Иллюминаты, считавшие себя носителями знаний древних арьев, имели достаточно сил и средств, чтобы выжить. "Великая сила нашего ордена, - поучал собратьев непокорный Вейсгаупт, - состоит в его маскировке; никогда и нигде не допускайте, чтобы он выступал под своим именем, но всегда - под другим именем и видом деятельности." Чему-чему, а маскировке "светоносцы" научились. Сколько глобальных политических кризисов и катастроф было осуществлено ими из-за кулис за эти два века - не перечесть. Да никто и не пытался, ведь ордена официально не существовало. В средствах иллюминаты не стеснялись. Денег хватало: всегда находились доброхоты-толстосумы, желавшие поддержать благие начинания ордена. Среди фамилий, фигурировавших в списке дарителей (если подобный список действительно существовал), были зафиксированы такие, что, пожелай иллюминаты обнародовать оный, разразился бы еще один, возможно, крупный финансовый кризис. Далеко не все пожертвования были добровольными - вокруг всегда лежит много чужих денег, которые легко можно сделать своими.
Но не в деньгах был смысл. Деньги - всего лишь инструмент, необходимый для достижения вожделенной цели. А целью иллюминатов, как ее сформулировал еще Вейсгаупт, было мировое господство.
Не ново - но всегда убедительно.
Некоторое время назад Фортуна предоставила "светоносцам" новый Шанс - из тех, которые выпадают раз в несколько тысяч лет. А если точно, то раз в пять тысяч. И судьба Проекта сейчас во многом зависела от этих двух англичан, стоящих перед членами внутреннего круга.
…Гроссмейстер, насупившись, смотрел на внешне невозмутимого Пауэлла. Правильно ли он поступил, доверившись человеку, едва-едва достигшему сана жреца? Конечно, Манфред Пауэлл не один раз доказывал свою преданность ордену. И все же… Ставки очень высоки.
- Братья и сестры, - негромко заговорил глава иллюминатов. - Сегодня пятнадцатое мая, первый день парада планет. А мы все еще ни на йоту не приблизились к тому, что ищем. Похоже, у нас кончается время. Это неприемлемо!
Он помолчал.
- Мистер Пауэлл, - Гроссмейстер сурово глянул на "человека-змею". - Вы можете сказать что-нибудь в свое оправдание? Или хоть как-то прояснить ситуацию?
- У меня нет никаких объяснений, - дернул щекой англичанин. - Конечно, на первый взгляд, в деле нет никаких изменений, но это лишь на первый взгляд. Смею напомнить высокочтимому совету, что мы работаем с древними космологическими моделями.
Он ткнул пальцем в кипу документов, прижимаемых Пиммсом к груди.
- Погрешность составляет три дня. И я абсолютно уверен, что мы получим ответ к тому времени, пока планеты выстроятся в один ряд.
- То есть, - все так же сурово уточнил председательствующий, - ключ будет в нашем распоряжении через одну неделю?
- Да, конечно, - не без высокомерия подтвердил Пауэлл. - Через одну неделю.
- Прекрасно, мистер Пауэлл! Но помните - у нас есть только единственная возможность получить обе половины Треугольника. Если мы потерпим неудачу, нам придется ждать еще пять тысяч лет.
Манфред Пауэлл саркастически улыбнулся.
- Не знаю, как у вас, но у меня иные планы на это время.
Самоуверенность Пауэлла, кажущаяся или истинная, поколебала Гроссмейстера.
- Мы должны добиться успеха!
На этот раз он почти просил.
- Верьте мне, - коротко бросил англичанин и, резко развернувшись на месте, вышел из зала. Пиммс быстренько засеменил следом.
Когда они уже спускались по той же мраморной лестнице, "ушастик" осторожно поинтересовался у своего патрона:
- Но мы ведь не готовы, сэр? И понятия не имеем, где искать этот ключ?
- Нет! - процедил сквозь зубы "человек-змея" и негромко выругался.
