- Мой господин, думаю, у нас остается единственный выход - выдать кинну Ровену замуж за Ниттон-Тана, - сказал Марг бесстрастно, но во взгляде его мелькнуло сочувствие.
- Бедное дитя! Я знаю, Марг, что только с помощью этого брака можно спасти Илурат. Впрочем, разве может волшебство мага противостоять гневу Сигурона?
- Нет, властелин, конечно, нет. Но государство не может оставаться без правителя. Этот брак позволит избежать смуты, в результате которой ваши многочисленные враги могут уничтожить вашу семью и погубить Илурат. Борьба за власть ведет лишь к разорению и ослабляет государство. А этим непременно воспользуется Ниттон-Тан и все равно захватит Илурат.
- Горе мне, горе… - простонал Тибор, но, усилием воли совладав со своими чувствами, слабым движением руки подал советнику знак, чтобы тот приблизился. - Марг, - сказал он тихо, - обещай мне, что позаботишься о Ровене. Она так молода. Ей будет необходим твой ум и опыт. В награду проси все, что пожелаешь.
Советник почтительно склонился перед умирающим кинаром:
- Властелин, я сделаю все, о чем ты просишь, клянусь Сигуроном! Награды мне не нужно.
Кинар Тибор кивнул, отпуская Марга, и устало закрыл глаза.
* * *
На одном из постоялых дворов Нижнего города появилась странная пара. Мужчина со смуглым лицом, заросшим черной бородой, внимательно и настороженно оглядывал все, что попадало в поле зрения. Тюрбан, длинный полосатый халат из дорогой ткани, подпоясанный красным кушаком, и добротные сапоги с загнутыми носками не оставляли сомнений в том, что этот чужеземец богат и, скорее всего, занимается торговлей. С ним была женщина, закутанная с головы до ног в шелковое черное покрывало. Из-под белого платка, который закрывал лоб до бровей, поблескивали огромные темные глаза, опушенные густыми черными ресницами. Она спросила у хозяина постоялого двора, нет ли у него отдельной комнаты, и тот, хитрый, но глуповатый толстяк, почуяв, что можно поживиться, заломил самую высокую цену. Женщина согласилась, не торгуясь.
Когда они остались наконец одни, Румелия обратилась к мужу:
- Боюсь, тебя могут узнать.
- Пусть. Я просто так им в руки не дамся, - буркнул тот в ответ, откинув полу халата и привычным жестом кладя ладонь на рукоять кинжала. - Пока я молчу, никто не поймет, что я горец. Как я их всех ненавижу! Илуры - ублюдки Тога!
- Мы отомстим! Я не забыла, что Тибор разорил мой дом, лишил меня родителей и продал в рабство.
- Это правда, что ты из богатой семьи?
- Да, мой отец был сотником. Когда Асид похитил наследника, всех военачальников казнили, их имущество пошло в казну, а семьи продали.
- Тогда во всех твоих несчастьях виноват Асид.
- Нет, ведь не он срывал зло на невинных женах и детях.
- Как ты попала к нему?
- Разве ты не участвовал в нападении на торговца, который купил меня на невольничьем рынке?
- Нет, я был слишком молод.
- Асид взял меня в наложницы.
- Ты никогда не полюбишь меня так, как любила его.
- Я твоя жена, Зейнад, и этим все сказано.
Горец подошел к открытому окну, выглянул наружу, затем повернулся к Румелии.
- Здесь я как в клетке. - Он вышел на середину комнаты, засунул большие пальцы за пояс и нахмурился: - У меня предчувствие, что мы попадем в ловушку. Даже если ты сумеешь пробраться во дворец и порадовать кинара известием о его сыне, как мы выберемся из города?
- Положись на меня, Зейнад. Я хорошо знаю Илурат, ведь я здесь выросла. И у нас есть деньги. Много денег.
Румелия подошла к постели, где лежал большой узел, и развязала его. Кроме одежды там было множество небольших сухо шуршавших мешочков.
- Вот мое оружие, - сказала она, вытащив и показав горцу один из них. - Я проникну во дворец с помощью моих снадобий.
* * *
В тот же день вечером к хозяину постоялого двора пришел человек, которого тот всегда принимал подчеркнуто любезно, но, как только он уходил, злобно смотрел вслед, бормоча ругательства.
Незваный гость был соглядатаем советника Марга, а южный квартал Нижнего города, где находился постоялый двор, - полем его деятельности. Люди Марга обращали особое внимание на постоялые дворы и харчевни, впрочем, как и на все места, где толпился народ.
