Горячая весна 1980 года. Каковы шансы у Острова Крым выстоять против советской военной машины?
Чьим праздником будет День Победы?
И какую цену победитель заплатит?
Содержание:
Глава 1 - ГРУ 1
Глава 2 - МОССАД 8
Глава 3 - ОСВАГ 14
Глава 4 - Ответный удар 18
Глава 5 - Москва 22
Глава 6 - Дом на Сюрю-Кая 27
Глава 7 - Путь обмана 34
Глава 8 - Одесса 38
Глава 9 - Проблемы большие и маленькие 47
Глава 10 - Drumming-out 56
Глава 11 - Последняя глава 63
Примечания 68
Чигиринский Олег
Госпожа победа
All men dream; but not equally. Those who dream by night in the dusty recesses of their minds wake in the day to find that it was vanity: but the dreamers of the day are dangerous men, for they may act out their dreams with open eyes, to make it possible. This I did.
Т. Е. Lawrence.
Seven Pillars of Wisdom
Все люди грезят, но по-разному. Те, кто грезят ночью в пыльных уголках своего сознания, очнувшись от своих грез днем, находят их развеянными в прах; но те, кто грезят днем, - опасные люди, ибо они с открытыми глазами могут воплощать свои грезы в жизнь. Как сделал я.
Томас Эдвард Лоуренс.
Семь столпов мудрости
Ваше благородие, госпожа победа!
Значит, моя песенка до конца не спета…
Перестаньте, черти, клясться на крови!
Не везет мне в смерти - повезет в любви…
Булат Окуджава,
песенка Верещагина из фильма "Белое солнце пустыни"
Глава 1
ГРУ
Разведчик либо сдается сразу, либо не сдается вовсе…
Из кинофильма "Семнадцать мгновений весны"
Капитан Верещагин умер и попал в ад.
Ад был шумным и железным, он тарахтел и вибрировал.
Ощущения как-то разбежались с реальностью, и он все не мог вспомнить, откуда он слетел, что так разбился и ободрался. Если он находится в госпитальной палатке, то где, черт возьми, Шэм? Надо сказать ребятам, чтобы они нашли его…
Трясло и болтало, ревело и стрекотало над головой. Он не в аду и не в палатке, а в вертолете…
Вибрация пола отзывается болью…
Blackout .
Взгляд вправо: ряд подошв, немудреный орнамент рифления… Какие-то очень неприятные воспоминания связаны с этими рифлеными подошвами.
Redout.
Вгляд влево. Заострившееся бледное лицо. Кровь на губах.
Имя. Он должен помнить имя…
Глеб.
Он вспомнил. Не только имя - все, что происходило в последние сутки и часы.
Blackout.
Длинный коридор, полный людей в форме. Его несут на руках, сцепив кисти в "замки", шесть человек… Гул многолюдья стихает, отрезанный дверью. Его тянут, переворачивают, срезают одежду. Ткань, присохшую к ране, отдирают резким движением.
Blackout.
Он пришел в себя на жестком диване, в каком-то казенном помещении: серый ковер, белые панели на стенах, дешевая конторская мебель, корешки папок, маркированные орлом, - все, что он смог разглядеть из-под ресниц, чуть приоткрыв глаза.
"Главштаб…"
Арт прислушался к своим ощущениям - и ничего утешительного они ему не сказали. Он чувствовал на себе бинты, но не чувствовал одежды. Руки были скованы за головой, и, судя по всему, наручники пропустили через подлокотник дивана. В довершение всего он был не один.
- Тофариш капитан, он уше очнулся, - прозвучало над самым ухом.
Артем открыл глаза. Обладатель странного акцента выглядел так, словно его с головой макнули в пергидроль и оставили так на сутки.
- Хорошо, Энью, посадите его.
Вылинявший блондин ковырнул ключиком в наручниках, освободил одно запястье Артема и тут же снова защелкнул "браслет", помог пленнику сесть. Верещагин увидел собеседников. Первый - офицер, среднего роста, капитан. Ненамного старше Верещагина или даже его ровесник, но светло-русые волосы уже успели изрядно поредеть надо лбом. Говорят, что так рано лысеют от большого ума.
Второй офицер - краповый берет, майорская звезда. Сорок пять или около того.
Мельком рассмотрев их, Артем снова зажмурился - свет казался слишком ярким, зато звуки долетали как будто издалека. Всем органам чувств словно сбили настройку. Наверное, кололи какой-то мощный наркосодержащий анальгетик.
- Давай знакомиться, - сказал капитан спецназа. - Капитан Резун, майор Варламов. В дальнейшем просто гражданин капитан и гражданин майор.