Глава 2
Они тикают
"…Иногда внутри слоя можно выделить точно датированные стратиграфические ярусы. По этим причинам археологические раскопки производят горизонтальными пластами. Термин "пласт" употребляется вместо устаревшего "штык"(высота железной части лопаты), неопределенным в отношении его толщины…"
Старый конспект по археологии был раскрыт ровно посередине. Толстая тетрадь, потрепанная синяя обложка…
Для натуры импульсивной, порывистой, а именно таковой и являлась леди Лара Крофт, не было ничего хуже безделья, когда тучи мрачных мыслей одолевают тебя назойливыми мухами делать, скажем прямо, ничего не хочется. Да и что делать? Составить электронный каталог обширной суррейской библиотеки, которую начали собирать ее предки еще в позапрошлом веке. А зачем? Можно поручить это Брайсу, он справится и лучше, и быстрее. Прокатиться на любимом мотоцикле до Лондона и обратно? Почти триста миль мощная машина преодолевала за каких-то полтора часа. Но снова-таки, зачем? Чтобы повстречаться с многочисленными родственниками, которые ее недолюбливали из-за позорящего статус аристократки поведения. Повидать коллег? Но в журналистской среде одни и те же темы: кто на ком женился, кто с кем развелся и сколько при этом дал отступного. Нет, увольте! Скучно. Но чем же заняться, чем? Оставалось перечитывать старый конспект в синей обложке.
"…Чем меньше толщина пласта, тем больше выявляются подробности строения памятника, точнее археологическая фиксация, но тем медленнее проходят раскопки. Часто археологи копают пластами по 20 см, но в тех случаях, когда фиксация должна быть более точной, толщину слоя следует уменьшить. Раскопки кьеккен-медингов (так называемая культура "кухонных куч") в Омозене (Дания) производились…"
Она очень хотела стать археологом - настоящим, профессиональным. Очень хотела…
…Единственная дочь лорда Хеншингли Ричарда Крофта (отец терпеть не мог свое такое труднопроизносимое имя и чаще предпочитал наследственное, родовое), она появилась на свет четырнадцатого февраля тысяча девятьсот шестьдесят седьмого года - в самый разгар "сексуальной революции" и бунтов хиппи. Может быть, именно поэтому дочь аристократа выросла такой свободолюбивой и независимой.
Чем была для нее жизнь? Дом в Лондоне, особняке в Суррее, вышколенные слуги, приемы, высшее общество. Естественный путь для девушки из подобной среды - хорошее воспитание и образование, затем выгодное замужество.
Поначалу все так и шло по наезженной колее. С трех до одиннадцати лет - частное обучение, обязательное в хорошем обществе изучение иностранных языков. Французский преподавала родная тетушка девочки по материнской линии, работавшая учительницей на Континенте. Типичная старая дева, она была объектом постоянных подшучиваний со стороны балованной племянницы. То на учительском стуле обнаруживался разлитый суперклей, то из ридикюля тетушки, в то время, как она лезла туда за надушенным носовым платком, выскакивала парочка огромных мадагаскарских тараканов. Бедная женщина сносила все с неизменным спокойствием. В конце концов, педагогическое мастерство одержало верх. Лара превосходно усвоила французский и немецкий языки, немногим хуже - итальянский. Под руководством отца, увлекавшегося Востоком, она стала разбирать и арабскую вязь. Затем - Уимблдонский колледж для девочек, где Лара провела следующие пять лет, заведя кучу полезных с точки зрения аристократки, но совершенно ненужных ей знакомств.
Все начало меняться, когда юная леди Крофт попала в Гордонстаунскую школу и открыла для себя горы Шотландии. Скалолазание стало для Лары окном в новый мир, полный приключений и острых ощущений. Впрочем, это было только начало. Чуть позднее, уже завершая свое образование в Швейцарской высшей школе, девушка стала заниматься экстремальной ездой на лыжах. Это увлечение и привело к резкому повороту в жизни Лары.
