Так я стал рыцарем. Участвовал в крестовых походах. Наша миссия была обращать другие народы в нашу религию – христианство. Тех, кто не покорялся, мы безжалостно убивали. В постоянных битвах и войнах против инаковерующих прошло много лет. За заслуги перед церковью меня награждали землями, домами и даже захваченным нами городом. Но со временем меня начало посещать чувство, что я делаю что-то не так. В моей душе, что-то противилось убийствам ради веры. И вскоре я понял, что мы убиваем не ради Бога, не ради веры, а ради укрепления власти тех людей, которые стоят во главе нашей религии. Только для того, чтобы власть папы простиралась намного дольше, чем было до этого. Я вспомнил слова учителя-монаха, что человек свободен в выборе веры, он сам должен решать, как ему верить в Бога. Те, с кем мы воевали, тоже верили в Бога, но по-своему, и мы ни от кого не получали права заставлять их верить так, как верили мы. И тогда я для себя твердо решил, что больше никогда не буду убивать людей только из-за их иноверия. На момент своего решения я уже был влиятельным человеком. Я заявил о своем решении церкви, и меня сразу объявили вероотступником, предали анафеме и отобрали все имения. Папа и его епископы понимали, что если меня отпустить просто так, то за мной последуют и другие, а это церковным иерархам было невыгодно. Поэтому, помимо проклятия, наложенного на меня церковью и лишения всех имений, меня заочно приговорили к казни. Узнал я об этом, находясь в доме своего отца, от хорошо знакомого мне рыцаря, который, как я знал, принадлежал к одному из самых влиятельных орденов рыцарства – Ордену рыцарей-храмовников или Ордену Креста. Церковь их побаивалась, но в то же время и уважала, что было довольно странно и загадочно для того времени, когда церковь контролировала все.
– Тебе нужно срочно уезжать из земель влияния папы, – сказал мне он.
– Что ж, если так надо, уеду… – согласился я.
– Мы тебе можем помочь. Присоединись к нам и езжай с миссией в дальние земли. От успешности этой поездки зависит судьба мира.
– Я согласен! – не раздумывая ответил я.
Через два дня я уже был в рядах рыцарей Ордена Креста, и в числе отряда из двухсот человек направлялся в далекие восточные земли, в загадочную страну варягов, холода и мерзлоты. Никто не знал, что нас ждет впереди, миссия наша была под секретом даже от самих участников похода. Знали единицы, а остальным было известно только то, что мы везем что-то очень важное, от чего зависит судьба мира.
Мы прошли разные земли, встречали много народов, доброжелательных и воинственных, и в конце концов достигли тех земель, в которые направлялись. Дойти смогли не все, почти треть отряда осталась на чужбине навечно – кто-то погиб в бою, кто-то умер от болезней, кто-то от коварства местных жителей… Придя на место в далекие горы, мы обустроили себе жилье в пещерах и принялись за поиски загадочной страны, которая должна находиться (по словам и записям одного знаменитого путешественника) именно в этих горах. Как я узнал впоследствии, в эту страну нам необходимо было отнести Золотой цветок. Многие годы продолжались наши поиски. В пещерах мы соорудили подземный город, сделали тайное хранилище для Золотого цветка. Отряды, отправлявшиеся на поиски загадочной страны, часто не возвращались. Нас становилось все меньше и меньше, и в конце концов мы поняли, что наша миссия заканчивается ничем. Оставшиеся в живых тщательно замаскировали хранилище для Золотого цветка, завалили входы в жилые помещения пещер, где хранились тайные рукописи и документы, и стали доживать остатки своих дней, скитаясь по горам в безнадежных поисках загадочной страны. Дни той моей жизни тоже закончились у подножия одной из гор. До последней минуты я находился в поиске, но голод и холод одолели когда-то сильное тело, и моя душа устремилась в небо – к свету Господа Бога.
"Ты много убивал, но ты раскаялся и искупил свои грехи поиском во имя спасения мира, отдав за это всю свою жизнь без остатка", – эти слова Архангелов до сих пор успокаивают мою душу.
