Седые волосы Астартес были подстрижены почти наголо, а его кожа напоминала старинный пергамент. Амон встал на колени рядом с телом Утизаара и прикоснулся ладонью к треснувшей и обгоревшей пластине нагрудной брони.
Вокруг Утизаара лежали странно изогнувшиеся тела воинов Тайных Скарабеев, почерневшие и обуглившиеся, как будто их уничтожил тот же огонь, который сжег библиотеку Магнуса.
- Расскажи мне, что произошло, - попросил Амон.
Магнус, не желая встречаться взглядом со своим старым другом, опустил голову. Капитан Девятого братства ни в чем его не обвинил, да ему и не надо было этого делать. Магнус так остро ощущал свою вину, что увеличить ее тяжесть не могли ничьи упреки. Он убил Утизаара неделю назад и за эти дни почти поддался стремлению к самоуничтожению и обратил свои силы против себя.
Многие воины, опасаясь самого худшего, пытались войти в его покои, но до сих пор Магнус не позволял им этого сделать. Он посмотрел на сильно съежившийся труп Балека Утизаара и тяжело вздохнул, сожалея о страшной потере.
- Это была непростительная оплошность, которую нельзя было допускать, - сказал он. - Но он узнал слишком много, а я не мог позволить ему уйти.
- Узнал о чем?
- Пойдем со мной, - предложил Магнус. - Я тебе покажу.
Амон поднялся и вслед за Магнусом вышел на балкон, нависавший над белым городом. Магнус чувствовал настороженность Амона, но не мог его за это винить. Он был бы глупцом, если бы не испытывал беспокойства. А за все долгие годы, прошедшие с момента их первого знакомства, у Магнуса ни разу не было повода сомневаться в уме Амона.
Магнус взглянул в полуденное небо.
- Поднимайся в Великий Океан и следуй за мной, - велел он.
Амон кивнул, закрыл глаза, и тогда Магнус позволил своему световому телу освободиться от плоти. Заботы реального мира сразу же стали легче, хотя совсем игнорировать их он не мог. Тизка из нагромождения белого мрамора превратилась в мерцающий драгоценный камень, состоящий из десятков тысяч огоньков-душ, которые называли это место своим домом.
- Какие же они хрупкие, - прошептал Магнус, хотя пока еще некому было услышать его слова.
Спустя некоторое время рядом с ним возник теплый свет Амона, и они стали подниматься в ярко-синее небо. Постепенно синева сменилась темнотой, и наверху, словно фосфоресцирующие стрелы, зажглись звезды.
Они продолжали подъем, и вот темнота превратилась в многоцветные вихри Великого Океана, и оба странника с радостью ощутили, как его течения омывают их эфирные тела.
Магнус показывал путь среди водоворотов, отыскивая цель, известную только ему одному. Амон, его преданный друг и любимый сын, следовал за ним. Вскоре они добрались до спокойной заводи, которую Магнус увидел неделю назад.
При виде огромной флотилии из высоких боевых кораблей, вытянутых ударных крейсеров и чудовищных сооружений, называемых боевыми баржами, Амона охватил ужас, который не мог укрыться от Магнуса. Сотни кораблей уже приближались к Просперо; они шли под разными флагами и несли на себе разные эмблемы, но их объединяла одна цель - уничтожение.
Впереди виднелся хищный силуэт, похожий на кинжал, вышедший из ножен, чтобы сразить злейшего врага. Серый, снабженный острыми клыками монстр ощупывал звезды узкими прорезями бойниц и рассекал глубины Великого Океана похожим на лезвие носом.
- Это то, о чем я думаю? - спросил Амон.
- Да, - подтвердил Магнус.
Они подплыли вплотную к устрашающему судну; защитные поля, удерживающие на расстоянии хищников варпа, не могли повлиять на таких опытных странников, какими были Магнус и Амон. Метр за метром они стали погружаться в слои адамантиевой брони, проходили сквозь опоры и частые переборки, пока не оказались в самом сердце корабля.