…Однажды она провела выходные в Гималаях, пробуя более сложную и пересеченную местность. Однако, когда девушка возвращалась назад, в Швейцарию, ее самолет попал в неожиданно налетевшую бурю и разбился среди гор. Лара оказалась единственным выжившим пассажиром погибшего "Боинга". Лишь через две недели она добралась до маленькой непальской деревушки…
Страшный опыт не прошел даром. Немного придя в себя, девушка поняла, что она совершенно не хочет возвращаться в прежнее бытие, в затхлую атмосферу высшего общества Британии. Мысль об этом вызывала ужас. И, странное дело, путешествие по ледяным склонам показалось ей глотком Настоящей Жизни. Лара почувствовала вкус к опасности, к путешествию в одиночку, без спутников. Это и была Свобода - состояние, когда не зависишь ни от кого, кроме самой себя.
Где-то так она попыталась объясниться с семейным синклитом, собравшимся, дабы наставить на путь истинный сбившуюся с пути наследницу рода Крофт. Для семьи, а в особенности для тетушек, уже подобравших ей выгодную партию в лице молодого аристократа Эрла Фаррингдона, подобные перемены в характере Ларе стали настоящим шоком. Лишь отец, человек, не лишенный жилки авантюризма и страстный поклонник путешествий и археологии, понимал дочь - по крайней мере старался понимать. Он и обратил рвущуюся наружу энергию мисс Крофт на изучение археологии и даже не препятствовал, когда в шестнадцатилетнем возрасте девушка отправилась в свою первую экспедицию в Камбоджу…
"…пластами по 1 см с производством пыльцевого анализа каждого пласта. Раскопки в Брюггене (Норвегия) производятся не лопатами, а особыми совками. На античных памятниках применяется специальная археологическая кирка…"
Девушка вздохнула и закрыла синюю обложку. Она не стала археологом. Экспедиции были, были даже статьи в престижных научных ежегодниках, но это все было не то, не то… А после того, как исчез отец…
"Ах, папа, папа! Как же мне тебя не хватает!.."
В кабинет бесшумно вошел Хиллари - как всегда безупречно выбритый и учтивый.
…Брайс, сразу же перешедший с молодой аристократкой на панибратские отношения, немало посмеивался над чопорностью ее дворецкого.
- Ты чего называешь ее в третьем лице? - подначивал парень домоправителя. - Она же на пятнадцать лет тебя младше!
Хиллари только снисходительно улыбался. Американцы! Что с них взять? Ни культуры, ни традиций, они даже своего Президента могут по-приятельски похлопать по плечу и запросто пригласить на кружку пива. Нет, Британия сильна своими традициями! Вот, хотя бы та же Королева. То есть, не "хотя бы"! Королева! Понятно, что всем заправляет мистер Блер. Однако Ее Величество - это символ нации, а не просто семидесятилетняя старушка, живущая в Виндзорском дворце и пытающаяся навести порядок в собственной семье. Американец сразу бы принялся размышлять, способна ли при таком раскладе дел Королева управиться с огромной державой, скажем, например, сгладить противоречия между Центром и Северной Ирландией, если она не в состоянии помирить своего сына - наследника престола с его собственной женой. Англичанин не способен на такие вопросы. Вернее, он может задать их, но про себя, не вслух. Воспитание не позволит. Традиция! Такая же, как и обращение к хозяйке дома в третьем лице.
С первого же взгляда дворецкий определил, что хозяйка хандрит. Подобное с ней порою случалось - преимущественно тогда, когда у леди Крофт не было на уме какого-либо очередного авантюрного проекта.
"Господи, - вздохнул Хиллари, - и это в такой-то день! Бедная маленькая Лара!.."
Мысленно он мог себе позволить такую вольность в обращении к хозяйке, которую знал с самого детства. Уже после того, как Хиллари перешел на новую службу, он частенько приезжал погостить в Суррей, проведать дядюшку, помочь ему - а заодно и поучиться профессии дворецкого, тем более, у старого Уинстона не было других наследников, кроме единственного любимого племянника. Правда, были у него и не менее любимые племянницы, но передать им место суррейского дворецкого он не мог. Женщина - дворецкий? Абсурд!
Итак, хозяйка хандрила, и лекарств от этого практически не было.
- Доброе утро, леди. Прекрасное утро, не правда ли?
