текс с кем-то сцепился на земле. Док подошел к ним и, как показалось ему, не сильно пнул сидящего сверху мужика. Того от удара приподняло в воздух и бросило вбок, прямо на скалу. Там он - как в замедленной киносъемке! - ударился головой о камень и, окрашивая его в красное, сполз на землю… В этот момент сверху, мимо головы Дока медленно проплыл камень и с силой ударил его по левой руке. Страшная боль пронзила тело Дока и погасила сознание… Вот собственно и все печальные итоги того страшного дня. Дня, который поставил крест на их прежней жизни и бросил друзей в новую и чужую реальность, в которой им и предстояло теперь жить.
Как добрались назад, Док запомнил плохо. Пока Кэп прибинтовывал подходящую деревяшку к сломанной руке Дока, тот еще два раза терял сознание от жуткой, нестерпимой боли. Дед, очень встревоженный, встретил их с Шариком еще вверху, и все вместе они спустились на поляну. Там он без лишних расспросов занялся раненым. Сначала он в том же сарайчике попытался срастить перелом, действуя тем же способом, что и раньше, однако, к его огромному удивлению, ничего не получилось. Тогда он просто наложил уже готовые и, видимо, неоднократно используемые лубки и сказал, что само заживет. И лишь попозже, за столом, Дед подробно расспросил Кэпа о том, что произошло.
- Значит, поубивали и покалечили?
- Да, Кэп троих застрелил, - ответил Техник, - и если бы не это, фиг бы мы здесь теперь сидели. Но Доктор-то, Доктор! Вот кто оказался героем! Как он мгновенно сшиб этого здоровяка с ножом! Любо-дорого смотреть было… А я понимаю толк в этом! Где так бить научился? - с интересом спросил Текс.
- Да нигде не учился - ответил Док, поглаживая сломанную руку. - Бандюга почему-то очень медленно двигался…
- Нет, Док, это ты метался, как молния, - возразил Кэп. - Уж поверь мне. Толк в движениях я как раз понимаю. Не зря же столько лет учился разному хитрому мордобою у взаправдашнего японца во Владике.
- А того бугая, что меня свалил и принялся душить, а? Видел бы ты его рожу… Я уж подумал - мне кранты. Здоров бугай… был. А ты, Док, ему так наладил, что у него голова, как гнилой арбуз, лопнула, и мозги по траве живописно размазались.
- Да кончайте вы. Я сам ничего не понимаю… Ну, перестали они двигаться, я и бил…