* * *
- Ты прекрасна! - ахнула Атенаис, когда развеялся пар от горячей воды и запахнутая в роскошный халат из тончайшего кхитайского шёлка Нийнгааль присела рядом с ней на лавку перед столом, заваленным разнообразными скляночками, кувшинчиками, коробочками и ларчиками, напротив большого серебряного зеркала. Восхищенные вздохи рабынь, суетившихся с мокрыми полотенцами и засыпающих свежими сухими опилками пролитую на земляной пол воду, показали их полное согласие с мнением их молодой госпожи.
- Глупенькая! - засмеялась прекрасная Нийнгааль. - Ты на себя посмотри!
И повернула большое зеркало чернёного серебра так, чтобы в нём возникло отражение умытой и причёсанной Атенаис.
Впрочем, не только умытой и причёсанной. При помощи своих мазей и притираний, а также странных палочек, оставляющих на коже следы разного цвета, Нийнгааль что-то странное сотворила с её лицом. И это что-то было похоже на чудо - глаза увеличились, в них появилось загадочное мерцание, губы стали яркими и манящими, а само лицо сделалось более утончённым и - о, Митра! - взрослым.
- Я, конечно, красива… - вздохнула Атенаис. - Но это ведь именно ты сделала меня такой. А ты же, госпожа… ты прекрасна сама по себе!
Нийнгааль опять засмеялась:
- Конечно, милая! Я ведь жрица Деркэто. Причём - высшая жрица! А высшая жрица такой прекрасной богини, как Деркэто, просто не может выглядеть плохо. Ты ведь знаешь, кто такая Деркэто и чем занимаются её жрицы?
- Знаю… - Атенаис смутилась, опустила глаза. - Я слышала, как стражники в казармах смеялись, хвастаясь своими победами над…
Она замолчала, боясь, что поняла что-то неправильно и прекрасная Нийнгааль сейчас рассердится. Потому что совместить эту лучшую из женщин и те грязные казарменные шутки было просто невозможно.
- Посмотри на меня.
Нийнгааль больше не смеялась, но и гнева в её голосе не было. Атенаис осторожно подняла взгляд. Прекрасное лицо в обрамлении ещё непросохших чёрно-красных волос было очень серьёзным.
- Можешь ли ты представить, чтобы кто-нибудь из них, - презрительная отмашка в сторону окна, за которым во дворе у костра расположились так и не решившиеся войти в дом стражники, - смеялся надо мной? Или хвастался своею победой?
Атенаис отчаянно замотала головой. Такого она действительно представить не могла.
- Они смеялись над самонадеянными послушницами низшего ранга. Молодыми и глупыми девчонками, которые ещё совершенно ничего не умеют, кроме как по-быстрому раздвигать ноги перед первым встречным, но при этом уже воображают себя полноценными жрицами. Запомни - когда человек воображает себя чем-то большим, чем является на самом деле, над ним всегда смеются. И это правильно. А вот если он действительно умеет что-то так, как умеют высшие жрицы Деркэто - над ним не будут смеяться. Никто и никогда.
- Как бы я хотела стать когда-нибудь высшей жрицей Деркэто! - вырвалось у Атенаис помимо её воли. Она покраснела, но стиснула зубы и, упрямо мотнув головой, продолжила. - Или хотя бы научиться быть такой же прекрасной, как ты, госпожа!
Несколько долгих ударов сердца Нийнгааль смотрела на старшую дочь короля Аквилонии с насмешливым недоумением, словно только что впервые её увидела. Потом пожала плечами:
- А почему бы, в сущности, и нет? Ты красива и умна, а в этом - залог половины успеха.
- Отец никогда не позволит… - опомнилась Атенаис, вмиг поскучнев. - Он не очень любит жрецов и вообще всё магическое…
- А знаешь что? А мы ему не скажем! - Нийнгааль задорно хихикнула, и вдруг показалась совсем-совсем юной шкодной девочкой, страшно довольной предстоящей проделкой. И Атенаис заулыбалась вместе с ней - было просто невозможно не улыбаться.
