Судя по ее возрасту, он ни сколько не сомневался насчет того, каким образом она попала под действие нулевого элемента.
"Ты будешь работать на Корд-Хислоп. Это будет твоим прикрытием, - сообщил ему Призрак. - Начнешь с продаж, но в течение следующих лет дорастешь до руководства. Мы хотим, чтобы ты воспитал эту девочку как свою собственную дочь".
"Кто будет моим напарником?"
"Никто. Твоя жена умерла при родах дочери. С тех пор ты больше не женился".
Грейсону стало интересно, что случилось с настоящими родителями девочки, но ему хватало ума не задавать подобных вопросов.
"Понимаешь ли ты, насколько важно это задание? - спросил Призрак. - Понимаешь ли, что в конечном итоге могут значить биотики для человечества?"
Грейсон кивнул. Он верил в то, что делает. Он верил в "Цербер".
"Нам пришлось преодолеть многие трудности, чтобы найти эту девочку. Она особенная. Мы хотим, чтобы она уважала тебя, верила тебе. Обращайся с ней так, будто она твоя плоть и кровь".
"Я сделаю это", - пообещал он.
Тогда он принес клятву, не осознавая, какие на самом деле последствия она повлечет. Если бы он знал истинную цену своих слов, он, возможно, не стал бы отвечать столь поспешно… хотя, в конце концов, он дал бы тот же самый ответ.
Девочка начала тихонько ворчать. Грейсон зачарованно уставился на ее сморщенную мордашку.
"Ты не будешь одинок, - заверил его Призрак. - У нас есть профессионалы в этой области. Они проследят, чтобы она прошла соответствующее обучение".
Грейсон неотрывно смотрел, как девочка шевелится во сне: она поднимала сжатые в кулачки ручки и выводила ими маленькие круги в воздухе.
Призрак развернулся к двери.
"У нее есть имя?" - спросил Грейсон, не поднимая головы.
"У отца есть право дать имя собственной дочери", - произнес Призрак и захлопнул за собой дверь.
Грейсон проснулся, и, как обычно, в его ушах все еще звенел хлопок двери из его сна.
- Свет. Слабый, - выкрикнул он, и лампы, стоящие по бокам кровати, засветились тусклым светом, отбрасывая темные тени на всю комнату. Прошел лишь один час. До Академии оставалось еще семь часов полета.
Он выбрался из постели и надел халат, а затем достал свой дипломат. Подойдя к небольшому столу в углу комнаты, он положил на него дипломат, а затем сел на стоящий рядом стул и набрал шифр на замке. Через мгновение герметичный кейс открылся с легким шелестом.
Внутри лежало несколько документов, в основном контракты и отчеты о продажах. Это были ничего не значащие пустышки, но они помогали ему притворяться одним из руководителей Корд-Хислоп. Грейсон вытащил их наружу и бросил на пол, затем поднял фальшивое дно и взглянул на то, что лежало под ним. Не обращая внимания на пузырек, который дал ему Пэл - это не понадобится ему, пока он не встретится с Джиллиан, - он достал маленький целлофановый пакетик красного песка.
Грейсон задался вопросом, много ли знал о девочке Призрак на самом деле в ту ночь, когда отдал ему Джиллиан. Знал ли он о ее умственном состоянии? Знал ли он о том, что в один прекрасный день Альянс запустит программу, подобную Проекту Восхождение? Отдал ли он ребенка Грейсону, полностью осознавая, что однажды прикажет ему отдать ее?
Он открыл пакетик и осторожно отсыпал маленькую горку мелкого порошка. Достаточно, чтобы справиться с ломкой и не более того. Кроме того, у него будет уйма времени, чтобы прийти в себя до того как они достигнут Академии.
Поначалу ему было легко. Джиллиан росла, как и все прочие маленькие девочки. Каждый месяц к ней приезжали специалисты Церберов: брали анализы крови и показания альфа-волн, проверяли ее здоровье, рефлексы и развитие. Но даже несмотря на всех этих докторов, Джиллиан оставалась здоровым, счастливым ребенком.