- Добрый вечер, господин Артавер. Отведай моего вина, - залебезил толстяк, усаживая за стол маленького невзрачного посетителя и наполняя серебряный кубок доверху.
- Как дела, Хатани? - спросил тот вежливо и, пригубив вино, кивком выразил одобрение. - Хорошее вино. Слушаю тебя.
- За последние два дня у меня поселились восемь человек. Четверо - крестьяне, приехавшие торговать на базаре. Я разместил их под навесом, рядом с конюшней. Два купца приехали надолго, возможно на месяц. Говорят, что были в Валузии, а куда отправятся от нас, неизвестно. Как пойдут дела. И еще двое сегодня поселились. Муж и жена. Богатые, видать, люди. Откуда и зачем приехали, не сказали. Гордые очень.
- Подозрительные?
- Да нет. Перевидал я всяких. Обычные люди, - легко солгал Хатани. Уж очень не хотелось ему терять выгодных постояльцев. Он, разумеется, заметил многое, что могло заинтересовать проныру Артавера, но не собирался ничего ему говорить.
- С каким акцентом они говорили? - спросил Артавер и пристально взглянул в добродушное лицо толстяка.
- Женщина говорила по-нашему, как будто родилась здесь.
- А мужчина?
- Мужчина молчал, - сказал Хатани и тут же понял, что попался.
- Женщина договаривалась о жилье, а мужчина молчал? И ты называешь их обычными людьми? Играешь с огнем.
- Не подумал, господин Артавер, прости меня, недотепу. Как-то не обратил внимания, - испуганно залепетал Хатани, у которого душа ушла в пятки. - Они сказали, что проживут месяц, - добавил он.
Тщедушный гость встал и подошел вплотную к хозяину постоялого двора.
- Не хитри, Хатани. Я тебя насквозь вижу. Ты должен все о них разузнать. Откуда прибыли, зачем, к кому. Не мне тебя учить.
- Да, мой господин, постараюсь. Все для тебя сделаю. А позволь спросить, правду говорят, что кинар Тибор очень болен?
- Может быть, не знаю точно. - Артавер подозрительно прищурился: - А тебе зачем?
- Ну а как же? Ведь я живу здесь. Что с нами будет, если кинар умрет? Сгинет наш город! Наследника нет, Верховного жреца не будет, бог Сигурон превратит Илурат в груду камней.
Гость ошарашенно посмотрел на Хатани.
- И давно ты ведешь такие разговоры? - прошипел он, опасливо озираясь по сторонам.
Бедный Хатани, уразумев, что снова попал впросак, потерял дар речи.
- Отвечай, отродье Тога! - крикнул Артавер.
- Нет, нет, я только у тебя спросил, господин, - испуганно прошептал Хатани. - Многие в городе об этом говорят, а если не говорят, так думают.
- Советую тебе держать язык за зубами, - грозно сказал соглядатай, направляясь к двери. - Не забудь о тех двоих. Наведаюсь завтра.
Расстроенный Хатани проводил Артавера сердитым взглядом, а когда за ним закрылась дверь, в сердцах плюнул ему вслед.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Базарная площадь Аграпутара шумела и бурлила с самого раннего утра. Солнце ослепительно сверкало в ярко-голубом небе, воздух был свеж и прозрачен, и яркие краски восточного базара переливались в нем всеми цветами радуги.
Город стоял на пересечении караванных путей, и торговля в нем процветала с давних времен. Жители близлежащих мест привозили для продажи прекрасно выделанные кожи, великолепный овечий сыр, чудесный горный мед, шерстяные ткани. С плодородных равнин сюда доставляли заботливо выращенные фрукты и овощи, а также превосходные виноградные вина. Караванщики везли предметы роскоши: шелка, благовония, пряности, - приобретая взамен искусно выделанное дорогое оружие, украшения из самоцветов и знаменитые туранийские ковры. Кроме того, на огромной базарной площади города в специально отведенных местах издавна торговали рабами и лошадьми. Для лошадей были устроены загоны, а для рабов - загородки, каждая из которых принадлежала кому-нибудь из торговцев.
Толпа рабов состояла из мужчин, женщин и детей всех оттенков кожи - от белого до почти черного, их одежда пестрела лохмотьями всевозможных цветов (впрочем, молодых девушек, которых содержали отдельно, одевали очень красиво), но объединяло их одинаково тупое выражение лиц. Равнодушный, безжизненный взгляд отличал тех, кто волей судьбы потерял свободу, а главное - надежду обрести ее вновь.
