У меня аж в глазах потемнело оттого, что услышал. Значит, на нее сейчас набросится какое-то чудище и будет любить ее по-своему, по-звериному. Посмотрел я на бедную свою невесту, и так мне жалко ее стало, что я забился в руках стражника, закричал что-то… я так думаю, что проклятия я посылал оракулу этому. А тот смеется, оскалившись, что твой волк голодный. Потом, размахнулся и врезал мне по носу, да так, что кровь брызнула. Вот теперь, говорит, хорошо. Кровь он любит - сам кивает на дверь, которую стражник открыть приготовился. Понял я, что сейчас бросят меня чудовищу на съедение и - скажу вам, не стыдясь - заплакал, как малое дитя. И себя жалко, и невесту мою, и со светом белым расставаться, ой как не хочется! Хоть знал я, что бесполезно просить оракула о милости, все же - переломил себя - и со слезами стал умолять его отпустить меня и невесту мою Алкунсу. Но тот, конечно, только рассмеялся и дал знак стражнику - открывай, мол. Тот распахнул дверь, а другие бросили меня в темноту, а за мной - Алкунсу. Дверь тут же захлопнули, и, слышу, засов задвинули.
Лежу в темноте - ни жив, ни мертв. Алкунса упала, было на меня, да приподнялась и отползла в сторону. Лежу и слышу - принюхивается ко мне зверь. Примерно, как собаки нюхают, только громче гораздо. Может, конечно, это в темноте показалось, что громче. Темнота-то была полной, будто кто-то глаза выколол. Лежу и стараюсь не дышать. Может, зверь подумает, что я умер и не станет есть мертвечину. Ведь, он, конечно же, хищник, а хищники живое любят. Чтобы жертва билась под когтями, вырывалась, верещала. Не знаю, может, подействовала моя маскировка или по другой причине, только отошел от меня зверь и подошел, вероятно, к невесте моей. А она, слышу, стонет так тихонько, но не от страха, а, вроде как, от желания. Ну да, ей, конечно, не впервой было с чудовищем этим совокупляться, вот она и истекает желанием.
Завозились, слышу, зарычал от наслаждения зверь, застонала громче моя невеста. А я лежу и думаю: вот сейчас закончит он свои мерзкие дела и есть захочет. И тогда уж меня точно сцапает. И стал я молится Митре, и вразумил он меня, неразумного. Сказал, достань трут и кресало, зажги хоть клок своей одежды, сделай факел. А потом вытащи кинжал и отомсти за поруганную честь невесты, а заодно спаси и свою жалкую жизнь. И точно - за сапогом у меня ведь один кинжал остался - не нашли его второпях, да сильно-то и не искали. Так - отобрали то, что снаружи висело. Торопливо сорвал я с себя рубашку, связал ее в узел тугой, достал огниво, высек искру, раздул, запалил факел свой самодельный и оторопел, обомлел оттого, что увидел. До сих пор, как глаза закрою всплывает у меня эта картина. Невеста моя на четвереньках стоит, голову запрокинула и стонет от страсти. Платье-то задрано, тьфу, а к ней, как кобель к суке, припало страшное существо. И не человек, и не зверь, а не знаю даже, как и назвать. Морда, у него скорее, звериная, с длинными челюстями, как у собаки, только больше раза в два. Да зубы торчат явно не собачьи - скорее, от саблезубого тигра достались. На передних лапах, коими он Алкунсу обхватил, когти не меньше медвежьих - он ими впился в белые бедра женщины так, что кровь сочится. А тело у него, похоже, в общем, на человеческое, только больше, толще и шерстью все заросло. И так он увлекся, что и не заметил огня моего, а если и заметил - внимания не обратил.
Не до того ему было - он мою Алкунсу терзал и при этом рычал от страсти звериной. И еще хорошо помню - слюни его тянулись и капали на спину невесты моей, образуя на платье большое мокрое пятно.
Положил я на землю рубашку свою, горящую, подкрался сзади и всадил кинжал прямо в сердце зверю. Он головой вскинул, затем поник и уронил голову свою безобразную на спину Алкунсе, а зад его как ходил ходуном - так и ходит. И теперь хвост у него я разглядел: с кисточкой на конце, как у коровы. В общем, вижу, что убил я его, на работу свою он и мертвый выполняет, только рычать перестал, а что касается невесты моей - Алкунсы, то она, вроде и не заметила никаких перемен. Все также стонет сладострастно и ничего вокруг не замечает.
Ладно, думаю. Подожду, пока это мертвое чудище свое гнусное дело закончит. Смекаю - за Алкунсой придут стражники, чтобы вывести ее, как и раньше, я тут на них и нападу внезапно. А был я ловок, как демон, и верток, как вьюн - сейчас-то, думаю, стражники меня врасплох не застанут, как тогда у окна. Сейчас я их врасплох застану. И мы посмотрим, кто кого! Рубашка моя догорела, и опять в темноте мы оказались.