Признаки ее необычности стали проявляться где-то между тремя и четырьмя годами. Неизвестное диссоциативное расстройство, как сказали ему эксперты. Легко обнаружить, но сложно лечить. Тем не менее, они пытались лечить - подвергали ее различным видам лекарственной и поведенческой терапии. Но все их попытки не увенчались успехом. С каждым годом она становилась все более отстраненной, все больше замыкалась в себе, в своем собственном сознании.
Растущая эмоциональная отчужденность между ними должна была по идее помочь Грейсону легче пережить тот момент, когда Церберы решили отдать ее в Проект Восхождение. Но этого не случилось.
У Грейсона было мало привязанностей, за исключением его преданности делу "Цербера" и любви к дочери. И то, и другое было неразрывно связано между собой. После того как Джиллиан передали на его попечение, он отошел от выполнения регулярных миссий, чтобы полностью сосредоточиться на воспитании дочери. Забота о беспомощном младенце заполнила пустоту его жизни. А со временем, по мере того как она росла и на его глазах превращалась и младенца в прекрасную, умную девочку, она стала центром его жизни… именно так, как и хотел Призрак.
А потом, два года назад, они приказали ему отдать ее.
Он плотно закрыл пакетик и надежно спрятал его под фальшивым дном дипломата. Затем поднялся, прошел в ванную и вернулся оттуда с лезвием бритвы. При помощи лезвия он разделил горку красного песка на две длинные тонкие полоски.
Призрак хотел, чтобы Джиллиан вошла в Проект Восхождение, чтобы Церберы смогли проводить свои собственные исследования с использованием передовых технологий Альянса. А все, чего желал Призрак, он получал.
Грейсон знал, что он никак не смог бы повлиять на судьбу, но все же, ему оказалось тяжело расстаться с ней. Целых десять лет она была неотъемлемой частью его жизни. Он привык видеть ее по утрам и укрывать одеялом по вечерам. Ему не хватало этого. Ему не хватало тех редких моментов, когда исчезали невидимые стены, которые отделяли ее от окружающего мира, и она проявляла истинную любовь и привязанность к нему. Но, как и любой другой отец, он должен был ставить ее благополучие выше своего собственного.
Занятия шли на пользу Джиллиан. Ученые Академии сумели раздвинуть границы биотики. Они достигли таких успехов, о которых Церберы могли только мечтать, и только в Академии Джиллиан могла как следует приспособиться к новым революционным био-усилителям L4.
Отправив свою дочь в Академию, он, тем самым, послужил высшей цели. Для "Цербера" это было лучшим способом узнать пределы возможностей людей-биотиков - мощного оружия, которое однажды понадобится им в неизбежной борьбе за возвышение Земли и человечества над прочими инопланетными расами. Джиллиан должна была сыграть свою роль в планах Призрака, также как и сам Грейсон. И он надеялся, что придет день, когда люди станут смотреть на его дочь как на героя всего человечества.
Грейсон понимал все это. Он принимал это. Также как он принимал и тот факт, что теперь он является не более чем посредником, передаточным звеном, позволяющим исследователям "Цербера" получать доступ к Джиллиан в любое время, когда они того пожелают. К сожалению, понимание нисколько не помогало ему пережить это.
Если бы на то была его воля, он навещал бы ее каждую неделю. Но он знал, что Джиллиан тяжело переносила частые визиты. Ей требовалась стабильность в жизни - она плохо справлялась с неожиданностями и сюрпризами. Поэтому он держался от нее подальше и изо всех сил старался не думать о ней. Это помогало ему побороть одиночество, превращало постоянную горечь разлуки в тупую боль, прячущуюся где-то на задворках мыслей.
Однако иногда он ничего не мог с собой поделать и начинал думать о ней - как сейчас. Зная, что скоро увидит ее, он начинал остро осознавать, как трудно ему будет снова расстаться с ней, когда закончится встреча. В такие минуты он не мог ослабить свою боль. Во всяком случае, самостоятельно.