Старшие офицеры флотилии собрались, чтобы спланировать уничтожение всего, что было дорого Магнусу, и два жителя Просперо слушали их дискуссию. Магнус был заранее к этому готов, но для Амона это стало настоящим откровением, и вспышка его эфирного поля послала заряд раздражительности, которого хватило на весь экипаж.
- Но почему? - спросил Амон.
- Потому что я был не прав.
- В чем?
- Во всем, - ответил Магнус. - Я высокомерно полагал, что знаю все, чему ты хотел меня научить. Ты предупреждал меня о богах варпа, а я смеялся, называя тебя старым суеверным глупцом. Теперь я сам во всем убедился, поскольку повстречался с одним из них и считал, что победил его, но я ошибался. Амон, я совершал ужасные вещи, но, поверь, я делал все это с благими намерениями.
Амон проплыл дальше, к командующему этим кораблем - убийце с глазами цвета стали в золотых доспехах, стоявшему на приподнятом помосте. Внизу выстроился отряд воинов в такой же броне.
- Совет Никеи?! - воскликнул Амон. - Они по праву назвали нас колдунами?
- Боюсь, у них были для этого все основания, хотя я только сейчас начинаю это понимать.
- И из-за этого мы обречены на страдания?
Магнус кивнул и сквозь металлическую оболочку корабля снова выплыл в бурные потоки Великого Океана. Амон не отставал от него, и оба странника вернулись на Просперо. Открыв глаза и увидев знакомые виды Тизки, оба перевели дыхание.
- И Легион ничего не знает об этом? - спросил Амон.
- Ничего, - подтвердил Магнус. - Я набросил пелену на Просперо. Никто не может сквозь нее ничего увидеть, даже Корвиды. Пришло время Тысяче Сынов узнать, что значит быть слепым.
- Итак, наше наказание приближается, - сказал Амон. - Что произойдет, когда кара нас постигнет?
- Ты слишком добр, друг мой, - ответил Магнус. - Это мое наказание.
- Но оно падет и на нас всех, - заметил Амон. - Я еще раз спрашиваю: что будет, когда они доберутся до планеты?
- Ничего. Мы ничего не можем сделать.
- Всегда можно что-то сделать. Мы можем их уничтожить раньше, чем они подойдут к планете, - прошипел Амон, сжимая руку Магнуса.
Магнус покачал головой:
- Дело не в том, можем мы защитить себя или нет. Конечно можем. Дело в том, должны ли мы это делать.
- А почему нет?! - воскликнул Амон. - Мы Тысяча Сынов, и для нас нет ничего невозможного. Для нас нет потайных троп и скрытых судеб. Прикажи Корвидам заглянуть за пелену будущего. Павониды и Рапторы могут увеличить силы наших воинов, а Пирриды будут жечь наших врагов, и Атенейцы прочтут мысли их командиров.
Магнус, слыша в словах Амона лишь страстное желание нанести упреждающий удар, едва не впал в отчаяние.
- Неужели ты не слышал, что я сказал?! - вскричал он. - Я не стану драться, потому что именно этого ждут те, кто мной манипулировал с самого первого моего дня на Просперо. Они хотят, чтобы я с оружием в руках восстал против своей участи и тем самым подтвердил все, что говорят наши противники.
Амон отсутствующим взглядом смотрел вдаль, на Тизку, и по его щекам текли горькие слезы утраты.
- До твоего появления на Просперо я часто видел один и тот же кошмар, - сказал он. - Мне снилось, что все, что мне дорого, было разрушено и уничтожено. Это видение преследовало меня долгие годы, но, когда ты упал в наш мир яркой кометой, кошмары прекратились. Я больше никогда не видел этого сна и убедил себя, что это был лишь всплеск атавистической памяти из Древней Ночи. Но теперь я знаю, что это не так. Все, что мне дорого, будет разрушено.
Магнус повернулся к Амону.
- Несмотря на все, что я сделал, моя судьба в моих руках, - сказал он. - Я верный сын Императора и никогда ему не изменю. Я и так уже разбил его сердце и уничтожил величайшее творение. Я приму свою судьбу, и, хотя история может заклеймить нас предателями, мы будем знать истину. Мы будем знать, что остались верными до самого конца, потому что покорились своей судьбе.