- А для начала… - Нийнгааль прислушалась к доносящемуся со двора шуму и удовлетворённо кивнув, подмигнула Атенаис, - Где ты предпочитаешь провести сегодняшнюю ночь? В этом душном провонявшем лошадьми склепе - или в роскошном шатре под дивными звёздами? Там, похоже, пришли мои люди с докладом, что всё готово - я оставила их разбивать лагерь на берегу, у ближних холмов. Я же не знала, можно ли будет тут остановиться, так, разведать заехала. Ну, так что - будешь на эту ночь моей гостьей?
- Но мне не разрешено выходить за ворота крепости! Меня же не выпустят!
Вообще-то Атенаис не очень любила ночевать в походных шатрах. Но почему-то именно сейчас такая возможность начала казаться ей чрезвычайно привлекательной. Вероятно, дело тут было в личности хозяйки шатра. И - в абсолютной неосуществимости этой возможности, её и днём-то погулять не выпускали, а тут - на всю ночь.
- Ещё как выпустят! Или я - не высшая жрица Деркэто!..
* * *
- …Только глупцы и самые упёртые поклонники змееголового могут полагать, что истинная страсть - это зло. Страсть - это жизнь. Нет ничего бесстрастнее смерти. И нет ничего более противного жрецам смерти, чем истинная страсть. А Великая Деркэто - это и есть страсть, в самом первозданном виде. Глупые мужчины пытаются бороться со страстью при помощи оружия, не понимая, что любое оружие бессильно против истинной страсти. Высшие жрицы Деркэто одним прикосновением могут доставить мужчине сводящее с ума наслаждение - или навсегда лишить его мужской силы. А ведь жрицы Деркэто не носят мечей или даже кинжалов, они всегда безоружны. И - вооружены! Потому что их главное оружие - их тело. Движения рук и ног, поворот головы, взгляд, улыбка, голос… Ну что ты смеёшься, глупенькая, всё это может быть беспощадным оружием, если уметь им пользоваться. Однажды мне довелось убить одного человека всего лишь правильно посланной насмешливой улыбкой. Правда-правда! Ты что, не веришь?
- Верю…
Атенаис лежала на мягких шкурах внутри расписного шатра. Жаровня уже почти прогорела, в круглое отверстие срединного дымохода заглядывали крупные звёзды. Она - верила. Да и как она могла не верить, если даже десятник не смог остановить прекрасную Нийнгааль, вознамерившуюся переночевать вместе со своей новой подругой далеко за пределами крепости? Пытался - но не смог! На все высказанные им опасения она только рассмеялась и сказала, что, если на её людей попытаются напасть - это будет, пожалуй, забавно.
- Если Иштар - это богиня земли, символ женщины-матери, доброй и плодовитой, защищающей своих детей и одаривающей их пищей и кровом, то Деркэто - это символ просто настоящей женщины. Великой и великолепной женщины! Дарящей радость и удовольствие. Иштар даёт жизнь, Деркэто - наслаждение, и глупо их противопоставлять! Они не враги друг другу. Даже когда Деркэто увела у вечно беременной тяжеловесной Иштар прекрасного Адониса, её мужа и вечного любовника, они не были соперницами! Они просто дополняли друг друга - Иштар при всей своей любви никогда не смогла бы доставить Великолепному Адонису такого наслаждения, каким одарила его Деркэто. Сама же Деркэто никогда не собиралась рожать ему многочисленных детей. И ведь именно Деркэто вернула Адониса на любовное ложе к его законной жене, вызволив из плена Сета! Если бы не её волшебное прикосновение, он до сих пор был бы узником, опутанным сетями Змееголового. Это была именно она, а вовсе не тупая служанка Ашторех, жрецы Иштар всё перепутали. Именно страсть одним своим прикосновением разрывает любые путы, а что может засохшая старая дева знать об истинной страсти?!
Кажется, она ещё долго что-то рассказывала. Атенаис не заметила, как уснула, убаюканная звучанием прекрасного голоса.