Сильный шум впереди вернул меня в реальность. В сотне метров перед нами с горы с грохотом катились камни, увлекая за собой все, что попадается на пути. Камнепад продолжался около пяти минут, подняв пыль от раскалывающихся камней, но дождь ее сразу прибил к земле, не дав ей разлететься.
– Красивое зрелище, – задумчиво промолвил Василий Александрович, когда шум от падающих камней утих. – Стихия сметает все на своем пути, не оставляя шанса никому из тех, кто попытается ей перечить.
– А я подумал о другом, наблюдая эту жуткую картину… – сказал Синицын.
– Ты пессимист, поэтому так и подумал… – сделал вывод дед.
– Откуда ты знаешь, о чем я подумал? – почти огрызнулся археолог.
– Догадываюсь… Ты подумал: хорошо, что мы не там…
– Почти. Но я не пессимист, а оптимист, реально смотрящий на жизнь.
– Ну, да. По-твоему, подумав о том, что нас могло завалить камнями, это реальный взгляд на жизнь?
– Но нас могло завалить…
– Если бы нас могло завалить, мы были бы там, а не здесь. Так как мы здесь, нас не могло завалить, и нам представилась возможность полюбоваться бушующей стихией.
– Хорошо. Пусть будет по-твоему. Сейчас нам надо поторопиться и подыскать подходящее место для ночлега.
"Значит, я уже бывал в этих горах… – размышлял я, перелезая через груду скатившихся с горы камней. – И карабкался я тогда по ним с той же миссией, что и сейчас, – в поисках Шамбалы. Только сейчас я знаю, где она. А тогда мы безнадежно искали, сами не зная чего, не зная, есть ли что-то тут на самом деле. Это тоже карма. Я должен закончить то, что когда-то было начато. Может быть, из нашей компании кто-то тоже был в том походе, и он или они тоже должны закончить когда-то начатую миссию. Вот бы мне посмотреть на те пещеры, в которых мы жили… Где они, интересно, находятся?
– А где те пещеры, в которых мы когда-то жили? – спросил я неожиданно у впереди идущего Синицына.
– В каких пещерах вы жили? – спросил он в ответ, останавливаясь и чуть повернув лицо в мою сторону.
– Я имею в виду – тамплиеры, где жили… Далеко это отсюда?
– Далеко. Километров двести, не меньше. Они ушли сильно севернее. Нам очень повезло что мы так близко находимся от того места куда нам надо. Если это так, конечно…
– Это – так! – уже безо всякого сомнения сказал я.
– Дай-то Бог… – с надеждой вздохнул археолог.
– Съездим в те пещеры, когда все закончится? – спросил я.
– Что там смотреть, пещеры как пещеры. Таких по стране полно…
– Я там жил…
Синицын остановился и посмотрел на меня недоумевающим взглядом, как бы спрашивая: "Что ты несешь?"
– Я ведь видел все свои предыдущие жизни во время контакта с Золотым цветком, – пояснил я. – Я был в том походе, до последнего своего дня искал Шамбалу… И умер от голода и холода где-то в этих горах…
Все мои спутники как по команде остановились и уставились на меня.
– А ты не можешь вспомнить, не я ли был с тобой? – спросил меня Толик, и я не понял, говорит он это всерьез или шутит.
– Может, и был. Ты ведь был в другом теле, – без доли сарказма ответил я. Я думал о том, что мы все можем сейчас закончить ту миссию, которую когда-то начали.
– …По закону кармы… – сделал вывод археолог.
Я кивнул головой.
– Может быть, так и есть, – задумчиво произнес он. – Ты помнишь сейчас все свои жизни? – резко спросил он, как бы проснувшись.
– Помню…
– Расскажешь потом про тот поход?
– Пещеры покажешь, расскажу, – с улыбкой ответил я.
– Покажу. Но за пещеры еще придется что-то рассказать, – улыбнувшись, поставил условие Синицын, отвернулся и зашагал дальше.
