* * *
Двор постепенно оживал.
И не только из-за обилия стражников всех мастей, которых теперь тут было столько, что просто плюнуть некуда. Одно хорошо - трупы они со двора убрали с похвальной скоростью и сноровкой.
Видя такое количество охраны, обычные люди тоже рискнули выползти по своим мелким житейским делишкам. Из города потянулись обратно ночные беглецы, вид у большинства из них был пристыженный. Засновали туда-сюда немногочисленные пока ещё слуги и рабы. При этом тех, кто пережил эту ночь в замке, было легко отличить по вызывающе горделивой осанке и чуть ли не спесивому выражению лица. По двору бегал Тейвел, охая и причитая над понесёнными убытками во вверенном его попечениям замке и даже не подозревая, какой скверной участи он чудом избежал в это солнечное и по всем приметам счастливое утро.
- Её никто не видел.
Квентий подошёл, как всегда, совершенно бесшумно. Сел рядом, прямо на ступеньки. Зажмурился, подставляя тёплому солнцу усталое лицо. Сказал, вроде бы ни к кому не обращаясь:
- Одно радует - среди убитых её точно нет. Сам проверял.
Конан молча пожал плечами. Говорить не хотелось.
- Если она жива - она скоро вернётся. Очень скоро. Ты же её знаешь.
Конан знал. И знал, что она никогда не стала бы убегать или прятаться при виде опасности - пусть даже и такой жуткой, как пошедший в смертельную пляску цыгу или обезумевшая толпа. Её вполне могли прибить мимоходом - уже там, в городе, просто от страха. Она же маленькая, много ли ей надо? Если жива, она, конечно же, вернётся, куда бы не закинуло её шальной и дикой волной вчерашней паники. Если жива.
Заскрипели ступеньки. На внешнюю галерею вышел Закарис в неловко сидящем красном королевском конасе. Этот плащ шился на более мелкую и худощавую фигуру. Но другого пока под рукой не было, а простому люду Асгалуна следовало лишний раз напомнить, что у него теперь новый король. Правда, кидарис он пока оставил свой - из сероватого войлока, с чешуйчатым расположением золотых пластин. Этот напоминающий шлем головной убор куда больше подходил грубоватому королю-воину, чем украшенный изящными золотыми вставками белоснежный колпак его погибшего брата.
Новый король Асгалуна потоптался немного, повздыхал. Наконец тяжело опёрся о деревянные перила и заговорил:
- Конан, ты извини, конечно… Это не моё дело… но я очень боюсь. За Лайне.
Конан вздохнул. Последнее время ему часто приходилось вздыхать - слишком много вокруг оказалось человеческой глупости. Не взрываться же каждый раз, не набрасываться с кулаками. Они ж не со зла это, они как лучше всегда хотят.
- Я тоже, - сказал он мягко. - Но что изменится оттого, что мы станем бояться вместе?
Закарис ударил себя кулаком по ладони:
- Ты не знаешь Селига! А я - знаю! Хотя лучше бы и не знал. Он тот ещё мерзавец, сын шакала, и я действительно всерьёз опасаюсь за Лайне.
- Не понял? - Конан развернулся, чтобы лучше видеть. - При чём здесь король Шушана?
- Как это при чём? Он ведь ни малейшего уважения не проявил! Кинул поперёк седла, как захваченную в бою добычу, и ускакал, словно всю жизнь был служителем Бела, да не примет тот под своё покровительство его мерзкую душонку! Понятно же, что не просто так увёз - он за просто так даже не почешется.
- Селиг? - переспросил Квентий, начиная злорадненько улыбаться, - Это такой щеголеватый, с деревянным мечом? Он ей ещё брошку подарил, да?
И вдруг не выдержал, сорвавшись в ехидное хихиканье.
Конан втянул полную грудь свежего осеннего воздуха и понял, что это погожее и такое радостное утро ему действительно нравится. Вслух он смеяться не стал, хотя и хотелось. Закарис нахмурился. Сказал доверительно:
- Про этого Селига много чего болтают. Нехороший он человек. А она - совсем ребёнок, её обидеть любой может.
Квентий заржал в полный голос, почему-то неприятно напомнив хьямовскую кобылу Бестию. Конан кусал губы и жмурился. Спросил задумчиво:
- А скажи-ка мне, брат, как король королю, далеко ли от Асгалуна до славного города Шушана и хорошо ли этот Шушан укреплён? Давно поразмяться хотелось, а тут такой случай сам в руки идёт… правда, людей у меня маловато.
- Это не проблема! - Закарис обрадовался, - Я дам тебе всех серебряных и половину стальной. Жалко же малышку! Бедная девочка - одна с этим разбойником.