Утро и впрямь выдалось славным - солнечное, на небе ни облачка. Такое редко бывает в Суррее, тем более в мае.
- У леди накопилось много работы? - сочувственно кивнул Хиллари на груду папок, валявшуюся на столе.
Он тактично умолчал о том, что груда эта возвышалась здесь не разобранной уже целую неделю и уже успела покрыться пылью. Разве что поверх папок теперь красовалась старая тетрадь в потертой синей обложке.
Ответа не было, и Хиллари решил действовать напролом. Не мытьем, так катаньем, но хозяйку надо вывести из этого состояния. Он взял со стола несколько папок, лежавших на самом верху груды, и осторожно положил первую перед девушкой.
- Время приключений, мэм?
Леди Крофт посмотрела на наклейку, красовавшуюся на папке, и наморщила нос.
- Опять Египет? Одни только пирамиды и песок. Оставь!
- Да, да, конечно, мэм - поспешно согласился дворецкий. - Жара, антисанитария, безответственное население. Плюс скарабеи…
Хиллари нахмурился, явно не одобряя все из приведенного выше перечня - особенно скарабеев. Да, в мае в Египте жарковато, туда лучше ездить зимой. Это он не подумал…
Следующая папка.
- Прошу, мэм. Затонувший испанский галеон из Великой армады. По некоторым данным, на нем перевозили золотую статую бога Уицилопочтли. Двухметровую, усыпанную драгоценными камнями. И место довольно приличное. Как раз у Азорских островов. Там сейчас хорошо, тепло. Самый сезон для подводных прогулок, мэм!
Никакой реакции. Да, дело плохо! Если уж и перспектива подводного плавания не прельстила…
- Ты знаешь, какой сегодня день? - негромко проговорила девушка, медленно, словно с немалым рудом, поднимая взгляд от рассыпанных по столе папок. подняв на дворецкого свои большие и глубокие карие глаза.
"Ну вот" - только и вздохнул Хиллари.
- Да, конечно. Пятнадцатое мая, мэм.
- Это всегда несчастливый день…
Оставалось учтиво поклониться и уйти, что Хиллари и сделал. Да, день, действительно, не совсем удачный, чтобы говорить о приключениях и путешествиях. Даже совсем неудачный.
Оставшись одна, Лара задумчиво посмотрела на большую цветную фотографию отца, стоявшую на рабочем столе. Лорд Хеншингли Ричард Крофт был запечатлен на фоне афинского акрополя. Доброе, чуть полноватое лицо, чуть припорошенные сединой волосы и усы… Обаятельная улыбка - и печальные глаза, наполненные тревогой.
Сколько помнила Лара, в последние годы, когда отец еще был с нею, его ни на миг не покидала тревога, какая-то вечная озабоченность. Лорд Хеншингли Ричард почти не мог расслабиться. А после того, как ушла в мир иной его обожаемая супруга, он и вообще замкнулся. Постоянные и совершенно непонятные Ларе поездки отца то в Грецию, то в Италию сильно его измотали. Особенно мрачным возвращался он из Венеции.
- Да, да. Уже совсем скоро, - бормотал себе под нос лорд Хеншингли Ричард. - Всего каких-то пятнадцать лет. Нужно успеть. Нужно обязательно успеть?
- Куда успеть, папочка? - спрашивала его ничего не понимающая Лара.
Потревоженный в своих раздумьях мистер Крофт недоуменно глядел на нее, словно был не в состоянии сообразить, кто эта любопытная маленькая девочка и откуда она взялась. Потом он приходил в себя, гладил дочурку по головке и все так же печально улыбался…
Лара вышла в сад и по присыпанной гравием дорожке прошла к кенотафу, одиноко стоявшему посреди аккуратно подстриженного газона. Собственно, "кенотафом" служила большая походная палатка из белого брезента, как бы напоминавшая о том, что человек, в честь которого он воздвигнут, был неутомимым путешественником. В центре шатра лежала простая прямоугольная плита из мрамора, украшенная незатейливой надписью: "Лорд Ричард Крофт. Пропал в экспедиции 15 мая 1985 года. Потерян, но не забыт".