Среди них выделялся один юноша лет пятнадцати, не столько своим внешним видом, хотя, если приглядеться, он был весьма хорош собой, а тем, что взгляд его темно-серых глаз был живым и дерзким, а сосредоточенное выражение лица указывало на то, что он о чем-то постоянно размышляет.
Он был худощав, но ловок, подвижен и очень хорошо сложен. Как в жеребенке опытный глаз может увидеть стать чистокровного скакуна, так и в мальчике угадывалась хорошая порода. Темно-коричневый загар покрывал его тело, но это был именно загар, а не смуглость, свойственная многим южным и восточным народам, - полоски светлой кожи виднелись под живописными лохмотьями. Черты его лица были правильными, но заостренными от постоянного недоедания. Выгоревшие на солнце светлые волосы волнистыми неровными прядями падали на прямые плечи. Этот юный раб, дерзко, в упор смотревший на каждого, кто обращался к нему, будь то хозяин или товарищ по несчастью, день и ночь думал только об одном - о побеге.
Он не хотел мириться со своей участью, решив для себя уже давно: либо он сумеет удрать, либо вообще не будет жить.
* * *
На другой стороне базарной площади, где торговали лошадьми, в середине дня появился человек, который выглядел настолько необычно, что привлек внимание всех, кто находился поблизости. Это был молодой мужчина высокого роста и крепкого телосложения. Накинутый на одно плечо плащ не скрывал смуглого мускулистого тела. Женщины, мимо которых он проходил, опускали глаза, но нет-нет да и поглядывали из-под длинных ресниц на перекатывавшиеся под гладкой кожей мускулы.
Все в нем изобличало чужестранца: серые, со стальным отблеском узкие глаза, смотревшие из-под густых бровей прямо и жестко, темные волосы до плеч, перехваченные ремешком, который, словно обруч, стягивал высокий лоб. На широком кожаном поясе висел тяжелый меч в ножнах. Запыленные сапоги со стоптанными каблуками свидетельствовали о том, что их владелец исходил немало дорог.
Чужеземец подошел к загону, где на привязи стояли в ряд кони и кобылы различных пород и мастей, и медленно двинулся вдоль него, внимательно оглядывая каждую лошадь и не обращая внимания на вьющихся возле него продавцов, которые на все лады расхваливали свой товар. Судя по всему, он прекрасно мог обойтись без советчиков. Наконец, остановившись возле вороного коня, который бешено грыз удила и дико косил налитым кровью глазом, он хлопнул его по крупу так, что тот присел на задние ноги и напрягся, готовый, если бы не короткий повод, взвиться на дыбы. Владелец коня, угодливо улыбаясь, обратился к возможному покупателю:
- Сразу видно знатока. Ты сделал прекрасный выбор, чужестранец. Великолепный конь! Будет хорошо тебе служить.
- Надеюсь, - коротко сказал тот и достал из-за пояса кожаный кошель, не слишком туго набитый монетами. - Сколько ты за него просишь?
Продавец прищурил глаз, соображая, из какой страны прибыл этот молодец. Говорил он с каким-то необычным акцентом, какого торговец никогда не слышал, хотя немало поездил по свету. Он медленно провел ладонью по спине коня от холки до хвоста и назвал цену вдвое больше той, за которую намеревался продать вороного.
Высокий мужчина, откинув голову назад, разразился громким смехом.
- Ты, я вижу, принял меня за дурака, купец, - сказал он, успокоившись. - Я бывал во многих странах, но о таких ценах и не слышал. Может быть, у твоего коня золотые зубы?
Торговец понял, что попал впросак, но, поскольку первое правило торга, которому он всегда следовал, состояло в том, чтобы заговорить покупателя, заулыбался и щелкнул языком:
- Это редкий конь. Сильный, быстрый - тебе под стать! Сдается мне, ты знаешь толк в лошадях.
- Да, я из Атлантиды и хорошо разбираюсь в лошадях. И в ценах на них тоже.
Торговец закивал, соображая тем временем, как обвести вокруг пальца северянина, который непонятно зачем забрел в их края.
- Только ради тебя и в ущерб себе я готов уменьшить цену на четверть. Что скажешь?
- На две четверти. Итого, половина той цены, которую ты назвал, - твердо сказал атлант. - По рукам? - И протянул широкую ладонь.
