- Почему-то я так и подумал.
Они оставили двух слуг освобождать несчастного Ианитора от змеи и приводить его тело в порядок и осторожно вошли в дом.
На первый взгляд здесь ничего не изменилось. "Магические пирамидки", расставленные Ианито-ром по всем углам комнат, мерцали тихим красноватым светом. "Значит, он все-таки немного разбирался в таких штуках", - подумал Конан. Впрочем, пользы от пирамидок все равно никакой не было: они ничего не освещали и только сбивали с толку вспышками. Держа меч обнаженным, Конан осматривал помещение за помещением. Для него оставалось загадкой - каким образом Рубрий ухитрился напасть на Ианитора и убить его, а потом еще притащить сюда змею.
- Вот он! - крикнул внезапно Туллио, указывая на что-то, мелькнувшее на потолке.
Конан вскинул руку с мечом и наугад нанес удар. Ничего. С потолка упал разрезанный на ленты шелк, который был рассечен острием меча, посыпалась труха, набившаяся туда за несколько лет.
Туллио отскочил в сторону и приготовился отражать атаку кого-то невидимого.
- Вы видите его? - крикнул ему Конан.
В тот же миг что-то полупрозрачное скользнуло на фоне пестрой ткани, которой были обиты стены комнаты. Конан испустил громкий боевой клич и набросился на невидимого врага. Он почувствовал, как под мечом забилось тело - впечатление создавалось такое, будто киммериец пронзил моллюска.
- Бейте его, не выпускайте! - громко приказал Туллио. И сам нанес два рубящих удара наискось по тому, кого пригвоздил мечом Конан.
Хлынула кровь. Она заливала дорогие драпировки и пачкала ковры, неприятные теплые брызги попадали на лицо и руки Конана. Постепенно полупрозрачное тело начинало темнеть, как будто проступая из воздуха, и вот уже перед Конаном корчится в агонии знакомая фигура. Киммериец хорошо видел гримасничающее, искаженное болью лицо.
- Рубрий! - с отвращением выговорил киммериец. - Все-таки это ты!
Ответом ему был хрип.
- Ты убил Рутилия? - спросил, подступая к умирающему, Туллио.
- Будьте… прокляты! - выплюнул Рубрий.
- Где статуя? - спросил Конан.
Ненавидящие глаза уставились на киммерийца, рот негодяя задрожал, пытаясь растянуться в последней издевательской ухмылке.
- Вряд ли ты… найдешь ее… киммерийский пес! - захрипел Рубрий и вдруг обмяк, повиснув всей тяжестью своего тела на мече.
Конан с гримасой отвращения выдернул клинок. Рубрий повалился на пол, как бесформенный мешок, набитый тряпками. Конан пнул его ногой.
- Я должен удостовериться в том, что ты сдох, - обратился он к убитому и одним быстрым ударом отсек ему голову. Новый фонтан крови окатил все вокруг, но после второго толчка иссяк.
- Здесь невозможно находиться, - сказал Туллио, морщась. - Удивительно гнусно воняет.
- А ведь и правда. - Конан повел носом. - Пахнет так, как будто он насквозь протух. А ведь только что был живехонек. И насчет змеи мы его не спросили… Где он взял эту мерзость?
- В этих лесах водятся подобные змеи, так что где взял - не вопрос, - отозвался Туллио. - Важнее другое: каким образом он сумел притащить ее сюда?
- Выходит, Рубрий действительно владел магией, - задумчиво произнес Конан.
- Рубрий? - удивился Туллио. - Где-то я слышал это имя.
- Несколько лет назад. Мерзавец, который подговорил свою жену убить богатого дядюшку. Несчастную дуру четвертовали, а Рубрия сослали на галеры.
- Да, да, припоминаю… Выходит, он бежал?
- Не просто бежал. Он ухитрился овладеть магическим искусством. И владел им куда лучше, чем мой бедный приятель Ианитор. Вот почему никто не видел его, когда он разрисовывал фасад дома своими гнусными закорючками.
- Вы думаете, это его работа?
- Разумеется. Но где же он научился становиться невидимым? Эта загадка меня очень беспокоит, - продолжал Конан. - Где-то рядом находится источник магической силы. И пока мы его не уничтожим, ваша дочь будет в опасности.
Туллио покосился на своего собеседника.
- Скажите, вы очень привязаны к моей дочери?
- Не настолько, чтобы остаться рядом с нею навсегда, хотя она хорошая женщина и заслуживает доброго мужа. Кроме того - это лично мое мнение - ей не повредило бы завести детей. Такие женщины нуждаются в малышне. Можете мне поверить. Я разбираюсь в женщинах.
- Да, - вздохнул Туллио, - я так и подумал. Конан коротко хохотнул.