Верещагин посмотрел в лицо сначала одному, потом второму. Жесткие и спокойные лица. "Ты попался, - говорили эти лица. - Ты принадлежишь нам каждым волоском, ты полностью в нашей власти, и ты расскажешь все, что знаешь. Мы даже не торопимся, не форсируем события - настолько мы уверены в том, что ты уже сломан". Шевельнулась полудохлая злость.
- ГРУ или КГБ? - спросил он.
- А какая тебе разница?
Он качнул головой: никакой.
- Встречный вопрос: спецвойска ОСВАГ или армейская разведка?
- Горная пехота.
- Не надо пудрить мне мозги, - гражданин капитан присел рядом, положил руку ему на плечо. Артем непроизвольно дернулся.
- Это правда, - сказал он. - Первая горно-егерская бригада. Капитан Артемий Верещагин, номер 197845\XD.
- Извини… Не хотел, - спецназовец убрал руку. - Твой "смертник", - он достал из кармана идентификационный браслет Верещагина, посмотрел на гравировку на пластине. - Группа крови - А, вероисповедание - римский католик. Как тебя угораздило?
Он не сразу понял.
- Что?
- Я спрашиваю: почему ты вдруг католик? Ты же русский. Или нет?
"Кажущиеся глупыми, не относящиеся к делу или малозначащие вопросы - один из видов психологического давления, который особенно хорошо работает с неподготовленными людьми…" Далее инструкция предписывала не отвечать даже на такие вопросы, ибо рано или поздно из тебя, сбитого с толку, автоматически выскочит ответ на важный вопрос…
Ерунда. Они все равно получат все свои ответы.
- Моя мать была католичкой.
- Ага, - сказал Резун. - Почему была? Она что, умерла?
- Да.
- Так ты, значит, сирота, - спецназовский капитан уселся на стол, покачивая ногой. - Ну рассказывай, сиротинушка, как оно все было-то.
"Давай, - сказал себе Артем. - Сразу все. Так будет лучше, чем цедить по слову".
- Вчера поздним утром наша группа из десяти человек в форме советских спецназовцев поднялась на армейском грузовике ГАЗ-66 на гору Роман-Кош и заняла телецентр. Дождавшись появления группы настоящего спецназа, мы уничтожили ее и свалили трупы в генераторной. Туда же положили наших, погибших в бою. Навели везде порядок. Потом появился десантный батальон под командованием майора Лебедя. Места не хватало, и две роты вернулись в Ялту. Осталась рота капитана Асмоловского. В 21.40, как было приказано, мы включили генератор помех. В час ночи или что-то около этого на гору поднялся батальон Лебедя. Их выбили из Ялты. Они начали отступать по северной трассе. Меня и моих людей оставили в арьергарде. Мы сдали ретрансляционный центр нашим войскам. Остались там для охраны. Мне придали взвод резервистов… Ближе к утру вернулся Лебедь, батальон не смог отойти по северной трассе… Они взяли гору… Уничтожили наш взвод… Все.
Верещагин закрыл глаза и опустил голову. Тошнило. Нос был забит кровавой пробкой, и, похоже, сломана пара ребер.
Резун склонился к нему:
- Нет, не все. Послушай, друг мой… Вытаскивая тебя с Роман-Кош, мы потеряли боевой вертолет. А я до сих пор не знаю, стоишь ты того или нет. И если не стоишь, то какой мне смысл возиться с тобой и дальше? Да сдохни ко всем чертям! Единственная для тебя возможность остаться в живых - быстренько убедить меня в том, что ты достаточно ценный кадр, чтобы взять тебя в Москву. Так что не надо врать, что ты простая армейщина, а шкуру тебе попортили только потому, что десантникам хотелось поиграть в индейцев и Зверобоя.
Артему стало почти смешно.
- Но это правда. Это все правда. Спуститесь вниз, в первый отдел, найдите мое дело. Это правда.
- Но ведь не вся правда, - заговорил майор. - Где ты форму взял, - он швырнул на пол, к ногам Верещагина, десантный комбез, - и документы?
- Мне… не нравилось, как… оно все идет, и тогда я пришел к… одному человеку… Ему тоже не нравилось… как оно идет. Мы поладили. Он дал мне форму… и документы, ваше оружие и "ГАЗ". Не знаю, где он их достал…
- Фамилия "одного человека"? - сквозь зубы процедил Резун.
- Востоков.
- Кто назвал тебе эту фамилию?
- Он сам. Вадим Востоков, полковник ОСВАГ, координатор по СССР…
- Ты врешь. Тебе назвали эту фамилию, чтобы ты перевел стрелки. Так ты и этого делать не умеешь.