* * *
Всерьёз беспокоиться Конан начал лишь после одиннадцатого колокола, когда вернулся один из посланных в Дан-Марках бойцов.
Сам он проснулся с рассветом, за шесть поворотов клепсидры до полудня. Старые походные привычки не умирают. Несмотря на крайнюю непродолжительность сна, чувствовал он себя бодрым и отдохнувшим. Повозки с провиантом и малым охранным отрядом были отправлены затемно, чтобы не тормозили - всё равно основное войско их догонит на первом же дневном переходе. Остальные собирались выступить ближе к полудню.
Немного раздражало то, что до сих пор из Дан-Маркаха не было никаких известий. Ладно, пусть, вчера они не решились ехать на ночь глядя, но с утра-то пораньше должны же были отправиться, сразу, как проснулись, чего тянуть-то? Езды тут - не более двух-двух с половиной поворотов клепсидры, даже если ехать нога за ногу, как любит Атенаис. Давно уже должны быть в замке! Вот же несносная девчонка!
Конан как раз раздумывал, а не послать ли в Дан-Марках двух-трёх драконов, причём галопом, и с приказом волочь блудную дочерь хоть силком, ежели воспротивиться отцовскому повелению, когда на задний двор прискакал гонец. Не из Кироса - гонец оттуда прибыл ещё ранним утром с известиями вполне удовлетворительными - киросский смешанный гарнизон выступит сегодня по дороге на Недреззар.
Новый гонец был из Дан-Маркаха.
Вообще-то, это был даже не гонец, а молодой стражник из бронзовой центурии. Он привёз послание королю Закарису и - странное дело! - выглядел при этом несколько растерянным. Не испуганным, не взволнованным - в таких нюансах Конан разбирался отлично, любой горец нюхом чует не то что смрад откровенного предательства - малейший намёк, легчайший аромат первых мыслей о возможности такового. Ничем подобным от бойца, слава Митре-заступнику, не пахло, просто выглядел он слегка растерянным и словно бы даже несколько смущённым.
Послание на первый взгляд тоже вроде бы не несло в себе ничего тревожного.
- От сестры, - сказал Закарис, мрачнея и наливаясь угрюмостью, что твоя грозовая туча - дождём. - Поздравляет и шлёт пожелания здоровья, если будет на то воля Иштар. Тебе тоже. Она со своими людьми возвращается к себе. Приглашает в гости и просит разрешения захватить с собой твою дочь. В качестве гостьи.
Поначалу Конан даже испытал облегчение. Он всё никак не мог решить - стоит ли оставлять Атенаис в Асгалуне, а если стоит - то сколько людей выделить для её охраны? Очень уж не хотелось тащить девочку с собой в военный поход, но оставлять её в разорённом замке хотелось не более. Теперь же всё складывалось удачно - можно отправить Атенаис в гости к сестре Закариса, добавив небольшой отряд для дополнительной охраны, а на обратном пути и самим заглянуть, раз уж приглашает.
- Нет! - лицо Закариса пошло красными пятнами. - Клянусь чревом Иштар, Нийнгааль - не та женщина, опеке которой я бы доверил ребёнка! Тем более - девочку.
- Да в чём дело-то? - Конан начал раздражаться, - И почему, во имя Солнцеликого, я никогда не слышал, что у вас с Зиллахом, да осияет его дух благоволение Митры, есть ещё и сестра?
- Ты сам ответил на свой вопрос, киммериец, - Закарис шумно и тяжело вздохнул, - она не та сестра, которой могла бы гордиться родня. В приличных семьях о таких родственниках предпочитают вообще не упоминать. Тем более - при посторонних… - Он невесело усмехнулся. - Начать хотя бы с того, что она - жрица Деркэто. Высшая жрица.
Конан длинно присвистнул. Да, пожалуй, подобным образом жизни беспутной сестрёнки вряд ли могли гордиться её царственные братья. Особенно - в Шеме, где даже в королевском замке женщин держат исключительно на предназначенной для них половине дома. А на общественных церемониях - прячут за специальными загородками. И, возможно, такая девица - действительно не самая лучшая компания для старшей дочери короля Аквилонии.