Присел я, к стене прислонился, жду. В темноте слышны только стоны Алкунсы, да дыхание ее надсадное. Дыхания зверя - не слышно, значит, точным был мой удар. А невеста моя все ахает, да стонет, хорошо ей, значит. Сколько так сидел - не помню. Время, как бы остановилось, а сам я даже, вроде, заснул. Только от внезапной тишины и пробудился. Алкунса, слышу, тяжело так дышит, но не стонет более. Значит, зверь тот издох окончательно, думаю себе. Вскоре слышу - стражники засов открывают. И один говорит другому:
"Да не бойся ты, он сейчас сытый, не бросится…"
Это они думают, что зверь тот меня съел. Ну, нет, ошиблись! Только дверь открыли - я на них и кинулся. Снизу так, змеей проскользнул и одного, другого - кинжалом в живот. На них даже и кольчуг не было - жара стояла тогда, да и обленились они, служа оракулу, бдительность потеряли. А были бы на стражниках кольчуги - не миновать мне смерти.
Быстро раздел я одного из них, переоделся, оружие его нацепил - кинжал один у него хороший оказался, дорогой. С рукояткой, украшенной драгоценными каменьями, причем, не поддельными, а самыми настоящими - рубинами и аметистами. Ну, вытащил я из-за дверей Алкунсу, смотрю - спит она. Взвалил ее на плечо, в другую руку взял факел, что стражники принесли, и пошел к выходу. Только дошел до лестницы, слышу, спускается кто-то. Да не один и не два - целая толпа. Так сапогами подкованными цокают, будто десяток лошадей скачет. Куда деваться? Что делать? Положил Алкунсу на лестницу - ее-то они вытащат, как и раньше, а сам кинулся в другой тоннель. Бегу, а сам одним ухом слушаю, что там сзади делается. Звук-то по тоннелю каменному хорошо разносится. Слышу - загалдели, загомонили - нашли Алкунсу. Сейчас, смекаю, они побегут дальше и найдут мертвых стражников, а потом кинуться меня искать.
А где тут спрячешься - в этой норе? А если и забежишь, куда-нибудь, где не найдут, так и сам заблудишься. Бегу и по сторонам успеваю поглядывать. Смотрю - и справа, и слева ниши выдолблены и решетками забраны. А за решетками-то звери сидят, вроде того, которого я убил.
Некоторые - больше, другие - меньше, но все на меня смотрят. И глаза у них горят, как у волков, только намного ярче! В волчьих глазах свет просто отражается, это всем известно. От луны ли, от костра отблески, но - отражение. А тут, вижу - и сами глаза горят красноватым таким светом. Я бегу, а они меня все глазами провожают. В одной только клетке спал зверь, остальные смотрят, но - молча. И то хорошо, думаю, что не воют, не рычат, шум не поднимают. Бегу.
И вдруг натыкаюсь на стену. Все, кончился тоннель. Он и проделан был только для того, чтобы клетки разместить. Что делать? А стражники кричат позади. Мне чудится, что они уже и по моему тоннелю бегут. Через несколько мгновений найдут меня в стену уткнувшегося. Куда бежать, куда прятаться? И тут опять Митра помог - совет мне дал. Только затрясся я от такого совета, душа аж захолонула. Но делать нечего.
Погоня, точно уже по моему тоннелю бежит. Подошел я к той клетке, где зверь спал, открыл потихоньку засов, чтобы он не звякнул, не разбудил бы чудовище, и тихонько так, на цыпочках вошел в клетку. Засов за собой задвинул - а погоня уже рядом - и смотрю на спящего монстра.
Он калачиком свернулся и к стенке отвернулся, совсем, как рассерженный муж, когда жену хочет презрением наказать. Ну, я загасил факел, подкрался, лег рядом, авось, думаю, второпях не заметят, что не одна фигура, а две лежат. Лег, а сам не дышу, боюсь зверя разбудить. Голоса стражников все ближе - я лежу. Кованые сапоги, будто в моей бедной голове грохочут. Все ближе и ближе. И тут зашевелился, заворчал зверь. Видно, разбудил его шум погони.
Опять Митра меня надоумил. Вытащил я из-за сапога кинжал и вонзил в спину чудовищу. Как и в прошлый раз, в сердце метил, только не попал в темноте. Зверь взревел, а я еще пару раз кинжалом ткнул. Он забился в судорогах, потом затих. А стражники уже подбежали к клеткам. Слышу:
"Тут вэлсы сидят! Они бы шум подняли, если бы он сюда забежал!"