- Действительно, жалко! - Квентий лицемерно возвёл хитрые глазки к небу и снова захихикал. - Бедный разбойник!
- Или нет, знаешь что, - Закарис хмурился, что-то прикидывая и Квентия явно не слышал, - бери лучше стальных и бронзовых целиком, они при штурме куда сподручнее, а мне тут для порядка и одних серебряных вполне хватит! В конце концов, это же в моём замке с тобою такое непотребство произошло, и мой долг, как хозяина… надо спешить! Страшно даже представить, что может случиться!
- Ну да, ну да! - продолжал тихонько реготать себе под нос Квентий. - Арбалетный болт повстречался с яичной скорлупкой. Страшно даже себе представить, что будет! Болт - и скорлупка. Крэк…
Конан сделал вид, что не замечает мерзкого хихиканья. Но, вставая, словно бы случайно чувствительно двинул Квентия локтем в бок. Надо же меру знать, в конце-то концов! Никакого уважения к королям.
А поразмяться, действительно, самое время. Особенно, если человек так искренне желает помочь.
Он протянул Закарису руку:
- Решено. Когда выступаем?
* * *
Как ни хотелось Конану выехать немедленно и постараться перехватить шушанского короля до того, как нырнёт он в свою укрепленную норку, отъезд пришлось отложить на целый день. Приходилось признать, что Закарис прав - отряд Селига имеет фору в сутки, и догнать его не получится.
- Догнать-то можно, - сказал, приглаживая невеликую по молодости лет бородёнку, Хэбраэль, начальник "бронзовых", - малым отрядом на хороших конях, да без тяжёлых доспехов и припасов… не проблема! Особенно, если отряд набрать из моих молодцов, старики так гнать не умеют уже. У них кровь холодная, медленная.
Стариками он называл воинов из Золотой и Серебряной центурии, туда действительно входили более зрелые и опытные бойцы, можно сказать - ветераны. Они же в отместку называли воинов Хэбраэля "мальчишками" и "щенками".
- Малым отрядом догнать можно, - повторил Хэбраэль. - Но малый отряд, к тому же без тяжёлого вооружения, вряд ли сумеет побить хорошо обученных вольных.
Он пожал плечами. Конан только крякнул - возразить было нечего.
Так что приходилось ждать.
Хорошо вооружённый отряд с рабынями и вещами старшей дочери он отослал в Дан-Марках ещё до полуденного колокола - чем скорее девочка вернётся в укреплённый Асгалун, тем лучше. Дан-Марках, не смотря на своё пышное название, на деле представлял собою нечто вроде зажиточной рыбацкой деревушки. Тамошняя крепость - простой деревянный дом, огороженный частоколом. Если всё пройдёт хорошо, Атенаис будет в замке ещё до заката. Тогда же должны вернуться гонцы, посланные в ближайшие города - Анакию и Аскарию. Из Кироса посланец ожидается завтра утром. В положительных ответах правителей городов-республик ни Конан, ни Закарис не сомневались, но дождаться этих ответов следовало именно в Асгалуне. Хотя бы из чисто политических интересов, чтобы с самого начала показать, что именно Асгалун теперь - столица. Независимо ни от каких обстоятельств.
Они должны прислать свои войска, эти три вольных шемских города. И не только эти - гонцы разосланы по всему Шему. Но эти три - самые близкие, и потому должны быть первыми. Если пришлют воинов они, с остальными не будет проблем. А участие в создаваемом против Шушана войске бойцов из разных (в идеале - всех!) шемских городов-республик было Конану не просто желательно. Оно было жизненно необходимо.
Просто вот до зарезу.
Не потому, что на сегодняшний день было у короля Аквилонии слишком мало людей - если центурионы Закариса хотя бы вполовину так хороши, как конановские гвардейцы, то с "драконами" и двумя асгалунскими центуриями Конан брался не оставить от Шушана и камня на камне. А тут ещё и благородный поэт-разбойник под ногами путается, вместе со своими "соколами" и желанием побыстрее отдать долг чести… Нет, в людях Конан недостатка не испытывал. Но…
Все эти люди, за исключением разве что личной гвардии короля Аквилонии, были асгалунцами. Выступление войска в таком составе на Шушан для всего остального мира выглядело бы всего лишь очередной стычкой двух шемских столиц. То, что нападение было вызвано подлым убийством шушанцами одного короля и кражей дочери другого вовсе не изменило бы подобного мнения - восточная и западная столицы Шема боролись между собой испокон веков, и поводов для взаимных претензий за это время накопили предостаточно. Конан не для того столько полновесных аквилонских империалов вложил в прекращение шемских междоусобиц, чтобы теперь всё пошло прахом и местные царьки опять пересобачились - следом за вцепившимися друг другу в горло столичными городами. Да и по отношению к многогрешной душе Публио Форсезе, да осияет Митра ее своим великодушием, это было бы верхом неблагодарности.