Вскоре мы нашли удобное место для ночлега. Можно было расставить палатки и расположиться для ужина под скалой, куда не попадал дождь. На задушевные разговоры перед сном сил ни у кого не оставалось. Все наспех поужинали и полезли по палаткам, наслаждаться отдыхом и сновидениями. Но сон ко мне, несмотря на чудовищную усталость, не шел. В голове крутились перевоплощения рыцаря и странные особенности моих воспоминаний. Я не мог сразу же сейчас сказать, какое воплощение было после рыцаря, но стоило мне только об этом задуматься, как мое сознание перемещалось в ту область памяти, где хранились эти воспоминания, и я начинал переживать заново все события прошедшей жизни. А пережив, уже помнил, кем я был и как я жил. Как будто читал виртуальную книгу, начиная каждый раз с того момента, на котором остановился. Это были не просто воспоминания, а файл всех моих жизней, заложенный невидимой рукой в мой мозг, из которого я постепенно собирал информацию, переосмысливая ее. Еще одна странная особенность присутствовала при переживании в сознании прожитых мною жизней: я абсолютно не чувствовал эмоций, – лишь голое сознание, без чувств и эмоций по поводу смерти, все равно – чьей-то или своей. Ничего. Вспоминая о чем-то из своей теперешней жизни, у меня возникают позитивные или негативные эмоции; даже если книгу читаю – присутствует какие-то чувства, а вот при переживании воплощений – тишина. Словно мне блокировали все чувства, сделали роботом, чтобы не чувствовал ни сожаления, ни радости от прожитых моментов.
– В этой жизни тебе не нужны чувства, которые ты уже пережил… – услышал я знакомый мелодичный голос.
Глава 23
Я сидел на белоснежной, мягкой траве, опираясь спиной о ствол теплого дерева. В пространстве звучали приятные, пронизывающие все тело, уже слышанные мной звуки. Передо мной стояла женщина, вся в белом, с белыми как снег волосами, с добрыми, светящимися любовью глазами и неопределенного цвета кожей.
– Зачем мне вообще нужны чувства? – спросил я ее.
– Твои чувства закаляют твою душу, как огонь закаляет сталь. Сильные чувства, причиняющие боль, делают душу сильнее, более уверенной в решениях. Человек начинает чувствовать ее проявление, но, к сожалению, не всегда осознавать их. Нежные, теплые чувства, приносящие человеку радость, размягчают душу, делая ее утонченной и более чувствительной к любым эмоциям. Чем больше душа переживает чувств, тем быстрее развивается. Один из способов показать человеку правильный путь тоже лежит через чувства.
– Почему многие сотни лет назад никто не показал рыцарям правильный путь, и они все погибли в поисках Шамбалы?
– Им показывали, но никто из них не слушал зов своего сердца, не прислушивался к своим чувствам, не замечал знаков, они были слепы и глухи. Они ждали, что им Золотой цветок покажет путь, надеялись, что их кто-то встретит или даст карту, не задумываясь, что Шамбала – страна духовная, страна тонких энергий, и мы не могли им послать то, чего они он нас ждали – грубых знаков. Мы не создаем плотную материю…
– Как же вы создали Золотой цветок?
– Его сделали атланты, под нашим руководством. Мы наделили Цветок силой для создания жизни, для обучения создателей жизни и контроля над эволюционными процессами…
– Зачем создавать то, что может уничтожить мир?
– Все, что может создавать жизнь, может ее и уничтожать. Вы тоже создаете жизнь, вы же ее и уничтожаете, не осознавая этого.
…И здесь меня разбудил голос Василия Александровича:
– Давай быстрее! Все под скалу! Толика разбудите! Да не складывай – так засовывай…
– Толян, вставай! Стрем! – пихнул меня в бок тезка, сосед по палатке.
– Что случилось? – ничего не понимая, в полудреме спросил я.
– Не знаю, – ответил Толик, вылезая из палатки.