У него было предположение касательно источника магии невидимости. Точнее, магии прозрачности. Много лет назад Рубрий видел дядюшкину статую. Конечно, негодяй говорил правду: драгоценные камни такого размера обладают большим магическим потенциалом. Видимо, в статуе были заложены силы, позволяющие человеку при определенных условиях становиться невидимым.
Судя по тому, как легко пошел Филодам на интимные отношения с женой племянника, старик вообще имел слабость к женскому полу. Вероятно, это и стало одной из причин, по которым он решил создать для себя источник магической невидимости. Надо полагать, подкрадывался к красавицам и любовался ими, обнаженными, пока они купались или прихорашивались. Так сказать, невинные старческие шалости.
При мысли об этом Конан, которому все люди старше тридцати казались дряхлыми, кончеными стариканами, коим место в могиле, презрительно фыркал и усмехался.
Но вслух он сказал только одно:
- Прежний владелец виллы, некий Филодам, создал прозрачную каменную статую. Я думаю, она является источником всего этого волшебства. Скорее всего, Рубрий подслушал или подсмотрел дядино чародейство, а потом воспользовался им.
- Впервые в жизни слышу о таком, - проговорил Туллио.
- Вряд ли вы, господин, вообще о многом слышали в жизни, - не выдержал Конан, - если не вылезали из той мрачной берлоги, где Юлия-Медея провела свое детство.
- Эта мрачная берлога - родовой замок, - начал было Туллио в запальчивости, но сразу сник и только махнул рукой: - Вы, конечно, правы, юноша. Не стоило тратить годы на поддержание видимости жизни там, где она давным-давно угасла. Но мы с женой хотели пристроить дочь как можно лучше.
- Что ж, вам это удалось, - проворчал Конан. - Теперь пора подумать и обо всем остальном. Нужно отыскать эту проклятую статую. Зовите слуг. Пусть обстукают каждую стену, разворошат подвалы и чердаки. Где-нибудь она прячется. Вашу жену и Юлию-Медею не стоит приглашать в дом, пока здесь все не почистят.
- Ковер придется сжечь, - сказал Туллио не без сожаления.
- Она купит новый, - беспечно отозвался Конан. - У нее денег куры не клюют. Она умная женщина и хорошо ведет дела.
- Я уже устал удивляться, - ответил на это Туллио.
* * *
Статую обнаружил никто иной, как дворецкий, и то по случайности. Шатаясь от усталости - шутка сказать, целый вечер, ночь напролет и все утро обшаривать просторный дом! - он прислонился к небольшой гипсовой фигурке, украшающей клумбу перед домом, и вдруг статуэтка повалилась на плитки, которыми была вымощена дорожка перед крыльцом. Дворецкий едва успел отскочить в сторону. Гипс разлетелся в стороны, и вдруг в глаза ошеломленному слуге брызнул яркий зеленый свет. Поначалу он даже не понял, что это такое. Лежащий на плитках предмет лучился, искрился и переливался, словно внутри постоянно перемещался самостоятельный источник света. Это была статуя женщины дивной красоты, гладко отполированная и такая нежная, что казалась живой.
- Он нашел ее! - крикнул Конан прежде, чем старик поддался очарованию волшебного предмета. Киммериец увидел зеленое сияние издалека и со всех ног подбежал к статуе.
Одним ударом рукояти меча он разбил ее на сотни сверкающих осколков.
- Что?! - в ужасе завопил дворецкий и закрыл лицо ладонями. Искры зеленого света брызгали теперь со всех сторон, их сияние казалось нестерпимым для зрения.
- Так будет лучше, - спокойно заметил Туллио, подходя поближе и рассматривая осколки. - Их можно будет собрать и отдать шлифовщику. Здесь целое состояние.
- Думаю, что из этих изумрудов можно сделать колье или диадему для Юлии-Медеи, - важно произнес Конан и поворошил драгоценные обломки ногой. - Они идеально подойдут к ее глазам.
Туллио искоса поглядел на киммерийца и вдруг захохотал. Конан обиделся:
- По-вашему, я не разбираюсь в драгоценных камнях?
- Да нет, разбираетесь… - Туллио так и не смог объяснить, что именно его насмешило. Может быть, он смеялся просто от облегчения - потому что весь этот кошмар наконец закончился.
* * *
Спустя несколько дней, поцеловав на прощание Юлию-Медею и увязав в кошелек несколько изумрудных осколков - плату за услуги ("на память" - как сказала молодая женщина, целуя варвара в губы), Конан покидал усадьбу. Мешок с провизией был приторочен к его седлу, приятные воспоминания легким грузом лежали на сердце, а от дурных он избавился еще прежде, чем скрылась из глаз подъездная аллея, ведущая к парадному входу в дом.
WWW.CIMMERIA.RU