Наклонившись вперед, Грейсон поднес левую ноздрю к одной из дорожек красного песка и вдохнул его. Затем он сменил ноздрю и вдохнул оставшуюся дорожку. Порошок обжег носоглотку, на глазах выступили слезы. Выпрямившись на стуле, он сморгнул слезы и схватился руками за подлокотники кресла, сжав их с такой силой, что побелели костяшки пальцев. Он почувствовал, как колотится его сердце - тяжело и медленно: бум… бум… бум. Всего три удара потребовалось, чтобы волна эйфории захлестнула его.
В течение нескольких следующих минут он несся на этой волне наслаждения, закрыв глаза и раскачивая головой взад-вперед. Время от времени в его горле возникал тихий невнятный стон чистого удовольствия.
Первый кайф начал быстро пропадать, но он поборол в себе желание принять еще одну дозу. Он чувствовал, что страх, паранойя и одиночество прячутся в темных уголках его сознания, что они все еще там, просто на время заглушены теплым сиянием наркотика.
Грейсон открыл глаза, отмечая про себя, что всё в комнате приобрело розоватый оттенок. Это было одним из побочных эффектов красного песка… но не самым значительным.
Тихо посмеиваясь, он откинулся на спинку стула, покачнулся назад, балансируя на двух задних ножках. Его глаза пробегали по комнате, ища подходящую цель, и, наконец, остановились на документах, которые он разбросал по полу.
Стараясь не опрокинуться на стуле, он протянул левую руку и покрутил пальцами. Бумаги зашуршали, будто на них подул легкий ветерок. Он попытался сосредоточиться - это всегда было нелегко, когда он плавал в красных облаках. Через мгновение он ударил рукой по пустому воздуху, и листы бумаги подскочили с пола и завертелись по всей комнате.
Он держал их в воздухе столько, сколько мог. Его временные биотические способности, вызванные наркотиком, заставляли бумагу кружиться в воздухе, словно листья перед бурей.
К тому времени, как Эллин постучала в дверь семь часов спустя, Грейсон уже был трезв. Он поспал пару часов, принял душ и побрился, убрал комнату, убедившись, что не оставил ни малейших следов красного песка.
- До прибытия остался один час, мистер Грейсон, - напомнила она, отдавая ему вычищенный и выглаженный костюм.
Он с благодарным кивком принял его и закрыл дверь. Оставшись опять в одиночестве, он еще раз проверил, не оставил ли каких-нибудь следов.
В этом и заключается различие между просто зависимым человеком и наркоманом, напомнил он себе, начав одеваться. Когда он застегивал пуговицы рубашки, его руки больше не дрожали. И тому и другому требуется доза, но зависимый все еще пытается скрыть свое пристрастие.
Глава 6
Кали не могла заснуть. Возможно, отчасти из-за того, что она предпочитала спать в своей собственной постели, а отчасти из-за того, что Джиро громко храпел ей в ухо. Она не стала его будить - уже привыкла к этому. Они часто оказывались вместе в одной постели, несмотря на то, что он был почти на двадцать лет моложе. Он, пылая страстью, всегда яростно набрасывался на нее, но не умел еще соизмерять свои силы.
- В конце концов, ты научишься, - прошептала она, легонько похлопав его по голому бедру. - И все твои будущие подружки будут благодарить меня за это.
Двигаясь осторожно, чтобы не разбудить его, она выбралась из-под одеял и поднялась, нагая, встав около кровати. Теперь, когда охватывавшее их тела любовное возбуждение прошло, ее пробрала легкая дрожь от соприкосновения с прохладным воздухом комнаты.
Она принялась искать свои вещи. Это оказалось непростой задачей. В порыве страсти Джиро обычно срывал с нее одежду и хаотично разбрасывал по всей комнате. Она обнаружила свою рубашку и натянула ее на голову. Джиро неразборчиво произнес что-то. Взглянув на него, она увидела, что он все еще спит; это было лишь сонное бормотание. Кали долго и пристально смотрела на него - он выглядел столь юным, свернувшись в постели, и она почувствовала укол совести и кратковременное смущение.