– Быстрей! Палатки убирайте и все – под скалу! – кричал дед.
– Что такое? Что случилось? – спросил я Синицына, вылезая из палатки, он суетливо запихивал в рюкзак свою палатку.
– Вертолет… Не слышишь?
Я прислушался и услышал где-то далеко стрекочущий звук вертолета.
– Может, это наш улетает? – предположил я, тоже собирая палатку.
– Может быть. А может, и нет… – ответил Василий Александрович.
Все быстро собрали вещи, кое-как побросали рюкзаки под скалу и спрятались под нее сами.
Ночь уходила, становилось совсем светло. Порывистый ветер прекратился, но небо оставалось затянуто мрачными тучами, моросил несильный дождь.
Понемногу звук вертолета стих и скоро пропал вовсе.
– Наверное, наш улетел, – с надеждой в голосе произнес Синицын.
– Береженого Бог бережет, – отозвался Василий Александрович.
– Кто его услышал? – спросил Толик.
– Я услышал. Из палатки вылезаю, слышу – стрекочет… Ну, и начал всех будить… – простодушно ответил Шурик.
– Молодец! – похвалил дед. – Получишь шоколадку за бдительность…
– Желательно – сейчас, жрать хочется! – отшутился Шурик.
Мы вылезли из укрытия и стали собираться в дорогу. Я впервые видел деда таким возбужденным – он не находил себе места, восхищенно при этом приговаривая:
– Это потрясающе! Я лет десять так не спал! Только голову на кулак положил, сразу уснул. Ни разу не просыпался, как убитый… Горы волшебство творят! Вот чего мне в жизни не хватало – по горам ползать…
– После вчерашнего перехода любой с ног свалится, – констатировал Синицын, возясь возле примуса с котелком.
– Да при чем тут переход! Это – горы! Как ты не понимаешь! Воздух какой! Ты только вдохни, насладись, – Василий Александрович вдохнул полной грудью.
– Воздух сырой… это вредно… – продолжил свое занудство археолог.
– Ну, как же тебе все испохабить надо!.. Везде гадость какую-нибудь найдешь… Воздух – чистый! Вода грязь смыла и напитала все вокруг светлой, божественной энергией, – вскинулся на Синицына дед.
Возбужденное состояние Василия Александровича начало передаваться и другим участникам нашей экспедиции. Лица людей осветились улыбками, народ стал двигаться более активно.
– Вот вернемся с прогулки, куплю себе аул в горах и буду с аксакалами баранов пасти, – дед аж подпрыгивал от восторга. – А то вдруг возьму да и женюсь еще! Я ведь ох как могу! Жизнь, может, начинается только!
Мы наспех позавтракали сваренной Синицыным кашей, весело уплетая которую Василий Александрович не успокаивался, болтал без умолку, два раза даже чуть не подавился, но даже это не приглушило его восторга.
– Если рассудить, то зачем города вообще нужны? – продолжал он тему аула в горах, когда мы взвалили на себя рюкзаки и тронулись в путь. – Расселились бы все по горам, по лесам. Кушали только то, что сами вырастили или поймали. Жили бы тогда и дольше, и счастливей.
– То есть – ты хочешь человечество обратно в первобытный строй вернуть? – спросил Толик.
– А почему бы и нет? Ни наркотиков, ни алкоголя, ни войн всяких из-за какой-нибудь ерунды…
– В мире очень многие согласились бы с тобой… Особенно те, которые так и живут, в лесу…
Наш небольшой отряд вышел из-за скалы, у подножья которой мы ночевали, и перед нами открылся вид на горы, хоть и несколько притушеванный откуда-то взявшимся мелким дождем, но все равно – великолепный. Два горных хребта расползались прямо перед нами в разные стороны. На вершинах гор, как опаловые короны, высились снежные шапки. За хребтами то тут, то там виднелись серые, с белыми снежными заплатами, выступы гор, заманивая к себе, приглашая на седло перевала.