А другой говорит:
"А ты не слышал - сейчас вроде, кто-то из них заревел?"
"Давайте, давайте быстрее! Все-таки проверим тут и в другой тоннель! Времени мало! Если не поймаем - хана нам! Великий бросит нас вэлсам!"
Ну, все, думаю - конец. Теперь они меня найдут. Если бы послушались того, кто говорил, что звери эти - вэлсы, как они их называют, тревогу поднимут, коли чужой пробежит - не пошли бы до конца тоннеля. А теперь - пойдут. Видать, старшой их, который все подгонял, да торопил - дотошный малый. И тут, наверное, опять Митра подсказал - как сделать, чтобы они не меня не нашли. Только вот беда - советы бога, конечно, очень хорошо помогали, но только заставляли меня делать вещи не совсем приятные. Вот и теперь - залез я под дохлого вэлса, весь кровью перемазался, взгромоздил его на себя и лежу тихо. Пусть думают, что этот зверь спит. Да он и действительно ведь спал, значит не вызовет это подозрения. Одного не мог понять: почему чудища эти - вэлсы - на меня не рычали? Наверное, потому, что одежду стражника я надел. А стражники их кормят. Больше ничем объяснить не могу. Не скажешь же, что понравился я им!
Вообщем, лежу - вонища от этого дохлого чудища такая, что аж слезы из глаз! Но в тот момент я не об этом думал. Только бы не заметили!
Не стали бы будить "спящего" вэлса! Не показалось бы им подозрительным то, что он не проснулся от топота их, лошадиного! Пробежали стражники - по звуку шагов - человек пять их было, не меньше. Добежали до стены - и назад. Опять мимо меня. Слышу:
"Скорее, скорее! В следующие тоннели - может, он туда побежал", - это старшой их, значит. А другой, задумчиво так, с усмешкой, говорит: "Не завидую я ему, если он попадет в лапы кхэша! Он же где-то по дальним тоннелям гуляет!"
И побежали дальше, только сапогами затопали. А меня дрожь бьет: это что же у них тут творится?! Вэлсы, кхэши, какие-то! Развели под землей чудовищ! Надо, думаю, выбираться, пока они все тоннели не обошли, да назад не вернулись. Вот, только как выбираться-то? По тоннелям пойдешь блукать - точно этому кхэшу попадешься. К выходу бежать - так там, конечно, такая охрана стоит!..
Сбросил с себя дохлого вэлса, запалил факел, вышел из клетки и пошел к выходу из этого тоннеля. Вот тут звери шум и подняли. Наверное, потому, что я весь в крови их собрата был. Почуяли во мне вpaга. Ну, думаю - теперь надо отсюда выбираться, пока стража не прибежала. А вэлсы все воют! Затосковали по убитому, что ли? Я - бежать со всех ног, а они вслед еще громче шумят - лают, воют, рычат! Выбежал я на площадку, откуда все тоннели начинаются. Слышу - сверху по лестнице уже спускается новый отряд. Понятно - звери такой шум подняли, что мертвый услышит. Я на миг растерялся. Куда бежать? В другие тоннели? Или, может, вниз по лестнице? Где этот чудовищный кхэш бродит? Пока раздумывал - стража уже спустилась, вот-вот на площадку выскочит. А в других тоннелях, что здесь начинаются, отряды рыщут. И решил вниз по лестнице бежать. Оно-то, конечно, понятно, что вниз побежишь - наружу вряд ли выберешься, да только выхода у меня другого не было. Спрячусь, думаю где-нибудь, забьюсь в нору, пережду, а там уж и выбираться буду. Пока-то главное - стражникам не попасться. На площадке в углу лежала вязанка факелов - я выбрал три самых больших, помолился Митре и сиганул вниз по лестнице, стараясь не топать сверх меры. Побежал, потом шагом пошел, когда спустился уже достаточно, чтобы не слышали меня. Иду, спускаюсь по лестнице этой, бесконечной - пламя факела так и мечется, будто испуганный зверек в клетке. Страшно было спускаться невесть в какие бездны. Тоннель стал ниже, иногда пригибаться приходилось, будто кланяться неизвестным богам или демонам подземелья. До сих пор хорошо помню этот тоннель с лестницей, эту нору, круто уходящую в бездну. Ступеньки неровно вытесаны - того и гляди, запнешься и полетишь кувырком вниз, в темноту. Факел-то, известно, потухнет. И покатишься в самые недра земли, в кромешной тьме и в лапы чудовищам.
И стали меня одолевать такие мысли - упаду, сорвусь, темнота нахлынет… Я уж, осторожно ступать старался. И чем осторожнее ноги ставлю, тем страшнее становится. А ну, как и вправду упаду? Ведь при такой крутизне - стоит только чуть-чуть запнуться, слегка задеть носком сапога ступеньку, с которой спускаешься… и полетел. И ни за что не остановишься, будешь лететь, пока не достигнешь самого дна преисподней.