В том, что они не делали, не было ничего противозаконного. Они оба взрослые люди, и хотя она формально являлась его начальником, в их трудовых контрактах ничего не говорилось о запрете подобных отношений. Это было, как любил повторять Джиро, чисто этическим вопросом.
Иногда у Кали возникало ощущение, что Джиро всего лишь использовал ее, чтобы добиться повышения, хотя, возможно, это ее нечистая совесть пыталась испортить все удовольствие от их отношений. Если он и вправду полагал, что секс с начальницей каким-либо образом поможет его карьере, то он сильно заблуждался. Наоборот, она старалась быть строже по отношению к Джиро, чем ко всем остальным своим лаборантам. Но он хорошо делал свою работу. Остальные сотрудники уважали его, и он нравился всем без исключения воспитанникам. Это была одна из тех черт, что влекли ее к нему.
Это, а также его классная задница, подумала она с озорной ухмылкой.
У нее, конечно же, были и другие партнеры - и немало, если уж говорить начистоту. Но все они, как и Джиро, оказывались мимолетными увлечениями. Не то чтобы она никогда не пыталась завести серьезных отношений: пока она служила в Альянсе, ее военная служба всегда стояла для нее на первом месте, а когда она вновь стала гражданским лицом, все ее внимание сосредоточилось на карьере, а не на длительных романах.
По счастью, у нее впереди была еще уйма времени. Благодаря последним достижениям медицины, женщины могли обзаводиться семьей и после сорока лет. Более того, она могла подождать еще лет двадцать и все равно родить идеально здорового ребенка. Однако Кали все еще не до конца определилась, чего она хочет в жизни. Не то чтобы она не любила детей - возможность близко работать с детьми-биотиками была одной из причин, почему она присоединилась к Проекту Восхождение. Просто она не могла представить себе, что становится почтенной домохозяйкой.
Приди же в себя, подумала она, и отыщи уже свою чертову одежду.
Она отогнала от себя мысли о семье. Тут она заметила свои штаны, свисающие со спинки стула, и натянула их на себя. Пока она искала пропавший носок, Джиро проснулся и громко зевнул.
- Уходишь? - сонно спросил он.
- Просто возвращаюсь к себе. Не могу здесь спать, когда ты храпишь как больной бегемот.
Он улыбнулся, сел и, подложив под спину подушку, откинулся на спинку кровати.
- Ты уверена, что это никак не связано с визитом Грейсона?
Она не стала отрицать и, не говоря ничего, продолжала искать свой носок. Найдя пропажу, она села на край кровати и надела носок на ногу. Джиро молча наблюдал за ней, терпеливо дожидаясь, когда она заговорит.
- Я больше беспокоюсь за Джиллиан, - наконец произнесла она. - Кажется, что ей не помогает ничего из того, что мы делаем. Может, сама программа не подходит ей.
- Ого, погоди-ка! - воскликнул Джиро, внезапно окончательно проснувшись. Он подполз к ней через кровать и положил руку на плечо. - Потенциал Джиллиан превосходит… черт, да ее биотические способности превосходят всех, кого я знаю! Проект Восхождение разрабатывался как раз для таких, как она.
- Но она не просто еще один биотик, - возразила Кали, произнося вслух то, что занимало ее мысли. - У этой девочки серьезные проблемы с психикой.
- Ты же ведь не думаешь о том, чтобы просить дирекцию отстранить ее от Проекта? - ужаснулся он.
Она повернулась, бросив на него хмурый взгляд.
- Такое решение может принять только ее отец.
- Значит, ты собираешься поговорить об этом с Грейсоном? - Тревога в его голосе практически исчезла.
- Я поставлю его в известность. Возможно, Академия - не самый подходящий для Джиллиан вариант. Он может нанять ей частного преподавателя; кого-то, кто обучен обращаться с такими, как она. Видит бог, он может себе это позволить.