Все остановились, изумленные открывшимся видом, и довольно долго стояли без слов и движений, просто наслаждались.
– Разве такое можно сравнить с городом?.. – потрясенно проговорил кто-то через несколько минут потрясенный.
И лишь Синицын оставался безразличен к открывшейся красоте мира и смотрел на нас, а не на горы.
– Куда нам идти, Толя? – спросил он у меня.
– Левее. Между нашей горой и первой, – ответил я. – Спустимся вниз, и по ущелью – до второй горы… И если я правильно помню, между первой и второй – перевал. А вот где подниматься на него, на месте попробую разобраться.
– Тогда пошли, – сказал он, осмотрел всех суровым взглядом и пошел вперед вниз к ущелью.
– Дай людям хоть горами полюбоваться, никогда ведь не видели… – с укоризной проговорил Василий Александрович.
– Ты-то – и гор не видел? – съехидничал из-за его спины Синицын.
– Я-то видел, а вот другие – нет…
– По дороге полюбуются…
– Разве так можно? – возмутился дед. – Надо уметь совмещать полезное с приятным. Если же делать только одно – быстро надоест.
Синицын ушел вперед и уже не слышал слов Василия Александровича. Мы направились за ним, причем дед без умолку продолжал вслух восхищаться открывающимися перед нами видами.
– Василий Александрович, – обратился я к нему, – вы в таком восторге сегодня от гор…
– Конечно, в восторге! – не дал мне договорить дед. – Как от этого в восторг не прийти?! Ты оглянись вокруг!
– Это все замечательно. Они прекрасны, не спорю. От них исходит энергия… А вы попробовали их послушать?
Наступила десятисекундная пауза.
– Ты намекаешь на то, чтобы я замолчал?.. – встрепенулся дед.
– Нет, я не о том…
– Да нет, прямым текстом говоришь, – перебил он. – Я замолчу, замолчу… Только попозже…
– Тихо! – неожиданно встрепенулся Толик.
– Еще один!.. – хотел было возмутиться Василий Александрович.
– Да помолчите вы! Слышите?
Дед замолчал. Все прислушались. Откуда-то издалека еле-еле слышался стрекочущий звук вертолета.
– Или наш… или – не наш… – заключил кто-то.
– Остроумнее не придумаешь, – съязвил Толик.
– Володя! Володя! – закричал дед Синицыну.
Археолог остановился и обернулся. Затем, услышав звуки вертолета, замахал руками и закричал:
– Назад! Назад! Все – под скалу!
К счастью, мы отошли еще недалеко от места ночевки и побежали обратно – в укрытие.
Звук вертолета приближался. Как только все спрятались, звук появился прямо над нами, но вертолета не было.
– Эхо, – объяснил Василий Александрович.
Около пяти минут создавалось впечатление, что "вертушка" над нами, потом она стала удаляться и скоро пропала вовсе, в направлении, противоположном тому, откуда появился.
– Сейчас дружно вылезаем и как можно быстрей двигаемся к ущелью, там деревья есть, если что – укроемся, – сказал Синицын. – Это вероятно "наши ребята". Скоро обратно прилетят. Могут и по другому пути, если нас ищут. Но рисковать не нужно.
Пока Синицын говорил, дед достал мобильник и начал звонить.
– Привет! – сказал он в трубку. – Пилот с вертолетом у вас?
Какое-то время он, молча, слушал, потом спросил:
– Спроси: лететь сможем? – и после паузы: – Плохо. Ясно. Отбой, – и уже обращаясь к нам. – Пилот с вертолетом у них. Пьет водку и травит анекдоты про армию. Лететь уже не может. Задание парни добросовестно выполнили, пол-литра в него залили, как только прилетел… – Василий Александрович усмехнулся и добавил. – Вертолет свой продал. Долго посылал кого-то в рацию, а когда пришел, говорит парням: "Вертолет купите за тыщу баксов?" Они купили…
– Если он взял бабки, – сказал кто-то, – обратно ему тяжело будет вернуть…