- Я не вру. Я звонил ему по телефону Фредерик 478-98-22, там всегда отвечал автоответчик на имя Остерманна… Я назначал встречу.
Резун поднял трубку, набрал номер. В наушнике зачирикал женский голосок, интонации которого Артему были давно знакомы.
Резун положил трубку, закрыл ладонью глаза, потер большим и средним пальцами виски.
- Ты думаешь, я тебе поверю? - спросил он.
- Проверьте. Есть у вас скополамин?
- У нас есть вещь получше, друг мой. Хар-рошая газорезка. Начну я с твоих ног.
Верещагин призадумался ненадолго, потом сказал:
- Я, наверное, буду громко кричать.
- Послушай… - голос Резуна упал почти до шепота. - Не наступай второй раз на те же грабли. Потому что второй раз будет больнее. И намного унизительнее. Ты что, еще ничего не понял? Ты один. Тебя все бросили. Подставили, понимаешь? Чтобы ты своей башкой отвечал за выходку какого-то генерала. Никто тебя не выручит, никому ты не нужен.
- Я знаю…
- Ну так чего ломаешься? Думаешь, геройски выглядишь? Дерьмово ты выглядишь. А когда за тебя возьмутся по-настоящему, будешь выглядеть еще дерьмовей.
- Я знаю. Берись за свою любимую газорезку, ублюдок. Заставь меня петь.
- Тебе этого хочется?
- Нет. Совсем не хочется. Но я правду говорю. А ты не слушаешь.
- На "вы" со мной! - спецназовец взял его за подбородок, вздернул голову. - На "вы" и "гражданин капитан", и больше вежливости в голосе. Понял?
- Да.
- Скажи: "Так точно, гражданин капитан".
- Так точно, гражданин капитан.
- Вот так, друг мой, - удовлетворенно протянул Резун. - Продолжаем разговор. Перечисли, пожалуйста, поименно всех членов вашей группы. Имена и звания. Чтобы доказать, что ты понял.
- Я, - сказал Артем, - Константин Томилин, поручик. Станислав Даничев, прапорщик. Штабс-капитан Кашук…
Он запнулся.
- Мы слушаем, - сказал майор.
Чем закончилась эта ночь? Кто проигрывает?
Гия Берлиани, Хикс или Шэм в руках ГРУ. Володька с его раскуроченным бедром… Нет.
- Я помогу тебе, - сказал гражданин капитан. - Ты забыл упомянуть здоровенного грузина по имени Георгий и по прозвищу Князь. Маленького парня по прозвищу Кикс. Рядового-немца и рядового-татарина. И одного хохла - Сидоренко или Сидорчука. И парня, который был ранен и которого вы держали в генераторной. Понятно, друзей закладывать не хочется. Только учти: ты никого из них не спасешь, а себе сделаешь хуже. Мы ведь все равно их найдем… Так что давай, рассказывай. Имя командира, давшего тебе задание?
- Я действовал… по собственной… инициативе…
Владимир начал злиться, но не столько на этого упрямого дурака, сколько на собственное ощущение, что он чего-то недопонимает.
Штука в том, что парень вел себя нетипично. Это не сдача и не окончательный слом, но это и не вранье профессионала. Наоборот: профессионал бы валялся сейчас у них в ногах, на ходу выдумывая фамилии товарищей по группе, командира, который дал задание, подробности порученного дела… Это, конечно, тоже все была бы брехня - но брехня правдоподобная, на проверку которой ушло бы время. Но если он не профессионал - откуда ему известна фамилия Высокого Чина? Какой лапши он хочет тут навешать? "Действовал по собственной инициативе". Похоже, что от боли и от лекарств он плохо соображает.
- Ты опять врешь, - сказал он. - Но я тебя сейчас даже пальцем не трону. Мы просто выйдем из комнаты и подождем, пока наркотик перестанет действовать. И вот тогда ты начнешь говорить правду, да так быстро, что я не буду успевать записывать. У тебя есть желание продолжать разговор сейчас и заработать новую порцию анальгетика?
- Есть.
- Очень хорошо. От кого из своих командиров, как и когда ты получил приказ подстраховать передачу "Красного пароля" и провести радиоэлектронную диверсию?
- Мои командиры были не в курсе. План разработали я и Востоков. В назначенный день он позвонил мне и сказал взять машину и экипировку из rent-a-carport в Бахчи. Сказал, что ключи от гаража в ячейке на автовокзале. Назвал номер. Прислал человека…
- Заткнись, - устало сказал Владимир. - Ныммисте, возьми его и пристегни за руку к батарее. Когда закончится действие обезболивающего, - обратился он к пленнику, - скажи сержанту, он меня позовет.