Торговец замялся. Здравый смысл говорил, что надо продавать, жадность заставляла медлить. Он попробовал продолжить торг:
- Нигде ты не найдешь такого коня, чужеземец. Правду тебе говорю…
Атлант круто развернулся, собираясь уйти.
- Согласен, согласен, по рукам! - крикнул купец и схватил великана за край плаща.
- Давно бы так, - добродушно сказал тот и подошел к коню.
Вскоре он уже шел по базару, ведя вороного под уздцы. Поглядывая по сторонам и не обращая внимания на любопытные взгляды, молодой атлант пробирался сквозь толпу, высматривая оружейный ряд. Неожиданно он остановился и пристально посмотрел туда, где, по всей видимости, продавали рабов. Оттуда доносились громкие ругательства и свист кнута, который резко опускался на спину ребенка, и без того уже покрытую кровавыми полосами. Не рассуждая, атлант сунул повод первому попавшемуся прохожему и бросился к торговцу, который орудовал кнутом так, будто вознамерился убить своего раба.
Рука негодяя словно попала в клещи, стиснутая железными пальцами невесть откуда взявшегося незнакомца. Изумление его было столь велико, что несколько мгновений он стоял неподвижно с открытым ртом, выпученными глазами и поднятой рукой, из которой вывалилась плеть.
- Ты убьешь его, клянусь Валкой, - сказал сероглазый гигант и разжал пальцы.
Работорговец опустил руку, потряс ею и злобно взглянул на непрошеного защитника.
- Этот раб мой, и я могу делать с ним все, что захочу, - прошипел он.
Вокруг них уже собралась большая толпа. Одни молча с любопытством смотрели на необычное зрелище, другие оживленно обсуждали странный поступок чужеземца, третьи, а их было немало, выкрикивали угрозы. Не было никакого сомнения, что они собирались проучить чужака, дерзнувшего напасть на представителя их клана.
Работорговец, почувствовав поддержку, нагло посмотрел на чужеземца и сказал не столько ему, сколько окружающим:
- Этот мальчишка хотел сбежать. Причем делает это не в первый раз. Я его предупредил, что забью до смерти, если он сделает еще одну попытку.
- Неужели ты так на него зол, что готов понести убыток? - спросил атлант.
Торговец наклонился над мальчиком, схватил за волосы и поднял его голову. Увидев, что тот без сознания, он ткнул его лицом в пыль.
- Этот шакалий ублюдок ни на что не годен. Зачем только я его купил?
- Теперь уже действительно ни на что не годен, - зло улыбнулся атлант.
Он с презрением посмотрел на подступавших к нему людей, положил руку на рукоять меча, сделал шаг вперед, встал над мальчиком и громко сказал:
- Только суньтесь, уроды, я выпущу вам кишки, клянусь Валкой!
Но живое кольцо продолжало сужаться. Оно состояло, по крайней мере, из семи человек, в руках которых уже сверкали ножи.
Еще мгновение, и все семеро бросились вперед. Молодой гигант молниеносным движением выхватил меч из ножен, слегка наклонился и, быстро повернувшись на пятке вокруг себя, сделал им круговое движение. Несколько нападавших, получив резаные раны кто по груди, кто по шее, повалились на землю, но двоим удалось избежать удара: они отпрыгнули назад, когда он завершал круг. С яростными криками они снова бросились на северянина, но тот с ловкостью ягуара отпрянул в сторону, и ножи его противников пронзили воздух. Один, потеряв равновесие, упал, другой, не сумев остановиться, пролетел несколько шагов.
Атлант выпрямился, спокойно оглядел столпившихся людей и вложил меч в ножны. Подойдя к распростертому на земле рабу, он легко, словно пушинку, поднял его на руки и направился к человеку, который держал его коня. Не обращая внимания на глухой ропот толпы, он положил безжизненное тело поперек спины вороного.
- Это мой раб! - Послышался голос за его спиной.
Северянин с удивлением оглянулся, посмотрел на торговца и сказал с презрением:
- Ведь ты, отродье Тога, хотел его убить! Тогда он тебе был не нужен.
- Это мой раб, - твердил тот, размахивая руками и обращаясь к толпе. - Он украл у меня раба!
Атлант вытащил из-за пояса кошель и, достав из него несколько золотых монет, бросил их торговцу под ноги:
- Подавись, ослиная задница. Я покупаю его, - И тронул коня.