Мисс Крофт скорбно постояла над плитой. Она так и не верила, что отец пропал навсегда. Когда-нибудь он обязательно вернется к ней. Вернется - и снова станет веселым, таким, каким она помнила лорда Ричарда с тех времен, когда они вместе покатывались от хохота, когда девочка рассказывала отцу о своих школьных проказах.
Да, Лара так и не могла представить отца мертвым, поэтому его надгробие не было установлено в фамильной усыпальнице Крофтов, находящейся в подполе суррейской часовни. Так еще оставалась надежда. Маленькая, призрачно хрупкая. Но все же…
- Я скучаю по тебе, папочка! Если бы вернуть то время, которое было у нас украдено…
Она положила на плиту скромный венок из жасмина. Почему-то отцу нравились эти остро пахнущие цветы. Лорд Хеншингли Ричард говорил, что они напоминают ему о его любимом Востоке.
Вернувшись в особняк, девушка подумала и поднялась в домашнюю обсерваторию, оборудованную еще дедом и значительно усовершенствованную отцом. Тот частенько любил сиживать за гигантским телескопом, позволявшим (о чудо!) даже среди бела дня рассматривать звездное небо. Отец подробно объяснял дочке, благодаря какой научной хитрости звезды можно увидеть даже днем, но, увы, у Лары был исключительно гуманитарный склад ума. Не понимала она и другого - странного, какого-то болезненного пристрастия лорда Хеншингли Ричарда к астрономии. Особенно, и это обстоятельство отчетливо врезалось в память Лары, его интересовал Большой парад планет, который должен был произойти через двенадцать лет.
Внезапно Лара вспомнила. Надо же такому статься! По необъяснимому совпадению это астрономическое явление началось именно сегодня, в роковой день девятой годовщины со дня исчезновения лорда Крофт!
- Папа так мечтал увидеть это! - вздохнула Лара, глядя в телескоп, настроенный и подготовленный к работе вездесущим Хиллари. - Планеты собираются выстроиться в одну линию… Первая фаза полного солнечного затмения… Такое бывает раз в пять тысяч лет.
- Полное затмение, мэм? - понимающе кивнул дворецкий. - Не изволит ли леди напомнить, когда оно состоится?
- Через неделю.
Дворецкий с некоторым недоверием покосился на телескоп.
- И леди все это сможет рассмотреть?
- Да. - кивнула та. - Наш телескоп достаточно мощный, чтобы все увидеть.
Хиллари задумался. Полное затмение - не шутка!
- А это не опасно, мэм?
Лара наконец-то улыбнулась - впервые за весь день.
- Ничуть. Впрочем, древние всегда связывали с солнечными затмениями всевозможные беды, социальные потрясения, бунты…
- Ну, на то они и древние, мэм, - здраво рассудил Хиллари. - Слава богу, леди живет на исходе двадцатого века. Наука нынче на высоте, об этом я прочел во вчерашней "Таймс". Хотя метеорологическим прогнозам лучше не верить. Обязательно что-нибудь да напутают!
Леди Крофт вновь прильнула к объективу. Величественная картина, открывшаяся ее взору, потрясала.
- Красиво! - восхищенно выдохнула она.
Хиллари понимающе кивнул головой. Кажется, дело идет на поправку. Может, пора готовить паспорт и снаряжение для подводного плавания?
На Суррей спустилась майская ночь, неожиданно жаркая, душная. Тьма держалась в отдалении - старинный двухэтажный особняк белел, освещаемый многочисленными прожекторами. Их приказала поставить вокруг дома еще Ларина мать, которую страшило соседство с темным, непроходимым лесом. Ночной Суррей - странная земля, особенно там, где шумят древние кроны, помнящие еще Вильгельма Бастарда. Бедной женщине все время казалось, что из глухой чащи может нагрянуть беда: то ли разбойники нападут, то ли дикий зверь забежит и напугает ее маленькую дочурку. Лорд Хеншингли Ричард только посмеивался, но перечить не стал. Ему тоже нравилось, когда вокруг было много света.