Чувствую - сил больше нет, сейчас кричать начну от ужаса. Орать во все горло, плакать, маму звать, как ребенок. Остановился, сел на ступеньку. С большим трудом держу себя в руках. Сам все вниз смотрю, в нору эту, почти вертикальную, с зубцами ступенек, о которые как раз ребра ободрать, когда падать будешь. И окрепла во мне уверенность, что упаду! Вот, точно - немного еще пройду и упаду, покачусь, как снежный ком по крутому склону, и так же, как ком, разобьюсь об острый выступ. Сижу. Ноги дрожат, дышу, как рыба на песке - рот открываю, а воздуха не хватает. А страх все наваливается, все гнет голову к груди. Хочется свернуться клубком, спрятать руки в коленях и замереть, авось, Они не найдут. Да кто это Они, думаю - что это мне в голову лезет? Но сам знаю - Они уже идут за мной. И это не стражники. Стражники по сравнению с ними - маленькие дети, в песочек играющие. Кто же такие Они? Может те, о ком стражники говорили - кхэши? Нет, нет - знаю, что не то. Кхэши - всего лишь чудовища, а вот, Они - это действительно страшно. Это такой ужас, от которого волосы не то, что дыбом становятся - проволокой жесткой встают! Знаю, что при виде Их, я упаду и забьюсь в судорогах, как падучей страдающий, пена изо рта пойдет кровавая. А Они встанут надо мной и…
Почувствовал я, что кричу от страха. Знаю, что кричу, что нельзя тут шуметь - этим их только приманишь, а сделать ничего не могу, ору, во все горло, прошу не забирать меня, оставить тут, в этом мире, каким бы страшным он не был. Знаю уже, что Они не в нашем мире живут - в другом. Там, где сама жизнь соткана из ужаса, где существование возможно только в бесконечном кошмаре, от которого не уйти, не проснуться, не спрятаться в обмороке, в смерти.
Стал головой о стену биться и чувствую, что они уже близко. Услышали крики, почувствовали мой ужас, ведь Они им и питаются. Им, чтобы жить, нужно живое существо погрузить в бездну страха, заставить его постоянно испытывать вселенский ужас и тогда Они смогут пить душу человека, напитываться его силой…
Кричать уже не мог я, только стонал и головой бился, а из бездны поднимались Они. Это я чувствовал настолько четко, несмотря на невероятный страх, что и помню отлично. Помню, как Они поднимались. Все ближе и ближе - нужно бы бежать назад, наверх, отдаться в руки стражникам - пусть меня убьют поскорее, или скормят вэлсам. Смерть - ведь это избавление. Я имею в виду смерть от меча, или от зубов вэлса. Но если Они тобой завладеют - смерти не будет. Будет вечный кошмар, нескончаемая мука, пытка ужасом.
Сижу, тело, как не мое - оцепенело все. Стонать даже уже не могу, только накатывает волнами тот самый беспредельный ужас, что Они с собой несут. И вижу - из бездны, из черного провала вглубь земли поднимается будто облако. Клубится, копошится, выбрасывает в сторону щупальца. А в облаке том, лица мелькают, искаженные страхом - сами по себе страшные тем, что страх испускают.
Вот так. И больше я ничего не помню - хоть убейте меня. Очнулся я далеко от жилища оракула, в роще, что в нескольких часах пути от той зловещей скалы, где оракул поселился. Долго лежал без сил и думал, что со мной приключилось.
Как же попал я в рощу, кто вытащил меня из бездны? Как-то смутно помниться, сквозь страх, что меня окутал - когда снизу облако надвигалось - сверху голоса стражников раздавались.
Может, они меня успели вытащить? А, может, это я придумал себе - про стражников. И кто-то другой меня оттуда извлек, как рыбак рыбу на крючке из глубокого, темного омута. В общем, не успело меня накрыть то облако - это я точно знаю, иначе не сидел бы сейчас с вами и не рассказывал эту историю. Я вот, думаю, может, Митра всемогущий еще, раз помог, напоследок? Ведь сколько раз помогал - а тут, что ж отдать на поругание душу мою Им? Нет, он так не согласился бы, это точно. Возможно, он и направил стражников, чтобы нашли, меня и вытащили. А уж, почему оракул не отдал мое тело вэлсам, не знаю. Я тогда как мертвый был - они, наверное, мертвечину не жрут. А возможно, оракул решил, что с меня хватит и того ужаса, что я пережил. Пожалел меня, значит…
Старик повесил голову на грудь и надолго задумался.