Гвардейский капитан подошел к друзьям, и Лемюэль попытался мысленно проникнуть в его ауру и успокоить офицера. Его собственный испуг сильно осложнял задачу, но, прежде чем Лемюэль успел что-то предпринять, он понял, что аура капитана не сулит им никаких осложнений, а потускнела от глубокой печали.
Приглядевшись внимательнее, Лемюэль узнал широкоплечего гвардейца в тщательно отглаженном мундире с золотым шитьем.
В этот момент капитан снял шлем, и надежда Лемюэля на благополучный исход значительно окрепла.
- Капитан Витара? - произнес он.
- Да, мастер Гамон, - ответил Сохем Витара, капитан пятнадцатого пехотного полка Просперианской гвардии. - Я надеялся, что успею поговорить с вами до отъезда.
- До отъезда? - переспросил Лемюэль, удивленный, что их еще не заковали в наручники, чтобы вернуть в Тизку.
В лихтере уже закрывали грузовой люк, и через несколько мгновений судно должно было подняться в воздух.
- Да, я чуть не упустил вас, поскольку ваших имен не было ни в одном из путевых листов.
- Верно, - виновато улыбнулся Лемюэль. - Их там и не должно было быть.
- Но я рад, что все-таки вас нашел.
- Но почему? - спросила Камилла. - В чем дело?
Молодой человек смущенно пожал плечами, не в силах подобрать подходящего объяснения, а потом выпалил все одной торопливой тирадой:
- Я не знаю точно, что произошло с Каллистой, но совершенно уверен, что она не хотела здесь оставаться.
Лемюэлю с большим трудом удалось сохранить спокойствие перед лицом столь очевидного расстройства.
- Она хочет, чтобы вы увезли ее отсюда, - закончил капитан Витара.
Лемюэль и Камилла тревожно переглянулись.
- С этим могут возникнуть трудности, - осторожно заметил Лемюэль.
- Я понимаю, что все это кажется бессмысленным, - продолжил Витара, - но она сказала, что хотела бы покинуть Просперо вместе со своими друзьями.
- Она тебе так и сказала? - спросила Камилла, тщательно проговаривая каждое слово, чтобы исключить недопонимание. - После своей смерти?
Весь облик Витары свидетельствовал о его крайнем смущении и нерешительности.
- Я думаю, что это было именно так, - ответил он. - Видите ли, вчера вечером я грезил о Каллисте. Она сидела рядом со мной в парке Фиоренто, и мы любовались закатом над озером. Мы не разговаривали, а просто сидели обнявшись. Когда на следующее утро меня разбудил сигнал побудки, рядом с кроватью была записка, в которой говорилось, что я должен быть на посадочной площадке точно в это время. Я не помню, чтобы писал ее, хотя почерк определенно мой. Но слова, вероятно, принадлежат Каллисте. Она хотела, чтобы я пришел сюда и передал вам вот это.
Витара взял из рук одного из своих солдат бледно-голубую вазу и протянул ее Лемюэлю. Это был простой керамический сосуд, наподобие урн, в которых хранится пепел дорогих людей.
Лемюэль принял урну и грустно улыбнулся:
- Знаешь, мне кажется, что ты абсолютно прав. Каллиста действительно приходила к тебе прошлой ночью, и я, как ее друг, обязательно выполню ее волю.
- Ты считаешь, все это так и было?
- Да, - заверил его Лемюэль, чувствуя, как светлеет его печаль. - Я в этом уверен.
Витара отдал честь:
- Благодарю тебя, мастер Гамон. Я буду скучать по Калли, но, если она этого хочет, я не имею права противиться ее воле.
- Ты благородный человек, - сказала Камилла и, шагнув вперед, запечатлела на щеке капитана легкий поцелуй. - Я понимаю, почему Калли полюбила тебя.
Витара улыбнулся и кивнул на трап лихтера, где члены экипажа нетерпеливо ждали, когда можно будет закрыть люк.