- А что если он не захочет забрать ее отсюда?
- Тогда я всерьез начну опасаться, действительно ли он желает добра своей дочери. - Она пожалела о сказанном, лишь только слова сорвались с ее языка.
- Теперь ты начинаешь говорить как Хендел, - язвительно проговорил он.
Это замечание укололо ее больше, чем рассчитывал Джиро. Она еще не забыла, как Ник вчера сравнивал ее с шефом охраны.
- Прости, - проговорила она. - Я просто устала. Я не могу приходить сюда каждую ночь и пытаться делать вид, будто в этом нет ничего серьезного, - добавила она. - Когда тебе будет столько же, сколько и мне сейчас, тебе будет нужен отдых.
- Ты ведь шутишь, правда? - недоверчиво спросил он. - Мы же едва видимся. Ты постоянно работаешь… или проводишь время с Хенделом.
- Ему нравиться контролировать студентов, - объяснила она. - Особенно Джиллиан.
- Мне начинает казаться, что вы двое больше чем просто друзья, - мрачно заметил Джиро.
Кали внезапно громко рассмеялась. Джиро поник и отвернулся от нее.
- Прости меня, - сказала она, обнимая его за плечи. - Я не хотела смеяться. Но поверь мне, я не в его вкусе. Вот ты - совсем другое дело.
На секунду он, казалось, пришел в замешательство от ее слов, на его мальчишеском лице появилось выражение недоумения.
- О-о-ох, - произнес он через мгновение, поняв, что она имела в виду.
Прежде чем кто-нибудь из них успел произнести что-то еще, в комнате раздался звонок вызова по внутренней связи. Джиро посмотрел на определитель номера на дисплее, и его глаза расширились от удивления.
- Это Хендел!
- Ну? - Кали пожала плечами. - Так ответь.
Он протянул руку и нажал на кнопку громкой связи.
- Хендел?
- Шаттл Грейсона только что связался с нами, - прозвучал сердитый голос на другом конце линии. - Он будет здесь через час. Похоже, этот сукин сын живет по своему собственному времени, - добавил Хендел.
Кали закатила глаза. Обычно те, кто прилетал на другую планету или космическую станцию, планировали свои визиты таким образом, чтобы прилететь в удобное по местным стандартам время. Но Грейсон много путешествовал по работе, и необходимость постоянно подстраиваться под различные временные зоны могла дорого ему обойтись. Отец Джиллиан был не единственным, кто мог появиться посреди ночи - он был единственным, кем всегда оказывался недоволен Хендел.
- А, да, конечно, - ответил Джиро. - Я буду готов.
- Я пытался связаться с Кали в ее комнате, но мне никто не ответил, - добавил Хендел. - Полагаю, она у тебя.
Джиро повернулся к ней, пожимая плечами с таким видом, будто спрашивая: "что мне сказать ему?"
- Я здесь, - ответила она после долгой неуклюжей паузы. - Я спущусь вместе с Джиро, чтобы встретить Грейсона.
- Жду вас через 45 минут, - сказал Хендел и отключил связь.
- Как он узнал о нас? - вслух произнесла Кали. Она думала, что об этом никто не знает. Они с Джиро всегда сохраняли осторожность.
- Ну, он был бы никудышным начальником службы безопасности, если бы не знал об этом, - тихо рассмеялся Джиро, вылезая из постели и направляясь в маленькую душевую в смежной комнате.
Хендел был угрюмым и неприветливым, и он частенько выходил за рамки своих полномочий, но никто никогда не мог упрекнуть его в непрофессионализме. Тем не менее, Кали этого было недостаточно.
- Как по-твоему, что навело его на эту мысль? - крикнула она, стаскивая рубашку.
Джиро высунулся из душа.
- Ты сама, наверняка. Готов поспорить, что он может читать тебя словно раскрытую книгу. Ты не очень-то хорошо умеешь хранить секреты.
- А может это был ты, - возразила она, расстегивая штаны. - Ты тоже не очень-то хорошо умеешь хранить секреты.