Нет.
Выступить против правителя Шушана, убившего будущего короля всего Шема, должен был тоже весь Шем. В идеале - хотя бы по несколько воинов от каждого вольного города. Как знак будущего единства. Но - от каждого. Чтобы именно так потом и пели всякие поэты-сказители, разбойники они там или нет. В реальности же представителей хотя бы от половины городов было бы вполне достаточно - Шем велик, и, хотя гонцы разосланы, не во все его пределы новость успеет дойти вовремя. Старый интриган, где бы ни обитал сейчас твой дух, ты можешь гордиться - твой нерадивый ученик, похоже, на старости зим всё-таки становится настоящим королём и учится думать по-королевски.
Торопливый стук деревянных сандалий по каменным плитам коридора заставил Конана оторваться от размышлений. Он отступил от узкого окна, в которое смотрел на вечернее солнце, уже почти достигшее дальних холмов. Смотрел, не видя при этом ровным счётом ничего, кроме дороги на Шушан, из этого окна как раз-таки невидимой… Дороги, по которой пылят далёкие всадники, неистово погоняя коней и поминутно оглядываясь в ожидании погони. И обернулся к двери - как раз к тому моменту, когда из коридора ввалился запыхавшийся Хэбраэль:
- Король! Прибыл гонец из Анакии!
* * *
До чего же грубыми и непонятливыми бывают эти мужчины!
Атенаис сидела у окна крепости, смотрела за ворота и злилась. Ха, крепость! Тоже мне - крепость! Одно название. Да любой постоялый двор в Тарантии намного просторнее этой горе-крепости, да и укреплён не в пример лучше. А здесь?! Одноярусный бревенчатый дом-короб с одной комнатой внутри и узкими окнами во всех стенах, да бревенчатый же забор вокруг - вот и вся крепость. Даже отдельного помещения для лошадей нет, только коновязь и навес - оставленные её охранять стражники разместились вместе со своими дурно пахнущими животными прямо во дворе, благо места много. Теперь там и погулять нельзя без риска вляпаться в кучу навоза! Забор, правда, высокий и крепкий, но всё равно, слишком много чести называть такое - крепостью. А за забор её вообще не выпускают, вот и приходится сидеть у окна и злиться.
Тем более, что злиться есть причины - после полуденного колокола прошло уже почти что три поворота клепсидры, а рабыни с её туалетными принадлежностями и чистым платьем так и не появились! И она вынуждена до сих пор сидеть в этом, вчерашнем, - мятом, рваном, запачканном кровью и насквозь пропахшим мерзким лошадиным потом!
Атенаис передёрнула плечиками.
Митра свидетель, она была скромной и послушной дочерью, готовой стойко переносить все тяготы походной жизни, но это уже чересчур! Ни гребня, чтобы расчесать спутанные волосы, ни платья, чтобы переодеться, ни ароматных масел, чтобы умастить покрасневшую от солнца и морского ветра кожу, ни даже просто воды, чтобы умыться! Когда утром она попросила у стражников воды, они принесли ей кружку! Когда же, утомлённая их непонятливостью, она объяснила, что ей нужно два больших ведра, и, желательно, подогретой, а также немного мыльного корня и отрез чистой ткани, они переглянулись и просто расхохотались ей в лицо. Впрочем, она и не ожидала от них ничего иного - с таким-то грубым начальником! Каков командир - таковы и рядовые стражники, отец всегда так говорит.
Вид из окна был так себе, но из других окон вообще виден только забор, так что выбирать не приходилось. Это хотя бы выходило в сторону ворот. А за ними, когда они были открыты, виднелся солидный кусок пыльной дороги. Лучше б, конечно, если бы за окном было море - смотреть на море Атенаис нравилось. Но из дома-крепости море не увидишь. Для этого надо или выйти за забор на самый обрыв, или даже спуститься вниз и пройти через всю деревню. А за забор её не выпускали.
Впрочем, перед воротами тоже иногда происходило что-нибудь интересное. Вот, например, как сейчас, когда ослепительно красивая женщина неторопливым уверенным аллюром подъехала по пыльной дороге к самым створкам и остановила гнедую кобылу в паре шагов от сразу как-то вдруг подтянувшегося стражника…
Она о чём-то его спросила. Стражник отчаянно замотал головой, на лице его была написана откровенная мука. Лицо красавицы же выражало лишь весёлое недоумение. Атенаис изо всех сил напрягла слух и почти высунулась из окна.