- Ладно, - сказал он, принимая решение. - Пусть остальные выступают в сторону Шушана, как и было намечено. А мы с драконами сделаем небольшой крюк до Дан-Маркаха. Поглядим там сами, как и что, а потом догоним вас на тракте. Это ненадолго, с помощью Митры ещё до заката обернёмся.
- Хорошо, - Закарис кивнул, по-прежнему мрачный, - Я еду с тобой.
- А как же войско?
Закарис сморщился, словно хлебнул прокисшего вина - видно было, что говорить это ему неприятно.
- Сай справится. Думаю, за оставшуюся до заката половину дня он не успеет ничего напортить. Сам говоришь - мы ненадолго.
Конан понимающе хмыкнул. Кое-о-каких проблемах взаимоотношений нового короля Асгалуна и бывшего узника замковой темницы он начал догадываться ещё вчера. Сегодняшние откровения Закариса о Нийнгааль (а, главное - выражение камнеобразного лица асгалунского военачальника при этих откровениях!) только подтвердили возникшие у киммерийца подозрения. Впрочем, это было не его дело.
Совсем не его.
- И вот что, - на пороге Закарис обернулся, - Ты, это… со сборами не затягивай.
Лицо его было мрачным.
Настолько, насколько только и может быть мрачным самый мрачный из гранитных валунов самого мрачного капища.
* * *
Мрачность Закариса произвела на Конана не слишком сильное впечатление, но со сборами он тянуть не смог бы, даже если бы и очень захотелось - расторопный Квентий побеспокоился обо всём с вечера.
Вот только выехать всё равно удалось лишь после второго послеполуденного колокола. Впрочем, вины ни Конана, ни его центора в этом не было - новому асгалунскому королю оказалось не так-то просто надолго покинуть свой замок, требующий не только поддержания в порядке и охраны, но и ремонта, причём срочного. Наконец все распоряжения были отданы и получены, ответственность и обязанности распределены, и небольшой отряд выехал на проселочную дорогу, на которой ещё сохранились следы повозок и лошадей ушедшего ранее войска. Какое-то время путь на Дан-Марках пролегал по общему тракту.
Конечно, можно было бы сократить дорогу, пустив коней напрямую, через холмы. Но выигрыша во времени это почти не давало из-за отсутствия проходимой дороги, так чего же зазря палить коней, к тому же по самому жаркому дневному времени? Памятуя об этом, гнать не стали, пустили лёгкой рысью - даже таким ходом соломенные крыши рыбачьей деревушки и частокол бревенчатой крепости над нею должны были показаться не позднее, чем через колокол-полтора.
Закарис специально придержал коня, чтобы оказаться рядом с Конаном - он хотел поговорить. Король Аквилонии не возражал.
- Мы с нею не очень-то часто видимся. Она в Сабатее живёт, сам же знаешь, какой там народец. Чужакам на улицу безоружными лучше не выходить. Самое подходящее для неё место. Отец говорил - она с самого детства такой была, всегда брала всё, что хотела, и никакой на неё управы. Когда она в Храм Деркэто сбежала, все даже обрадовались. Думали, хоть там с нею справятся. У послушниц первые годы обучения очень тяжёлые, можно было надеяться… но куда там!
- Мда, - Конан сочувственно вздохнул, вспоминая некие собственные семейные неприятности по имени Лайне. - Младшие дочери - это проблема…
- Да какие там младшие! Если бы младшие… Будь она младшей - я бы её быстренько поперек седла разложил и мозги через нужное место вправил! А так… Она ведь старше меня почти на двадцать зим!
Конан осторожно хмыкнул. Порочащая королевскую семью развратница, похоже, была в далёком прошлом, а на сегодняшний день оборачивалась дряхлой старушкой. Но горящий праведным негодованием младший братец не собирался прощать престарелой сестрице её слишком бурную молодость…
Конан снова напомнил себе, что это - не его дело.
Тем более, что впереди уже замаячил бревенчатый частокол.