- Вам лучше поторопиться, - сказал он. - Нельзя допустить, чтобы "Киприа Селена" ушла без вас. В конце концов, время и прилив не станут ждать людей.
- Правда не станут, - сказал Лемюэль, пожав руку Витары.
Сервиторы уже загрузили в лихтер все их чемоданы, и Махавасту выбрался из паланкина. Камилла помогла почтенному писцу подняться по трапу, а капитан увел гвардейцев с посадочной площадки.
Лемюэль последовал за своими друзьями. Когда экипаж закрывал люк, он успел, как ему казалось, бросить последний взгляд на Просперо. Но в этом он ошибался.
"Киприа Селена" подняла якорь точно по расписанию и с плавной грацией отошла от стоянки. От центрального причала орбитального дока в пространство устремились многочисленные серебристые стрелы, и на орбите стало тесно от многочисленных военных кораблей. Боевые баржи Тысячи Сынов покидали свои стоянки и отправлялись в дальние уголки Галактики, а следом за ними от Просперо удалялись эскадрильи боевых крейсеров.
Управление этим грандиозным балетом требовало немалого мастерства. "Фотеп" возглавил армаду, мощи которой хватило бы на то, чтобы уничтожить всю планету, направляясь к дальнему краю звездной системы, а "Анхтауи", "Наследник Просперо" и "Киммерия" уводили такие же флотилии в противоположные концы владений Тысячи Сынов.
Приказ рассредоточить космический флот пришел с пометкой о высшей степени тревоги, и боевые группы отправились к местам назначения на предельной скорости. Ни один из капитанов не знал причин тревоги, но им были даны строжайшие инструкции не открывать последующих приказов, пока они не доберутся до цели.
Всем командирам кораблей было совершенно ясно, что подобная расстановка сил ослабляет защиту Просперо, но никто не осмелился поставить под сомнение прямой приказ примарха. Какой бы ни была цель подобного маневра, им не подобало задавать вопросы. Их единственным долгом было выполнение приказов.
При движении на орбите военные корабли имели преимущество перед гражданскими судами, так что "Киприа Селена" транзитный коридор был предоставлен только через шесть часов после старта. После чего старший штурман наконец-то вывел корабль в открытый космос и отдал приказ запустить плазменные двигатели, чтобы добраться до пункта варп-перехода.
Оттуда, если на то будет воля варпа, до системы Транкс оставалось три недели пути.
Направление старта оказалось удачным, и вместо четырех дней "Киприа Селена" достигла безопасной дистанции от звезды Просперо за трое суток. Корабельный навигатор подтвердил, что течения в варпе спокойны, насколько это возможно, и старший картограф проводил последние проверки координат для варп-прыжка, чтобы передать их в модуль навигатора.
Лемюэль и Махавасту болтали о своих будущих планах под огромным куполом смотровой площадки, а Камилла и Чайя, взявшись за руки, прислушивались к обратному отсчету, доносившемуся из громкоговорителей, висевших на отделанных деревом стенах.
Из прозрачного купола, расположенного над кормовой частью корабля, прекрасно просматривался весь его корпус, уходящий вперед на шестьдесят километров и заканчивающийся тупым носом. Для судна, предназначенного для перевозок огромных запасов боеприпасов, солдат и громоздкого военного оборудования, "Киприа Селена" отличалась почти роскошными условиями.
Все четверо легко приспособились к жизни на борту, тем более что каюты, предоставленные им сбитым с толку клерком, явно предназначались для высокородных пассажиров.
- Примерно через два месяца ты уже будешь на Терре, - сказал Лемюэль Махавасту. - Вернешься в Уттарпату и займешься составлением каталогов найденных в развалинах записей. Как я слышал, комплектование фондов Новой Александрии закончилось, но должны быть и свежие поступления. Они сильно сглупили бы, отказавшись от твоей помощи.
- Возможно, - согласился Махавасту, тяжело опираясь на эбонитовую трость с золотой ручкой, украшенной нефритовым глазом. - Хотя, боюсь, я слишком стар для таких переживаний.