- Ты хочешь мне сказать, что не пропустишь меня? - переспросила красавица с непередаваемой интонацией. - Ты - МЕНЯ?!
Она рассмеялась безумно прекрасным переливчатым смехом, словно высказанное ею предположение было на редкость удачной шуткой, и легонько шлёпнула гнедую по крупу изящной ручкой кожаной плетки. Кобыла уверенно пошла вперёд, грудью оттеснив попытавшегося встать на пути стражника. Стражник стоял, безвольно опустив руки вдоль тела, и смотрел вслед женщине с непонятной тоской. Красавица же продолжала смеяться, глядя, как к воротам сбегаются прочие охранники - все шестеро. Вообще-то, их была полная двойная рука, но остальные в данный момент спали на лавках у задней стены крепости, и их храп служил Атенаис ещё одной причиной для раздражения.
Всадница была не просто красива, нет - она была ослепительна. Стражники выбегали ей навстречу, грозные, схватившиеся за оружие - и замирали, опуская руки, как тот, самый первый, ещё в воротах. Словно сражённые наповал - Атенаис могла бы, пожалуй, в это поверить, настолько незнакомка была хороша.
Сидела прекрасная наездница на своей гнедой по-женски, боком. Атенаис не видела, чтобы шемитки так ездили. Впрочем, немного подумав, она поняла, что вообще не видела шемитских женщин верхом - те, похоже, перемещались исключительно в паланкинах и повозках. Но эта красавица держалась в седле уверенно, и неудобная поза, похоже, ничуть ей не мешала. Впрочем, представить что-то, что могло бы помешать такой женщине, Атенаис не смогла бы - при всём богатстве своего воображения.
Меж тем прекрасная незнакомка легко соскочила с коня, небрежно бросив поводья одному из стражников - тот так и остался стоять, судорожно сжимая в руках кожаные ремешки. Одета она была в узкую серебристую столу, облипающую точёную фигурку, словно змеиная кожа, но при этом почему-то ничуть не стеснявшую изящной лёгкости движений. Её уложенные в высокую причёску волосы были безупречны и сияли тем почти чёрным светом с лёгким красноватым отливом, который приобретают после особой обработки и закалки только самые лучшие клинки из благородной бронзы. Не смотря на послеполуденную жару и проделанный путь, на одежде красавицы не было пятен пота или грязи. Судя по тому, как блестели на солнце её волосы, дорожная пыль не оставила следов и на них.
Атенаис беззвучно застонала и отпрянула от окна, спрятавшись в полутьме внутренней комнаты. Эта женщина была идеалом. Именно такой представляла себя в мечтах сама Атенаис - не сейчас, конечно, а через некоторое (будем надеяться, не такое уж большое!) количество зим, когда даже такие грубые старики, как Закарис, называя её прекрасной госпожой, перестанут вечно добавлять отвратительную приставку "маленькая".
Встретив эту женщину через несколько зим, она бы, пожалуй, её возненавидела. Сейчас же она её обожала. И безмерно страдала оттого, что придётся предстать перед подобной безупречной красавицей в виде дурно пахнущей и грязной оборванки. Будь у Атенаис выбор - она бы предпочла немедленно провалиться сквозь земляной пол. Но выбора не было - прекрасная незнакомка неотвратимо приближалась, идя через двор прямо к двери крепости. Один из самых молодых стражников дёрнулся было ей наперерез, но более старший товарищ торопливо схватил его за плечо и что-то горячо зашептал на ухо, время от времени боязливо косясь в сторону красавицы. На лице молодого стражника постепенно стало проступать то же самое ошарашенное выражение, что и у прочих охранников.
Ещё один стражник метнулся вперёд, но его почему-то никто не одёрнул. И буквально через миг Атенаис поняла - почему. Он вовсе не собирался останавливать прекрасную незнакомку. Он просто распахнул перед нею дверь крепости, склонившись в низком поклоне.
Лёгкие шаги прошелестели по деревянным ступеням. Прекрасный голос проворковал чуть насмешливо:
- Благодарю. Ты понятливый мальчик.
Светлый проём на миг перекрыла изящная тень - и вот уже бронзововолосая красавица в серебристой столе стоит на пороге, с весёлым недоумением рассматривая замершую в тёмном углу и потерявшую дар речи от восхищения Атенаис.
- Добрый день! - её голос был подобен голосу флейты, от него точно так же сладко замирало в груди и обрывалось сердце, а колени делались слабыми, словно у новорождённого ягнёнка. - Я - Нийнгааль, сестра военачальника Асгалуна Закариса. А кто ты, юная красавица?..