Майор вышел, не говоря ни слова. Белобрысый сержант стряхнул Артема с дивана, как ворох тряпок. Наручники защелкнулись на запястье и на батарее. Верещагин сел, закрыл глаза и привалился затылком к стене.
- Правду говорить легко и приятно… - сообщил он в спину выходящему капитану. Тот не отреагировал.
* * *
У Тамары начались месячные.
Конечно, если бы они не начались, было бы значительно хуже. Ей совершенно не улыбалось продлевать род майора Миши Колыванова, равно как и делать от майора аборт, так что да здравствуют лунные циклы, приливы и отливы! Вот только ужасно ноет спина.
Ко всем прочим medicines в аптечке вертолета добавилась коробочка тампонов.
Тактический центр сдержал обещание: ни одного МиГа над побережьем не было. Они совершенно спокойно долетели до Чуфут-Кале и приземлились на бетонной площадке, умостившейся на горе, как сковородка на самодельном каменном очаге. Подтянутый, чисто выбритый, но бледноватый от ночных бдений адъютант провел их вниз, в бункер - познакомить с планом и диспозицией предстоящей атаки.
- Штабс-капитан Левкович, командир эскадрильи, - представилась Рахиль.
- При Бельбеке вы нам здорово помогли, - в смуглом усатом подполковнике Тамара узнала Ровенского, начштаба бригады, где служил Арт. - Спасибо.
- Ну это было не так трудно. БМД может сделать вертолету гораздо меньше гадости, чем вертолет - БМД, - улыбнулась Рахиль.
- Теперь будет сложнее.
"Это Бахчисарай, - подумала Тамара, - тактический центр, и Арт должен быть где-то здесь. В одном из боксов, где готовится к выходу боевая техника, или уже на позиции, или…" О третьем "или" думать не хотелось.
Шестерых вертолетчиц ознакомил с боевой задачей сам командир дивизии. В кабинете находился еще один военный в чине полковника. Тот самый Кронин, Старик, потерявший сына в спровоцированном красными инциденте…
- И помните: вы представляете собой очень большую ценность, - сказал Адамс напоследок. - Не рискуйте понапрасну.
Кронин вздохнул.
- Пока мои парни не слышат, скажу: лучше я потеряю взвод, чем одну вашу машину.
- Такая машина при хорошем экипаже стоит больше взвода, - наершилась Рахиль. - И мы вам это докажем.
* * *
- И что у нас получается? - Князь вгляделся в карту. - Получается, что там вот-вот завяжется драка, и мы как раз в нее встрянем. Отлично. Лучше просто не бывает.
- Вдарим сзади. И - смерть врагам, - командир взвода резервистов Василий Хрисанопуло впечатал кулак в ладонь, показывая, как это будет.
- Sure, - после короткой и мрачной паузы согласился Берлиани.
Относительно этого боя, кроме общего плана, у него был и свой собственный план.
Шамиль, лежавший с биноклем на вершине холма, скатился-сбежал-слетел вниз.
- Едут, - сказал он.
- Действуем, как договорились, - напомнил Князь офицерам-резервистам.
* * *
- Фу, Володя. Газорезка… Дешево. Непрофессионально.
- Да, товарищ майор, я уже понял. Думал взять его на понт. Ети их мать, этих десантников, всю малину обосрали.
- Сам виноват. Тоже мне мальчиш-кибальчиш.
- Да нет, просто нарвался на идиота. Это называется - не повезло.
- Что будешь дальше делать?
- Что и сказал. Подожду, пока у него в башке прояснится от анальгетика, и попробую поговорить еще раз. Ведь интересный типчик, а, товарищ майор?
- Куда уж интереснее… Как ты считаешь, где он врал, а где говорил правду?
- Имена, которые он назвал, - правда. Все они убиты. Он это знал и ничем не рисковал. Скорее всего, вся история - правда. Но вы точно заметили - не полная. Иногда он ведет себя как разведчик, а иногда - как идиот. Откуда он знает Востокова, к примеру? Такое имя не ляпнешь наугад.
- Мне интересней другое. Почему он так легко назвал Востокова и аж заскрипел на составе группы?
- По-моему, это как раз элементарно: Востоков ему никто.
- А они - кто? Брось, Володя, это только в кино бывает, когда друзей не выдают ни под какими пытками. А они даже не друзья: группа.
Резун не нашелся, что ответить.
- Я схожу в госпиталь и поговорю с ранеными, которых мы вывезли с Роман-Кош, - сказал он наконец. - Потом зайду в архив, посмотрю его личное дело.
- Сомневаюсь я, что оно там есть. Дела этих лежат в архиве ОСВАГ.
- Ставлю свою "Волгу" против горбатого "запора", что он не из ОСВАГ.
- Давай-давай…