- Чепуха, - возразил Лемюэль. - Ты еще полон жизни.
- Ты очень добр, Лемюэль, - сказал Махавасту. - Но я думаю, что, скорее всего, сосредоточусь на своих воспоминаниях. На тех, которые смогу собрать.
- Я бы с радостью их прочитал.
- Наверное, с большей радостью, чем я буду их составлять.
Лемюэль не стал отвечать, а только улыбнулся. К ним подошли Камилла и Чайя. В обзорном отсеке собралось около шестидесяти человек, желающих понаблюдать за погружением корабля в варп. Всех их объединяло любопытство, смешанное с немалой долей страха перед таинственным царством варпа.
"Если бы они только знали, - подумал Лемюэль. - Они предпочли бы зажмуриться, лишь бы не заглядывать туда, где царят ужасающие силы".
- Осталось совсем немного, - сказала Камилла.
- Да, - согласился Лемюэль, когда обратный отсчет достиг одной минуты. - Мне уже почти жаль расставаться с этим миром.
Изображение за стеклом замерцало, нарушенное обширными лепестками пустотных щитов, активированных перед варп-прыжком.
- Теперь уже скоро. - Камилла взяла Лемюэля за руку.
- И все будет кончено, - сказал он.
До перехода оставалось тридцать три секунды, как вдруг раздался вой сирены.
Механический голос сменился пронзительным воем помех. На стенах зажглись красные лампы аварийного освещения.
- Что происходит?! - воскликнул Махавасту.
Лемюэлю нечего было ответить, но признаться в своей неосведомленности он не успел. За бортом "Киприа Селена" вспыхнул призрачный мерцающий свет. Яркий луч пожелтевшим когтем разорвал ткань реальности, из прорехи хлынуло сияние, прогнавшее темноту вокруг огромного транспорта. Разрыв становился все шире и шире, ослепительные лучи потустороннего света хлестали из него во все стороны, словно кровь из раны.
В клубящемся водовороте проявился огромный силуэт, похожий на нож мясника.
Первым вышел боевой корабль хищных очертаний, с серо-стальным корпусом, из которого угрожающе торчали артиллерийские батареи и торпедные люки. Носовая часть имела форму лемеха, но в его облике не было ничего мирного. Этот корабль предназначался для войны.
Вытянутая форма и гладкие очертания выдавали в нем межзвездного охотника, убийцу кораблей.
Вслед за первым кораблем из сияющего разрыва реальности стали выходить другие суда - золотистые, серебряные и такой же мрачной раскраски, как флагман.
Лемюэль уже видел этот корабль в небе над Сорокопутом, в скоплении Приют Ковчега.
- Это же!.. - воскликнул он.
- К несчастью, да, - подтвердил Махавасту. - Я тоже об этом подумал.
- Вам знаком этот корабль? - спросила Камилла.
- Это "Храфнкель", - пояснил Махавасту. - Флагманский корабль Лемана Русса.
Глава 27
ГРОМ С ФЕНРИСА
ОГРОМНЫЕ ПОТЕРИ
"КАНИС ВЕРТЕКС"
Первые бомбы флотилии Космических Волков обрушились на Просперо перед рассветом. Станции орбитальной обороны были застигнуты врасплох. Дежурные авгуры молчали до последнего момента, и вдруг появилась колоссальная флотилия и по объектам планетарной защиты ударили залпы торпед. Большая часть станций подверглась уничтожению еще до того, как было заряжено хоть одно орудие или активированы лазерные пушки. Те, кому посчастливилось пережить первый залп, погибли через несколько мгновений.
Гигантская армада, больше не опасаясь наземной артиллерии, спустилась до высокой орбиты и заняла геостационарную позицию над Просперо. На поверхность нацелились тысячи орудий: энергетические установки, ускорители массы и бомбардировочные пушки. Корабли передвигались плавно и неторопливо, словно круизные лайнеры на прогулке среди звезд. Атаку открыл "Храфнкель", вонзив когти ледяного света в планету.
Спустя несколько мгновений его поддержала вся остальная флотилия.